– Ну что, продолжим допрашивать обслуживающий персонал? – спросил Коптелов, когда Гуров вернулся к столу. – И кого вызовем – повара или охранника?

– Давай вызовем охранника Бориса, а повара пока отложим. Нам сейчас важнее всего установить человека, который бродил по дорожке перед ужином и сказал, что все нужно закончить в ближайшие дни. Если у нас есть подозрение, что человек этот – Анатолий Перевозчиков, так давай его и вызовем после охранника.

– Согласен, – кивнул капитан и пошел звать в кабинет Бориса Громова.

Охранник вошел твердой походкой человека, уверенного в себе и знающего, что он ни в чем не виноват. Сел на стул, приготовился отвечать на вопросы.

– Где ты был вчера перед ужином? – спросил его Коптелов.

– Дежурил, – ответил Громов. – То есть сидел в дежурке перед мониторами. У нас там висит восемь штук мониторов, и есть пульт, с которого можно открывать и закрывать ворота. Вот там мое дежурство и проходит.

– А теперь расскажи, что ты видел, начиная с шести вечера. Точнее, кого видел.

– Ну, на мониторах видно всех, кто выходит из дома, – начал рассказывать охранник. – Они и вокруг дома висят, и вдоль ограды. Их только на пляже нет, ну, и в доме тоже.

– А почему так сделано? – поинтересовался Гуров.

– Я сам на это обратил внимание, когда на работу устраивался, – сказал охранник. – Ну, и Георгия Юрьевича спрашивал. Дескать, раз я один здесь в охране, не лучше ли побольше камер установить, чтобы все места контролировать. Он ответил, что дом и пляж – места, где люди не должны чувствовать себя под наблюдением. «Мало ли что мои родные или гости могут себе позволить на пляже. Может, кто-то голышом захочет искупаться. Нет, дом и пляж – это должна быть территория уединения. Никаких камер!» Так с тех пор и повелось. Людей я за время дежурства вижу много, могу что-то и упустить. Если хотите все подробно и точно узнать, надо брать записи со всех мониторов и смотреть.

– Мы еще их посмотрим, – пообещал Коптелов. – А пока тебя хотим послушать. Нас интересует время непосредственно перед ужином. Скажи, кто выходил из дома в это время?

– Кто выходил… – протянул Борис. А затем начал перечислять: – Сначала, часа за полтора до ужина, появились Виктор и эта его Анюта. Причем она практически голышом. Вышли и направились в сторону пляжа. Вернулись оттуда уже перед самым ужином, минут за десять. Потом вышли Аркадий и Ксения Георгиевна, оба с ракетками, и пошли на теннисный корт. Потом вышли сразу трое – сам Георгий Юрьевич, Инесса Максимовна и их гость, господин Перевозчиков. Они пошли гулять в парк. Ну, а потом все вернулись и сели ужинать.

– Погоди, погоди, – остановил его Гуров. – Говоришь, «все вернулись»? То есть в парке никого не осталось?

– Ни в парке, ни на корте, ни на пляже, – уверенно качнул головой охранник. – Последними вернулись Виктор с Анютой – ну, это я уже говорил.

– А ты точно все время перед мониторами сидел? – настаивал Лев. – Ни на что не отвлекался? Смотри, Борис, вспоминай тщательнее – тебе за свои слова отвечать придется. Если дело дойдет до суда, ты будешь в числе свидетелей, и на суде надо будет давать показания. Желательно, чтобы они не расходились с тем, что ты сейчас рассказываешь. Мне почему-то кажется, что ты не все эти два часа сидел в комнате как приклеенный. Может, ты в туалет отходил? Дело-то естественное, тебя за это никто не осудит…

– Да, и правда, забыл я один момент, – признался Громов. – Отходил я минут на пять. Но не в туалет, а на кухню. Что-то аппетит у меня разыгрался, и я сходил к Вахтангу, попросил его соорудить мне бутерброд с холодным мясом.

– Вот, тут становится интересней, – встрепенулся Лев. – Во сколько точно ты уходил на кухню?

– В восемь… да, в восемь с минутами. Наверное, было восемь двенадцать.

– А во сколько вчера сели за стол, напомни мне, – попросил Лев у капитана.

Коптелов порылся в записях допросов, которые провел накануне, и ответил:

– Согласно показаниям участников, ужин начался в восемь сорок.

– Ага, значит, твоя отлучка началась за полчаса до ужина и продолжалась двадцать минут.

– Нет, какие двадцать! – горячо возразил охранник. – Откуда вы взяли двадцать? Я же говорил, десять минут меня не было. Ну, от силы двенадцать. Точно, двенадцать! Я когда вернулся, часы показывали восемь двадцать четыре.

– А когда возвращался, никого не встретил?

– Как же, встретил. В холле встретил Ксению Георгиевну, она с корта вернулась.

– А Аркадия не видел?

– Нет, его не было. Ну вот, я сел, и больше уже… – Тут охранник замолчал, замялся, затем, запинаясь, произнес: – Нет, я ведь еще раз выходил… Меня Настя попросила стол в столовой подвинуть. Гостя надо было посадить во главе стола, а недавно уборку делали, и стол подвинули слишком близко к стене, так что сидеть там стало неудобно. Но тут я выходил буквально на три минуты. И после этого уж точно не отлучался!

– Значит, ты видел, как вернулась Ксения Георгиевна, – подвел итог Гуров. – А кого еще ты видел?

– Инессу Максимовну и Георгия Юрьевича. Это опять же не на мониторе, а в холле. Они мне встретились, когда я из столовой шел. А после, уже на мониторе, я видел, как вернулись Виктор с Анютой.

– А как же Аркадий? И Перевозчиков? Они когда пришли? – спросил Коптелов.

– Они, скорее всего, пришли в то время, когда я в столовой был, – ответил охранник. – Да, в конце концов, все это легко проверить. Пойдем в мою дежурку, посмотрим записи и все установим.

– Обязательно установим, – пообещал Гуров. – А пока скажи: когда ты заходил на кухню за бутербродом, кто там был?

– Кто был? Ну, конечно, Вахтанг… Еще Настя забегала… Два раза успела забежать и снова убежать. То одно ей было нужно, то другое…

– А больше никого не видел?

– Никого. Хотя… – Охранник задумался на некоторое время, затем произнес: – Знаете, был один странный момент… Я когда шел назад с бутербродом, то услышал в столовой чьи-то шаги. Тогда я не придал этому значения: ну, мало ли кто мог зайти. А теперь соображаю: ведь в доме в тот момент еще никого не было! Первой Ксения вернулась, я ее в холле встретил, я уже говорил. Все остальные позже подошли. Кто же там ходил? Разве что Николай, садовник? Хотя ему в столовой делать нечего, он туда никогда не заходит…

Гуров и капитан переглянулись. Это было важное свидетельство! Возможно, именно в этот момент неизвестный убийца приготовил бокал с ядом, которым он позднее подменил на подносе один из обычных бокалов. Гуров подумал и о садовнике, сидевшем за маленькой дверкой. Каково ему было слушать предположение охранника о том, что он вчера зачем-то проник в столовую! Как бы он не выскочил из своего укрытия от возмущения…

– Ну, теперь ты все рассказал? – спросил он охранника. – Ничего в запасе не осталось, никаких секретов? А то смотри – если что-то еще имеется, что ты нам должен был сказать, но не сказал, будешь неловко себя чувствовать.

– Да нет, ничего такого у меня нет! – горячо заверил Борис. Однако Лев отметил, что сказал он это уж очень поспешно. И выглядел охранник теперь совсем не таким уверенным, каким был, когда входил в кабинет.

– Ладно, можешь идти, – кивнул он Борису. – Ступай на свой пост, а то и ворота некому открыть.

Охранник вышел. А Гуров подошел к двери туалета, чуть приоткрыл ее и спросил садовника:

– Ну как, это был не тот голос, который ты вчера слышал?

– Нет, конечно, – ответил Николай. – Да я и не думал, что это Борис был. Что я, его голос не знаю?

– Хорошо. А теперь я схожу и приглашу другого человека. А ты слушай внимательно – может…

Лев не закончил начатую фразу, потому что где-то совсем рядом раздался звук, который он никак не ожидал услышать: в глубине дома внезапно прозвучал выстрел. Выстрел, а затем чей-то крик и звук чьих-то шагов.

– Бежим! – крикнул Гуров капитану, и они выскочили из кабинета.

– Это где-то совсем рядом, на втором этаже! – бросил капитан.

– Да, где-то справа… – пробормотал Лев, двигаясь по коридору направо. Он миновал хозяйскую спальню, комнату Виктора… И тут впереди открылась дверь гостевой комнаты, и оттуда вышел человек, которого они как раз собирались допросить, – бизнесмен и партнер хозяина дома Анатолий Перевозчиков. Впрочем, было не совсем правильно говорить, что Перевозчиков вышел – он еле держался на ногах и с трудом перешагнул порог своей комнаты. Бизнесмен держался за голову, и вокруг его руки расползалось кровавое пятно. Кровь текла и по руке, капала на белоснежную рубашку.

– Что с вами? – кинулся к нему Коптелов. – Вас ранили? В вас стреляли?

– Да… – с трудом выговорил бизнесмен. – Как больно! Я сейчас упаду…

И он действительно стал оседать на пол, держась за дверной косяк. Оперативники вовремя подхватили его, и капитан спросил:

– Куда его? Может, вниз, на выход? И сразу «Скорую» вызвать?

– Да, врача надо, – ответил Гуров. – Но во двор еще успеем вынести. Давай его назад, к нему в комнату занесем и положим. Может, его совсем перемещать нельзя. И вообще, надо посмотреть, насколько рана серьезная.

Они внесли гостя в его же комнату. Здесь царил идеальный порядок: кровать была застелена, стол пуст, нигде ни одного предмета одежды.

– Найди чистое полотенце, смочи и дай сюда, – скомандовал Гуров капитану, когда они положили раненого на кровать. – И потом сразу звони, вызывай «Скорую».

Когда Коптелов вышел, Лев посмотрел на Перевозчикова и попросил:

– Вы не могли бы на секунду убрать руку с головы? Надо взглянуть на рану.

– Попробую… я попробую… – слабым голосом проговорил тот. Сделал над собой усилие и отодвинул руку в сторону.

Лев склонился над раной, взглянул с одной стороны, с другой…

– Я, конечно, не врач, – сказал он, – но на первый взгляд рана не кажется опасной. Такое впечатление, что пуля прошла по касательной – чиркнула по голове и содрала кожу.

Тут вернулся капитан с полотенцем. Лев осторожно вытер кровь вокруг раны и еще раз убедился, что она неопасна – царапина, а не рана. Капитан тем временем вызвал «Скорую помощь».

Дверь открылась, в комнату вошел Георгий Селезнев, за ним виднелись головы других домашних.

– Толя, что случилось? – Хозяин дома был страшно взволнован. – Ты что, возился в ружьем?

– Нет, Жора, не возился, – ответил Перевозчиков. – Должен тебя огорчить: в твоем доме в меня стреляли.

Гуров решительно шагнул к Селезневу, вытесняя его из комнаты:

– Простите, Георгий Юрьевич, но сюда пока нельзя.

Закрыв дверь, он вернулся к раненому и спросил его:

– Я вижу, вам стало немного получше. Можете сказать, что произошло?

– Рассказывать особенно нечего, – прошептал Перевозчиков. – В меня кто-то стрелял, вот и весь рассказ.

– Как это случилось? Что вы в это время делали?

– Что делал? Кажется, я стоял. Да, я стоял у окна, раздумывал, чем заняться. Дурацкая ситуация, честно говоря. Я приехал, чтобы согласовать с Георгием некоторые деловые вопросы, ну, и немного отдохнуть. А вместо этого целый день торчу в доме, идут допросы… Извините, я понимаю, вы тут ни при чем, произошло убийство… Но все это ужасно досадно. Так вот, я стоял. Вдруг услышал, как за моей спиной открылась дверь. Хотел повернуться; но не успел этого сделать, как грохнул выстрел, у меня голову обожгло как огнем… Я схватился за нее, увидел кровь и понял, что ранен… Ну, и пошел к двери, за помощью…

– Вы не видели того, кто в вас стрелял? – спросил капитан.

– Нет! Я же говорю: я стоял спиной к двери, лицом к окну. В меня стреляли сзади. Я хотел повернуться, посмотреть, кто вошел, но не успел.

– Как вы думаете, кто мог это сделать? – задал вопрос Гуров.

– Откуда я знаю?! – воскликнул бизнесмен. – Вообще-то никто не мог. У нас с Георгием прекрасные отношения, с его домашними тоже… Представления не имею, кто мог на меня покушаться.

– А вам здесь никто не угрожал? У вас вчера ни с кем не случилось конфликта?

– Нет, ни с кем у меня конфликта не было! – воскликнул Перевозчиков. Бледность с его лица сошла, и теперь он выглядел в целом нормально.

За дверью послышались быстрые шаги, и в комнату вошли два человека в белых халатах. Очевидно, прибыла бригада «Скорой». Лев уступил врачам место у постели, а сам подошел к капитану:

– Слушай, надо поискать пулю. Она где-то здесь, скорее всего, застряла в стене или в мебели. А я пойду искать оружие.

– Оружие или того, кто из него стрелял? – спросил Коптелов.

– Того, кто стрелял, будем искать вместе, – ответил Лев. – И вряд ли найдем быстро. А вот оружие найти можно. Я убежден, что от оружия он избавился сразу, как только вышел из комнаты. Он ведь понимает, что мы будем его искать.