Кириакос

Яркий свет, и кто-то стреляет в воду из гранатомета: так я сообщаю миру о своем возвращении. Этим — и явлением множества очень дорогих вертолетов.

Женщина делает что-то у меня во рту медицинским шпателем, я кашляю.

— Чисто, — говорит она.

У меня в глазах плавают черные точки, а она держит в другой руке тонкий фонарик. Уже проверила реакцию зрачков. Что еще? Ах да. Быстрое подключение к моему киборгическому секс-чипу через индивидуальное приложение на ее айфоне, чтобы мое тело вдруг не затопило неуместными химическими соединениями, а потом очень большая игла вонзается мне в ягодицу: антибиотики и слабое болеутоляющее, а также остальные препараты, которые она сочла необходимыми. Металлический значок на ее груди сообщает, что это «Доктор Шенандоа».

— Спасибо, доктор, — говорит Абеляр.

Абеляр — то ли боевик, то ли просто бывший военный, резкий и практичный. За ним стоит его начальник Жискар, который почти не разговаривает. Его люди всё делают. Уверен, он считает, что если во время операции пришлось открыть рот, значит, был недостаток планирования.

В нескольких футах от нас лежит огромная туша акулы, с брюхом, распоротым чем-то вроде пары гигантских секаторов. Моей акулы. Теперь она не кажется особенной, ну, кроме размера. И ни следа Чертога Исиды или остальных, бывших там. Разумеется.

Спору нет, ее можно вносить в любую книгу рекордов, и один из людей Жискара уже все документирует: на случай, если я захочу потом хвастаться трофеем.

Это я — час назад в доме Стеллы, использую ее компьютер, чтобы сделать телефонный звонок. Трубку снимают на половине первого гудка.

— Служба безопасности, — говорит женщина с неуловимым акцентом.

— Мне дали этот номер на случай, если понадобится помощь.

Женщина говорит:

— Средства?

— Пятнадцать сотен.

Не в смысле, вот сколько. В смысле, вот кто я. Царь-торговец.

Любой может позвонить, объяснил мне на взлетной полосе интересный парень. Они тебя спасут. Возьмут оплату. Никто им еще не врал о том, сможет ли заплатить. (Никто из тех, о ком кто-либо когда-либо слышал, или по меньшей мере о ком потом кто-либо что-либо слышал.) Я вызвал их лучших ребят и сообщил, что я из высшей лиги. На женщину на другом конце это, кажется, произвело впечатление.

— Положение? — спрашивает она, имея в виду положение в рейтинге.

— В верхних двадцати пяти.

— Для подтверждения: три вещи, которые для вас важны. Можно односложно.

— Звезда. Фейнман. Челюсти.

— Вас просили запомнить кодовую фразу.

Разве? А, да. Да.

— Иди хоть до края земли, но я удержу тебя в длани своей.

— Спасибо, — говорит она под шорох клавиатуры.

У них, похоже, мощные алгоритмы. Ну, ясное дело. Они ведь Google рынка личной безопасности.

— Вам требуется эвакуация?

— Для меня и еще одного человека. Женщины.

— Живущей в этом доме.

— Да.

— Мы можем организовать срочную эвакуацию. Это будет заметно. Еще мы можем устроить более сдержанное…

— Мне не нужна сдержанность.

Шаги снаружи: Мегалос — его походка, голос, приказы. Мать.

— Меня сейчас прервут.

— Двадцать две минуты до частичного прикрытия. Вам грозит непосредственная опасность?

— Да. Думаю, да.

— Хорошо, я все ускорю. У вас есть предпочтения по поводу судьбы ваших похитителей?

Она имеет в виду, хочу я, чтобы их убили или оставили в живых.

— Нет.

— Хорошо, — одобрительно говорит она, — так все немного проще. Вы активировали систему безопасности.

Мы оставались в живых девятнадцать минут, и этого хватило.

Я отдал Стелле половину всего. Мне все равно, как ее звали, и кем она стала теперь. Кто-то ей должен, и я отдам долг. Часть меня любит часть ее, вот и все.

Жизнь необязательно нужно понимать — только принимать.

Мегалоса судят за похищение и все остальное. Говорят, ему грозит от пятидесяти до шестидесяти.

Тысяч.

Лет.

У меня домик на побережье. Не очень шикарный, но уютный. Я отдыхаю. Я снова могу носить часы, хотя, по большей части, мне это не нужно: теперь некуда спешить. Солнце подсказывает мне, когда просыпаться, а когда ложиться в постель. В холодильнике — хорошее белое вино. Мои деньги вкладывает Бен Тисдейл. И он отлично это делает — настолько, насколько возможно с деньгами.

Я занимаюсь математикой, сложными вещами. Я в этом хорош. Работаю над статьей, анонимно. Давно пора.

Я могу смотреть биржевые котировки. Числа больше со мной не говорят.

Я скучаю по Стелле — первоначальной и новой. Она иногда пишет. Однажды, может быть, приедет в гости.

Я не скучаю по своей акуле.

Я думаю…

Я думаю, это хорошее начало.