Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
«АН» № 673 от 31.07.2019
Нобелевская премия по литературе, присуждённая Бобу Дилану в 2016 году, стала международным признанием рок-поэзии. Однако гораздо раньше – ещё в конце 90-х – в России начали проводить научные конференции, посвящённые этой форме литературы. У истоков стоял Юрий Доманский – ныне доктор филологических наук, профессор РГГУ, автор книг «Русская рок-поэзия: текст и контекст», «Рок-поэзия: филологический ракурс», «О поэтическом мире Высоцкого» и многих других.
– Вопреки расхожему мнению вы утверждаете, что русский рок как явление в целом – за исключением отдельных представителей – никогда не был контркультурой. Даже до горбачёвской перестройки.
– Да, он не противопоставлял себя официальной культуре и властям, находясь скорее в положении субкультуры. Как пел Башлачёв, «не говорил ему за строй, ведь сам я не в строю». Субкультура не в строю, она в стороне, в своём футляре, в башне из слоновой кости – не хочу быть ни с вами, ни против вас. Другое дело, что официальная культура и власть зачастую подталкивают субкультуру в сторону контркультуры. Им невыгодна в первую очередь именно субкультура – непонятно, что с ней делать, она и не против строя, но и не за, это самое ужасное для любой авторитарной системы. Вспоминается грандиозный скандал 1980 года, когда «Аквариум» выступил на тбилисском фестивале. СМИ писали, что музыканты группы раздевались на сцене, ломали гитары и чуть ли не занимались мужеложеством. В итоге музыкантов повыгоняли с их работ, но зато группа стала невероятно популярной на весь СССР.
– С доперестроечным роком всё более-менее ясно. Но разве в перестройку он не занял позицию «контр»? «Перемен!», «Дальше действовать будем мы!» – таким был его пафос.
– Да, но перестроечный рок тоже не получается рассматривать как контркультуру, потому что он находился в этом формате вместе со всей страной. Наоборот, контркультурой становилось то, что ещё недавно было официальным, – теперь совершенно не в тренде было носить портреты Ленина и восхищаться коммунистической партией. Это стало дурным вкусом, дурным тоном. Тогда вся страна находилась в состоянии «контр», притом что уже не было ничего такого, чему она могла бы противостоять (разве только августовскому путчу в течение нескольких дней). Песня БГ «Полковник Васин» преподносилась программой «Взгляд» как общее тогдашнее отношение к советскому периоду.
– Стала крылатой фраза из интервью БГ: «Нас встречали на стадионах так, как будто мы лично отменили советскую власть».
– Думаю, это выход рокеров на стадионы стал следствием перемен, а не наоборот. Кстати, некоторые собирали стадионы и до перестройки – например, «Машина времени», «Земляне» (в этой связи отношение к ним в рок-сообществе было скептическим, в частности Майк Науменко пел: «Я не люблю «Машину времени», я не люблю «Землян»), А с 1988 года и другие рокеры из небольшого помещения по адресу Рубинштейна, 13 (Ленинградский рок-клуб. – Прим. «АН») переходили на огромные площадки. Этот период русского рока – его называют стадионным – продолжался до начала 90-х, и с тех пор никто не собирает стадионы в одиночку, а только лишь коллективными усилиями, в формате фестиваля. Хотя, заметим, дворцы спорта некоторым мэтрам удаётся сейчас собрать и на сольный концерт- например, «Алисе», «ДДТ». Худший же в этом отношении период пришёлся на конец 90-х и начало нулевых: редкая группа собирала приличный клуб, слушатели не хотели или даже не могли расставаться с деньгами.
– Несколько лет назад вы написали, что на уровне целого явления, а не персоналий, цените в современной русской культуре только рок.
– Сегодня я бы не стал настаивать на исключительности рока. В последние годы русское искусство переживает величайший, невероятный расцвет – литература, кино, театр (видимо, нужно было загнать страну в определённое состояние, чтобы искусство снова состоялось, причём оно опять-таки не является каким-то оппозиционным, просто-напросто творец может в полной мере проявить себя тогда, когда оказывается определённое давление на его аудиторию). Парадокс русского рока в том, что он ещё не застыл и при этом уже является классикой. Не только те, кого уже нет с нами – Башлачёв, Летов, Дягилева, – стали фигурами масштаба национальной культуры (то есть Пушкина, Тютчева, Маяковского, Бродского, Высоцкого), но и ныне здравствующие – Шевчук, Макаревич, Гребенщиков, Кинчев – перешли в разряд классиков. Собственно, и поэт Кормильцев (автор текстов группы «Наутилус Помпилиус». – Прим. «АН») стал классиком до своей смерти – без него не было бы Екатеринбурга как культурного феномена в его нынешнем облике.
Кстати, сейчас сфера моих научных интересов лежит в такой плоскости, как пересечение рока и театра. Неожиданным образом оказалось, что русский рок востребован театральной сценой, – и не только в том смысле, что рокеров приглашают на какую-то роль или используют их музыку как саундтрек для постановок известных пьес, но и в том смысле, что понятие, идея русского рока рефлексируется в спектаклях. Недавно в Москве сделали постановку, которая так и называется – «Русский рок», в Питере уже много лет идёт спектакль про Башлачёва – «Человек поющий», а с недавних пор – ещё и спектакль про Летова (его поставили студенты-третьекурсники, для которых Летов и его «Гражданская оборона» принадлежат уже скорее к миру их родителей, нежели к их собственному миру). А в известном московском театре неслышащих актёров идёт спектакль, где 14 песен русского рока предстают в виде номеров из жестов. Рок осуществил целую экспансию на театральную сцену, сам в том не участвуя. Театр видит в нём что-то уже давно состоявшееся, классическое – и вместе с тем живое.
– Ещё ваши слова: «Есть поэзия, а есть её высшее проявление – рок-поэзия».
– Хорошая поэзия, положенная на музыку, – выше и искуснее, чем просто хорошая поэзия.
– Профессор Доманский возносит рок-поэзию над золотым веком и серебряным?
– Конечно, возношу. Культура не стоит на месте, и всякая последующая – лучше предыдущей. Если же она хуже предыдущей, то ей не нужно существовать. Режут слух эти «лучше» и «хуже»? Хорошо, скажу по-другому: всякая последующая культура должна предлагать формат, который ближе современной аудитории. И, чтобы создать этот формат, нельзя копировать предыдущую культуру-нужно превзойти её. Если сегодняшний автор пишет в стилистике Пушкина, да ещё и не лучше Пушкина, – зачем мне этот автор? Кстати, сейчас множество великолепных русских поэтов и за пределами рок-музыки. Когда одного специалиста попросили назвать пятерых, он ответил: «Не назову». «Почему?» – спросили его. «Потому, что назову сто», – сказал он. Поэзия
сейчас переживает небывалый расцвет. Другое дело, что она не очень нужна большой аудитории, а русский рок-нужен. Он тоже элитарен, но не узкоэлитарен.
– Сейчас самая популярная у тинейджеров музыка – рэп. Не превратился ли рок постепенно и незаметно из культуры молодых в культуру немолодых?
– Рэп сегодня гораздо популярнее, это факт. Старшеклассники зачастую не знают имён русского рока. Все знают Цоя, но в основном не знают его песен. Возможно, это временное упущение, и их просветят, например, новые знакомые в вузах. У нас в РГГУ опять целый ряд филологических дипломов о рок-культуре. Кстати, защищаются и дипломы о рэпе. В сентябре проведём конференцию, посвящённую ему.
– Вы рассказывали, что тем филологам, которые защитили кандидатские и докторские диссертации о рок-поэзии, пришлось в той или иной мере преодолевать сопротивление академической среды. Стало ли проще после того, как в 2016 году американский рокер Боб Дилан получил Нобелевку по литературе?
– С одной стороны, это самая авторитетная премия в мире, и Нобелевский комитет, отметив рок-музыканта как поэта, дал карт-бланш всем тем, кто изучает рок-музыку как поэзию. С другой стороны, сопротивление российской академической среды только усилилось. Но, что важнее, пошла движуха. Пусть их сопротивление будет ещё сильнее – это даже лучше. Хуже, когда тебя не замечают. Мы уже не в меньшинстве. Границы филологии расширяются, в её поле зрения попадают и песни, и кино, и театр, и Интернет, – и становится всё меньше тех, кто хочет изучать лишь бумажную литературу.
– Но почему из рокеров выбрали именно Дилана? Почему, например, не Pink Floyd?
– Уместно спрашивать, почему не Pink Floyd, почему не Beatles, но выбор в пользу Дилана неслучаен – под его влиянием сформировалась нынешняя англоязычная поэзия. Очень сильным было его влияние и на наших рокеров в 1980-х. Обратите внимание на первый полноценный альбом русского рока – совместную запись БГ и Майка «Все братья – сёстры»: на фотосессии к альбому БГ держит в руках книгу Боба Дилана (привет от одного Боба другому). А Майк и вовсе перекладывал песни Дилана на «язык родных осин».
Войти с помощью соц. сетей: