В понедельник вечером я вернулся домой слишком поздно, чтобы успеть поговорить с Тессой, а во вторник отправился в офис еще до того, как она проснулась. Меня мучило ощущение вины – накануне жена несколько раз пыталась связаться со мной – но я его подавил. У меня в голове и без того было слишком много забот. Приближалось время нашего недельного отпуска в Саффолке, и это сулило очередной кошмар: все говорило о том, что отдых нам придется отложить.

Было очевидно, что наша компания потеряет часть клиентов, и уже во вторник некоторые из них начали нас покидать. Первым из них стала компания «Цитрус Бёрст» – мерзавцы сделали это, сославшись на опрос, проведенный среди молодежного сегмента клиентов. Аналогичное решение неизбежно должен был принять Крис Лонгридж, руководитель сети отелей «Сэвен Найтс». О моем позоре в ходе вечернего мероприятия в нашумевшем материале по сути ничего не говорилось, но опубликованная фотография – на самом деле снимок был сделан в центре Шеффилда, но кому до этого было дело? – говорил сам за себя. Электронное письмо о разрыве договора пришло ко времени ланча. Заключение нового контракта выносилось на тендер, нам любезно предоставлялось право также принять в нем участие. При этом в письме говорилось, что до того, как станут известны результаты тендера, нам следовало убрать с нашего сайта все упоминания об отелях «Сэвен Найтс». Мы все прекрасно понимали, что это означает. А именно – что компания «Сэвен Найтс» больше к нам и на пушечный выстрел не подойдет.

Через некоторое время в офисе появился Джефф. Он застал меня на кухне. Его руки, когда он наливал в чашку кофе из кофейника, слегка подрагивали.

– Мы потеряли «Картингдон-Холл», – мрачно сказал он, промокая со стола пролитые капли напитка бумажным полотенцем. – Завуалированные обвинения в сексуальном насилии по отношению к детям, адресованные как тебе, так и мне, – я цитирую – «сделали любые формальные отношения школы с нашей компанией неприемлемыми». В общем, они заявили, что в сложившейся ситуации для них невозможно оставаться в списке наших клиентов. – Джефф сделал глоток кофе. – Грустно, когда сотрудничество с тобой прерывает твоя альма-матер. Мне трудно не принимать это на свой личный счет – тем более, что они с нами даже не расплатились.

– Но это же несправедливо, – сказал я. – Все, в чем нас обвиняют, это неправда. Если бы Дэйв Джепсом не появился на мероприятии по перезапуску сети «Сэвен Найтс», ничего бы этого не случилось. Я бы не уехал из отеля и смог бы не допустить контакта между Джем и Маурой.

– Думаешь, ты бы действительно это сделал? – спросил Джефф, ставя чашку на стол.

Следующий звонок оказался для нас особенно обидным. Какую-нибудь неделю тому назад я бы сказал, что наши отношения со звонившим строились на доверии и преданности, в основе которых лежала длительная совместная работа и накопленный в ходе ее общий опыт. Я бы даже сказал, что мы вместе росли в бизнесе. Мне казалось, что у нашего сотрудничества глубокие, надежные корни. Однако оказалось, что такие понятия, как взаимное уважение, длительная история совместной работы и взаимная симпатия в бизнесе ничего не стоят.

– Марко, дорогой, ты ведь все понимаешь, правда? Для меня продолжать наше сотрудничество невозможно – особенно после того, как я столько сил положила на решение индонезийских проблем и когда мой подростковый сегмент только набирает силу. Для молодых женщин и девушек я сейчас персонаж с постеров, образец для подражания.

– Но ведь это именно я сделал из тебя персонажа с постеров! Это произошло благодаря мне!

– Да ладно тебе, Марко, перестань. Ну да, ты мне помог, не спорю, но все-таки основную часть работы сделала я сама.

– Может, мы могли бы продолжить сотрудничество в сегменте товаров для взрослых? – спросил я. В моем вопросе явственно прозвучало отчаяние. Да что там, я и в самом деле ощущал самое настоящее отчаяние.

– Нет, я не могу позволить, чтобы люди ассоциировали меня и мою компанию с негативными вещами. Это нанесет ущерб молодежному бренду, особенно после сделки с Брэнди Мелвилл. Риск слишком велик.

– Но ведь все обвинения против нас – это сплошное вранье. Мы засудим наших обидчиков к чертовой матери.

– Не надо мне ничего объяснять, и оправдываться тоже. Я знаю, что такие вещи случаются. Не воспринимай это на свой счет. Ты профессионал, и я знаю, что на моем месте ты поступил бы так же. Я по-прежнему тебя обожаю, и мы останемся друзьями.

На это я ничего не ответил – просто не смог. Вдруг навалилась страшная слабость, словно из меня вдруг выпустили всю кровь.

– Как-нибудь пообедаем вместе! – услышал я, и моя собеседница повесила трубку.

В офисе было тихо, но напряжение так и витало в воздухе – наихудшее, на мой взгляд, сочетание. В довершение всех бед у нас, похоже, вышел из строя кондиционер – обычная история в подобных ситуациях – и во всех помещениях быстро стало удушающе жарко. Джефф большую часть дня провел, закрывшись в переговорной комнате с Мэри и вырабатывая текст второго заявления. Присоединиться к ним меня не пригласили. Я получил три сообщения с просьбой позвонить Дмитрию, но проигнорировал их. В какой-то момент я наткнулся в кухне на Сэма и Эмму – они хихикали, разглядывая что-то на экране телефона Эммы. Это было видео из «Инстаграма». Вероятно, его выложил кретин из «Века бухгалтерии».

На видео Джепсом без конца произносил одну и ту же фразу: «Презираю. Я вас презираю». Съемка велась с такой точки, что мое лицо на ролике казалось совсем крохотным и едва виднелось из-за плеча Джепсома, похожее на голову куклы чревовещателя. Эпизод повторялся снова и снова, и на нем я в самом деле выглядел на редкость глупо. Подпись гласила: «Пиарщик раскрывает свои подлинные чувства».

Мне казалось, что со времени рокового вечера в Байсестере прошла целая вечность, и с тех пор я не так уж много думал о Джепсоме. Строго говоря, у меня на это было мало времени. К тому же я изо всех сил старался избавиться от болезненных воспоминаний, похоронить их в тайных кладовых моего мозга.

Через некоторое время я обратил внимание, что сотрудники то и дело собираются в группы – то около кулера, то рядом с ксероксом. Но, стоило мне появиться где-нибудь рядом, как эти группы тут же рассеивались. Вскоре у меня возникло и стало зреть страшное подозрение, что я утратил доверие собственных работников.

Я подозвал к своему столу Гейл под тем предлогом, что мне якобы нужно было заверить подпись, и, когда она наклонила голову, прошипел ей в ухо:

– Надеюсь, никто не думает, что я спал с Джем, правда?

Гейл выпрямилась.

– Нет, конечно же нет.

– Уверены?

– Да.

– В самом деле?

– Да.

В итоге уверенности в том, что меня ни в чем таком не подозревают, у меня лишь еще больше поубавилось. В самом деле, есть вопросы, которые лучше не задавать. Мне показалось, что, отвечая, Гейл на меня не смотрит и к тому же слегка закусила губу.

– Послушайте, мне начинает казаться, что налицо самый настоящий саботаж, что кто-то сознательно мне пакостит, – снова заговорил я. – Взять хотя бы историю с МакКриди, который превысил скорость. Кто-то явно целенаправленно слил эту информацию в прессу. А Джадд? Кто распустил слухи о том, что его бизнес-операции носят сомнительный характер? А случай с Тилли? Откуда тем школьникам было знать про пальмовое масло и все прочее? И, наконец, то проклятое письмо, направленное в «Картингдон-Холл»: директор школы уверен, что это была фальшивка.

Говоря, я чувствовал, что еще немного – и у меня начнется истерика.

– Маркус, – мягко сказала Гейл, – такое бывает. Более того, это вполне обычная вещь. Что касается истории с Джаддом, то ее мог раздуть любой из его бизнес-конкурентов – возможно, это сделала компания «Экскав Индастриз» – они тоже очень хотели заполучить тот проект. Вы спрашиваете, кто слил в прессу историю с МакКриди? Могу предположить, что его мог подставить какой-нибудь полицейский. В самом деле, это очень смешно: владелец гоночного трека превышает скорость, сидя за рулем своего личного автомобиля. Я бы сама попыталась продать эту историю. Вы ведь не хуже меня знаете… – Тут Гейл протянула ко мне руку, словно пытаясь напомнить мне о чем-то, что я забыл. – Вы ведь не хуже меня знаете, что кризисы, начавшись, иногда распространяются вширь со скоростью лесного пожара, а неприятности, словно по заказу, случаются все разом, одновременно. Такой уж у нас бизнес, такая работа. Да, и учтите, я не думаю, что в той статье хоть что-то было правдой. Но Джемима действительно была на вашем попечении, ее родители, можно сказать, вам ее доверили, так что, возможно, вам не следовало перепоручать заботу о ней Джеффу. Мы ведь все прекрасно знаем, что, он за человек.

– Значит, вся моя вина состоит только в этом? – спросил я. При этом маленькая капелька слюны вырвавшись у меня изо рта, упала Гейл на руку.

Посмотрев на нее, она резко развернулась и торопливо отошла от меня. Усевшись за свой стол, она подняв голову, еще раз взглянула на меня и сказала:

– Не забудьте позвонить Дмитрию Михайлову.

Затем Гейл крепко зацепилась лодыжками за ножки своего стула и погрузилась в работу.

Я набрал номер сестры.

– Это был последний раз, когда я оказала любезность кому-то из школы, – заявила она, даже не поздоровавшись.

– А что, Иззи в самом деле дружит с Джем?

– Я так не думаю.

Далее сестра поведала мне, что, по ее мнению, Джемима – очень умная девушка, и по этой причине ей часто бывает скучно. И завершила свою тираду словами:

– А вообще из-за нее часто возникают неприятности.

– Ты могла бы сказать мне об этом раньше.

– А ты мог бы вести себя более ответственно.

Я повесил трубку.