Мир был полон препятствий и ловушек. Ричард. Джепсом. Индиа. В понедельник я обнаружила, что Ясмин, словно хищный паук, поджидает меня у ворот детского сада.

Она болтала о чем-то с Роуз и еще одной женщиной, но, увидев меня, сразу же перестала участвовать в беседе. Поприветствовав меня, она с сочувственной улыбкой поинтересовалась:

– Ну, как там Маркус?

Что, спрашивается, я должна была сделать в этой ситуации? Проигнорировать вопрос? Сделать вид, что ее дурацкая статья настолько не важна для нас, что мы ее даже не прочитали? Или попытаться пристыдить ее, заставить ее почувствовать себя виноватой?

– Спасибо, он в порядке.

Ясмин несколько раз подряд кивнула. Уголки рта ее по-прежнему были вздернуты, но глаза оставались холодными.

– Вот и хорошо. Я рада. Такие вещи быстро проходят и забываются. Надеюсь, он не воспринимает это как выражение какой-то личной неприязни.

– Я полагаю, что, поскольку мы вроде бы дружим, а вы недавно обедали у нас дома, он почувствовал некоторое разочарование по той причине, что вы его не предупредили.

– О боже. – Ясмин рассмеялась и метнула быстрый взгляд на двух других стоящих рядом женщин. – Насколько я понимаю, вы говорите о моем материале в газете. По правде говоря, я не думала, что вы придадите ему такое значение.

Мне вдруг показалось, что земля у меня под ногами качнулась.

– А вы что имеете в виду?

– Статью в «Мейл», конечно.

– В субботу? В конце концов все оказалось не так уж страшно. Маркус ужасно боялся выхода этого материала, но… – Я перехватила взгляд Ясмин и поняла, что она говорит о чем-то другом. – Но, насколько я понимаю, вы имеете в виду не субботнюю статью, верно?

Ясмин отрицательно покачала головой.

– А какую тогда?

Роуз сделала шаг вперед.

– Мне пора домой – кормить Нелл. Ты пройдешься со мной? – спросила она, глядя на меня.

– О какой статье речь? – повторила я свой вопрос, продолжая смотреть на Ясмин.

– Не волнуйтесь, – попыталась успокоить меня Ясмин. – Она в основном не о Маркусе – он отделался на удивление легко. В основном в статье речь идет о компании. Но скажу честно: ни Маркусу, ни агентству материал на пользу не пойдет.

Я повернулась к Роуз.

– И о чем же идет речь в статье?

– Я не знаю, – ответила Роуз и пожала плечами, давая понять, что ничего особенного не произошло. – Я ее не читала.

– Пожалуй, вам следует ее найти и прочесть, – посоветовала Ясмин. – Статья напечатана в сегодняшнем номере «Мейл». Пожалуй, когда Маркус вечером вернется домой, потребуется хороший ужин, чтобы его подбодрить.

По дороге домой я купила газету в магазине на углу и, найдя статью, о которой говорила Ясмин, прочла ее, сидя за кухонным столом.

Материал назывался «Признания “практикантки”: как я провела неделю в офисе одной из ведущих лондонских пиар-фирм». Текст я проглотила меньше чем за минуту, хотя общий смысл статьи поняла в первую же секунду, когда увидела заголовок.

Сложив развернутую газету, я несколько секунд размышляла. Было очевидно, что статья могла иметь очень нехорошие последствия. Ни одно пиар-агентство не хочет стать объектом гуляющей по рынку «истории». Джефф, конечно, вел себя по-идиотски. Я очень живо представляла себе, как он произносит дурацкую фразу про педерастию. Он наверняка сказал эти слова в качестве рискованной шутки, чтобы вызвать легкий шок. Но вот то, что он взял с собой несовершеннолетнюю девушку в стриптиз-клуб – это было настоящее безумие. Честно говоря, я была раздражена тем, что Маркус ничего мне не рассказал. Что же касается истории с «Сэвен Найтс», то она была наполовину сфабрикована – таблоиды часто прибегают к подобным грязным приемам. Маркус в отеле не ночевал – это я знала точно. Появление Дэйва Джепсома привело его в такое состояние, что он предпочел уехать домой, ко мне. И слава богу, потому что в противном случае все это могло бы всерьез меня расстроить. Но в таких ситуациях реальные факты никого не интересуют. Главное – впечатление, которое создают подобные истории. Репутация строится на мнениях людей о том, что представляет собой та или иная компания или тот или иной человек. И в этом смысле то, что случилось, действительно таило в себе серьезную угрозу. Я зашла на сайт компании «Хэуик Николсон». Там уже было размещено заявление, но оно, на мой взгляд, слишком привлекало внимание. Его следовало переместить с главной страницы куда-нибудь вглубь. Я искренне надеялась, что Маркус помнит о том, что работать нужно не только с клиентами, но и с акционерами, в том числе персонально, и предпринимаемые им действия должны охватывать всех, не позволяя никому почувствовать себя в изоляции.

Я попыталась связаться с Маркусом по мобильному телефону. Звонок сразу же был переадресован на голосовую почту. В «Эклунде» у нас имелся список из «шести главных вопросов»: кто попал в кризисную ситуацию, что именно произошло, где это случилось, почему и когда, и снова – кто окажется крайним?

Я набрала городской номер компании и поговорила с Гейл. Она сообщила мне, что Маркус на совещании.

– Ну что, все плохо? – спросила я.

– Да вообще-то не здорово.

– И кто будет крайним?

Гейл издала смешок, но ничего не ответила.

– Попросите Маркуса позвонить мне, если у него будет время.

– Хорошо.

В тот день я решила отвезти Джоша в кино, на фильм с участием Питера Джоунса – просто чтобы не торчать дома. Маркус мне так и не перезвонил, а сидеть и ждать мне было невтерпеж.

На тротуаре я увидела припаркованный с нарушением правил мотоцикл. Мотоциклист в кожаных доспехах сидел в седле, склонившись вперед, затемненный пластиковый козырек его шлема был опущен. Казалось, что он ждет кого-то – или чего-то.

Как только мы вышли из ворот, мотоцикл взревел двигателем и сорвался с места. Промчавшись до конца прямого участка дороги, он свернул налево, предварительно помигав поворотником. Еще минуту-другую я слышала звук мотора. Затем он, по всей видимости, свернул на магистраль и окончательно исчез.

Инстинктивно я привлекла Джоша к себе, словно тем самым могла защитить его от шума и выхлопных газов. В ту же секунду зазвонил мой мобильный телефон.

Надеясь, что это Маркус, я выпустила руку сына и поднесла телефон к уху.

– Ты звонила? – раздался в трубке голос Ричарда. Слышно было плохо – в микрофон врывался шум уличного движения. Кроме того, до меня доносилось дыхание Ричарда – он, судя по всему, быстро шел по улице. – Может, встретимся? У меня есть пара часов свободного времени. Скажем, в том кафе в Далвиче? Или у меня на квартире? Или, может, где-нибудь поближе к тебе?

– Послушай, перестань. Это не смешно. Ты получил мое сообщение?

Джош бежал по тротуару передо мной. Я прибавила шагу, чтобы нагнать его.

– Тесса, я ничего не понимаю. Почему ты не хочешь, чтобы я встречался с Маркусом? Что бы о нем ни писали в газетах, в своем деле он хорош.

Теперь я уже практически бежала следом за Джошем.

– Пожалуйста, не делай этого.

– Сейчас я мог бы добиться от него снижения цены контракта.

Джош остановился, чтобы посмотреть на кошку, сидящую на пороге одного из домов, и я успела догнать его прежде, чем он снова двинулся вперед.

– Ричард, пожалуйста, не надо.

Мой собеседник издал странный звук. Я поняла, что он смеется надо мной.

– Ты должна со мной встретиться, – заявил он. – Тогда, может быть, я и позволю тебе уговорить меня не контактировать с твоим мужем.

– Я не могу. – Снова взяв Джоша за руку, я, понизив голос, сказала в трубку: – Я сейчас с ребенком, и у меня полно дел. Речь идет о скучной домашней работе. То есть о том, из чего и состоит в основном моя жизнь: ожидание автобусов на остановках, покупка детских надувных нарукавников, фильмы с Питером Джоунсом.

– О, как интересно.

Я с трудом подавила желание закричать от отчаяния. Вместо этого, сделав над собой усилие, я сказала:

– Пожалуйста, оставь Маркуса в покое.

Мы сидели в первом ряду верхнего яруса. Джош все хотел выяснить, кто, по моему мнению, быстрее облетит вокруг света – Супермен или Бэтмен.

Дети постарше, сидевшие в задних рядах, вели себя отвратительно – курили, швырялись кусками еды, без конца перекатывали по полу пустую банку из-под кока-колы. Джош то и дело оборачивался, чтобы взглянуть на хулиганов. От этого их поведение становилось лишь еще более развязным, в разговоре они то и дело отпускали ругательства.

– Ах ты, идиот долбаный, – услышала я.

– Эй, поглядите. Он такой сладкий, – донесся до меня голос девочки-подростка. Она явно имела в виду Джоша, потому что смотрела при этом прямо на него. Глаза девочки были сильно накрашены. Я встала и, взяв сына за руку, повела его к сиденьям нижнего яруса. В проходе образовалась толчея, поэтому мы были вынуждены остановиться.

– Вот сучка, – услышала я в свой адрес. – Она что – думает, что я его украду?

Разговор с Ричардом, и особенно его игривое настроение и нежелание понять, что я всерьез решила порвать с ним, снова вернули меня в состояние паники. Я искренне жалела о том, что знакома с ним. Из-за него я слишком многое поставила на карту. Слишком многие знали или могли знать о моей с ним связи.

Из зала кинотеатра мы с Джошем перекочевали в магазин и поехали на эскалаторе на третий этаж. Полотно движущейся лестницы уходило вверх под очень крутым углом. На днях я прочитала в газете, что именно с этого эскалатора упала вниз с высоты четвертого этажа, перевалившись через боковой бортик, женщина. В результате падения она погибла на месте. Поговаривали, что это было самоубийство. В самом деле, трудно было представить, что можно было выпасть с эскалатора через боковое ограждение – оно было достаточно высоким. Тем не менее, вспомнив об этом случае, я крепче вцепилась в руку Джоша.

В детском отделе магазина было полно людей. Там, где продавали школьную форму, выстроилась длинная очередь. Какая-то весьма любезная женщина, стоя на невысоком подиуме, записывала на листе бумаги фамилии покупателей, формируя лист ожидания. Неподалеку целая группа мрачного вида подростков лет двенадцати на вид толпилась около стенда с рубашками. Джош хотел получше рассмотреть выставленные на витрине серые брюки и темно-синие комбинезоны. Потом его внимание привлек стеллаж с костюмами-тройками совсем маленьких размеров. Они настолько заинтересовали сына, что мне пришлось его буквально оттаскивать. В отделе пляжных аксессуаров я обнаружила надувные нарукавники фирмы «Зогг». Проходящий мимо продавец-консультант, которого мне с превеликим трудом удалось уговорить нам помочь, сказал, что это лучший товар из того, что есть на рынке. Тем не менее я все же настояла на том, чтобы он вынул нарукавники из упаковки, и их можно было примерить. Когда Джош надел нарукавники, я резко потянула за один из них, дабы убедиться, что он сидит достаточно плотно и не соскочит. Джош жалобно вскрикнул. Мне же стало очевидно, что нарукавники вполне подойдут – они явно были прочнее и более надежно держались на руках, чем те, которых мы лишились в результате инцидента в Греции. Еще я купила надувной резиновый круг и детский костюм для купания, соединенный со спасательным жилетом. И еще так называемый «шлем безопасности для езды на самокатах» синего цвета.

Поскольку я обещала Джошу, что у него будет возможность посмотреть на игрушки, мы с трудом пробились через толпу малышей и подошли к стенду, где были выставлены пластмассовые сельхозоборудование и техника. Он взял в руки красный трактор и принялся играть с ним. Я устроилась рядом, прислонившись к стенду с игрушками в виде животных. Какой-то малыш, явно чем-то недовольный, лежа бился в истерике, колотя по полу руками и ногами. Другой ребенок оглушительно не то плакал, не то кричал, время от времени делая короткие перерывы, чтобы икнуть. Когда я закрыла глаза, мне показалось, что я нахожусь в плавательном бассейне. У меня мгновенно разболелась голова, меня начало клонить в сон.

При этом я мысленно пожалела мужа. На работе у него были сплошные неприятности, а его жена, то есть я, лгала ему напропалую, создавая у него иллюзию счастливой семейной жизни.

Отпуск дал бы нам возможность немного передохнуть, стать для нас началом какой-то новой страницы. И все же она все равно была бы основана на лжи. Разве я могла рассчитывать изменить нашу жизнь в лучшую сторону, не рассказав Маркусу правду?

Джош ринулся к дальнему концу стеллажа, ухватил пояс с игрушечными сантехническими инструментами и принялся потрошить его.

– Я хочу это. И это, – бормотал он, доставая предмет за предметом. – Я буду водопроводчиком и стану чинить краны.

– Я не могу купить тебе это, – возразила я.

Сын продолжил вытаскивать из пояса инструменты. Я шагнула к нему, чтобы отобрать у него пояс, и как раз в этот момент большая квадратная колонна перестала загораживать мне площадку у лифта.

Там я увидела его. Он стоял и смотрел прямо на меня. Его голова была слегка откинута назад, ноги широко расставлены. Он потер одной рукой предплечье другой, и я увидела, как мощные мышцы вздулись у него выше локтя. Выражение его лица, а тем более глаз, разглядеть было невозможно.

По всему моему телу волной пробежала дрожь. Мне показалось, что на несколько секунд я перестала различать цвета, кроме черного и белого. У меня резко ослабели ноги, так что я была вынуждена опереться рукой на стеллаж, чтобы не упасть.

Лифт за спиной у мужчины звякнул, и он повернул голову. Воспользовавшись этим, я сделала шаг вперед. Однако мне преградила дорогу молодая мать с двумя маленькими детьми, близнецами, которых она вела перед собой, словно овечек, и младенцем, которого она несла, укачивая, в слинге. Я посторонилась, чтобы дать ей пройти, а когда в следующую секунду снова перевела взгляд на площадку перед лифтом, дверь в его кабину уже медленно закрывалась, а мужчина исчез.

Итак, вот оно. Джепсом был здесь, в торговом центре. На этот раз сомнений не было – мне это не показалось. Я бросила взгляд в сторону отдела детской одежды, потом снова в сторону отдела игрушек. Затем я бросилась к черной лестнице, распахнула ведущую к ступенькам дверь и посмотрела вверх и вниз, но никого не увидела.

Открылись двери еще одного из четырех лифтов магазина, и в торговый зал выплеснулась новая порция людей.

Неужели я в самом деле сходила с ума? Действительно ли я утратила связь с реальностью?

Медленным шагом я вернулась к проходу между стеллажами, где оставила Джоша.

Сына там не оказалось.

Не было его ни у стеллажа, на котором его совсем недавно так увлек пояс с игрушечными сантехническими инструментами, ни у полок, на которых были выставлены погрузчики и тракторы. Около стендов игрушек компаний «Плеймобил», «Меккано» и «Лего» я тоже его не увидела. На всякий случай я заглянула даже в отдел кукол. Мечась по проходам между стеллажами, я звала сына, но не слишком громко, не желая ставить себя в неловкое положение и искренне надеясь, что вот-вот увижу Джоша. Однако вскоре я потеряла способность сдерживаться и стала окликать его во всю силу своих легких. Сжав кулаки, я, тяжело дыша, оглядывалась по сторонам, то и дело громко говоря всем проходящим мимо посетителям: «У меня сын потерялся! Вы не видели здесь мальчика? Моего сына. ДЖОШ!!!» Ко мне подошла консультант, молодая женщина в черном брючном костюме, со значком на груди, накотором было написано ее имя – Шэрон.

– Я потеряла сына! – выкрикнула я. – Его кто-то увел.

Меня бросало то в жар, то в холод, дыхание с шумом вырывалось у меня из груди. Я бросилась к лифтам.

– Какой-то мужчина украл моего сына, – сказала я, обращаясь к людям, вышедшим из кабины. – Ему всего три годика. Вы не видели мужчину с татуировками, ведущего за руку маленького мальчика?

Мне было уже наплевать, что обо мне подумают. Откровенно говоря, мне было просто не до этого. Я понимала, что должна сохранять контроль над собой, но ничего не могла поделать.

Меня отвели в сторону, усадили на стул и попытались упокоить.

– Дэйв Джепсом! – кричала я. – Это имя похитителя. Он пытается меня проучить. Вы должны его остановить.

Появилась еще одна женщина – по всей видимости, менеджер. Она была старше Шэрон. Ее волосы были стянуты на затылке в пучок, губы накрашены розовой помадой. Одета женщина была в черные пиджак и юбку. На ее значке было написано «Салли». Она не хотела ничего слышать о Дэйве Джепсоме – ее интересовала информация о Джоше. Выслушав мое описание внешности сына, она поинтересовалась, во что он был одет. Потом стала выяснять, когда я видела его в последний раз, где именно он находился в тот момент и сколько ему лет. Я не без труда ответила на ее вопросы. Она все записала и принялась звонить по телефону. Мне было хорошо слышно, как она повторяет мои слова.

– Три года. В последний раз его видели в отделе игрушек для детей дошкольного возраста. Каштановые волосы до плеч, зеленые глаза. В темно-синих шортах длиной до колена и бело-голубой полосатой футболке.

Закончив разговор по телефону, женщина по имени Салли положила ладонь мне на плечо и сказала, что помещения магазина обыскивают, так что беспокоиться не стоит. По ее словам, мой сын, скорее всего, куда-то отошел и заблудился – такие вещи случаются постоянно. Постоянно, повторила женщина. Говорила ли я по телефону? Обычно дети пропадают именно в этот момент. Но ничего страшного не случилось, моего сына найдут. До сих пор в таких случаях пропавших детишек всегда находили.

– Я видела одного человека, которого я знаю, – настаивала я. – Думаю, он мог увести моего сына с собой.

Снова против собственной воли я начала повышать голос, в глазах у меня защипало.

– Ну-ну, не надо, – сказала Салли и протянула мне стакан воды, но руки у меня так дрожали, что я не смогла поднести его ко рту. – Дышите глубже. Старайтесь успокоиться. Нам нужно, чтобы вы сохраняли хладнокровие. Вы ведь не хотите, чтобы ваш сын увидел вас расстроенной, верно?

Неподалеку снова появилась мать с двумя близнецами и младенцем в слинге. Менеджер по имени Салли встала и подошла к ней – видимо, чтобы опросить. На челке многодетной матери висела клипса, которую она рассеянным жестом время от времени отводила в сторону, чтобы она не болталась у нее прямо перед глазами. Дети-близнецы смирно остановились рядом с ней. Младенец к этому времени уже успокоился и перестал плакать.

Бормоча себе под нос ругательства, я выудила из сумки телефон и, полистав список контактов, нашла нужный номер. Мой звонок переключили на голосовую почту и я услышала механический голос: «Абонент, которому вы звоните…». Когда пискнул сигнал, говорящий о том, что я могу надиктовать сообщение, я сказала в трубку:

– Дэйв, Джош у вас? Я полагаю, нам надо поговорить. Но в любом случае верните мне сына. Пожалуйста, приведите его обратно.

Менеджер Салли опустилась на стул рядом со мной.

– Прошло всего десять минут, – сказала она. – Уверяю вас, подобные вещи происходят постоянно.

– Вы говорите, десять минут? – переспросила я.

Мне показалось, что с того момента, как я обнаружила пропажу сына, миновало гораздо меньше времени – или наоборот, намного больше. Может, секунды, а может, час, два часа – или целая вечность.

Вокруг нас с Салли толпились зеваки. Они пришли в магазин за покупками и теперь от нечего делать смотрели на происходящее во все глаза с ничего не выражающими лицами. Я для них была кем-то вроде клоуна в цирке. У меня возникло ощущение, будто я оказалась на людях совершенно голая. Мне хотелось кричать, колотиться головой о стену. А может быть, я и делала что-то в этом роде – мне трудно сказать.

Потом, не в силах больше выносить происходящее, я встала и изо всех сил закричала:

– ДЖОШ! ДЖОШ! ГДЕ ТЫ?

Что происходило в следующие несколько минут, я вспомнить не в состоянии. Кажется, пришел начальник службы безопасности торгового центра, молодой мужчина в джинсах, кроссовках и рубашке, застегнутой на все пуговицы. Я снова с кем-то о чем-то говорила. Тон разговоров моих собеседников и выражение их лиц стали куда более серьезными, чем поначалу. Ситуация постепенно накалялась.

И вдруг что-то случилось – по помещению магазина, как над полем, заросшим нескошенной травой, словно пронесся порыв ветра. Головы окружающих меня людей стали поворачиваться куда-то в сторону. Ко мне подошла женщина с малышом в слинге. Я вспомнила, что у нее прямо на челке висела клипса, но теперь клипсы не было. Рядом с ней, держа ее за руку, стоял Джош.

Я, конечно же, поблагодарила всех за помощь. Они и правда были со мной любезны и проявили ко мне максимум внимания. Кто-то принес мои покупки, которые я оставила в отделе игрушек. Кто-то еще сунул мне в руку стакан воды и носовой платок, потому что, когда я обняла Джоша, думая только о том, что больше никогда его от себя не отпущу, слезы полились у меня из глаз потоком. Никто не сказал мне, что я вела себя глупо, не упрекнул в том, что я напрасно подняла всех на ноги, никто не задал мне ни одного вопроса о Джепсоме.

Мне рассказали, что Джош, оказывается, прятался в детской раздевалке. Сидя на корточках, он хохотал, не желая выходить – а может, просто стеснялся своей выходки и не знал, как закончить ее. Впрочем, вполне возможно, что он вовсе не чувствовал никакого смущения, а просто играл с инструментами из пояса Боба-строителя, который он прихватил с собой со стеллажа, и настолько увлекся, что забыл обо всем и не слышал, как я его зову.

А может, он был полностью поглощен поеданием плитки шоколада, остатки которой все еще держал в руках.

Никого, судя по всему, не насторожило то, что я не давала ему шоколад, а значит, это сделал кто-то другой, какой-то незнакомец, который заманил его в раздевалку. Все наперебой продолжали меня успокаивать, говоря, что мой сын взял шоколадку где-то в магазине – мол, какой-то другой ребенок просто обронил или оставил ее.

Я в конце концов дала себя убедить и кивнула. Просто удивительно, как человек способен подстраиваться под социум. Всего несколько минут назад я сходила с ума от страха, действие животных инстинктов вызывало у меня панику. И вот теперь, по прошествии совсем короткого времени, я испытывала угрызения совести по поводу своего недавнего поведения и рассыпалась в выражениях благодарности, то и дело улыбаясь. Слово «спасибо» я, должно быть, в течение нескольких минут произнесла добрую сотню раз.

– Благодарю вас. Большое спасибо. Мне ужасно жаль, что так вышло. Я вела себя по-дурацки… О боже.

Менеджер Салли проводила нас с Джошем до лифтов и, прощаясь, похлопала меня по плечу. Я нажала на кнопку вызова, продолжая держать сына за руку и наблюдая за тем, как загораются лампочки обозначения этажей над каждой из четырех кабин.

Человек наиболее уязвим именно в те моменты, когда он расслабляется. Когда ему кажется, что угроза миновала, он зачастую как раз и подвергается наибольшей опасности.

Я вдруг почувствовала его руки вокруг моей талии, ощутила его дыхание на моей шее, вдохнула исходящий от него запах сандалового дерева.

– Бу-у, – сказал он.

Я уперлась локтями ему в грудь и изо всех сил попыталась оттолкнуть его, продолжая сжимать в одной руке пальцы сына. Однако, мой бывший любовник продолжал обвивать руками мою талию, одновременно зарывшись лицом в мои волосы. Как раз в этот момент дверь одного из лифтов отъехала в сторону, и из кабины вышла Роуз.