В пятницу я не хотел идти на работу, чтобы не оставлять одних Джоша и

Тессу, но жена сказала, что я должен хотя бы показаться в офисе.

Впрочем, мои планы в любом случае не имели большого значения.

Он знал, и где я живу, и где работаю.

От станции я пробирался к офису какими-то глухими, боковыми улочками и переулками, мимо собора, все время озираясь по сторонам. День был жаркий, народу вокруг было много – стайки школьников, ярко одетые мужчины и женщины, в том числе туристы. На местном рынке, откуда доносились запахи колбасных изделий и кожи, царило оживление. Почти каждый прохожий держал в руке стакан со смузи. Я шел зигзагами, виляя из стороны в сторону, стараясь запутать следы.

В фойе офиса было пусто. На экране телевизора канал Си-эн-эн с выключенным звуком транслировал матч Кубка Америки. Я пересек вестибюль, вошел в лифт и поднялся наверх.

Сотрудников на месте оказалось немного – команда, отправившаяся в пресс-тур, еще не вернулась. Кивнув Сэму и Эмме, которые вяло флиртовали в углу, я невольно подумал, известно ли им уже от других о моем вечернем позоре. Затем я уселся за стол и стал пытаться привести мысли в порядок.

Мы оба – и я, и Тесса – накануне почти не спали. Полночи мы говорили о Джепсоме. Тесса пришла в ужас, узнав, что он появился на мероприятии в Байсестере. Она снова и снова спрашивала меня, что конкретно он сказал. Я не мог вспомнить все в деталях – у меня осталось лишь ощущение, что он хотел сломать мою жизнь, что он зациклен на членах моей семьи – на жене, на Джоше. Мне никак не удавалось выбросить из головы его слова о том, что поскольку он спас жизнь моему сыну, он чувствует ответственность за него. Когда-нибудь кто-нибудь заберет у вас вашего сына. Тессе я об этом не рассказывал. Однако я вынужден был признать, что она права: по всей вероятности, наш общий знакомый был именно тем Дэйвом Джепсомом, чей профиль она нашла в соцсетях – и соответственно, именно тем человеком, которому судом было запрещено приближаться на расстояние меньше 300 футов к его бывшей жене. Что же он натворил? Какого рода опасности он подверг свою экс-супругу, если реакция Фемиды была столь серьезной? Все это было просто ужасно. Мало того, Тесса поговорила с Морин, женщиной, с которой мы познакомились на пляже во время отпуска, и все опасения моей супруги подтвердились. Джепсом не имел никакого отношения к греческой пляжной компании. Он просто прилип, прицепился к ней, как впоследствии и к нам. Кто же он, черт возьми, такой? И что ему нужно от нас?

Я обхватил голову руками. В Байсестере я натворил много такого, о чем вполне мог пожалеть. Например, разозлил Джепсома. К тому же я в присутствии моих коллег, клиентов, журналистов продемонстрировал нерешительность, использовал в разговоре ругательства, что также было не в мою пользу. Кончилось же все тем, что я просто сбежал с места конфликта, как последний трус, как жалкая, дрожащая пародия на мужчину.

Я сложил аккуратной стопкой несколько ручек, повернув колпачки в одну сторону. Одно я мог сказать совершенно точно: больше ему не удастся взять надо мной верх.

Ждать возвращения сотрудников, принимавших участие в пресс-туре, который был посвящен перезапуску сети отелей «Сэвен Найтс», пришлось долго. Заботясь о своей осанке, Эмма стала вместо стула использовать швейцарский мяч для фитнеса. Поэтому всякий раз, проходя мимо, мы с Сэмом пытались выбить мяч из-под нее. В помещении стоял запах мясного пирога – кто-то воспользовался микроволновкой. Я дважды позвонил Мэри. В первый раз звонок был переадресован на голосовую почту, во второй Мэри довольно сухим тоном попросила разрешения мне перезвонить. На меня уже начинал ощутимо давить вал текущих дел – мне, например, передали просьбу позвонить Дмитрию. Однако я никак не мог сосредоточиться. Я бесцельно бродил по кабинету, то и дело останавливаясь и выглядывая в окно. Наблюдать за тем, что происходило внизу, было довольно затруднительно – поле зрения сужала проходящая вдоль здания балка. Поэтому я принялся глазеть в окно комнаты с выкрашенными белой краской стенами в здании напротив. Там на односпальной кровати лежал мужчина в костюме.

Когда наконец звякнул колокольчик лифта, я с облегчением направился к его дверям, надеясь получить порцию медвежьих объятий или одобрительных хлопков – в общем, любых жестов и действий, которые не были бы враждебными по отношению ко мне. Басти, который вышел из лифта первым, кивнул мне и сказал:

– А, Маркус, рад вас видеть.

За ним, хлопая сандалиями, появились Гейл и Мэри. Я двинулся следом за ними, интересуясь, чем их угостить. Сэндвичи? Кофе? При этом я проявлял явно чрезмерную настойчивость – мне отчаянно хотелось убедиться, что все в порядке, что меня все еще считают мужчиной.

Мэри никак не отреагировала на мои вопросы – ей необходимо было срочно сделать несколько телефонных звонков. Я, чтобы сгладить неловкость, тоже притворился занятым. Наконец, она подошла к моему столу.

– Может, переговорим по-быстрому прямо сейчас? – спросила она.

Я кивнул и прошел следом за ней в переговорную, словно это Мэри была моим руководителем, а я – ее подчиненным. Она закрыла за мной дверь.

Вид у Мэри был жизнерадостный и оптимистичный. Позже я понял, что этим она хотела выразить, что понимает мое состояние и сочувствует мне. Первым делом она сообщила, что поданная на десерт шоколадная помадка Хестона Блументаля была встречена на ура. По словам Мэри, большинство гостей рано отправились спать – вскоре после моего отъезда. Но Ясмин, Лонгридж и представитель «Байсестер таймс» выпивали до двух часов ночи. За завтраком все сказали, что спали прекрасно и оценили египетские хлопковые тканые простыни с плотностью 250 нитей на квадратный дюйм. Редактор из «Занятой женщины» заявила, что наматрасник оказался лучшим из всех, на которых ей приходилось спать за всю ее жизнь.

– А никому не показалось странным, что я вот так взял и уехал?

– Я сказала всем, что вы были вынуждены уехать, потому что вам нужно было решить вопрос… с этим человеком… напомните, как его звали?

– Дэйв Джепсом.

– Я объяснила, что вам с ним надо решить кое-какие личные вопросы.

– А как Лонгридж все это воспринял? Он не вычеркнет нас из списка фирм, с которыми он готов сотрудничать?

– Я думаю, он предвкушает публикацию в «Мейл» и надеется на большой и благоприятный материал от Ясмин. Будем держать пальцы скрещенными и надеяться, что она сработает как надо.

– Да.

– И еще он просил вам передать, что на него произвел очень хорошее впечатление Басти.

– А то, что я вот так уехал – это не выглядело жалко? – поинтересовался я, поглаживая закругление стола.

– Нет, – ответила Мэри, отводя глаза. Она сидела, зажав между коленями сцепленные ладони. – Что между вами произошло, Маркус? Что вы такое сделали, что этот человек так себя вел? Он держался так, словно вы переспали с его женой.

Я неопределенно взмахнул руками.

– Что вы, ничего подобного. Мы познакомились с ним во время отпуска. Он, похоже, действительно обиделся на меня за что-то, но за что – ума не приложу. Видимо, теперь он не оставит нас в покое.

– Что ж, ладно. – Делая вид, что мои объяснения ее удовлетворили, Мэри встала, открыла дверь и уже собиралась выйти из переговорной комнаты, но вдруг добавила: – Бедняга.

Мне показалось, что я ослышался.

– Что вы сказали?

– Я сказала – бедняга. Мне было жаль этого человека. Он выглядел совершенно безобидным.

– Безобидным? Он, между прочим, что-то говорил о том, что у меня заберут сына. И еще он явно был настроен агрессивно и собирался на меня напасть.

– Хм. Но это вы толкнули его. И ругались тоже именно вы.

– Мэри, он мне угрожал.

– Нет, он не угрожал вам, Маркус!

– Еще как угрожал. Помните, он сказал: «Ты об этом пожалеешь».

– Я слышала другое. – Мэри похлопала меня ладонью по плечу. Это выглядело как легкое порицание в мой адрес, но при этом она улыбалась. – Он сказал: «Вам следовало бы сожалеть об этом».

Я оставался в офисе дольше всех, по очереди прощаясь с каждым сотрудником по мере того, как они уходили.

– Пока, Сэм… До свидания, Эм… Завтра увидимся, Басти.

Я делал вид, что полностью контролирую ситуацию, хотя у меня накопился целых ворох неотвеченных телефонных звонков и электронных писем. Весь день я не делал ровным счетом ничего. Ну и дурак же я был. Болван, да и только.

Наконец, Мэри допечатала последнюю бумагу и надела жакет. Я остался в офисе один. Выждав несколько минут, чтобы дать ей отойти подальше, я встал и тоже засобирался домой, как вдруг на телефоне Гейл замигала лампочка.

– Компания «Хэуик Николсон», – сказал я, сняв трубку.

– Маркус! Вы-то мне и нужны. Как хорошо, что я вас застала! Это Маура Пибоди из «Мейл».

– А, привет. Как дела? Извините, что не имел возможности…

Договорить собеседница мне не дала.

– У меня возникла пара дополнительных вопросов. Было бы хорошо, если бы вы смогли мне на них ответить.

– Отлично. – Я присел на край стола Гейл. – Место, где мы побывали, просто замечательное, не правда ли? Прежний отель «Сэвен Найтс» был серьезно модернизирован и улучшен. Ну, говорите же, что вас интересует.

– Я хотела бы задать вопрос по поводу Джемимы Уоллес.

Имя показалось мне знакомым, но сразу вспомнить, о ком идет речь, мне не удалось.

– Джемима Уоллес? Напомните мне, кто это.

В трубке раздался звук, одновременно похожий на смешок и фырканье.

– Ваша «практикантка».

– А, Джем. – Я встал и покрутил головой – сам не знаю зачем: в офисе никого, кроме меня, не было. Я задумался, пытаясь припомнить, была ли Джем в помещении фирмы в течение дня? Нет. В последний раз я видел ее в отеле.

– Вообще-то, Джем не практикантка. Она, скорее, временная сотрудница. Эта девушка хочет приобрести опыт работы в офисе.

– Девушка?

– Студентка. На временной работе – с целью набраться опыта. Она как бы ученица. Сейчас она относительно свободна – вот и помогает нам и в то же время сама получает кое-какие навыки. – Я почувствовал, как краска заливает мне шею. – Вообще-то, у нас нет какой-то определенной кадровой политики по отношению к таким людям. А что касается Джем, то все не так уж серьезно. Ее временно взяли на фирму просто в качестве одолжения моей сестре – Джем учится в школе вместе с моей племянницей. А почему вы так этим интересуетесь? У вас есть сын или дочь, которые тоже хотели бы поработать у нас?

– Я просто хотела понять, есть ли у вас какие-то объяснения ее присутствия на мероприятии сети отелей «Сэвен Найтс» вчера вечером.

Я опустился на стул, поняв, что, продолжая разговор, следует тщательно подбирать каждое слово.

– Мне просто показалось, что для нее это будет неплохим развлечением, вот и все.

– Значит, вы повезли в отель пятнадцатилетнюю девушку без сопровождающего?

Сделав паузу, я с трудом перевел дыхание.

– Она хотела понять, как функционирует бизнес. Я решил, что опыт ее работы на фирме должен быть разнообразным. И подумал, что присутствие на таком мероприятии будет для нее полезным.

– Разнообразным, вы говорите? – По тону моей собеседницы я понял, что она, скорее всего, записывает мои слова. – А после окончания мероприятия вы убедились, что с ней все в порядке? Проверили, добралась ли она благополучно домой?

– Лично – нет. Я был занят. Но моя коллега Мэри…

– Значит, лично вы в этом не удосужились убедиться? – перебила меня Пибоди. – Несмотря на то, что Джемима находилась на вашем попечении?

– Послушайте, чего вы добиваетесь? Я полагал, что вы будете писать о суперплотных египетских простынях и свежих овощах.

До меня донесся шелест, словно моя собеседница перевернула страницу блокнота.

– Скажите, а это правда, что вы – вероятно, с целью получения девушкой максимально разнообразного опыта – пытались заманить ее в стриптиз-клуб?

Я лихорадочно вертел в руке шариковую ручку, щелкая кнопкой.

– Не в стриптиз-клуб, а в эксклюзивное заведение для джентльменов.

– Речь идет о «Коже и шнуровке» на Мэйфэр, верно?

Я с такой силой швырнул ручку на стол, что она разлетелась на части.

– Послушайте. Я во всей этой истории – хороший парень. Я не позволил ей войти в клуб. Так что она там не была. А потому и говорить не о чем.

– Но если бы все было в руках Джеффа Хэуика, вашего партнера, то девушка оказалась бы в клубе?

– Да. Послушайте, между нами, у него был плохой день, он слишком много выпил и не вполне ясно понимал, что делает. Думаю, он просто забыл, что она несовершеннолетняя, – сказал я и, воспользовавшись тем, что в разговоре наступила пауза, добавил: – Вообще-то, на вид ей больше, чем пятнадцать, знаете ли.

Пауза оказалась долгой, а затем моя собеседница сказала:

– Выходит, вы решили, что, несмотря на все обстоятельства, о которых вы только что сказали, Джефф Хэуик вполне подходящий человек, чтобы выполнять роль наставника Джемимы?

– Да. Обычно он с этим прекрасно справляется. У него большой опыт. И он умеет ладить с молодыми людьми. – Я изо всех сил пытался подавить бешенство, кипевшее у меня в душе, и говорить как можно спокойнее и убедительнее. – Послушайте, о чем вообще мы говорим? Что за статью вы пишете?

– Пока я собираю фактический материал для колонки, над которой работаю.

– То есть пока эта колонка не включена в план публикаций?

– А вы бы хотели, чтобы она в него не вошла?

Я задумался над ответом и пришел к выводу, что лучше на всякий случай проявить осторожность.

– Нет, не хотел бы.

– Вот и хорошо. Что ж, ладно. А как насчет мистера Хэуика – он доступен для комментария по этой теме?

– Он в отпуске, и, откровенно говоря, я сомневаюсь, что он мог бы добавить на этот счет что-либо полезное.

– Ну что ж, если вы так считаете.

Я разжал крепко стиснутые зубы, чувствуя, как моя голова буквально пульсирует от боли, мучившей меня весь день.

– Я искренне сожалею обо всей этой истории. Вы говорили с ней? Она в порядке? Я имею в виду Джем.

– Да, она в порядке. – Было слышно, что моя собеседница говорит, поджав губы, почти не раскрывая рта. При этом тон у нее был омерзительно постный и ханжеский. – Но отнюдь не благодаря вам.

Вернувшись домой, я вышел на пробежку, чтобы хоть немного успокоиться. Меня угнетал страх, но в то же время терзала и ярость из-за несправедливости всего, что произошло. Я хотел оказать девушке услугу, дать ей шанс. И мне было совершенно непонятно, как так случилось, что все обернулось против меня. Преодолев примерно половину обычной дистанции, рядом с железнодорожным мостом я наткнулся на Ясмин, которая тоже была в спортивном костюме. Выдавив из себя сконфуженный смешок, я извинился за то, что «не остался до конца мероприятия» в отеле. Затем, изобразив болезненную гримасу, я подвигал бедром и ступней, давая понять, что слегка травмирован, и выразил надежду, что для Ясмин вечер прошел более удачно, чем для меня, после чего сказал:

– Этот Крис Лонгридж интересный персонаж, не так ли?

Ясмин кивнула – ее мои слова, похоже, слегка позабавили. Она несколько раз приподнялась на цыпочки, напрягая икроножные мышцы. Я осторожно поинтересовался, не говорила ли она с Джем, добавив:

– Кажется, она все время держалась рядом с, э-э, Мэри. Очень способная девушка.

Нет, с Джем Ясмин не говорила.

Похоже, она вовсе не собиралась вести со мной долгую беседу, как это было в прошлый раз, когда мы с ней случайно встретились на улице. Она пообещала, что даст мне знать, если ей потребуется какая-то дополнительная информация для статьи. Нет, она не знает, когда материал появится в газете – скорее всего, в воскресенье. Затем Ясмин отправилась дальше, помахав мне на прощание рукой и передав привет Тессе.

Почти всю ночь я не спал. Работа снова вытеснила из моего сознания все остальные мои мысли и переживания. Я несколько раз вставал, чтобы проверить сайт «Дейли Мейл», но к четырем часам утра, когда я, наконец, заснул под пение птиц, там ничего не появилось.

Я слышал, как часов в семь утра почтальон оставил у двери газеты, после чего взревел автомобильный двигатель, и машина отъехала от дома. Еще несколько секунд после этого я лежал без движения, пока Тесса не спросила:

– Хочешь, чтобы я сходила?

Я кивнул. От недосыпа глаза у меня слезились, голова казалась пустой и в то же время тяжелой. Где-то в глубине моего живота гнездился страх. И все же при виде жены я почувствовал возбуждение. Оно было вызвано не ее наготой – поверх футболки, в которой Тесса стала спать в последнее время, она накинула еще и халат. Дело было в другом – я просто представил себе ее тело. Все мои чувства в этот момент, наверное, необычайно обострились. Я ощутил отчаянное, непреодолимое физическое влечение к супруге – и в то же время невыносимо тягостное чувство, что я теряю ее. Я поразился тому, что, хотя Тесса была для меня всем, я словно забыл о ее существовании.

Жена принесла газеты и пачку бумаг и положила увесистый сверток в изножье кровати, отдельно вручив мне «Дейли Мейл». Я сразу же нашел колонку Мауры Пибоди и впился в нее глазами. Закончив чтение, я опустил голову на подушку.

– Ну? Что там? – спросила Тесса.

– Все не так страшно. Нет, в самом деле. Только в последнем абзаце говорится о том, что практикантов в бизнесе часто эксплуатируют. И еще ссылка на некую «молодую девушку», ее «знакомую». Нет ничего, что указывало бы на фирму «Хэуик Николсон».

Мне до сих пор плохо, когда я вспоминаю следующую фразу, которую произнес.

– Кажется, это сошло нам с рук.