В таком положении Бестужев оказался впервые. В жизни бывало всякое, случалось и такое, что женщины сами вешались ему на шею. Но никогда еще в таком качестве не оказывалась жена человека, к которому Артем питал искреннюю симпатию. Лена давно убежала, а Артем все еще сидел на койке, тупо смотрел в стену и лихорадочно искал выход из ситуации. Вот это влип, так влип! Не успев очухаться, узнать толком, что с ним приключилось! В голове все еще мешались явь и бред, да и бредом ли было то, через что пришлось пройти? Уж слишком все казалось реальным.

А тут вдруг появляется жена Незванова, красавица, может быть, даже слишком красивая для этого поселка и этой бревенчатой больнички, и признается ему в любви! Лестно, конечно, но совершенно не нужно! Черт побери, ведь ни сном, ни духом не причастен к такой неприятности! И, как ни старайся, ничего не спрячешь, ничего не сохранишь в тайне. По какой-то мистической закономерности, которую Артем подметил сразу, поселившись в Красноармейце, здесь вообще ничего не удавалось удержать в тайне. Ну, абсолютно ничего. Каждый чих сразу становился известен соседям, и любое мало-мальски значимое событие обсуждалось всеми жителями поселка, и не только женской его половиной, но и мужской. Все знали всё, и лишь сами персонажи сплетен обычно до последнего момента оставались в неведении о том, что их имена полощут на каждом углу.

Поводы для пересудов возникали чуть ли не ежедневно. Жены изменяли мужьям, мужья — женам. Недавно даже возник казус, над которым смеялся весь поселок: две семьи произвели «родственный обмен». То есть мужья обменялись женами (или, наоборот, жены — мужьями). И, как ни в чем не бывало, продолжали мирно жить на одной лестничной площадке и даже ходить друг к другу в гости.

А тут дело касается директорской жены! Такой грандиозный повод для пересудов был настоящей конфеткой для поселковых сплетниц! Артем даже застонал от собственного бессилия. Ну, Лена, ну и учудила! А ему теперь расхлебывай! Что делать, если слухи дойдут до Незванова (а дойдут обязательно, Артем в этом не сомневался)? Хоть убегай обратно на Хатагай-Хаю… Но поступить так — значит, признать себя виновным. А в чем? В том, что на него запала директорская жена? Но он-то тут при чем?

Взгляд Бестужева упал на лежащего рядом старика, и сразу отчетливо вспомнились видения, которые проносились перед ним, пока он был без сознания. Артем помнил их так ясно, будто все это произошло с ним на самом деле. А заключительный эпизод кошмара, когда невесть откуда взявшийся пришелец выдернул его из огненной ловушки, и случайно услышанные слова доктора о том, что он целых десять минут был фактически мертв, убедили его, что спас его от смерти именно таинственный старик. Сейчас старик лежал поверх одеяла с вытянутыми вдоль тела руками, и только чуть заметные движения грудной клетки говорили, что он жив. Бледное лицо отливало желтизной и казалось вырезанным из слоновой кости.

Артем приложил пальцы к его запястью. Пульс едва прощупывался, Артем насчитал всего сорок ударов в минуту. Отпустив руку, он откинулся на спинку кровати и прикрыл глаза. Все нормально, понял он, просто организму старика требуется время, чтобы оправиться после сильнейшего стресса, который он испытал, вытаскивая Артема с того света. Это ведь не простуду вылечить, и не переломанную кость срастить! При таком лечении целитель обязательно забирает часть страданий пациента, и надо обладать практически сверхъестественными способностями, чтобы заниматься таким делом…

У Артема закружилась голова, и пришлось прилечь на кровать. Сон пришел так быстро, что не успел даже додумать мысль — откуда вдруг взялись эти знания про старика? Проснулся от того, что почувствовал рядом с собой чье-то присутствие. Это оказался доктор Виктор Алексеевич, который присел на краешек соседней койки и внимательно смотрел на Бестужева.

— Что, доктор, уже вечер? — спросил Артем, протирая слипшиеся глаза.

— Нет, дорогой, уже утро! — усмехнулся доктор. — Давайте-ка вашу руку!

Он измерил давление, пожал плечами и сказал:

— Ну, что же, если у вас нет возражений или жалоб на здоровье, я не вижу смысла больше вас здесь удерживать.

— Полностью с вами согласен, — обрадованно сказал Артем и кивнул в сторону старика, по-прежнему спящего на соседней кровати. — Жалоб никаких, чувствую себя отлично. А что с моим спасителем?

— Почему вы его так называете? — доктор внимательно посмотрел на Бестужева.

— А разве это не так? — удивился Артем. — Вы разве считаете по-другому?

— М-да… как вам сказать… возможно, так оно и есть. Ладно, с этим мы разберемся, когда он придет в себя, — доктор таинственно понизил голос. — Знаете, мы пытались взять у него кровь на анализ, но у нас ничего не получилось. Нет, он даже не пошевелился, но сестра почему-то не смогла уколоть его палец. Я попробовал сам — то же самое! Подношу иглу, а уколоть не могу, будто кто-то говорит — нельзя! Мистика какая-то!

— Знаете, Виктор Алексеевич, не нужно его трогать, — сказал Бестужев. — Он сам все сделает как надо, и лучше всего будет просто не мешать ему.

— Откуда вы это знаете? — с подозрением спросил доктор.

Теперь пришло время Артему пожимать плечами.

— Разве вы сами не чувствуете этого? — удивляясь сам себе, спросил он и добавил: — А ведь вы правы, на самом деле, мистика какая-то!

— Да! — вспомнил доктор. — Там ведь к вам пришли, наш участковый милиционер. Говорит, очень важное дело.

Через десять минут, одетый и выбритый, Артем уже сидел на берегу с Винокуровым и Сикорским и слушал рассказ лейтенанта.

— Ты без сознания валяешься, — говорил участковый, — авиация бездействует, к земле прикована, разведданных по дикарям никаких. Может, они уже по всему району расползлись… да нет, не дергайся ты, на Тоболяхе все нормально! В общем, послал директор нас с двумя ребятами в пешую разведку. Пока добрались до них, все ноги посбивали. Скрытно же шли, по горам. А когда подошли и увидели их, то поняли, что и прятаться не от кого. Что-то у них там страшное творится!

— Что творится? — поторопил Артем, потому что лейтенант замолчал, зябко передернув плечами.

— Не спеши, — мрачно сказал Винокуров. — Про такое не то что рассказывать, вспоминать не хочется! Выбрались мы, значит, на перевал, смотрю я вниз в бинокль, а там…

Он снова замолчал. На этот раз Артем не стал торопить его, понимая, что увиденное чем-то сильно поразило лейтенанта.

— В общем, — вздохнул Винокуров, — мор там у них какой-то. Ползают еле-еле, как тараканы травленые, многие уже того… мертвые, в общем.

— Много? — спросил Бестужев.

— Чего много? — не понял лейтенант.

— Мертвых…

— Много… Может, половина, может, больше. Мы потом вниз спустились, никто на нас нападать уже и не думал, сил у них не осталось. Кто живой, все кашляют страшно, кровью харкают. Мы близко подходить не стали, заразиться боялись. И вот еще что, заболели только питекантропы, а женщины, ну те, которые человеческого вида, и дети — хоть бы что. Перепуганные, правда, кричат что-то по-своему, руки тянут, но мы, сам понимаешь, сразу деру оттуда дали. Кто знает, что за зараза их так подкосила?

— Может, оно нам и на руку? — задумчиво сказал Стас Сикорский. — Воевать не придется, лишний грех на душу брать…

— Как сказать, — не согласился Артем. — Неизвестно еще, чем все это кончится. Василий прав, никто же не знает, что за хворь они к нам притащили!

— А я думаю, что не притащили, а у нас подцепили, — упрямо сказал Стас. — В Австралии, например, когда европейцы появились, аборигены стали от насморка вымирать…

— Надо с доктором поговорить, что он скажет, — решил Бестужев и спросил лейтенанта: — Петрович уже в курсе?

— В том-то и дело, — развел руками Сикорский, — что нигде найти его не можем. В конторе не появлялся, в его кабинете Круглов сидит, говорит, что директор приказал ему командовать, пока не вернется, а сам даже никаких указаний не оставил. Дома тоже нет, жена говорит, что как ушел с вечера, так и не возвращался.

У Бестужева неприятно екнуло сердце. Неужели до Незванова уже дошло? Черт, как все не вовремя… И вдруг всплыла отчетливая мысль, и совершенно неожиданно для себя самого Артем сказал:

— Что его искать, в гараже он у Валеры Седых.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Стас. — Ты ведь из больнички не выходил и вообще только очухался. Да и что Незванову делать в гараже у Валерки?

— Водку они там пьют. Со вчерашнего дня. — Артем был полностью уверен в своих словах, хотя сам не понимал, откуда эта уверенность берется. — Пошли, надо вытаскивать мужиков…

…Около открытых дверей гаража, где стоял снегоход Валеры Седых, сидел сам его хозяин, и вид у него был такой, что он скорее ляжет костьми тут же, на пороге, чем впустит кого-нибудь внутрь.

— Чего надо? — хмуро спросил он, обдав гостей волной перегара.

— Валера, не дури, — ответил за всех Сикорский. — Знаешь ведь, зачем пришли. Петрович здесь?

— А хоть и здесь, так что с того? — заупрямился Седых. — Все равно ведь не пущу. И будить не буду!

— Что случилось? — поразился Винокуров. Запой директора был чем-то невероятным, и участковый просто не мог поверить в него.

— А ты вот у кого спроси, — Валера показал на Бестужева, бросив на него такой неприязненный взгляд, что у Артема от подобной несправедливости поднялась внутри горячая волна.

— Отойдем! — резко сказал он Валере и, повернувшись, зашагал от гаража, не сомневаясь, что тот последует за ним. Так оно и случилось.

— Запомни, Валера, — отойдя на достаточное расстояние, тихо, но отчетливо произнес Артем, — я ни в чем не виноват перед Петровичем, что бы он об этом ни думал и ни рассказал тебе! И не делал ничего такого, за что мне было бы стыдно. Ты понял?

Почему-то он был совершенно уверен, что Седых сразу и безоговорочно поверит ему. Так и случилось.

— Так я и не сомневаюсь! — похоже было, что Валера даже обрадовался. — Дурь какая-то Петровичу в башку втемяшилась!

— Вот и хорошо! А теперь иди, поднимай его. Он же мужчина, а не баба!

— Может, пусть отоспится? — предложил Валера. — Он и так уже на пределе…

Грозившую возникнуть полемику прервал сам Незванов. Он вышел из гаража бледный и растрепанный, с мутными глазами и в окружении облака перегара.

— Что, нашли? — угрюмо спросил он. — И довольны? Незванова подловили? Да и хрен с вами… Валер, у нас там осталось чего?

— Может, не надо, Петрович?

— А чего это ты раскомандовался? — взъярился вдруг Незванов. — Надо, не надо… Или я уже не директор? И вы тоже, — он обвел взглядом остальных, — давайте, учите меня жить! Особенно…

Тут он столкнулся взглядом с Бестужевым и резко оборвал фразу, будто споткнулся. Но глаз не отвел. Артем прямо-таки физически чувствовал бушевавшие в душе у Незванова злость, ревность и другие мутные чувства и попытался мысленно внушить ему убеждение в своей невиновности. Ему казалось, что это у него обязательно получится. И не ошибся…

…Пить водку Незванов не стал. Артем не решался поверить, что именно его настойчивое пожелание вымело из головы директора мучительное похмелье и привело его в чувство. Но это было именно так. И еще Бестужев, как и все остальные, был уверен, что никому из них не придет в голову трепаться о происшедшем…