ГЛАВА 6

БЫТЬ СОЦИАЛЬНЫМ — ЗНАЧИТ БЫТЬ УСПЕШНЫМ

Основа этой книги — два взаимосвязанных утверждения. Первое: этичное поведение (честное, справедливое, направленное на сотрудничество) в долгосрочной перспективе приносит лучшие результаты, чем эгоистичное, нацеленное на удовлетворение своих потребностей. Второе: этичные эмоции, например благодарность, сопереживание, гордость, повышают самоконтроль, необходимый для выстраивания отношений с другими и полезный для самого человека в будущем. Я пока не говорил о том, что улучшение социальных отношений дает человеку еще два дополнительных преимущества. Во-первых, они сами по себе укрепляют силу характера. Во-вторых, они помогают справиться с «чумой» современности — одиночеством.

Сопереживание, благодарность и гордость повышают самоконтроль, лежащий в основе этичного поведения. На нем, в свою очередь, выстраиваются человеческие отношения, которые всегда обеспечивали успех и счастье. Иными словами, социально ориентированные эмоции укрепляют самоконтроль, поскольку формирование прочных связей — главная цель самоконтроля. Развивая в себе эти качества, человек может повысить свою мотивацию действовать так, чтобы это приносило пользу другим, а главное, ему самому в будущем, и при этом ощутить поддержку в настоящем. Чтобы оценить справедливость этих утверждений, нужно понять динамику процесса. Так что, прежде чем мы обсудим, как социальные отношения влияют на успех, остановимся на том, почему этичное поведение, а не эгоистичное, более выгодно с научной точки зрения.

ЭТИЧНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ПРИНОСИТ ПЛОДЫ

Человечество давно задается вопросом, окупаются ли честность и щедрость. И хотя философы и теологи пытаются склонить чашу весов в пользу положительного ответа, порой эгоистичные действия в духе Никколо Макиавелли («цель оправдывает средства») тоже приносят результат. Поэтому вопрос о том, что лучше: сотрудничать, опираясь на взаимное доверие, или обманывать, преследуя свои интересы, — нужно изучать с научной точки зрения.

Дилемма сотрудничества межвременная. Как и маршмеллоу-тест, она предлагает варианты с разными последствиями во времени. Человек может пожертвовать чем-то сейчас, например поделиться прибылью с партнером, ради получения потенциально более значительной выгоды, например благодаря долгосрочному партнерству. Но не все так просто. Обратите внимание на слово «потенциально». Оно указывает на элемент неопределенности. Преимущества сотрудничества возникают только в случае, если будущая выгода гарантирована и парт­неры ведут себя честно. Если одна из сторон обманывает или не выполняет свои обязательства, сотрудничество становится рискованным, если не сказать хуже.

Простой способ наглядно увидеть риски и преимущества сотрудничества — провести с небольшим изменением эксперимент, известный как «дилемма заключенного». В стандартном варианте двое узников должны решить: сдать подельника или промолчать. Эксперимент показывает, сколько человек может потерять в зависимости от поведения каждого из участников, которые могут выбрать, выполнить обещание или нарушить его. Те же правила применимы, если в эксперименте предлагается выигрыш. Например, два человека могут объединить свои ресурсы для производства продукта, продать его и получить, скажем, по 300 долларов каждый. Если они решат конкурировать, то прибыль каждого составит только 100 долларов, поскольку они затратят больше личных ресурсов. Если один из них решится на нечестную конкуренцию: воспользуется совместными ресурсами и потом обманет партнера, — он сможет получить 500 долларов, а его партнер останется ни с чем.

Выбрать лучший вариант порой непросто. На первый взгляд кажется, что третий вариант самый выигрышный: можно получить 500 долларов, а не 300. Загвоздка в том, что решение принимают оба. И если оба решат следовать стратегии, которая кажется им самой прибыльной (конкурировать), то случится нечто интересное. Каждый получит меньше, чем если бы они сотрудничали: по 100 долларов. Выходит, единственный способ добиться общего успеха и удовлетворения — сотрудничать ради общей прибыли, хотя она и меньше. Если каждый партнер будет действовать в своих личных интересах, результат окажется хуже.

Но есть еще одна возможность, о которой я не упомянул. Если один из партнеров как-то сможет предсказать, что другой собирается сотрудничать, для него самой выигрышной станет стратегия конкуренции. Так что когда нечестный партнер сталкивается с человеком с безупречной репутацией, ему выгоднее пойти на обман. С этим не поспоришь. Структура игры отражает многочисленные дилеммы жизни. В единственном раунде выигрыш за счет другого — самый выгодный вариант. Но у этой стратегии есть обратная сторона: человек, обманывающий партнеров, получит репутацию непорядочного, а это ограничит его возможности извлечь выгоды в будущем.

Кажется, вопрос, какая стратегия — конкуренции или сотрудничества — лучше, так и останется без ответа. Для решения головоломки нужно добавить еще один элемент — фактор времени. Применение самоконтроля ради более значительного выигрыша и стратегия сотрудничества имеют смысл только тогда, когда выгода от сотрудничества перекрывает более крупную от конкуренции в долгосрочной перспективе.

Кажется, чтобы понять, какая стратегия победит, придется десятилетиями наблюдать за разными людьми. Политолог Роберт Аксельрод предложил другое решение этой сложной задачи. Он не мог годами диктовать людям, какую стратегию выбирать, а затем фиксировать результаты. При помощи компьютерного моделирования он создал «участников игры» и заставил их раунд за раундом проходить «дилемму заключенного», используя разные стратегии: простить прошлые прегрешения, отомстить, всегда доверять и т. д. Ученый фиксировал успех каждого «игрока» на протяжении нескольких сотен раундов.

Стратегия, набравшая больше всего очков, оказалась обманчиво простой: «око за око». Как следует из названия, она подразумевает копирование поведения партнера. Начинается она с сотрудничества, но очень быстро корректируется в зависимости от действий другого. Так, если один партнер ведет себя честно, второй действует так же. Если первый партнер повел себя эгоистично, при следующей встрече второй тоже попытается его обмануть. Конечно, не в каждом раунде эта стратегия была самой выигрышной, но в среднем именно она давала оптимальный результат. Игроки, действовавшие эгоистично, изначально могли получить значительную выгоду, но со временем приобретали все меньше, когда другие переставали с ними сотрудничать. А выбиравшие сотрудничество, когда это было нужно, получали больше всего ресурсов на протяжении многих раундов. Ведь именно эта стратегия вела к эволюционной адаптации — надежному решению.

Стратегия «око за око» оказалась самой эффективной в первую очередь потому, что ее сторонники осознали риски и преимущества сотрудничества. Они были готовы принять меньшее вознаграждение сейчас ради более значительного выигрыша в будущем, когда он казался возможным. Игроки, придерживавшиеся этой стратегии, проявляли терпение, но не доверчивость.

Всё, что я сказал о преимуществах сотрудничества, верно, но возникает парадокс. Если оно так важно для успеха и чело­век от рождения «предрасположен» к формированию социальных отношений в любой удобной ситуации, кажется странным, что ложь еще существует, учитывая, что она приносит худшие результаты. Но тут причина в том, что общество, состоящее из одних святых (или грешников), не будет эволюционно устойчивым. Один-единственный человек, решивший применить стратегию, которую не использует больше никто, мог бы получить слишком много. Если бы в мир, где нет лжи и лицемерия, проник обманщик, он бы мгновенно обогатился. Так что моделирование ситуаций показывает, что люди, действующие эгоистично, получают быструю и большую выгоду на ранних этапах, но в перспективе их прибыль меньше, чем у тех, кто постепенно накапливает плюсы от своих действий, сотрудничая с остальными. Со временем плохая репутация эгоистов начинает бежать впереди них: никто не хочет с ними дружить, работать или как-то поддерживать. В итоге их благосостояние исчезает. Однако сознание постоянно ищет ситуации, когда эгоизм или обман нам на руку. Мои эксперименты, где есть возможность сжульничать, тому подтверждение. Когда человек уверен, что ложь сойдет ему с рук, очевидна необходимость самоконтроля, чтобы он придерживался целей или стандартов, которые сам себе установил. Иначе мозг предложит рациональное объяснение, почему можно поддаться соблазну и пойти против своих принципов.

Поэтому этичность — истинный смысл самоконтроля. Когда благодарность, сопереживание или гордость побуждают вас вести себя благородно и этично, задача в том, чтобы вы привлекали других, которые дадут вам поддержку и будут вместе с вами работать для общего успеха. Более того, побуждая ценить будущее, эти чувства также стимулируют действовать на благо «будущего себя». Помогая нам укреплять отношения, эти эмоции способствуют твердости характера и другим, менее очевидным способом. Поговорим о нем подробнее.

СОЦИАЛЬНАЯ ВЫДЕРЖКА

Психологи Стэнфордского университета Грегори Уолтон и Джеффри Коэн, вероятно, нашли волшебную палочку для успеха в образовании — фактор, способный повысить упорство студентов в освоении академических дисциплин почти на 50%. Уолтона и Коэна давно интересовал вопрос, что стимулирует достижения в учебе. Конечно, интеллект и раннее развитие важны, но Уолтон и Коэн относятся к той растущей группе исследователей, которые понимают, что обучение человеческого мозга происходило в социальной среде, а не в изоляции. До того как появился институт школы, дети тысячелетиями обучались в парах или группах, вместе терпели поражения и радовались успехам. И механизмы настойчивости, сформированные в мозге человека, настроены как раз на такую среду.

У Уолтона и Коэна возникла гипотеза, что ощущение социальной связи само по себе может играть важную роль в мотивации студентов. Чтобы выяснить, насколько она серь­езна, они провели эксперимент, в ходе которого предложили студентам решить математические задачи. Те не знали, что задания изначально не имели решения. Исследователей не интересовали интеллектуальные способности испытуемых, они хотели знать, сколько времени те будут трудиться. Они сообщили участникам эксперимента, что можно потратить на работу столько времени, сколько они сочтут нужным. Перед началом испытания участникам предложили прочесть статью из журнала Chronicle of Higher Education, якобы написанную выпускником математической программы Стэнфордского университета, который получил завидную работу.

В статье описывались преимущества того, что автор выбрал в качестве специализации математику, однако вариантов публикации было два. В первом акцент был сделан на личные навыки и достижения, радость от моментов озарения, удовлетворение от высоких результатов при сдаче сложных экзаменов. Во втором случае автор упоминал о компании друзей, с которыми они вместе изучали теоремы, поддержке и открытости преподавателей. Целью было сформировать у участников определенное отношение к преимуществам, которые они получили бы, стремясь достичь успеха в данной дисциплине: в первом случае он зависел от личных навыков, а во втором — от межличностных отношений. Итоговая награда была одинаковой в обоих случаях: интересная высоко­оплачиваемая работа, — но условия обучения и «промежуточные» плюсы выставлялись в разном свете.

Уолтон и Коэн отмечали, сколько времени студенты, прочитавшие разные варианты статьи, тратили на решение задач. Предварительно исследователи проверяли математические способности и интерес к предмету у каждого испытуемого (тот, кому математика не нравится, вероятно, в любом случае уделит заданию меньше времени). В ходе эксперимента стало очевидно, что студенты, читавшие «социальный» вариант статьи, работали дольше, чем читавшие версию с акцентом на личные навыки. Упор на социальный аспект увеличил время работы почти на 50%.

Чтобы окончательно подтвердить влияние социальных связей на упорство в достижении цели, Уолтон и Коэн повторили эксперимент с небольшими изменениями. На этот раз статей не было. Исследователи заставили некоторых студентов поверить, будто они оказались частью настоящей социальной группы. Прежде чем те принялись за задание, некоторым из них сообщили, что их случайным образом выбрали в качестве членов отдельной «группы», а другим сказали, что их результат будет учитываться индивидуально. «Членам группы» сообщили имена других людей, которые якобы тоже входят в нее (ни с кем из них испытуемые не были знакомы ранее) и будут стараться решить те же задачи. «Индивидуалы» такой информации не получили. Важным условием эксперимента стало то, что все должны были решать задачи в комнате в полном одиночестве. При этом участники «группы» были уверены, что их результат повлияет на общую оценку.

Уолтон и Коэн вновь отметили, сколько времени участники эксперимента потратили на работу над нерешаемыми математическими задачами, и снова ценность социальных связей оказалась неоспоримой. Осознание, что они часть команды — пусть даже с остальными ее членами они не знакомы, — побудило испытуемых потратить на задание гораздо больше времени. Даже через неделю после эксперимента у тех, кто считал себя частью группы, сохранялась высокая мотивация. При возможности выбора самостоятельно заняться решением других задач или развлекаться (классическая дилемма на проверку самоконтроля) они гораздо чаще выбирали задачи, чем те, у кого не было ощущения принадлежности к группе. Осознание себя частью коллектива, у которого есть цель и для которого можно сделать что-то ценное, побуждало испытуемых трудиться усерднее и отказываться от немедленных удовольствий. Это ощущение придавало им сил вполне естественным путем.

А главное, лабораторные результаты Уолтона и Коэна можно перенести в реальный мир. Возьмем, например, гендерный дисбаланс в области естественных наук, которые в западной традиции обозначаются аббревиатурой STEM (science — наука, technology — технологии, engineering — инжиниринг, mathematics — математика). Число женщин, получающих степень бакалавра в этих сферах, вдвое меньше, чем мужчин, хотя женщины составляют 56% студентов университетов в США. Причин может быть много, но психологи Тара Деннеи и Ниланьяна Дасгупта из Университета штата Массачусетс задались вопросом, не является ли одной из них сниженное ощущение принадлежности. Многие женщины, которые учились и работают в области естественных наук, регулярно отмечают, что эта сфера, в которой по традиции доминируют мужчины, порой кажется им недружелюбной и чужой. Чтобы проверить свою гипотезу, Деннеи и Дасгупта составили список из 150 работающих инженеров (и мужчин, и женщин) и предложили им выступить в роли наставников для 150 девушек-первокурсниц, начавших изучать инженерное дело. Как и ожидали исследователи, студенты, у которых были наставники-женщины, чаще продолжали заниматься естественными науками (даже через год после завершения программы), чем те, кто учился под руководством мужчин или без наставника. Более того, одним из самых существенных факторов, прогнозировавших успех в учебе, было ощущение принадлежности, ставшее результатом взаимодействия с наставником. И вновь ощущение сопричастности и дружеская поддержка стимулировали рост мотивации и упорства в решении серьезной задачи.

УСТОЙЧИВОСТЬ И УСПЕХ В ФИЗИЧЕСКОМ И ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ СМЫСЛЕ

Если ощущение сопричастности повышает самоконтроль и упорство, оно должно снижать уровень стресса, связанного с преодолением соблазнов. Как мы видели, напряжение от постоянного целенаправленного применения силы воли способно нанести человеку как физический, так и психо­логический вред.

Чтобы проверить это, Уолтон и Коэн решили выяснить, способно ли относительно простое вмешательство с целью повысить ощущение сопричастности также повысить результативность студентов, у которых обычно возникают самые неприятные последствия для здоровья из-за постоянного применения силы воли и схожих когнитивных стратегий дости­жения успеха, — испытуемых из неблагополучных семей. Исследователи решили вести наблюдение за двумя когортами студентов-первокурсников: афроамериканцев и белых. Многие афроамериканцы после поступления в престиж­ный университет ощущают отчужденность от большинства. Обычное чувство одиночества и изоляции, которое могут испытывать почти все первокурсники, они приписывают тому, что они «не такие, как все в кампусе». Уолтон и Коэн решили: если бы им удалось изменить этот стереотип, возможно, они снизили бы и уровень стресса, связанного со стремлением достичь успеха в учебе. Иными словами, если бы они смогли помочь этим студентам осознать, что в начале обучения все остальные первокурсники тоже чувствуют себя одинокими и скучают по дому, это снизило бы их уровень тревожности и стимулировало бы более активно завязывать дружеские отношения. Тогда повысилась бы и их успеваемость.

Во время второго семестра первого курса исследователи пригласили половину студентов в лабораторию и предложили им прочесть материалы об отчужденности, социальной изоляции и тревожности, которые свойственны многим первокурсникам. Кроме того, там были признания некоторых студентов их университета, что эти мрачные чувства постепенно ослабевали по мере того, как укреплялись их социальные связи. Чтобы подчеркнуть, как много общего у участников исследования с авторами эссе, Уолтон и Коэн попросили студентов написать свои сочинения, как их опыт до настоящего момента совпадал с богатым опытом других студентов, о котором они только что прочли. Наконец, их попросили записать на видео сочинение, чтобы показывать его будущим первокурсникам в качестве поддержки. Неделю после «вмешательства» эти студенты, а также те, которые не выполняли задания, заполняли ежедневные опросники, отражавшие их психологическое состояние и уровень социальной отчужденности, чтобы исследователи могли оценить, дал ли их эксперимент какой-нибудь результат.

Три года спустя Уолтон и Коэн изучили данные об успе­ваемости испытуемых и попросили их рассказать о собственном ощущении социальной принадлежности, успехах в учебе и общем уровне благополучия. Результаты говорили сами за себя. Те, кому в самом начале помогли испытать чувство социальной принадлежности, демонстрировали стабильный рост успеваемости год за годом, в итоге он в три раза превысил показатели студентов-афроамериканцев, у которых средний балл входил в лучшие 25% в группе. У студентов с самым высоким ростом успеваемости каждый год отмечалось более высокое чувство социальной принадлежности после проведенного на первом курсе эксперимента. Отсюда вывод: когда люди, ощущающие себя в изоляции, начинают видеть свою схожесть и взаимосвязь с другими, их способность сосредоточиться на цели и проявлять упорство в ее достижении растет, положительно влияя на стрессоустойчивость и достижения. Обратите внимание: эксперимент не оказал подобного эффекта на вторую группу испытуемых — белых американцев. Они не чувствовали особой социальной изоляции после поступления в университет, и у них резерв для роста был ограничен.

Но это не конец истории. Более сильное чувство социальной принадлежности и снижение уровня стресса положительно повлияли и на здоровье. Афроамериканские студенты, участвовавшие в эксперименте, сообщали, что в среднем чувствуют себя гораздо лучше, и реже обращались к врачам, чем испытуемые из контрольной группы. Вновь очевидна взаимосвязь между социальными отношениями, самоконтролем и здоровьем — как физическим, так и психо­логическим. Формирование социальных связей помогло снизить уровень стресса и повысить общий уровень благо­получия. По моему мнению, эмоции студентов — к сожалению, не оцени­вавшиеся и не измерявшиеся — тоже сыграли важную роль. Как нам уже известно из исследования, описанного выше, благодарность и сопереживание, на которых держатся социальные связи, способны смягчать негативные последствия стресса. И социальные отношения, которые они поддерживают, дополнительно снижают уровень стресса, поэтому результат выходит еще более впечатляющим. Когда человек проводит время с близкими, он ощущает благодарность, сопереживание и другие социальные эмоции, которые связывают его с родными еще сильнее. Это, помимо прочего, способствует укреплению его здоровья и повышению общего уровня благополучия.

Очевидно, что благодарность, гордость, сопереживание обогащают социальную жизнь человека и повышают его мотивацию к достижению успеха. Улучшая отношения, они помогают многим избавиться от одной из самых серьезных угроз для счастья в современном мире — одиночества.

КАК БОРОТЬСЯ С ОДИНОЧЕСТВОМ

Одна из опасностей применения исключительно когнитивных инструментов самоконтроля в том, что человек легко может сосредоточиться на стремлении к личному успеху и посвятить этому всего себя. Игнорируя связи самоконтроля с социальными отношениями, он рисует себе идеал: одинокого, аскетичного и роботоподобного трудоголика. Да, некоторым ярким людям с сильной волей подойдет такой вариант, но другим сложно работать в изоляции, не имея поддержки семьи и друзей, без их дружеских объятий — а они, как мы скоро увидим, очень важны для счастья.

Может показаться, что я слишком пессимистичен или преувеличиваю риск концентрации на себе. Но я так не считаю. В конце концов, мы недавно убедились, что чувство социальной сопричастности способствует успеху, а чуть ранее видели, как сосредоточенность на работе способна привести к социальной изоляции. К сожалению, многие в наше время одиноки. Несмотря на радость, которую дают нам дружелюбные отношения, мы оказываемся не в состоянии их сохранить. В своем бестселлере «Затворничество: падение и взлет американского общества » (Bowling Alone) американский политолог, профессор Гарвардского университета Роберт Патнэм указывает, что в последние несколько десятилетий уровень социализации заметно сокращается. Посещение клубных встреч сократилось на 58%, время семейных ужинов — на 43%, количество приглашений друзей — на 35%. Другие исследования подтверждают это. В 1985–2004 гг. число людей, ощущающих, что им некому довериться и не с кем поговорить по душам, увеличилось почти втрое. В 1985 году 80% взрослых отмечали, что у них есть хотя бы один близкий друг, а за последующие 20 лет эта цифра упала до 57%. Более 53% американцев регулярно ощущают себя одинокими, особенно на работе или учебе — именно там, где они пытаются добиться своих профессиональных целей.

Очевидно, что в одиночестве приятного мало, но большинство даже не представляют, насколько болезненны и разрушительны его последствия. С точки зрения эволюции изоляция порой смертельна, ведь человеку для выживания нужна группа. Отсюда эффективность благодарности, гордости и сопереживания в формировании и поддержании связей. Да, современный человек, живущий один, возможно, не умрет так быстро, как его далекий предок, но боль и негативный эффект одиночества вполне реальны.

Говоря о болезненности одиночества, я имею в виду не только эмоциональный, но и физический аспект. В 2003 году команда исследователей под руководством психолога Наоми Айзенбергер из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе решила выяснить, как выглядит мозг человека, ощущающего одиночество. Проблема была в том, как заставить человека почувствовать его внутри МРТ-сканера. Исследователи использовали адаптацию известной электронной игры Сyberball («Кибермяч»). На мониторе появлялись три игрока — испытуемый и два смоделированных персонажа (которых участник тоже считал реальными людьми). Правила просты: когда один из игроков ловит виртуальный мяч, он должен бросить его кому-то из двух других. Ощущение социальной изоляции возникает тогда, когда два игрока на экране бросают мяч только друг другу. Возможно, в этом и нет ничего страшного, но эксперименты показывали, что испытуемый, исключенный из игры, чувствовал себя одиноким и считал, что его не ценят. Поскольку для эксперимента нужны были только монитор и две кнопки, играть можно было и в аппарате МРТ.

Результаты оказались однозначными. У участников, исключенных из игры, наблюдалась повышенная активность областей головного мозга, реагирующих на физическую боль. И это еще не самое худшее. Длительное одиночество влияет на физическое и психологическое состояние, и ученым еще только предстоит исследовать этот вопрос.

Подробнее всех этот прискорбный факт изучил профессор психологии Чикагского университета Джон Качиоппо. Несколько десятилетий он исследовал негативное влияние изоляции, и результаты его работы не могут не тревожить. Одиночество становится все более распространенным в современном обществе, вдобавок перед нами вполне реальная угроза кризиса общественного здоровья. Долгое одино­чество вдвое повышает риск смерти от ожирения. Его можно сравнить с курением в части усиления вероятности ранней смерти. Одиночество снижает иммунитет и повышает риск воспалительных процессов, вызывающих диабет и заболевания сердечно-сосудистой системы. Со временем хронический стресс, сопровождающий его, приводит к нарушениям сна, повышению кровяного давления, вызывает депрессию.

Связь между одиночеством и депрессией так сильна, что чувство изоляции может долго омрачать настроение человека, даже когда его социальная жизнь пойдет на поправку. Например, у людей, которые были одиноки год, а затем восстановили связи, пагубный эффект еще может проявляться. В следующие несколько месяцев у них порой сохраняется пессимистичный взгляд на мир. В общем, одиночество формирует будущее человека даже внутри социальных отношений. Если человек чувствует себя одиноким сейчас, у него формируется устойчивое ожидание, что так и будет всегда. Это, в свою очередь, искажает его восприятие того, насколько окружающие готовы его принять, и он закрывается в своей раковине. Когда люди, с которыми он мог бы выстроить хорошие отношения, видят, что он от них отдаляется, они тоже начинают чувствовать себя одинокими.

Один из самых наглядных примеров этого печального явления можно было увидеть в ходе Фрамингемского исследования (Framingham Heart Study), в котором несколько десятилетий наблюдали за здоровьем нескольких тысяч человек. Ученые попытались отметить случаи, когда люди чувствовали себя одинокими, и обнаружили целые «очаги», которые росли со временем, словно это состояние было заразным. Например, если в момент 1 кто-то из респондентов сообщал, что чувствует себя в изоляции, другие люди из его окружения неожиданно тоже начинали испытывать одиночество к моменту 2. И эту «передачу» от одного человека к другому можно было напрямую проследить в рамках расширяющихся социальных кругов.

Когда человек начинает активнее трудиться для достижения цели и отстраняется от других, он ослабляет социальные связи и становится подверженным всем потенциально опасным физическим и психологическим последствиям, связанным с социальной изоляцией. Ведь изоляция — не всегда производная от расстояния. Она может возникнуть и из-за нехватки времени. Если вы сидите рядом с партнером на диване, но работаете на ноутбуке, между вами может и не быть социальной связи. Это порой даже хуже, чем если бы вы в этот момент были далеко друг от друга: физическое расстояние хоть как-то оправдывает эмоциональную отчужденность.

Однако доказано, что высокий уровень самоконтроля напрямую связан с социальным успехом. У детей, которые лучше всех справились с маршмеллоу-тестом, позже складывались более качественные межличностные отношения. Это позволило предположить, что способность отказываться от немедленного удовольствия сама по себе может стать защитой от социальной изоляции. Отчасти это так. Более высокий уровень самоконтроля может помочь выстроить более прочные отношения: человек готов делиться, вести себя честно и порядочно и улучшать свой характер. Но потенциальная возможность не обязательно реализуется. Все зависит от того, как развивался самоконтроль и как он используется. Если человек прибегает к нему, чтобы одновременно укреп­лять свои личные достижения и социальные отношения, это приведет к ослаблению ощущения одиночества. Но если он сосредоточен только на своем успехе, проблема одиночества может усугубиться.

Так бывает даже в случае социальных целей, например лечения или благотворительности. Если человек посвятит им свою жизнь, но не будет уделять время и силы развитию межличностных отношений, он окажется в такой же изоляции, как если бы изобретал новые компьютерные мониторы или управлял хедж-фондом. Разумеется, в перспективе какие-то цели приносят человечеству больше пользы, но стремление решать несколько важных задач сразу может привести к тому, что человек будет обедать и ужинать в одиночестве.

Данные подтверждают эту точку зрения. Это грустно, но ожидаемо. Если люди все больше полагаются на исполнительную функцию, силу воли и рациональность, чтобы сосредоточиться на личных достижениях, они тратят меньше времени на общение. Данные опроса более 100 тысяч американцев, проведенного психологами Эмили Бианчи и Кэтлин Вос, показывают, что по мере достижения успеха — в данном случае его маркером был доход домохозяйства — люди проводят все меньше времени с друзьями и семьей.

По мнению некоторых, это неизбежная и понятная цена успеха. Когда человек стремится к сложной цели, он может построить вокруг нее всю свою жизнь. Возможно, ему придется приложить все усилия, чтобы сосредоточиться на ней, и если для этого он должен больше времени проводить один, так тому и быть. При этом большинство — особенно самые ярые защитники этой точки зрения — не отдают себе отчета в том, что сокращение общения ради достижения цели часто сопровождается эффектом «убывающей доходности». Одиночество напрямую снижает способность человека контролировать свои импульсы и толкает его в замкнутый круг неудач. Чем дольше оно длится, тем сложнее восстановить мотивацию и способность использовать исполнительную функцию и когнитивный контроль, а также стратегии, опирающиеся на силу воли. В итоге со временем этот путь повышает риск неудачи в разных областях: от карьеры (например, завершение проекта или подготовка к тесту) до здоровья (диета, отказ от алкоголя). Два примера демонстрируют негативный эффект одиночества: его связывают с более низкими результатами по стандартизированным тестам и с сокращением числа тренировок.

Хакан Очелик и Сигал Барсад провели опрос более 800 сотрудников и их прямых руководителей двух крупных компаний и выявили негативный эффект одиночества в карьере. Перед опросом команда исследователей оценила уровень одиночества респондентов, опираясь на их мнение и мнение их коллег. Через шесть недель ученые собрали данные по уровню производительности и отношению к работе тех же респондентов, опираясь на их мнение и слова их непосредственных руководителей. Как и следовало ожидать, выявилась прямая связь между одиночеством и результатами. Одинокие сотрудники не только уделяли меньше внимания и усилий работе, но и реже взаимодействовали с другими членами команды, и их эффективность была ниже. Иными словами, одиночество существенно ограничивало способность людей сосредоточиться, проявить упорство в достижении цели и взаимодействовать с другими. Оно буквально уменьшило их силу воли.

У этой проблемы есть два возможных решения. Первое: коренным образом изменить традиционное определение успеха и рассматривать его с позиции социальных отношений, а не личных достижений. Это малореально, да и, по моему мнению, так не должно быть. Ведь страсть человека к открытиям, созиданию, мастерству привела к невероятным достижениям в науке, технике, медицине, искусстве. Это такая же часть нашей ДНК, как и стремление к социальной принадлежности. Решение не в том, чтобы отказаться от личных достижений, а в том, чтобы сбалансировать их с социальными связями. Ответ кроется в социально ориентированных эмоциях. Косвенным образом помогая человеку достичь его целей, они снижают ощущение одиночества за счет укрепления связей с другими, что, в свою очередь, также косвенно стимулирует повышение самоконтроля. Иными словами, в деле достижения успеха эти эмоции помогают убить двух зайцев одним выстрелом.

Отправить