ГЛАВА 5

ГОРДОСТЬ И УПОРСТВО

Благодарность и сопереживание хорошо сочетаются. Как правило, они считаются положительными качествами. Они даже могут работать совместно. Один человек помогает другому из сопереживания, а второй из благодарности оказывает ему ответную услугу. Пока я утверждал, что социально ориентированные эмоции, определяющие поведение человека, руководя его общественной жизнью, можно использовать для достижения личных целей. Стимулируя сознание ценить будущее, благодарность и сопереживание делают человека более терпеливым, упорным перед лицом трудностей, стойким перед соблазнами, отвлекающими от целей. Так они формируют самоконтроль. А вот гордость обычно воспринимается несколько иначе, словно она направлена только на человека и касается лишь его самого.

Чувство гордости возникает из ощущения, что человек делает что-то хорошо. Он может гордиться почти любой своей способностью независимо от того, считают ли ее другие полезной или заслуживающей восхищения. Например, одни гордятся, что умеют читать на санскрите, другие — что рассекают осиновое полено топором меньше чем за 20 секунд, третьи — что лучше всех имитируют хрюканье.

Кажущийся эгоцентрический характер гордости — не единственная причина того, почему это чувство воспринимается как странный вариант для усиления самоконтроля. Одних, например ведущих спортсменов, гордость побуждает постоянно трудиться для поддержания формы, а следовательно, положения и статуса; для многих других она просто означает, что цель достигнута. Человек научился делать что-то хорошо и получает по заслугам. Нет причин работать усерднее, чтобы стать лучше. Если вы вспомните людей, о которых говорят, что они гордятся собой, вряд ли многие из них покажутся вам усердными или преданными своему делу. Вероятнее всего, окружающие считают их эгоистами или хвастунами. В глазах многих гордость не обходится без высокомерия. Качество с примесью надменности и спеси вряд ли сочтут благородным. Гордыня считается одним из семи смертных грехов, что даже отражено в пословице: «Гордыня до добра не доведет».

Но это слишком упрощенный взгляд. Гордость способна стимулировать самоконтроль и успех, и она может быть достоинством. Это не значит, что перечисленные выше негативные черты не могут проявляться в некоторых ситуациях, но они становятся теми причудливыми перегибами, которые затеняют изначальную цель и пользу. В своем лучшем проявлении гордость, как и благодарность и сопереживание, по сути становится социальным качеством и может помочь в достижении целей. Но прежде чем перейти к обоснованиям, стоит сделать шаг назад и изучить истинную природу гордости.

ВЗГЛЯД СНАРУЖИ ВНУТРЬ

Одна из уникальных особенностей социальной жизни — возможность распределить задачи. Если один человек в группе хорошо охотится, а другой вкусно готовит, оба будут сыты и довольны. Социальная жизнь позволяет и побуждает людей развивать отдельные навыки, даже за счет пренебрежения другими, и каждый член группы оказывается в выигрыше. К сожалению, при разделении труда не всегда сразу очевидно, какой набор навыков наиболее ценен. Именно это стало причиной появления гордости.

Исторически важнее всего были те навыки, которые обеспечивали выживание группы. Их значимость определялась тем, что было необходимо группе в конкретный момент. Накануне войны ценилось умение обращаться с оружием и сражаться. Когда не хватало продовольствия, процветали опытные земледельцы. В результате человек стал зависим от мнения окружающих при определении своей значимости. Это можно сравнить с краудсорсингом при определении ценности. Как писал выдающийся психолог Леон Фестингер, разрабатывая теорию социального сравнения, каждому человеку присуще фундаментальное желание оценить свои способности. Мы хотим понимать, на что способны. В современных условиях проще всего проанализировать объективные критерии (например, результаты тестов, оценки деятельности), но эта информация не всегда доступна. Способность, которую хочет оценить человек, порой сложно выразить в количественных показателях. А может, в данный момент инструментов оценки пока даже не существует. Тогда, по мнению Фестингера, люди полагаются на лучший из доступных инструментов — мнение других. Если человек хочет узнать, какие навыки ему следует улучшать и насколько у него развита какая-то ценная способность, он оглядывается вокруг. Если его умение вызывает восхищение окружающих, он понимает, что оно не только важно само по себе, но и повышает его статус как потенциального партнера.

Взаимосвязь между способностями человека и его ценностью как партнера касается второй грани теории социального сравнения Фестингера, а именно стремления к самосовершенствованию. Поскольку успех зависит от взаимодействия и поддержки окружающих, любая способность, повышающая ценность члена группы, стоит того, чтобы вложить свое время и усилия в ее развитие. Тогда можно получить признание окружающих. Отличный охотник или ремесленник за­воевывает уважение. Человек, способный создать полезный инструмент или уникальным способом получать информацию об окружающем мире, будет цениться как важный член группы. Именно такое признание побуждает людей развивать определенные способности, иначе они бы не были в этом заинтересованы.

Эта потребность была основой гордости. Ее можно проследить на протяжении всей истории человечества. Возьмем, например, ближайших биологических родственников человека — шимпанзе. Обезьяны этого вида, как люди, не только обращают внимание на способности сородичей решать проб­лемы, но и чаще взаимодействуют с теми особями, которые более успешны. Не стоит удивляться, что у приматов можно заметить эмоциональное проявление гордости — величественную осанку и высоко поднятую голову. Это сигнал, что особь обладает особым статусом или способностью. Итак, ближайшие биологические родственники человека обращают пристальное внимание на способности других и внешне проявляют гордость, отмечая собственный триумф в решении сложных задач. Поза и осанка показывают, что данные особи обладают тем, что нужно всем остальным.

Однако некоторые кусочки в этом пазле отсутствуют. Как объяснить тот факт, что люди часто гордятся способ­ностями, важными только для них? Например, человек горд, что за несколько недель тренировок он сбросил килограмм или написал код в C++ для решения математической задачки. Такие специфические поводы для гордости объясняются особенностями эволюционного развития. Человек обладает уникальной умственной способностью — истинным самоосознанием. Он осознает себя, а значит, может быть аудиторией для себя. Эта способность позволяет человеку метафорически изучать себя с позиции третьей стороны. Он способен найти внутреннюю опору или стать для себя самым суровым критиком. Кроме того, он оценивает свои способности со стороны. Предположим, человек интересуется палеонтологией. Его вдохновляют охотники за ископаемыми, которые неделями ковыряются в грязи, чтобы найти останки гастроподов, живших тысячелетия назад. И хотя его семья и друзья даже не обратили внимания на фрагмент ракушки, который он выкопал во время последнего отпуска, он гордится своим достижением. Благодаря самоосознанию он купается в лучах своей славы.

Недавнее развитие самоосознания (в эволюционном смысле) позволило гордости принять форму, которая традиционно ассоциируется у нас с этой эмоцией: основанную на внутренней ценности. Как и в случае с любой другой эмоцией, природа ее возникновения не важна. Когда человек испытывает это чувство, оно определяет все его дальнейшие решения. Человек действует исходя из гордости и ради нее. Теоретически это полезное качество, стимулирующее человека стремиться к своим целям, а не только к тому, что другие считают важным. Но есть и другая сторона: когда обратная связь поступает только от одного человека, выше вероятность, что она окажется предвзятой. Если человек сверяется исключительно со своим внутренним компасом, информация о том, насколько хороши его навыки, порой оказывается необъективной. Человек может поверить в свое величие или ничтожество, что сделает его высокомерным или приведет к депрессии. Тогда гордость (или ее отсутствие) может увести по неверной дорожке. В отличие от многих других эмоций, она принимает две формы: собственно гордость и гордыня.

Сосредоточимся на адаптивной версии — гордости, которую человек испытывает за присущие ему качества, имеющие объективное подтверждение. Это ведет к двум удивительным результатам. Во-первых, человека можно побудить ощутить гордость, и он начнет упорно развивать любую способность, ценную для окружающих. Во-вторых, человек, не скрыва­ющий своей гордости при выполнении определенной задачи, кажется окружающим привлекательным партнером или лидером, в отличие от тех, кто стремится продемонстрировать свое превосходство и показать, будто он все знает.

ПОЛНЫЙ ВПЕРЕД!

Как и благодарность и сопереживание, гордость способна изменить ход мыслей человека в сторону повышения самоконтроля при борьбе с соблазнами. Она заставляет человека проявить упорство перед лицом трудностей, чтобы овладеть навыками, которые ему пригодятся в будущем. Тогда самоконтроль равноценен готовности не останавливаться на достигнутом, как бы трудно или скучно ни было в процессе. Утверждение, что гордость стимулирует к достижению цели, порой воспринимается неоднозначно. Возможно, музыкантам нравится оттачивать свое мастерство часами. Или студентам интересны те предметы, которые они изучают. Иными словами, может быть, люди гордятся своими способностями, но это не имеет никакого отношения к тому, почему они проявляют упорство, развивая свои способности. Они усердно работают, поскольку им нравится сама задача, а гордость — лишь следствие. Об этом сложно судить, когда люди гордятся тем, что делают, а их занятие им нравится.

Мы с профессором Лизой Уильямс из Университета Нового Южного Уэльса решили доказать, что гордость может стимулировать людей упорно работать независимо от того, нравится ли им их занятие или нет. Мы быстро поняли, что в ходе эксперимента нужно побудить участников испытать гордость за какую-то свою способность, наличие которой у себя они не подозревали и в развитии которой особо не заинтересованы. Как обычно, для этого надо было разыграть сценку. Мы стремились убедить испытуемых, будто они делают хорошо то, что другие считают полезным, и этим можно гордиться. Потом мы могли бы определить, повлияла ли гордость на упорство, с которым участник будет совершенствовать эту способность. Но занятие не должно было нравиться испытуемым, скорее слегка раздражать их.

Мы пригласили участников в лабораторию, сообщив им, что хотим изучить их «зрительно-пространственное» восприятие. Никто из них понятия не имел, насколько оно у них развито и что это вообще значит. Да их это и не слишком волновало. Большинство людей вряд ли возгордятся, узнав, что они различают больше оттенков зеленого, чем остальные. Так что совершенствование этой способности вряд ли станет для них приоритетом.

Итак, в начале эксперимента мы имели дело с группой относительно незаинтересованных и слабо мотивированных участников, желающих только одного: чтобы все побыстрее закончилось.

Сам эксперимент был прост. Мы сообщили, что планируем оценить уровень зрительно-пространственного восприятия с помощью компьютерного задания, а после этого предложим второе задание, которое позволит улучшить способности участника, оценивая при этом уровень прогресса. Первое задание не требовало особых усилий. На мониторе ненадолго появлялись наборы цветных точек, а участник должен быть сказать, сколько из них красные. Тест был разработан так, чтобы участники поверили в его выполнимость, но не могли определить, насколько успешно они справились. Зачем это было нужно, я объясню ниже.

Второе задание было совсем иным. Оно включало упражнение на мысленное вращение, которое большинству людей кажется утомительным. На экране появлялись пары объемных фигур, а участник должен был выбрать один из вариантов ответа: 1) «фигура справа — перевернутая фигура слева»; 2) «фигура справа — не перевернутая фигура слева»; 3) «завершить работу». Нас интересовал только третий ответ. Мы сообщили участникам, что они могут потратить на это задание столько времени, сколько сами захотят. Наша цель была в том, чтобы оценить их упорство. Мы хотели узнать, как долго они будут работать над развитием и оценкой своих способностей, выбирая следующее дополнительное задание, пока не сдадутся.

Сценарий эксперимента был очевиден: человек проходит тест для оценки определенной способности, а затем получает возможность развить и проявить ее. Это сценарий стандартного процесса обучения в академической и профессиональной среде. У нас отсутствовал только один фактор — мотивация для продолжения. Мы ожидали, что ею станет чувство гордости. Оставалось решить, как побудить участника гордиться своим зрительно-пространственным восприятием. Для этого мы усилили социальные аспекты. Если у человека не вызывают гордости его навыки (вряд ли кто-то будет хвастать своим зрительно-пространственным восприятием), нужно убедить его в их ценности. Самый простой способ — дать ему знать, что другие впечатлены его способностями.

Для этого мы включили в эксперимент дополнительный этап между первым и вторым заданиями. После того как участник завершал первое (подсчет красных точек), его приглашали в соседнюю комнату для встречи с экспериментатором. Если испытуемый должен был остаться в своем обычном эмоциональном состоянии, ему предлагали подписать какую-то форму, а затем просили приступить ко второму заданию. Если нужно было вызывать чувство гордости, экспериментатор радостно приветствовал участника и показывал ему результаты предыдущего задания, из которых следовало, что он попал в 94-й перцентиль (справился с заданием лучше, чем 94% людей). Поэтому мы не хотели, чтобы участники сами могли определить, насколько они успешны; нужно было дать им ложную обратную связь и заставить в нее поверить. Экспериментатор улыбался, выглядел впечатленным, хлопал участника по спине и говорил что-то вроде: «Ничего себе! Вот это результат!» Затем участнику предлагали приступить ко второму заданию.

На этом этапе у нас были уже две группы участников. Первые ощущали гордость, что подтвердил последующий отчет об их эмоциональном состоянии; у вторых не было никаких особых эмоций. Мы хотели узнать, проявят ли участники из первой группы больше упорства при работе над следующим заданием. Оставался один фактор, который стоило учесть. Что если люди проявляли больше упорства не из-за гордости, а потому что считали, что смогут добиться успеха? В начале 1970-х психолог Стэнфордского университета Альберт Бандура доказал, что убежденность человека, будто он обладает нужными навыками для решения проблемы (то, что мы называем верой в себя), сама по себе может повысить мотивацию достичь цели. Участники, которым мы дали положительную обратную связь, были не только горды собой. У них укрепилась вера, что они обладают нужными навыками, чтобы справиться с заданием. Эта информация была необходима, чтобы вызвать чувство гордости.

Чтобы исключить веру в себя как источник мотивации, нужно было сообщить участнику, что он показал хороший результат, но так, чтобы он не зазнался. Это было относительно просто, учитывая, что мы изначально сосредоточились на способности, которой мало кто интересуется. Мы разделили испытуемых на три группы: первая не получила обратной связи, вторая получила и должна была ощутить гордость, третья получила обратную связь о своем результате, но без восторженных похвал. Когда участники из третьей группы входили в комнату на промежуточном этапе, экспериментатор молча вручал им тот же результат, что и участникам из второй группы (якобы их показатель вошел в 94-й перцентиль), но не давал комментариев и не выражал восхищения. По нашим ожиданиям, испытуемые должны были понять, что они показали высокий результат, но не слишком этим гордиться, ведь никто из окружающих явно не считал эту способность чем-то выдающимся.

Потом произошло именно то, чего мы ожидали. Участники, гордящиеся своими способностями, приложили гораздо больше усилий, выполняя сложное интеллектуальное задание. В среднем они потратили на 40% больше времени по сравнению с испытуемыми, не ощущавшими гордости. Гораздо интереснее оказалось то, что вера в себя не стала важным фактором. Участники, которые были в курсе, что обладают необходимыми навыками, чтобы добиться успеха, — знали свой результат, но не получили условное социальное признание, — старались не дольше тех, кто не получил обратной связи.

Чтобы убедиться, что мы контролируем психологическое влияние гордости, мы провели эксперимент еще раз, но с небольшим изменением. Мы хотели быть уверены, что испытуемые проявляют больше упорства не из-за хорошего расположения духа (ведь ощутить гордость, несомненно, приятно). Для этого мы заменили фактор веры в себя фактором счастья. Как можно предположить, основываясь на наших предыдущих экспериментах, ощущение счастья не особо влияет на упорство. Участники, испытывавшие гордость, вновь продемонстрировали большую усидчивость, а чувствовавшие себя счастливыми посвятили развитию своих способностей примерно столько же времени, сколько и те, у кого не было особых эмоций. Только гордость подталкивала к упорству. Чем сильнее она была, тем дольше испытуемый сопротивлялся соблазну сдаться.

Если выйти за пределы лабораторных стен, мы сможем увидеть, как гордость проявляется на рабочем месте. Напри­мер, доказано, что она приводит к повышению упорства и шансов на успех у специалистов по продажам. Те, кто регулярно ощущает ее в повседневной жизни, более стойки в ситуациях, когда нужно предлагать товар, и в итоге заключают больше сделок. А ожидание будущего признания и связанной с ним гордости приводит к тому, что бегуны на длинные дистанции больше выкладываются, а студенты улучшают свою успе­ваемость. Но, возможно, самые наглядные доказательства принес эксперимент под руководством психолога Вильгельма Хофманна. Его команда наблюдала за группой людей в быту, собирая данные о них в определенные периоды на протяжении всего дня (experience sampling). Исследователи звонили участникам семь раз в день и спрашивали, приходилось ли им недавно бороться с искушением: прокрастинацией, перееданием, желанием выпить алкоголь, принять наркотики, лечь спать и т. д. Если ответ был положительным, исследователь спрашивал испытуемого о его эмоциональном состоянии и о том, была ли попытка преодолеть соблазн успешной. Как и мои данные, результаты, полученные командой Хофманна, подтвердили, что гордость повышает самоконтроль. Моменты, когда участники сообщали, что у них появилось это чувство, напрямую соответствовали тем моментам, когда они преодолевали искушение или соблазны, способные отвлечь их от поставленных целей. Такого редко ждут от эмоции, входящей в список смертных грехов.

В целом полученные результаты позволяют сделать вывод, что гордость, как и другие социально ориентированные эмоции, побуждает ценить будущее. Она делает человека более терпеливым, мотивированным принимать издержки и благо­даря этому достигать своих целей. Этот факт подтвердили недавние исследования психолога Эдди Тонга и его коллег из Национального университета Сингапура. На основе задачи на принятие экономического решения, схожей с той, которую я использовал в исследовании дисконтирования будущей ценности, команда Тонга доказала, что в верном контексте гордость (не путать с гордыней) уменьшает обесценивание будущего вознаграждения примерно так же, как благодарность. Итогом, как мы убедились, становится повышение самоконтроля. Гордыня не доводит до добра, а гордость стимулирует старания и увлеченность.

Мы поговорили о связи гордости с самоконтролем, но пока не коснулись вопроса привлекательности. Если моя гипотеза верна, гордость и ее проявления должны делать человека более привлекательным партнером. Высокий уровень самоконтроля, который окружающие порой принимают за надменность (и сторонятся таких людей), не принесет много пользы.

ТЫ МНЕ НРАВИШЬСЯ

При выборе партнера для работы важно доверие. Хороший партнер тот, на кого можно положиться. А само доверие опирается на два взаимосвязанных фактора. Первый — внутренняя целостность: могу ли я быть уверен, что этот человек поведет себя честно и справедливо? Второй — компетентность: действительно ли он обладает нужными способностями для выполнения задачи? Одно без другого — гарантия неудачи. Человек может быть полон благих намерений помочь, но если у него нет необходимых навыков, все его усилия окажутся тщетными. Вы, скорее всего, доверите лучшему другу подвезти вас в аэропорт, но вряд ли захотите, чтобы он взялся за удаление у вас опухоли головного мозга, если он не нейрохирург. Дело не в том, что ваш друг не старался бы изо всех сил; просто он не знает, как это делается.

Ключевыми критериями, которыми руководствуется человек при поиске партнера, становятся компетентность и благонадежность. Мозг стремится найти доказательства этих качеств. В случае с благонадежностью критерием часто выступает самоконтроль. Человек предпочтет иметь дело с партнером, способным преодолеть соблазн и проявить силу характера, столкнувшись с трудностями. И если гордость стимулирует трудиться упорнее, половина проблемы доверия решена: человека воспринимают как благонадежного.

Перейдем к компетентности. Психолог из Университета Британской Колумбии Джессика Трейси много лет изучала, как окружающие воспринимают гордых людей. Неоднократно ее исследования подтверждали, что невербальные сигналы гордости — расправленные плечи, прямая осанка, высоко поднятая голова — воспринимаются как признаки компетентности и статуса.

Чтобы это проверить, мы с Лизой Уильямс внесли важное изменение в предыдущий эксперимент, где выясняли взаимо­связь гордости и упорства. На этот раз участники должны были выполнять задание не одни: мы поэтапно рассаживали их вокруг стола группами по три человека и предлагали им работать вместе. Каждая группа включала испытуемого, только что получившего высокую оценку зрительно-пространственных способностей и признание, не получившего обратную связь и нашего актера. Участники не знали ничего друг о друге, но один из них гордился собой.

Исследователь (в данном случае Лиза) объясняла участникам суть задания. Она показывала им объемную фигуру в форме куба, а затем быстро разбирала ее до состояния длинной змейки (из множества мелких кубов, соединенных разными вершинами, поэтому головоломке можно было придавать самые разные формы). Лиза оставляла голово­ломку на столе и сообщала участникам, что у них есть 10 минут на то, чтобы вместе собрать из змейки большой куб. Поверьте, это было непросто. Лиза выходила из комнаты, а актер тут же хватал головоломку, с минуту крутил ее в руках и откладывал.

В следующие девять минут мы наблюдали почти одну и ту же картину. Участник, испытывавший гордость, становился лидером в группе. Он не только больше трудился, чтобы справиться с головоломкой, но и поддерживал других, давал им советы. Мы ожидали этого исходя из предыдущих результатов. Но сейчас нас интересовало, как другие участники воспринимают проявления гордости и независимости от оценок извне.

Как мы и ожидали, другие участники отнеслись к ним поло­жительно. Когда мы поинтересовались, кого бы они назвали лидером группы, самую высокую оценку получили участники, испытывавшие гордость. Когда мы спросили испытуемых, понравились ли им люди, с которыми они были в группе, больше всего положительных отзывов вновь получили те, кто гордился собой. Выходит, участники, испытывавшие гордость, не только прилагали больше сил для решения головоломки, но и делали это так, что вызывали восхищение у окружающих, желание с ними сотрудничать и, главное, готовность взаимодействовать с ними в будущем. Гордость была магнитом, а не отталкивающим фактором. Она стала сигналом, вербальным и невербальным, что на человека можно положиться.

Не забывайте: это была постановка. Мы заставили некоторых участников поверить, что они обладают ценными навыками, но если бы мы не ограничили эксперимент десятью минутами, ситуация могла бы в корне измениться. Со временем стало бы очевидно, что участники, ощущавшие гордость, на самом деле не обладают особыми навыками. Их усилия и советы принесли бы не больше пользы, чем действия других испытуемых. Тогда бы мы, вероятно, и увидели иллюстрацию пословицы: гордыня до добра не доводит. Когда стало бы очевидно, что поведение участника не имеет под собой реальных оснований, его гордость превратилась бы в гордыню и привела к плачевным последствиям. Но в нашем эксперименте испытуемые искренне верили, что обладают нужными навыками, и их гордость была обоснованной.

ПОХВАЛА ГОРДОСТИ

Как мы уже видели, похвала способна вызвать чувство гордости, а гордость — пробудить упорство. Мы не всегда контролируем, в какое русло направляем свои усилия. Человек может сам оценивать себя и стремиться к собственным целям, но может и прислушиваться к мнению других. Это целесообразно, учитывая социальный характер и адаптивную цель гордости. Но все же большинство не корректируют в свои цели, когда меняют партнеров. Человек не стремится стать хирургом в данный момент и знаменитым спортсменом через минуту, просто потому что он, общаясь, переходит от одного собеседника к другому, а они придерживаются разных наборов ценностей. Да, мозг восприимчив к оценкам окружающих, но процесс интернализации целей, чтобы они периодически выходили на первый план в разных ситуациях, обычно сложен. Чтобы понять этот механизм, сначала вкратце обрисуем разницу между двумя типами мотивации: внешней и внутренней.

Внешняя мотивация, как ясно из названия, — стремление получить вознаграждение извне. Она хорошо знакома многим из тех, кто каждый день ходит на нелюбимую работу. Такие люди делают это ради денег, а не потому что им по душе то, чем они занимаются. Если вознаграждение вдруг исчезнет, не останется следа и от мотивации, которая заставляла их делать то, что требуется. Но есть внутренняя мотивация, когда человек что-то делает, поскольку для него ценен и интересен сам процесс. Студент или сотрудник, который несколько часов бьется над решением инженерной задачи, потому что его это увлекает, руководствуется внутренней мотивацией. Но если они делают то же в надежде получить отличную оценку или повышение, мотивация у них внешняя. Если вознаграждения не будет, в первом случае люди продолжат работу, во втором бросят.

Есть много научных исследований, посвященных разнице между типами мотивации; основополагающим можно считать известный эксперимент психолога Стэнфордского университета Марка Леппера, проведенный в 1970-х. Проверяя убеждение родителей в том, что награды мотивируют детей, Леппер решил выяснить, действительно ли обещание вознаграждения стимулирует долгосрочную мотивацию. Он разделил участников эксперимента — дошкольников, любивших рисовать, — на три группы. Первой (ожидаемое вознаграждение) сказали, что каждому вручат сертификат с золотой печатью, если он нарисует картину для исследователя. Во второй (неожиданное вознаграждение) участники получили такие же сертификаты, но им не говорили об этом заранее. Дети согласились нарисовать картину и приятно удивились, когда получили сертификат. В третьей группе (без вознаграждения) о сертификатах ничего не говорили и участники их не получили. Детям просто предложили нарисовать картину для исследователя.

В следующие несколько дней исследователи через специальное зеркало наблюдали за тем, как дети рисуют. Резуль­таты их очень удивили (по крайней мере тогда). Дети, не ожидавшие вознаграждения, после эксперимента стали посвящать рисованию не меньше времени, чем награжденные неожиданно: около 17% свободного времени. А дети из первой группы вели себя иначе. После получения обещанного сертификата они стали рисовать гораздо меньше, только около 8% свободного времени. Логично решить, что они переосмыслили интерес к рисованию и руководствовались интересом к вознаграждению. Участники второй группы не могли связать согласие нарисовать картину с ожидаемым вознаграждением, поскольку не знали о сертификате, когда начинали работу. И их действия были такими же, как и участников из третьей группы. Дети же, которым заранее было известно о сертификате, начали воспринимать свои дальнейшие действия через призму потенциального вознаграждения. И когда шанс получить внешнее вознаграждение пропал (после того, как им вручили сертификат за рисунок), у них не осталось мотивации. Картина удручающая: вознаграждение снизило усилия в долгосрочной перспективе, причем даже в тех видах деятельности, которые ранее были интересны детям.

Через несколько десятилетий после того, как Леппер провел свой эксперимент, негативная оценка таких поощрений нашла дополнительные подтверждения. Результаты сотен исследований на тему материального вознаграждения во многих областях (академической, спортивной, профессио­нальной, сфере здоровья) доказали неэффективность этой стратегии. Даже когда вознаграждение используется, чтобы отметить выдающиеся результаты, оно со временем снижает внутреннюю мотивацию. Все мы с удовольствием пускаемся в погоню за «морковкой», но когда она исчезает, испаряется и стимул к чему-то стремиться. Как дети из эксперимента Леппера, мы начинаем оценивать свои усилия, соотнося их с внешним вознаграждением, даже если изначально все было не так.

Похвала работает иначе. Она повышает не внешнюю мотивацию, а внутреннюю. Конечно, ее тоже можно расценивать как вознаграждение, но нематериальное. В отличие от конфет или подарка, ее не потрогаешь руками. Она имеет внутренний локус. Поэтому влияние ее совсем иное. Я не утверждаю, что похвала никогда не снижает долгосрочную мотивацию. Все зависит от контекста, как и в случае с гордостью (гордыней). Ключ к эффективному ее использованию, как и при самоконтроле, — в понимании того, как похвала связана с потребностью человека в социальных отношениях.

Психологи Эдвард Деси и Ричард Райан сделали, пожалуй, больше всех для прояснения природы человеческой мотивации. За несколько десятилетий исследований они доказали, что устойчивая мотивация — рождающаяся из интереса и увлеченности — покоится на трех столпах: компетентность, независимость, связанность. Человек появляется на свет с врожденной мотивацией исследовать мир, понять его и занять свое место в нем. Несомненно, чтобы поддерживать и повышать мотивацию, необходимую для достижения успеха, нужны особые условия. Именно здесь, по мнению Деси и Райана, в дело вступают три указанных фактора.

Чтобы у человека была внутренняя мотивация к достижению цели, он должен ощущать, что уровень его компетент­ности растет. Ему не обязательно верить, что он стал экспертом; достаточно понимания, что он наращивает навыки, которые позже помогут ему в достижении целей. Иными словами, он может гордиться своими первыми успехами, пусть крошечными, и это стимулирует его продолжать работу. Но при отсутствии прогресса, например если, несмотря на все усилия, человек так и не научился решать квадратные уравнения или играть на пианино, скорее всего, он утратит мотивацию. Как мы видели на примере временного дисконтирования, предпочтение немедленного вознаграждения имеет смысл, если будущая награда маловероятна.

Второе требование для развития внутренней мотивации — независимость. Компетентность способствует росту мотивации, только если она сопровождается осознанием, что человек сам ответствен за свои решения. Если подросток учится или ходит в музыкальную школу только под давлением родителей или из-за обещания награды, внутренняя мотивация не появится. Такие тактики не помогают интернализировать интерес. Если дать подростку возможность не тратить силы на учебу или музыкальную школу, скорее всего, он ею с радостью воспользуется. Результаты многих исследований свидетельствуют о том, что дети, преподаватели которых поощряли независимость в учебе, а не применяли контроль, демонстрировали более высокую внутреннюю мотивацию и в будущем. То же верно и в отношениях с родителями. Если те постоянно контролируют ребенка и указывают, что делать, тот демонстрирует более низкую внутреннюю мотивацию добиваться чего-либо (например, улучшения навыков в спорте, музыке). Это важно, ведь чем ниже внутренняя мотивация, тем слабее воля и самоконтроль. Внутренняя мотивация подразумевает более высокую оценку будущего, а вместе с тем и усиление способности избегать соблазнов, искушений и фокуса на сиюминутных удовольствиях.

Два первых фактора кажутся очевидными, а третий — связанность — напрямую относится к действиям и гордости. Деси и Райан утверждают (я согласен с ними), что ощущение связи зависит от того, как другие факторы поддерживают мотивацию. По утверждению ученых, этот фактор начинает проявляться достаточно рано. Исследование Джона Баулби показало, что дети трех-четырех лет с более сильным чувством привязанности (уверенные, что могут положиться на поддержку матери) с большей охотой и интересом изучали окружающую среду, чем те, кто был меньше уверен в материнской поддержке. Эта закономерность прослеживается на всех этапах жизни. Так, исследование подтвердило, что если учитель относится к ученикам с теплотой и вниманием, те обычно демонстрируют более высокий уровень внутренней мотивации. Как мы увидим в следующей главе, чувство социальной включенности стимулирует упорство и ведет к успеху у студентов университета. Мы работаем эффективнее и дольше в окружении внимательных единомышленников. Чувство гордости и его проявления привлекают других: люди готовы работать вместе с нами и вносить свой вклад в наш успех.

Звучит логично, но не объясняет, как люди интернализируют мотивацию через гордость. Когда и как она и предшествующая похвала помогают человеку понять, что именно должно быть для него ценным и к чему ему в первую очередь стоит стремиться? Изначально в каждом из нас заложено желание достижений. Но то, что заставляет человека гордиться отличной оценкой в школе, наградой на работе, успехом в спорте, имеет не биологическую природу. Наш мозг не «запрограммирован» на заботу об успеваемости, спорте, музыкальных инструментах и т. д. Часто человек ощущает гордость из-за внешней оценки. Как я отмечал при описании теории социального сравнения Фестингера и как показывают мои эксперименты на тему гордости, человек оглядывается на окружающих, чтобы понять, что важно, и похвала сообщает ему существенную информацию. Она помогает понять, как и почему определенные мотивы превращаются из внешних во внутренние (Деси и Райан назвали это интернализацией). Очевидно, этот процесс начинается в раннем детстве с реакции родителей и продолжается всю жизнь. Человек постоянно реагирует на похвалы супруга, руководителя, учителя, тренера. Некоторые из них, в зависимости от того, насколько человек ценит их источник, могут восприниматься так глубоко, что сливаются с самовосприятием. Так из похвалы может родиться внутренняя цель, к которой человек готов стремиться, потому что она стала важной лично для него.

В экспериментах на тему гордости нам удалось повысить мотивацию участников к работе над развитием навыка зрительно-пространственного восприятия. Но эффект, скорее всего, пропал, как только они переступили порог лаборатории. Наши результаты доказали, что гордость может вести к росту упорства. Но чтобы мотивация осталась у испытуемых надолго, наши взаимоотношения с ними должны быть гораздо ближе. Мнение исследователя должно иметь для них такой же вес, как и слова других важных для них людей. Только тогда произошла бы интернализация цели.

Звучит знакомо? Все верно. Один из видов интернализации можно назвать групповым давлением. Желание человека соответствовать окружению настолько сильно, что часто он начинает руководствоваться теми мотивами и качествами, которые ценят важные для него люди. И хотя большинство воспринимают это явление как негативное, само по себе групповое давление не хорошо и не плохо: все зависит от группы. Если вас окружают люди с жаждой потребления или неспособные контролировать свои желания, это негативно отразится на самоконтроле. Но многие развивают в себе положительные качества под влиянием окружения. Человек учится поступать благородно, поскольку его за это хвалит и ценит тот, чье мнение для него важно. Человек учится терпению и чести, поскольку иначе его порицают люди, которыми он восхищается. В благоприятном окружении положительные черты характера развиваются благодаря давлению группы, а не вопреки ему. Идея, что индивидуализм (отрицание любого влияния групповых норм) — всегда лучший вариант, не вполне верна. Противостояние социализации не позволяет увидеть суть. Похвала, в отличие от материальных наград, имеет социальную ценность и становится основной силой, мотивирующей человека интернализировать цели. А достойная цель способна заставить пожертвовать немедленным удовольствием ради будущего.

Чтобы убедиться в эффективности группового давления, обратимся к примеру людей, которые ежедневно борются с межвременными последствиями: страдающим от зависимости (неважно от чего: алкоголя, еды, секса, шопинга). Все они стоят перед одной дилеммой: их действия приносят кратко­срочное удовольствие, но разрушают жизнь в перспективе. Есть много методов помощи им (интересно, но почти ни один из них не опирается на силу воли, что опять-таки говорит о ее ограничениях). Но самый фундаментальный и частотный из них носит социальный характер. Речь о поддержке группы. Похвала, которую зависимый человек получает от нее, становится для него стимулом бороться. Такая поддержка — тоже давление. Да, под влиянием группы человек может ступить на кривую дорожку, но оно порой помогает повысить самоконтроль и вернуться на путь истинный.

КАК ИЗБЕЖАТЬ СКОЛЬЗКОЙ ДОРОЖКИ

Чтобы правильно использовать гордость, нужно четко понимать, когда и почему что-то может пойти не так. Любая эмоция в неверном контексте порой приводит к проблемам. Но с гордостью все особенно сложно, поскольку она крайне восприимчива к ошибкам, в частности эффекту ореола.

Этот эффект заставляет людей видеть хорошее там, где его нет. Когда художники эпохи Возрождения добавляли сияющий нимб вокруг головы человека, зрители по умолчанию считали, что тот особенный. Он святой, а потому всё в нем благостно. Психологический эффект ореола действует так же. Как только мы начинаем верить, что человек обладает особыми качествами в одной сфере, мы переносим это убеждение, часто ошибочно, на все другие области. Мы считаем, что хороший человек наделен положительными чертами характера, и воспринимаем все его действия и качества в положительном свете. Например, руководитель считает, что сотрудник, проявляющий энтузиазм, также компетентен. Или многие взрослые верят, что красивые люди еще и умные. Эта когнитивная предпосылка важна для гордости: как я уже отмечал выше, люди нечасто могут объективно оценивать себя сами. Как следствие, человек с такой же вероятностью может поддаться эффекту ореола при оценке своих качеств, как и при оценке характеристик других. Тут-то и начинается скользкая дорожка гордыни.

Истинную гордость, основанную на доказанном обладании ценным навыком или качеством, обычно не выставляют напоказ, а с гордыней всё иначе. Это безоговорочная вера в то, что человек обладает качествами, которых на самом деле нет. В итоге преимущества гордости становятся краткосрочными. Как только окружающие понимают, что гордыня человека безосновательна, мнение о нем быстро меняется.

Гордость, в отличие от гордыни, имеет положительные черты, которые дают ей право встать в один ряд с благодарностью и сопереживанием. Например, врач может гордиться тем, что приобрел новые профессиональные навыки или знания, поскольку теперь он сможет применить их во благо пациентов. И тут нет противостояния между гордостью и другими социально ориентированными эмоциями. Но если человек не осознает, сколько усилий и поддержки нужно для достижения цели, если верит, что его способности обусловлены исключительно его внутренним величием, — у него не будет желания усердно работать, чтобы развиваться и достичь успеха.

Неудивительно, что разные проявления гордости приводят к различным результатам. Команда под руководством психолога Чарльза Карвера из Университета Майами провела исследование, в котором участвовали 1000 человек. Ученые выяснили, что люди, регулярно испытывавшие истинную гордость, обладали более высоким уровнем самоконтроля, упорства в достижении целей и чаще их добивались. Те, кто поддавался гордыне, были более импульсивными, их мотивировало в основном финансовое или иное внешнее вознаграждение.

Разница между истинной гордостью и гордыней не только в мотивации. Гордыне часто сопутствуют уязвимое самолюбие, тревожность и даже агрессия, поскольку человек стремится поддерживать иллюзию компетентности и контроля над ситуацией. Истинная же гордость сопровождается повышенной социальной поддержкой, низким уровнем тревожности, желанием помогать другим путем обмена опытом и знаниями. Эти закономерности наблюдаются даже на нейробиологическом уровне. Поведение, связанное с гордыней, часто сопряжено с повышенным уровнем тестостерона, а при связанном с истинной гордостью (например, наставничество или помощь нуждающимся), как правило, отмечается более низкий уровень тестостерона и, что важнее, более высокий уровень серотонина, отвечающего за особое стремление к социальным связям и поддержке, и общее ощущение благополучия.

Чтобы гордость приносила пользу, она должна сопровождаться смирением, пониманием того, что, какими бы навыками ни обладал каждый из нас, мы все зависим от действий других. Обычно окружающие восхищаются каким-то нашим навыком, если мы готовы им делиться, а не потому что ставим себя выше остальных. Никто не может быть экспертом во всем, и нужно смирение это признать: в определенных ситуациях не обойтись без помощи других. У людей, которые это осознают, гордость, подобно благодарности и сопереживанию, становится достоинством, а не пороком.

Еще одну возможность эффективно использовать гордость дает способность увидеть себя со стороны. Человек даже в состоянии делать для себя прогнозы: предвкушать гордость, которую еще не испытал. Оказывается, ожидаемая гордость порой оказывается не менее эффективным мотивирующим фактором, чем реальная. Это подтвердило исследование Ванессы Патрик из Бизнес-колледжа Бауэра в Хьюстонском университете. В ходе эксперимента она ставила кусок торта перед участником, который старался избавиться от лишнего веса. Треть испытуемых она просила подумать, как они будут гордиться собой, если не поддадутся искушению съесть лакомство. Еще трети она предложила поразмыслить, как им будет стыдно, если они не справятся с соблазном и съедят торт. Последней трети она не говорила ничего, они могли думать о чем угодно. Затем Ванесса говорила, что участник может съесть столько, сколько захочет, и уходила из комнаты. После того как эксперимент заканчивался и испытуемый уходил, Ванесса взвешивала оставшийся кусок торта.

Ожидаемая гордость способствовала повышению самоконтроля. Более 40% участников из первой группы даже не притронулись к торту. Так же поступили 19% участников третьей группы (которым ничего не говорили) и 11% из второй, в которой упор делали на стыд. Даже среди тех, кто попробовал торт, разница была очевидна. Участники из первой группы в среднем съели около 34 г торта, а из двух других групп — вдвое больше.

Одна из стратегий использования гордости в повседневной жизни — вести дневник успехов и ожиданий. Так же как человек должен сопереживать себе, если он потерпел неудачу, ему стоит гордиться, если ему удалось добиться успеха, и ожидать будущую гордость, когда он станет на шаг ближе к цели. Эта техника поможет отслеживать прогресс во времени и видеть, как вчерашние ожидания превращаются в сегодняшние достижения. Разумное чувство гордости может стать хорошим мотиватором на любом этапе: это гораздо эффективнее, чем когда человек гордится собой, только достигнув цели. Важно помнить, что прогресс не всегда линеен, часто он скачкообразен. Самое важное — сохранить восходящий тренд. Гордость за продвижение к цели больше всего способствует укреплению упорства.

Стоит помнить, что похвала тоже должна быть грамотной. Во-первых, искренней. Если человека хвалят за то, что не стоило усилий, добрые слова не прозвучат правдоподобно. Кому бы ни была адресована похвала — себе, ребенку, коллеге, — она должна быть осознанной. Если вы на ходу бросаете фразу: «Отличная работа», — и идете дальше, ваши слова не имеют значения. Кроме того, вам вряд ли поверят в будущем, когда вы скажете что-то от чистого сердца. Так что стоит приберечь похвалу до момента, когда человек сделает что-то особенное. Это не значит, что нужно ждать, пока он не достигнет вершин мастерства. Но он точно должен приложить явные усилия и добиться прогресса. Если хвалить человека за любую мелочь, например что он положил вещи в стиральную машину или подстриг лужайку перед домом, снижается ценность похвалы и ее способность направлять к важным целям. Зачем стараться чего-то добиться, если можно получить похвалу и ощутить свою важность, сделав что-то гораздо более скромное и повседневное?

Во-вторых, похвала должна касаться усилий, а не врожденных характеристик. Когда она сосредоточена на них (например, «Я горжусь тобой, потому что ты усердно работаешь»), а не на способностях (например, «Я горжусь тобой, потому что ты умный»), она делает человека более стрессоустойчивым. В случае неудачи похвала в адрес способностей может снизить внутреннюю мотивацию: человек неожиданно осознает, что, возможно, у него нет навыков, которыми он гордился. А если добрые слова сосредоточены на усилиях, человек может сделать еще одну попытку. Ведь вполне вероятно, что его усилия окупятся. Эта ситуация напоминает теорию Кэрол Дуэк о фиксированном и гибком типах мышления. Положительный отзыв о работе (а не ее результате) повышает уверенность в ценности ваших усилий, сосредоточенная на способностях похвала убеждает вас: если они вдруг исчезнут, вы станете пустым местом.

Наконец, похвала должна способствовать ощущению независимости, соответствовать цели, а не быть внешним фактором. Например, стоит поощрить человека за инициативу, помогающую достичь цели. И не надо хвалить за полученную награду (например, когда родители говорят: «Нас поражает, сколько усилий ты прикладываешь, чтобы получить видеоигру, которую мы обещали тебе купить, если у тебя будут хорошие оценки»). Большинству из нас еще предстоит научиться не хвалить человека только за то, что он что-то получил. Повышение по работе само по себе хорошо, но если человека волнует только сопутствующее ему увеличение заработной платы, он не станет больше думать о своем труде. Я понимаю, что не все любят свою работу. Это уже другая история. Если человек стремится добиться чего-то на профессиональном поприще, ему стоит понять, что заставляет его ощутить гордость (например, если он — оператор службы 911, то помогает людям в кризисных ситуациях). Это важно, когда речь заходит о мотивации и удовлетворенности работой.

Отправить