Ночь с 6 на 7 июля 2015 года

Дженкинс явился «домой» в самые последние часы дежурства Тэйлора, то есть в третьем часу ночи. Лейтенант, уже будучи уверен в том, что тот не явится в его дежурство, перепланировал свои предполагаемые действия. Он собирался сдать сменщику, лейтенанту Де Сантису, всех арестованных, за исключением Лукьянова. Так как Гарри Джабс был доставлен в здание Департмента не как арестованный, то общее число задержанных оставалось то же: шестеро. Лукьянова он намеревался на время вывезти из здания в своем автомобиле. Как он уже однажды это осуществил. Бедного Джабса ожидала в данном случае неприятная перспектива разделить на время дежурства Де Сантиса участь арестованных. Лукьянова Тэйлор вывел из камеры и посадил в свой джип в бейсменте перед самым прибытием Дженкинса. Дело в том, что Де Сантис часто являлся на службу раньше времени. Его собственная поспешность, понял Тэйлор, встречая босса на ступенях, ведущих в «Метрополитен», и механически отдавая приказания своим солдатам, привычно растекшимся среди «бульдогов» Дженкинса, его собственная поспешность сыграла с ним злую шутку. Подмена не состоится сейчас. И его поспешность поставила под угрозу саму возможность осуществления операции.

– Как ваша ночь, лейтенант? – Дженкинс пожал ему руку. Соприкоснувшись, пусть на мгновение, с плотью босса, лейтенант испытал что-то вроде угрызений совести. Человек, которого он собирался убрать, вполне дружелюбно сжал его ладонь.

– Отлично, босс!

– Операция прошла нормально? Потерь нет? – только сейчас Тэйлор понял смысл пожимания руки. Обыкновенная служебная вежливость, и только. Тэйлор выполнил операцию по заданию самого босса, и вот босс пожал ему руку. Имея в виду: «спасибо, лейтенант».

– Потерь нет. Захвачены шестеро бандитов. Двое бандитов застрелены в ходе операции. Рядовые члены банды. Глава банды Дункан О’Руркэ и его сын и дочь – среди арестованных. Заключенным оказана первая помощь, и они содержатся в сносных условиях. И вот еще что: один из арестованных утверждает, что он доктор Розен и лично вас знает. Следуя уставу внутренней службы, я не взял на себя ответственности и не удовлетворил просьбу якобы доктора об освобождении и отдельном содержании под стражей до вашего прибытия.

– Розен действительно работает для Департмента, но вы поступили в соответствии с уставом, лейтенант. Где содержатся арестованные?

– В предвариловке, сэр! Вы спуститесь? – Тэйлор надеялся и боялся, что старый Дьявол подымется к себе по какой-либо нужде и лишь потом спустится в камеры.

– Проводите меня!

Построившись в колонну, где нахождение каждого было строго регламентировано, сводный отряд «бульдогов» и солдат во главе с лейтенантом, Дженкинсом и, очевидно, никогда не спящим Кэмпбэллом направился в камеры.

Дженкинс шел ровной уверенной государственной поступью, и, шагая рядом, лейтенант чувствовал себя маленьким уродом, замыслившим вдруг перевернуть гигантское государство. Ребенком, выходящим с пластмассовым водяным пистолетом против танка. Вся абсурдность затеи, которую он намеревался осуществить в компании свалившегося на вертолетную площадку сумасшедшего со старым пистолетом, сделалась ясна лейтенанту во время ритуального государственного прохода под ритм, заданный Дженкинсом, по паркетам «Метрополитен» к дежурке. «Я трезвею», – сказал себе лейтенант и, миновав дежурные помещения, отказался от своего плана. Группа, громко стуча обувью, стала спускаться к камерам.

Тэйлор отпер первые двери, затем вторые. За вторыми находился часовой. У часового не было ключей ни от камер, ни от входных дверей. Часовой вытянулся и приветствовал высокое начальство.

– Вынуть их всех, или вы посетите их в камерах?

– Всех сюда. – Дженкинс сел на стул, пододвинутый ему Кэмпбэллом.

Они находились в обширном коридоре, куда выходило несколько дверей. Тюрьма Департмента Демографии была небольшой, обыкновенно здесь держали лишь недолгое время, необходимое для первичного дознания. В коридоре у стены стояли стол и два стула. Для охранников.

Из одной камеры вышла семья О’Руркэ: отец, сын и Синтия, из другой – Кристофэр, Розен и карлик…

Дженкинс с интересом поглядел на маленького человека, но вопроса не задал. Увидев Розена, встал. Прошел к нему несколько шагов и протянул руку.

– Приношу все мои извинения, доктор, за задержку в вашем освобождении. Однако лейтенант действовал по уставу, ведь только я знаю вас в лицо. Кто угодно мог выдать себя за вас. – И обернулся к Тэйлору: – Лейтенант, доктора мы вызовем, если будут необходимы его показания. А сейчас я хотел бы, чтобы он отдохнул в более приемлемых условиях. Перед тем как совершить перелет в Лос-Аламос.

– Йес, сэр! – отчеканил Тэйлор и поручил Розена сержанту Чарли Рогану. Розен обернулся к Дженкинсу. Последний, улыбаясь, ждал.

– Я благодарю вас, сэр, за операцию по моему освобождению. Я понимаю, что совершил грубейшее нарушение правил безопасности, и все, что со мной произошло, будет мне серьезным уроком. Обещаю, сэр, что этого не повторится. Что касается моих исследований, то к концу лета все будет закончено.

– Желаю удачи. – Дженкинс пожал еще раз руку ученого.

– А вам, лейтенант, я желаю больших неприятностей, – прошипел доктор, проходя мимо Тэйлора.

Тэйлор смолчал.

– Так вот вы какой, знаменитый Дункан О’Руркэ… – Дженкинс остановился против гангстера и заложил руки за спину. – Как себя чувствуете? Не ранены?

– Нет. Сын ранен, но ваши армейцы оказали ему сносную помощь.

– А вы, конечно, ожидали средневековых пыток, да? Мы гуманны.

– Очень гуманны, – вмешался Виктор, – уложили двоих ребят.

– Только потому, что они оказали вооруженное сопротивление, – ответил за Дженкинса Тэйлор.

– Вооруженное сопротивление… – задумчиво повторил Дженкинс. – И не только. Вы обвиняетесь в подготовке, организации и осуществлении убийства Президента Соединенных Штатов Америки Тома Бакли…

– Ага, а еще в чем? – неожиданно засмеялся Кристофэр. – Почему не в попытке организации космического мятежа или захвата вооруженным путем наших колоний на Марсе, а? Ты хочешь пришить нам преступление, которого мы не совершали… Нам совсем никак не мешал Том Бакли Джуниор… У нас другой бизнес, не пересекающийся с его бизнесом…

Дженкинс поглядел на черного человека крайне ласковым взглядом.

– Мы сделаем так, что именно ты и признаешься первым.

– Старый маньяк! – С отвращением черный плюнул вдруг в Дженкинса, и плевок, не долетев, приземлился в футе от черной туфли Дженкинса. Последний внимательно почему-то вгляделся в плевок.

– Вам придется попотеть, чтобы доказать, что ваш бизнес, как вы говорите, не пересекался с бизнесом Президента.

– Неужели нас ожидает суд? – насмешливо спросил Дункан. – Я был уверен, что дальше этого подземелья мы не проследуем.

– Как и всякого гражданина Соединенных Штатов, вас ожидает, всех без исключения, справедливый суд по форме, выработанной американским правосудием. У вас у каждого будет адвокат, и жюри присяжных заседателей, состоящее из американских граждан, решит вашу судьбу. Такова наша традиция.

– Ясно. – Дункан О’Руркэ устало улыбнулся. – Вы решили устроить назидательную трагикомедию для жителей Соединенных Штатов.

– Мы решили, что убийство Президента достаточно трагический и серьезный случай для того, чтобы вспомнить о наших традициях справедливости и права каждого гражданина на скорое и справедливое рассмотрение его дела. Судебные заседания будут транслироваться по телевидению.

– Уверен, что вы уже нашли и актеров на роли судей, адвокатов и заседателей. Думаю, вы нашли их еще до убийства Президента, ебаные политики!

Виктор сделал шаг по направлению к Дженкинсу, но один из «бульдогов» оттолкнул его.

– Вы, молодой грубиян, как я догадываюсь, – Виктор О’Руркэ. А кто вы, молодая леди? – Дженкинс приблизился к Синтии.

– Я тебе не леди, старый Дьявол. – Синтия готова была, судя по ее виду, вцепиться в Дженкинса или ударить его, поэтому «бульдоги» схватили ее за руки. – Мы не убивали твоего вонючего друга Бакли. Ты сам его убил! – крикнула Синтия.

Невозмутимый Дженкинс прошел к следующему в группе, к Кристофэру.

– Ну, с тобой, отважный потомок воинов из Дагомеи или откуда там, из Конго, с тобой все ясно, вопросов к тебе нет…

– С тобой тоже все ясно, – ответил Кристофэр.

– Представьтесь, мистер? – Дженкинс остановился перед последним задержанным.

Гарри Джабс невозмутимо задрал к Дженкинсу лицо, поросшее сизой щетиной. Ответил:

– Ипполит Лукьянов, литератор. Категория «S. Е.».

– Хм, – только и сказал Дженкинс и замолчал. – Вы выдаете себя за другого, маленький человек. Согласно досье мистера Лукьяноф, с которым я имел удовольствие ознакомиться, это человек шестидесяти пяти лет. Вам шестьдесят пять лет? Смею вас заверить, что много меньше. Вам от тридцати пяти до сорока. И если вам шестьдесят пять, то почему вы разгуливаете свободно с сизыми от щетины щеками по территории Америки? Закон 316, пункт «В», гласит… – Дженкинс замялся. Как будто бы стеснялся своего знаменитого закона. – К тому же, согласно видеодосье, господин Лукьяноф высокого роста, тогда как вы не дотягиваете до господина Лукьяноф добрую пару футов, уважаемый.

– Я Лукьянов, категория «S. Е.», self-employed. Ваша система ошиблась. Таких случаев немало. Электронные сети всегда ошибаются. Их употребление спорно.

«Все мы влипли, и очень», – подумал с тревогой Тэйлор, предвидя, что за разъяснениями Дженкинс обратится к нему.

– Вы производили арест, лейтенант Тэйлор? – Дженкинс, судя по лицу, ни в чем еще лейтенанта не подозревал. Просто-напросто обратился к нему как к источнику информации.

– Йес, сэр! Задержанный Лукьянов был арестован позднее, как член банды О’Руркэ, точнее, его подозревают в принадлежности к банде. В соответствии со сведениями, полученными здесь, в Департменте.

Дженкинс задумчиво уставился на маленького арестованного.

– Предъявите мне вашу айдентити-кард, мистер!

– Была изъята второго июля гардиен-компьютером Центра здоровья.

– Причина изъятия?

– Закон 316, пункт «В», ваш закон, сэр.

– Где вы его арестовали, Тэйлор?

– При выходе из дома, где он был замечен нашими агентами последний раз. Точнее, в сотне ярдов от этого дома, на East Семьдесят четвертой улице.

– В досье действительно имеется видеоматериал о связях Ипполита Лукьянофф с бандой О’Руркэ… – начал Кэмпбэлл.

– Мы не банда, – вмешался Виктор. – Это вы – банда!

– Заткнись! – попросил лейтенант.

– Имеется видеоматериал о встречах этих людей, – Кэмпбэлл указал рукою на клан О’Руркэ, – с Лукьянофф, но человек не тот, вы взяли не того, Тэйлор, – закончил Кэмпбэлл.

– Я взял того, на кого меня навели компьютерные данные. Возможно, что он однофамилец? С видеодосье я не был ознакомлен.

На лице Дженкинса появилось выражение скуки.

– Вы, Кэмпбэлл, и вы, Тэйлор, разберитесь в происшедшем. Если арестован однофамилец, то арестуйте и того Лукьяноф, который нам нужен. Допросите всех О’Руркэ, одного за другим. Выясните, почему у этого малыша та же профессия и явно, вопреки здравому смыслу, преувеличен возраст. Если он лжет, выдавая себя за шестидесятипятилетнего, то есть записываясь в мертвецы добровольно, следовательно, он психически нездоров и ему место не у нас, но в домах для такого рода больных, и этим занимаемся не мы, а Департмент Здравоохранения. Если он лжет с преступной целью, следует его наказать согласно законам Соединенных Штатов.

Дженкинс повернулся, чтобы уйти. Вспомнил об арестованных.

– А вы обдумайте свое поведение. Рекомендую вам с самого начала чистосердечно признаться. Таким образом ваша участь будет менее трагической. Вы избежите… – Дженкинс замялся. – Ненужных вам и нам эксцессов.

И Дженкинс направился к выходу, сопровождаемый «бульдогами». Солдаты Тэйлора занялись арестованными. Развели их по камерам. Когда уходил Джабс, Тэйлор поймал на себе его испуганный взгляд. Тэйлор отвел глаза. Что он мог сказать маленькому человеку? Слушая рассуждения Кэмпбэлла, они вместе подымались по лестнице, Тэйлор думал, что первую стычку он не выиграл, но и не проиграл. И еще он чувствовал, что влез в механизмы своей судьбы необдуманно резво и глупо и неприятные последствия этого только начались.