19:1 — Группа «Давид», Цербер на позиции, просматриваю площадку. Сектор чист, можете сократить дистанцию. — Стивен отнял руку от передатчика, закрепленного на горле, и опустился на колено, продолжая пристально просматривать окутанную тьмой площадь между заброшенными фермами.

— Цербер, прием, это Иеремия. Мы заняли северное здание, все чисто. Можете продвигаться вперед, — раздалось в шлеме, и Стивен повернул голову налево.

Едва различимые на фоне темных строений фермы братья тамплиеры из отряда Хэйворда серыми тенями проскользнули на северную окраину поселка. На верхнем этаже крайнего здания уже занимал позицию снайпер «Иеремии».

Не оборачиваясь на подкатывающуюся со спины мягкую поступь бойцов своей группы, Стив резко вскинул правую руку, давая Магнусу короткую отмашку направо. Храмовники торопливо обогнули его укрытие, рассредоточиваясь вдоль разломанного кирпичного забора. Пока все шло именно так, как и планировал Стэнделл.

Высадившись в одиннадцати километрах к юго-востоку от Ораниенбурга, группы «Иеремия» и «Давид», двигаясь параллельными курсами и держа друг друга в поле видимости, достигли северных окраин Хеннигсдорфа. В стремительном броске дошли меньше чем за полтора часа, по пути огибая населенные пункты и многочисленные брошенные фермы, за целыми кварталами которых и располагался Храм. Именно в брошенных зданиях последователи Струго разместили первую линию безопасности, несколько десятков сигнальных ловушек которой тамплиеры уже обезвредили.

Сразу после десантирования «Аллигаторы» ордена спешно выдали в эфир сообщение о потере курса и на максимальной скорости ушли в направлении рыцарской авиационной базы на востоке от Магдебурга. По плану Стэнделла, Магнуса и Хэйворда, сразу после прибытия машин из Магдебургского командорства к Храму Прозрения должны были выйти два колесных вездехода и в обозначенной точке отхода подобрать возвращающиеся с задания группы. Однако произойдет это только при условии, что личный эмиссар Натаниэля Монбара в Магдебурге сможет убедить местного командора в необходимости принять участие в операции…

Здесь, к северу от Храма, когда его невероятная громада уже виднелась во тьме серым айсбергом, они затаились. После короткого отдыха, продолжавшегося до половины третьего, двинулись вперед значительно медленнее, осторожно продвигаясь среди ферм-призраков, оставленных хозяевами (не без вмешательства служителей Пристанища) много лет назад. Фермы — крохотные поселки, состоящие из шестисеми домов, сараев и гаражей, по известным причинам окружали Храм подобием кольца, создавая мертвую зону, начиненную датчиками. Дома ветшали и разрушались, но что удивляло больше всего, так это полная сохранность оставленных в зданиях вещей, даже не тронутых мародерами. Если бы не ощутимый запах гнили, можно было бы предположить, что жители ушли совсем недавно. И лишь при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что время уже давно оставило на этой зоне свой отпечаток.

Штурмовые группы храмовников медленно и настороженно продвигались среди мертвых двухэтажных коробок, внимательно изучая каждый сантиметр местности с помощью сканеров, детекторов и миноискателей. Буквально каждую минуту Стивен получал сообщения о найденных в зданиях, заброшенных бензоколонках и просто в земле сигнальных минах, датчиках движения, приборах, отвечающих за колебания грунта. Однако оборудование и умения рыцарей приятно удивили Стэнделла — боевики ордена уверенно продвигались вперед, оперативно обезвреживая (или обходя) одну ловушку за другой, так уверенно, словно ничем другим в жизни и не занимались.

Ферма, занятая тамплиерами на этот раз, осталась ближайшей к Храму Прозрения группой строений. Дальше на юг, до самых поднимающихся в небеса стен храма, лежала ровная, едва холмистая пустошь. Ни единого деревца. Триста метров пустоты под прицелами пулеметов. В том, что стены храма-крепости оборудованы замаскированными орудиями и системами слежения, Стивен был уверен точно. Это был не Храм, в привычном понимании, это была цитадель.

Он откинул забрало и поднял к лицу электронный бинокль. Прицел, прибор ночного видения и система увеличения объектов, размещавшиеся в толстом пластике забрала, были хороши лишь на ближних дистанциях. В ярком, испещренном масштабными сетками окне бинокля всплыла громадина Храма Прозрения. Стивен терпеливо принялся в который раз изучать местность и подходы к зданию, но которым его отрядам предстояло достигнуть Храма.

Храм Прозрения. Построенный пятнадцать лет назад, он сразу же попал в число восьми Новых Чудес Света, строительством и отбором которых занялись ООН и Совет Правителей. Отбор начался в конце многолетнего периода всеобщего упадка, наступившего после открытого применения рядом мировых стран ядерного оружия. И вот теперь европейский колосс по праву занимал место свое в списке между семидесятиметровым Сиднейским памятником жертвам войн уходящего века и сотнями квадратных километров плавучих джунглей, построенных японцами.

На первый взгляд, Храм очень сильно напоминал своего готического Кельнского соседа, как по величию и могуществу постройки, так и по множеству высоких узких башен и длинных витражных окон. Однако же построен он был не по канонам европейских церквей, то есть отнюдь не в форме креста. Как официально сообщал пресс-центр Пристанища, в свое время для его проектирования были приглашены сотни архитекторов со всего мира, принявших участие в жестком соревновании за концепцию и проект. При этом, как утверждали уже непроверенные источники, в число приглашенных вне конкурса вошел ряд специалистов по компьютерной архитектуре и дизайну популярнейших компьютерных игр.

Родившееся на свет здание невероятно гармонично сочетало в себе мрачность готики и стремительность технократического стиля. Здесь прошитые стальными заклепками стропила соседствовали с многоцветными витражами из настоящего стекла, словно бы в насмешку покрытыми изображениями библейских сцен. Сейчас, разглядывая Храм не на странице учебника, а через прицел винтовки, Стивен невольно поежился — столь открытого, но упорно не замечаемого вызова вере в Господа, жившей в готическом резном камне, еще не бросал никто. Он подумал, что пройдет еще несколько лет, и распятия в Храме, если их не сняли до сих пор, будут заменены на изображения первых микропроцессоров компании Ай-Би-Эм, созданных на благо человечества и во имя искупления его грехов.

А еще при взгляде на Храм становилось очевидно, что строивший здание забыл, либо не принял во внимание, либо и вовсе решил переиграть финал истории про Вавилонскую башню. Двухсотметровой высоты Храм летел в облака шпилями башен, стремясь достать до самих небес, дерзкими и стремительными очертаниями словно бы угрожая нерушимости престола Господня.

Храм строили и по сей день, даже при самых быстрых темпах все отделочные работы за полтора десятка лет закончены не были. Он и сейчас то здесь, то там был облеплен паутинами строительных лесов и крохотными лодками высотных ремонтных шлюпок. Тело каменного гиганта было погружено во тьму, в редких местах разрываемую пятнами фонарей, тускло освещенными изнутри рядами витражей и авиационными маяками.

Стэнделл спрятал бинокль. Он увидел все, что хотел. Четыре одинаковые башни по углам прямоугольной коробки, каждая следующая по часовой стрелке — на несколько этажей выше предыдущей — словно вкручивающаяся в небо спираль. Все это опутано сетью строительных лесов, куда и лежал путь штурмовых отрядов — к оставленным на ночь площадкам рабочих бригад.

— Общий эфир, группам «Иеремия» и «Давид». — Стив говорил уверенно и не спеша, понимая, что от силы сказанных им слов сейчас зависел успех всего похода. — Начинаем последний рывок. Всем отключить электронные устройства, стекла затонировать, открытых участков кожи не оставлять, соблюдать тишину в эфире. Одна группа наступает, ведя поиск ловушек, вторая остается в прикрытии. Движемся ползком, «Давид» выступает вперед. Ползем в колонну, всем придерживаться моих следов. Через сто пятьдесят метров «Давид» занимает стрелковые позиции, и группа Хэйворда сокращает дистанцию, дальше — в том же порядке. По первому звуку моего голоса все замирают и остаются неподвижными до следующего сигнала. Точка сбора — две красные люльки на земле у одноэтажной пристройки… При наличии охраны внешнего периметра снимать ее ножами, либо с применением глушителей. Мой голос в эфире — сигнал к открытой атаке. До этого не должно дойти, но при возникновении ситуации каждый из вас знает цель миссии и общий план действий. Держитесь командиров групп. Вопросы?

Стив замолчал, вслушиваясь в едва шумящий в ухе эфир и разглядывая замершие в темноте силуэты воинов. Они справятся. Обязательно справятся. Помедлив еще чуть-чуть, он вновь прикоснулся к передатчику и добавил:

— Капеллан Павел, пожалуйста, благословите бойцов. И да поможет нам Бог… — Стивен потянул штекер, и шорохи эфира уступили место гробовой тишине. Вокруг фермы не селились даже сверчки или ночные птицы. Тишина. Тамплиеры собрались, готовясь к броску.

19:1:2 Стэнделл снял шлем, вынул из-за левой поножи баллончик распылителя и прикрыл глаза. Черная струя краски, приятно щекоча кожу, побежала по лицу и пальцам. Спрятав краску, он отключил сканер, наручный минодетектор, бинокль и блок питания рации. Надел шлем и поднял перед собой оружие. Поводил стволом, наблюдая за перемещениями красной точки прицела в экране забрала, повинующейся видоискателю «Коменданта», закрепленному на мушке. Еще раз отметив, что прицел запаздывает на движение ствола влево, он отключил и электронику шлема. Подтянул подбородочный ремень, забросил автомат за спину и проверил, как закреплено остальное вооружение.

Шипение распылителей со всех сторон стихло, и Стивен, пригибаясь, пробежал к забору. Взглянул в едва различимые черные пятна лиц и легонько хлопнул в ладоши. Сидящий рядом Магнус коротко кивнул, прикоснулся к его плечу и едва заметным движением перекрестил.

Стив на корточках выглянул из-за угла кирпичной кладки, осторожно лег на живот и уверенно пополз к Храму. В то, что его интуиция, знания и просто удача помогут отрядам беспрепятственно достичь стен колосса, сейчас оставалось лишь верить.

За спиной послышалось движение — рыцари и послушники сдвигали оружие за спину и начинали ползти следом. Где-то там, в укрытии, группа Хэйворда напряженно вглядывалась во тьму, не опуская пальцев со спусковых крючков.

Земля была холодная и сухая, просыпающаяся сквозь пальцы небольшими ломкими кусочками, словно отожженный шлак. Словно на этом поле сожгли сотни людей, невольно подумал Стив. Ни травы, ни камешков — как будто Храм Прозрения стоял в эпицентре испепеляющего взрыва, прогремевшего не так давно. Он с легкостью подавил нарастающее отвращение к мертвому прикосновению земли и продолжил уверенно, словно ящерица, ползти вперед, неумело молясь, чтобы шум, издаваемый храмовниками, не выдал.

Однако уже через сто метров Стэнделлу внезапно показалось, что ползти стало значительно тяжелее. Словно бы выжженная земля каким-то необыкновенно мощным магнитом притягивала и угнетала, давила на мозг, сковывала движения. Стивен уловил и отогнал иллюзию, но отряд Магнуса за спиной так просто с мороком справиться не смог — люди отчаянно сопротивлялись пелене упадка и бессилия, невольно повышая уровень собственного шума.

Дважды Стивен менял направление, неожиданно для самого себя сворачивая в стороны, и лишь через пять-десять метров возвращаясь на прежний курс. Оставалось надеяться, что наблюдающий за ними Хэйворд тщательно запоминает путь «Давида».

Через сто пятьдесят отсчитанных метров Стэнделл замер, откатился в сторону и замер вновь, поудобнее раскинув ноги. Остальные бойцы постепенно подползали ближе, занимая позиции справа. Капеллан медленно и практически бесшумно снял со спины свою «Сколопендру», разложил коротенькие сошки орудия, ловя в затемненный прицел этажи храма. Где-то за их спиной группа Хэйворда сейчас должна была начать движение.

Потянулись минуты. Темный силуэт над головой грозно молчал, позволяя распластавшимся на земле человечкам разглядывать себя во всем величии. Шло время, и тамплиеры начинали чувствовать перед немым гигантом пока еще тонкий и неуловимый, но уже начинающий угадываться ужас. Прошло почти восемь минут, когда Стивен неожиданно приподнял голову. В следующую секунду он стремительно обернулся и тихо, но отчетливо выкрикнул в темноту за спиной единственный гортанный звук, после чего упал лицом в серую пыльную землю. Рыцари мгновенно замерли, моля Бога о том, чтобы он сделал их невидимыми. Замерли, словно хамелеоны сливаясь с холодной землей. А через несколько секунд включились прожектора.

Десятки узких лучей мгновенно выхватили из ночи громаду Храма, начав выписывать по его бокам причудливые узоры.

«Вот он я, смертные, — говорили лучи ослепительного света, ласкающие стены, — стою во тьме, страшный и неприступный!»

Стивен буквально кожей ощутил, каково сейчас орденским рыцарям и послушникам. Неясный до того страх прорвал шаткую плотину, теперь проверяя на прочность стены русла, по которому протекал через сознание. Неожиданная демонстрация стоящего на пустоши Храма во всем его величии буквально впечатала воинов в грунт.

Но лучи прожекторов искали не тамплиеров. Прошло еще полторы минуты, и к юго-западу от Храма, на низкой высоте, с приглушенным рычанием моторов пробороздили ночной воздух два транспортных самолета. Как только машины удалились на восток, прожектора мгновенно погасли, погрузив строение в еще более непроглядный и вязкий мрак. Стэнделл зажмурился, пытаясь справиться с бегающими в глазах зайчиками света. Продолжать наступление он не торопился.

Прошло почти полчаса, прежде чем он снова бросил в темноту тихий гортанный вскрик. Ауру напряжения, окутавшую группу «Давид», можно было резать ножом. Вскоре Хэйворд и его люди приблизились, занимая стрелковые позиции. Оглянувшись на бойцов своего отряда, Стивен покрутил над головой пальцами и дал короткую отмашку в сторону храма.

Линия «Давида» вновь пришла в движение, вытягиваясь в узкую колонну.

Громада здания окончательно надвинулась, закрывая небо и тусклые звезды на нем. Извиваясь червями, группа «Давид» достигла стен. Расставив храмовников по позициям вокруг пристройки, Стив прислонился к стене подсобки, внимательно разглядывая цитадель. Если издали коробка храма казалась безупречно гладкой, то вблизи становилось заметно, что стены покрывает резьба, многочисленные карнизы и подоконники фигурных окон.

Хэйворд оказался молодцом, бесшумно вынырнув вместе со своей группой из темноты ровно в том месте, где это сделал Стивен. Как тамплиер провел своих людей через второй участок пути, не имея возможности запомнить маршрут, осталось загадкой даже для него самого.

19:1:3 Короткая разведка показала, что внешнего охранения собор не имеет. Строителей, судя по всему, на ночь подле храма тоже не оставляли, скорее всего вывозя на ночевку в гостиницы ближайших городов. Собрав и рассадив рыцарей в круг и выставив охранение, Стив негромко заговорил, показывая рукой вверх.

— Итак, мы миновали мертвую зону. — Он подключил к рации питание, подавая пример остальным. — Можете активировать всю электронику и рации, в собственном поле Храма мы все равно останемся незаметны — он напичкан оборудованием до самой высокой крыши. Теперь нам предстоит проникновение.

Тамплиеры зашевелились, подключая сканеры, приборы ночного видения и рации.

— Группа «Давид» поднимается первой, занимает позицию на вот этом ярусе и ожидает вас, Хэйворд. Первые подъемы сделаем, воспользовавшись строительными тросами, далее идем на собственном снаряжении. Наша цель, повторяю, вот эта башня. По карнизу мы должны будем обогнуть вот этот угол и башню, после чего войти в храм через во-о-он тот, четвертый, ряд окон. Отсюда он почти не виден, но поверьте мне, он там есть. Места хватит всем, группы наступают одновременно. В случае разъединения или обнаружения «Иеремия» продолжает наступление по внешнему периметру. При таком развитии событий мы проникаем внутрь кратчайшим путем, отвлекаем огонь на себя и прорываемся внутрь здания. Тяжелое вооружение не использовать до последнего момента. Повторяю, директивы, данные вам орденом, выполняются во вторую очередь. Сбором информации будем заниматься при отходе, наша основная цель — Струго. Вопросы?

Кивнув молчащим храмовникам, Стив осмотрел свою группу, коротко взглянул на Апостола Магнуса и бегом бросился к стене. Через считаные секунды «Давид» сгруппировался подле строительных подвесных лодок, снова крепя оружие на спинах. От люлек во мрак над головой убегали стальные тросы. Стивен подтянул перчатки и ухватился за веревку.

Справа и слева тамплиеры следовали его примеру, что-то негромко бормотал капеллан. Легко оттолкнувшись от земли, Стив подпрыгнул, высоко перехватывая трос. Сила, об обладании которой он и не подозревал, вселяла уверенность и покой. Стараясь не отрываться от остальных бойцов, Стэнделл, пользуясь лишь руками, полез вверх. Черные точки — букашки на боку спящего гиганта, начали восхождение. «Иеремия» вновь настороженно замер в тылу.

Оставив под ногами почти тридцать метров пустоты, Стивен первым выкатился на едва наклонный к краю настил крыши, мгновенно занимая позицию за одной из строительных лебедок. Со стены витражей, занимавших всю противоположную стену яруса, на Стэнделла снисходительно смотрели святые и ангелы. Сцена из книги Малахии, «о пришествии Господа». Он неожиданно поддался чувствам, замерев на миг и столь же неожиданно вспомнив слова: «…вот, Я посылаю ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и ангел завета, которого вы желаете. Вот, Он идет…»

Пульс его участился.

19:1:4 — Давид, это Цербер. Я на позиции, сектор чист. — Стив установил автомат на железную опору и начал взглядом примеряться к следующему ярусу храма. Через какое-то время на крыше показались все храмовники его группы, сразу рассредоточились среди лебедок и еще не установленных на постаменты мраморных фигур.

Пригибаясь и бесшумно шагая по пластиковым черепицам настила, Стив устремился налево, к едва различимым на фоне темной стены строительным лесам. Группа выдвинулась следом, а «Иеремия» начал первый подъем. Сканеры молчали, но у лесов Стэнделл все же остановился, вскинув сжатую в кулак руку. Храмовники молча попадали на колени, водя по нависающим над ними стенам стволами винтовок.

— Магнус, впереди блок слежения, камера, сенсор и сканер. Давай сюда глушитель. — Стив медленно опустился на колено, стараясь не делать резких движений. Согнувшись вдвое, за его спиной появился тамплиер, имени которого Стив не знал, с коротким пультом в левой руке. — Внимание, всем группам, входим в первый контакт с противником. После отключения приборов наблюдения возможно объявление тревоги, действуем очень быстро.

Он кивнул храмовнику, и тот поднял пульт. В закрепленном на поясе послушника приборе что-то щелкнуло, а через секунду точка на радаре Стэнделла мигнула и погасла.

— Давид, вперед, вперед! — Отбросив радар за спину, он рванулся к строительным лесам. Грохоча ботинками по черепице, храмовники бежали к конструкции, ловко забираясь наверх вслед за Стивом.

— Давид, обнаружена новая система слежения…

Стив окаменел, не успев перебросить ногу через край крыши. Протянул руку вниз, и в нее ткнулся пульт. Щелчок, почти ощутимая электромагнитная волна, широким веером метнувшаяся к камере и крушащая систему наблюдения. Держа под прицелом каждую щель и окно, группа Магнуса поднялась за Стэнделлом на новый ярус, остановившись у новой, почти сорокаметровой стены.

— Иеремия, у вас две минуты, мы начинаем третий подъем.

Он рывком сдернул со спины рюкзак, краем глаза отмечая, как слаженно и правильно повторяют его движения члены ордена. Сухой хруст собираемых арбалетов наполнил прохладный ночной воздух, ему вторил негромкий лязг устанавливаемых на ложа метательных снарядов.

— Иеремия, это Цербер, — Стив уже прицеливался вверх, ожидая готовности всей группы. — На третий подъем пойдете на пятнадцать метров левее. Забирайте к карнизу и выходите к башне, мы пройдем через вертолетные площадки. Группа «Давид», огонь!

Ответом стала трескотня спускаемых тетив и шуршание уходящих в темноту веревочных змей. Словно заправские альпинисты, храмовники ловко натягивали веревки, проверяя надежность крепления. Две «кошки» сорвались, а их обладатели, бормоча молитвы, теперь перезаряжали арбалеты. Стив забросил рюкзак с торчащим из него арбалетом обратно за спину. Махнул рукой и, разбежавшись по скату, прыгнул на стену, прямо в прыжке перехватывая тонкий трос. Чувствуя, как мускулы начинают наливаться бронзой, полез вверх, отталкиваясь ногами от резной стены. На этот раз он поднялся на новый уровень гораздо раньше остального отряда. Одним движением забросил за собой веревку, вскинул автомат и откатился за укрытие — лежащего набоку каменного ангела. «…И третий ангел последовал за ними, говоря громким голосом: «Кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божьей, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его…»

Перед ним, как и предполагалось, раскинулось пустое вертолетное поле, над которым нависала одна из башен Храма. Крупная площадка, двадцать на двадцать метров, совершенно невидимая снизу, с посадочной люминесцентной разметкой. Сейчас она была заставлена бочками, ремонтным оборудованием для летательных машин и ящиками. В центре площадки белел, помигивая зелеными огоньками, сам посадочный круг. Стивен поднял голову, замечая, что к стенам, видневшимся за площадкой, словно страшные хищные насекомые, прицепились три автоматические зенитные установки.

В висках глухо пульсировал набат, ритмично отбивающий мелодию сражения. Этот гул, этот барабанный бой в ушах означали только одно — теперь он действительно стал самим собой. Только теперь, когда все клеточки его тела стали охвачены огнем и азартом битвы, как молниеносный пожар охватывает высушенный лес в жаркий день августа. Он ощущал себя оружием, пролежавшим в промасленной тряпице много лет. Оружием, наконец извлеченным на свет, протертым, заново смазанным и заряженным. Каждая деталь которого сидела как влитая, а единение их предназначало его жизнь лишь для одного — идти вперед, оставаться живым и убивать. Ощущение было нестерпимо сладким и одновременно ужасным, словно он только что узнал о себе нечто плохое, неугодное Богу, на которого сейчас работал. Но поделать с накатившим чувством Стэнделл не мог совершенно ничего. Он был пружиной, наконец-то развернувшейся пружиной. Сердце работало, как великолепно собранный двигатель, дыхание не сбивалось даже на бегу, мышцы наслаждались приятной тяжестью. Полыхающие глаза ловили любое движение, а взгляд пронзал ночь, словно та была освещена сотней сигнальных ракет. В эту минуту он действительно верил, что способен дойти куда угодно, хоть подняться к Престолу, хоть отправиться в пустоши Ада — дойти, выполнить свою миссию и вернуться невредимым…

— Давид, сокращайте дистанцию, сектор чист. — Стив выждал, пока на уровень не поднимутся еще двое, а затем переместился немного вперед. Вскинув бинокль, принялся изучать находящуюся ярусом выше башенку передатчика и диск радара.

— Давид на позиции, можно продолжать движение.

— Иеремия на позиции, закончили второй подъем.

Стив пригнулся и побежал вперед, не сводя глаз со сканера, на огромной скорости петляя между бочками и автокарами.

— Давид, это Цербер. Курс на полсотни шагов левее башни. Поднимаемся к застекленной колоннаде и следуем вдоль нее параллельно курсу «Иеремии».

Храмовники вновь рванулись вперед. Сначала Стэнделл, за ним основная группа, и замыкал капеллан, не спешивший покидать свою снайперскую позицию до последнего момента. Черные тени призраками пересекли площадку, сгруппировавшись у очередной стены. Вновь захрустели взведенные тетивы, хлопки выстрелов наполнили ночь, болью отозвавшись в натруженных руках. Господи, вдруг подумал Стивен, да мы ведь словно штурмуем небеса…

19:1:5 Вновь подъем, с каждым разом все более сложный, узкая площадка. Справа — покатая стена из желтого матового стекла, дивной красоты резные колонны, слева — многометровая пропасть, на дне которой мертвая земля окружающей Храм пустоши. Пригибаясь и цепляясь за каждый выступ стены, тамплиеры бежали по узкому козырьку, вытянувшись в колонну по одному.

— Цербер, это Давид-четыре, — раздался в шлеме Стэнделла голос капеллана. — Занял превосходную позицию, веду наблюдение за открытым подвесным мостом внутри здания. Даю запрос на сохранение позиции.

— Вас понял, Давид-четыре, сохраняйте позицию до потери группы из зоны видимости. — Стив прикинул длину козырька — тот проходил практически через весь храм. Фактически, они уже достигли самого верхнего яруса. Сейчас над головой возвышались только четыре башни да несколько отдельных надстроек. Теперь оставался лишь рывок к высочайшей из них, осуществленный с двух сторон, и прорыв внутрь.

— Давид, это Иеремия-один, мы на позиции, начинаем продвижение. Расчетное время прибытия к башне — четыре двадцать две. Мы… о, Господи! Давид! — ночную тишину внезапно раскололи оглушительно-тяжелые пулеметные очереди и последовавшие вслед за ними крики людей. — Мы наткнулись на автоматическую систему защиты, — через трескотню ответных тамплиерских выстрелов голос Хэйворда был едва различим. — Про… о, мой Бог…

Голос храмовника оборвался, сразу после этого раздался громкий взрыв, напоминающий хлопок гигантской ладони, за ним скрежет металла. Давид замер на своих позициях, переглядываясь. Высокая резная стена и угол небольшой башни скрывали от отряда происходящее со второй группой, да вот только сполохи пламени и дым, медленно вытекающий снизу, говорили за себя.

— Иеремия, это Цербер, отвечайте!

— Давид, это Иеремия-три, мы попали в ловушку. Система огня подавлена, но есть потери.

— Доложите, Иеремия-три. — Стив начал считать секунды.

— Убит снайпер — брат Эстес, брат Хэйворд ранен. Ждем инструкций.

— Иеремия, — Стив сжал кулак, оглядываясь на своих бойцов, — оставьте кого-нибудь с раненым. Остальному отряду продолжать движение. Камеры не глушить, а расстреливать, следите за ловушками. Иеремия-шесть, брат Антуан, теперь ты возглавляешь группу. — Он повернулся к судорожно вцепившемуся в пулемет Магнусу, и тот кивнул, подтверждая приказ.

За спинами Давида бездушными щелчками раскашлялась винтовка капеллана.

— Давид, это Давид-четыре. Веду прицельный огонь по группе вооруженных людей, пытающихся форсировать мост. Немедленно продолжайте движение!

Послышалась ответная стрельба. Стив окинул взглядом крышу — то здесь, то там начинали включаться зрачки мощнейших прожекторов. Как и предполагал Стэнделл при составлении плана штурма, Пристанище Истины охранялось вооруженными послушниками. В своем роде они тоже являлись членами ордена, пусть не древнего и рыцарского, но не уступающего тем в вооружении и стремлении защищать свою веру с оружием в руках. Никакой полиции или патрулей служб безопасности — Стивен знал, что в подготовку послушников Храма Прозрения входил обязательный воинский курс. Потому что Струго предвидел, что однажды настанет день. День, когда его пастве придется с автоматами наперевес отбивать атаки войска Христова. Открытым же пока оставался лишь один вопрос — какую численность насчитывал гарнизон храма?..

— Давид! — Стив обернулся к матовой, почти не пропускающей наружу яркого желтого света, стеклянной стене. — Огонь по окнам.

Трескотня выстрелов слилась в единый гул, за которым последовал грохот и звон осыпающегося стекла. Сбросив с плеча моток веревки, Стив перекинул «кошку» за резной колонной, поймал с другой стороны, цепляя в петлю прямо за трос. Колотое пулями стекло рушилось с десятиметровой высоты вниз, осыпаясь на пол длинного и широкого коридора.

— Делай, как я! — прокричал Стив, но это было лишнее. Храмовники уже крепили свои веревки, сбрасывая свободные концы внутрь башни. — Давид-четыре, — Стив на одну секунду задержался у края, — держите позицию.

Отстегнул от пояса подвижный альпинистский блок, продел веревку, другим блоком укрепил на поясе и спиной вперед рухнул внутрь.

С того момента, как начался открытый бой, рыцари стали двигаться, словно единое целое, отставая от действий Стэнделла не больше, чем на пару мгновений. Жужжание закрепленных на веревках блоков резануло по ушам, когда семь черных фигур стремительно спикировали в храм из-под разрушенного стеклянного потолка. Однако в шуме битвы приближающиеся из-за поворота шаги смог услышать (или почувствовать) только Стивен.

Не долетев до пола немногим более четырех метров, он резко зафиксировал блок и, дернувшись обратно, словно тряпичная кукла на нитке, перевернулся головой вниз. Одновременно подцепил веревку мыском ботинка, наматывая ее на голенище. Закачался, похожий на спускающуюся на нитке гусеницу. Автомат сам собой соскользнул с плеч. К тому моменту, когда из широких двустворчатых дверей в коридор выскочили две закутанные в темно-красные балахоны фигуры с автоматами в руках, Стив уже целился в них. Тамплиеры один за другим опускались на пол, поспешно отбрасывая веревки, блоки и вскидывая оружие.

19:1:6 Целясь сквозь электронную проекцию на забрале шлема, Стивен дал две короткие очереди. Даже не проводив взглядом падающие тела монахов, левой рукой он вновь ослабил зажим троса. Как и оставался — вверх ногами, — плавно съехал к остальным. Приземлившись на руки, мягко кувыркнулся в сторону, выпуская трос из блока, и встал на одно колено, взяв дверь на прицел.

— Давид-один, остаешься для прикрытия. Остальные отходят по коридору к северной башне. — Он быстро осмотрел помещение. Коридор широкий, больше напоминающий длинный зал, давил своей мрачной роскошью. Резные плиты на стенах, широкие каменные скамьи и статуи высоких крылатых фигур с мечами в руках. Под потолком, потревоженные рикошетными пулями и осколками стеклянного свода, качались огромные копии старинных круглых люстр.

— Давид, это Давид-четыре. Пятеро прорвались через мост, ожидайте противника в тылу. Держу позицию.

Стив начал пятиться, краем глаза следя за Магнусом. Плечистый апостол держал пулемет перед собой на вытянутых руках, держал так легко, словно тот был сделан из пластмассы. За их спинами остальные храмовники почти миновали коридор, оканчивающийся большой дверью на ступенчатом крыльце. По остальным дверям, выходящим в холл из глубины храма, без устали плясали точки тамплиерских лазерных прицелов.

Южные двери, откуда появились расстрелянные Стэнделлом двое монахов, распахнулись внезапно и с жутким грохотом. Ударили по лежащим на полу телам, одно из которых до сих пор медленно шевелилось в луже собственной крови. Ударам этим вторили крики, которыми нападающие подбадривали себя в атаке. Однако именно это и сгубило боевиков Пристанища, прыгающих через поверженных соратников.

Толпой вывалившись в огромный коридор, они в ту же секунду сломали строй, наткнувшись на длинные автоматные очереди Стивена и Магнуса. Теперь крики людей заглушал лязг гильз, отплясывающих по кускам битого стекла под ногами. Монахи валились друг на друга, не успев понять, что произошло, и беспорядочно паля в воздух из автоматических винтовок. Стэнделл присел на колено, оглянулся, разглядывая, как на ступенях короткой мраморной лестницы храмовники закладывали гранаты в петли огромной северной двери. Заменил опустевший магазин «Коменданта».

— Иеремия, это Давид-один. — Магнус отпустил пулемет стволом в пол и постучал пальцами по шлему, словно пытался отогнать помехи эфира. — Отвечайте, что у вас происходит?

— Давид, это Иеремия, дошли до основания башни, штурмуем дверь со смотровой площадки, еще один ранен.

— Иеремия, заходите внутрь и занимайте позицию, мы приближаемся.

Под потолком мигнули старинного вида люстры. Стивен поднял глаза, и в этот момент свет окончательно погас. Храмовники тут же включили подствольные фонари, после чего коридор наполнился двигающейся паутиной лучиков и тонких красных щупов. Воины ордена торопливо откатились от заминированной двери, через секунду прогремел взрыв, и по полу заскакали осколки дерева и пластика. Из разбитых северных дверей мгновенно застрекотали автоматы. В дыму, в неярком свете пролома замелькали размытые фигуры в балахонах.

Стэнделл развернулся на колене, щелкнул затвором гранатомета. Вскинул оружие, нажал на спуск. Дымный след гранаты потерялся в рваном дверном проеме, ухнуло, в коридор швырнуло новый заряд обломков, закричали люди. Храмовники метнули еще одну ручную гранату, следом за ней ринувшись по ступеням.

— Давид, это Давид-четыре, внимание. Отмечаю приближение крупного, хорошо вооруженного отряда. Численность — не меньше десяти человек. — Голос капеллана в наушниках через равные промежутки времени заглушался хлопками Сколопендры. — Нахожусь под интенсивным обстрелом, прох…

Связь зашипела, и канал священника неожиданно отключился. Стивен и Магнус, продолжая пятиться, прикрывая спины остальным, достигли выбитой двери. В наполненном дымом проеме появился один из послушников.

— Брат Магнус! Мы обнаружили лестницу, уводящую вверх, но коридоры разветвляются.

— Верните троих в холл, ожидайте сопротивления из-за южной двери, готовьте гранаты. Численность противника десять человек, вооружение тяжелое. Медленно отступайте, прикрывая наш прорыв. — Стив побежал сквозь дым, перепрыгивая через израненные и окровавленные тела под ногами. Широкая, покрытая красным ковром лестница уводила вверх на три высоких этажа.

По его приказу, подтвержденному Магнусом, трое храмовников метнулись обратно к порванному взрывом проему. Однако еще один боец отряда, совсем молодой послушник (едва ли не одних с Николасом лет), внезапно опустился на ступени, откладывая винтовку. Опустился тяжело, словно только что перетаскал сотню ведер с водой, и что-то в его позе заставило Стэнделла замереть. Через мгновение он понял, что его опасения подтвердились.

— Мы ведь даже не знаем, в кого стреляем, братья. — По щеке послушника потекла тонкая ярко-красная струйка. Глаза подернулись дымкой, в движениях добавилось неловкости. — Мы словно убийцы в этом месте. Господь мой, это же… — Вдруг голова его откинулась назад, стукнувшись о кованые перила, а веки прикрылись. Стэнделл в один прыжок подскочил к воину, тисками вцепляясь тому в плечо.

Рванувшийся в решительном замахе Магнус был остановлен его жестом.

— Не стоит тратить силы, избивая своих, брат Магнус. У парня шок, он ранен, — уложив послушника на ковер ступеней, он показал апостолу распоротое осколком левое бедро мальчишки, рассеченный затылок. — Ты! — Он ткнул пальцем в другого послушника. — Перетянешь ногу, остановишь кровь, вколешь обезболивающее. Магнус, пожалуй, тебе лучше оставаться с группой. Медленно отходите наверх, пробиваясь к крышам. Уходить будем по ним.

Но лежащий перед ним раненый юноша столь же неожиданно очнулся, с внезапной силой вскакивая на ноги и поднимая руки.

— Грех не смоешь кровью, братья! — завопил он, перекрывая шум далекого боя. Глаза его опять начали закатываться. — Они же не виноваты! — Он попытался было броситься бежать, но другой послушник, уже разматывающий резиновый жгут, прочно прижал его к полу.

Стивен вскинул к плечу автомат и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал наверх, держа лестничные пролеты в прицеле. За спиной вновь начали стрелять, прорвавшиеся через заслон капеллана защитники Прозрения штурмовали проем. Предупрежденные о контратаке храмовники косили накатывающих монахов, забросав холл гранатами.

19:1:7 — Иеремия, это Цербер. Поднимаюсь к вам по внутренней лестнице, приступайте к зачистке этажа, — не сбивая дыхания, Стив бежал все быстрее.

Этаж, еще этаж. Память услужливо подбрасывала нужные образы. Третий этаж, тут направо. Он с неожиданной радостью вспомнил, что уже бывал здесь. Круглая лестничная площадка — две двери. Налево, пинком в замок. Присел.

Светлая комната, мониторы, люди в белых халатах. Суета, деловая и напряженная, никому нет дела до происходящего снаружи. Они смотрят в экраны, они не умолкают ни на секунду, координируя бой.

— Восьмой сектор, взвод охраны срочно на крышу…

— Гранатомет в Коридор Святых…

— Неизвестная численность…

— Вертолеты…

— Обеспечьте безопасность…

— Немедленно отступайте…

Стивен от порога швырнул в комнату шоковую гранату. Выждал хлопок, поток ослепительного света, вырвавшийся из проема, а потом, когда силуэты людей замерли, словно на негативе фотографии, расстрелял всех шестерых. К сожалению, память подсказала ему не ту дверь. Он снова выскочил на лестницу.

Бросился на пол, прямо под разрывающие дверной косяк пули, откатился в сторону, забиваясь в неглубокую нишу и едва не своротив себе на голову гипсовую статую. Бросил на красивый мозаичный пол новую чеку. Не глядя швырнул. Покатившаяся в сторону поста охраны граната произвела ожидаемый эффект — перекрывая цокот болванки по гладкому полу, раздались человеческие крики и топот ног, рухнул опрокинутый стол. Граната взорвалась, а он уже швырял в коридор новую — на этот раз газовую и, отбросив на ремни автомат, натягивал маску противогаза.

Метнулся в расползшийся по проходу дым, на звуки захлебывающегося кашля отстрелял до конца второй магазин. Корчащиеся в паралитическом облаке люди умирали со страшными криками, пытаясь скрюченными пальцами разодрать себе горло. Каждый из них, как и встреченные ранее боевики храма, был одет в багрово-красный балахон, поверх которых посверкивал железный медальон с изображением трех звезд. Стивен проскочил разбитый блокпост и только сейчас прислушался к эфиру, не торопясь продолжать наступление.

— Это Иеремия, мы наткнулись на укрепленный коридор, необходимо подкрепление…

— Иеремия, Цербер, это Давид. Нас теснят наверх, мы потеряли контроль над южными дверьми. Несем потери, необходимо подкрепление…

Теперь он различал стрельбу, приглушенную, где-то впереди. Шагнул в новый коридор, и в этот же момент из-за поворота прямо на него выскочил еще один монах — повесив автоматическую винтовку на плечо, он спиной вперед пятился прямо к Стэнделлу, по полу волоча раненого товарища за рваный капюшон.

Стивен остановил точку прицела на затылке монаха, не колеблясь выстрелил. Перепрыгнув через тела и цепляя на пояс ненужный больше противогаз, опустился на колено возле нового поворота, снимая с карабина «Костяное око».

Опустив прибор на уровень правой голени, Стэнделл выставил его за угол и вгляделся в небьющийся зеркальный пластик. В широком холле возле лифтовых дверей шел бой. Монахи Прозрения, чьи спины Стив мог спокойно созерцать из-за утла, укрепились за перевернутой мебелью и не жалея патронов успешно сдерживали пытающихся прорваться в холл тамплиеров. Кроме ручного оружия, отряд защитников был оснащен тяжелым пулеметом на развернутых сошках. Стивен убрал прибор и неторопливо зарядил подствольник.

Без лишней суеты, едва ли не сдерживая собственные силы, все еще молившие, чтобы он выложился до самого конца, Стивен выглянул из-за утла. Прицелился, стреляя из гранатомета в самое сердце импровизированной баррикады. Грохот взрыва, вопли и крики раненых монахов заглушил победный рев рыцарей, тут же бросившихся в атаку. Тамплиеры перепрыгивали через разрушенное укрепление, добивая раненых из пистолетов или ножами. Через минуту холл был взят.

Брат Хэйворд, без бронежилета и шлема, перебинтованный поперек торса и бледный, как сама смерть, вышел из дыма навстречу Стиву с пистолетом в руке. Оглядевшись, Стэнделл понял, что из группы «Иеремия» на ногах оставалось только четверо бойцов, включая командира.

— Этаж чист… — Хэйворд держался твердо, а в глазах рыцаря горел дикий огонек. Стив удовлетворенно кивнул, осматривая бронированные лифтовые двери и прислушиваясь к происходящему за спиной. Такие не взять простыми противопехотными гранатами. А если и взломать, то аналогичные плиты ждут его и наверху…

— Какова высота башни со смотровой площадки, откуда вы ворвались в храм? — он расстегнул подбородочный ремень, снимая и отбрасывая собственный шлем. Следом за ним отстегнул уже опустевшие подсумки, способные помешать, снял с пояса чехол противогаза, сбросил рюкзак.

— Высоко, Стэнделл. Не менее пятидесяти-шестидесяти метров, — Хэйворд отвечал четко и быстро, но по интонациям Стэнделл определил, что храмовник из последних сил сдерживается, чтобы не потерять сознание. Жизнь оставляла раненого рыцаря. В глазах его мелькнул интерес, но он так и не поинтересовался, зачем Цербер узнает у него высоту башни.

— На какой высоте расположены самые нижние окна?

— Ряд мозаичных витражей, — Хэйворд чуть замешкался и обернулся, словно бы ища поддержки у соратников, уже занимавших оборонительные позиции и собиравших с трупов трофейное вооружение, — на высоте не более двадцати пяти метров. — Стив снова кивнул, словно этого и ожидал.

— Отошли двоих воинов вниз, к «Давиду», затем по возможности пробейтесь как можно выше и укрепитесь. Я отправляюсь в башню… своим путем. После того, как займете оборону, осмотрите раненых, соберите отряды воедино и через лифтовые шахты пробивайтесь за мной. Брат Хэйворд, позиции необходимо удержать, после чего мы все должны снова попасть на крышу — от этого зависит отход. — Стивен расстегнул ремень автомата, отдавая оружие одному из рыцарей. Снял оставшиеся гранаты и заряженные магазины.

— Стэнделл! — Хэйворд качнулся, невольно заграждая ему дорогу. На его сером лице глаза сверкали, словно два болотных омута. — А что нам делать, если Струго не окажется в башне?! Что делать, если его сейчас вообще нет в храме?

— Он здесь, — Стив без колебаний выдержал взгляд тамплиера. Прищурился, едва заметно кивнув, и брови рыцаря изогнулись в ответ. — Я это знаю! — Он обошел командира группы. — Удачи вам, и увидимся наверху…

19:1:8 Он покинул холл, пройдя по разбитому храмовниками при штурме коридору. Как и везде, его устилали изрешеченные пулями тела монахов, в десятке метров дальше у стены лежал на спине мертвый рыцарь. Мрамор и гранит, облицовывающие коридор, были изляпаны кровью и иссечены следами пуль. Миновав помещения, отбитые у послушников Пристанища группой «Иеремия», он вернулся на оставленный храмовниками просторный балкон.

В свете шарящих по стенам храма прожекторов блеснули клинки ножей. За их сталь Стив не опасался — выкованные по самым современным технологиям, ножи легко выдерживали нагрузку до ста килограммов. Он отошел к краю балкона и присел, спиной прислонившись к массивным балясинам перил. Полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух, примерился и шагнул вперед. Разбежавшись, изо всех сил бросил свое тело вверх, словно паук прыгая прямо на светло-бежевую стену башни, как можно выше вонзая в нее ножи.

Башня не была облицована натуральным камнем, и в этом Стивен мог поклясться еще до того, как начал подъем. На такой высоте ее стены были обшиты толстым легким материалом, огромные плиты которого были украшены резными сценами из Ветхого завета. Прорезиненный пенобетон с трудом, но поддавался отточенным, словно бритвы, клинкам. Стэнделл полз вверх. Рывком выдергивал один клинок из пенобетона, подтягивался на другой руке, цепляясь за барельефы мысками ботинок, с невероятной силой вновь вгонял в стену другой нож. Один нож за другим. Мерно, словно плыл на длинную дистанцию. С шипением и скрипом сталь вонзалась в тела высеченных на плитах персонажей. Удар — нож вонзается в бедро царя Давида, испрашивающего у Бога, идти ли ему против филистимлян и предаст ли он их в руки его. Удар — клинок с натугой входит в тело коленопреклоненного Иезекиля, слушающего повеление Господне. Удар — нож бьет ровно в край мантии Моисея, помазывающего жертвенник перед двенадцатью начальниками Израилевыми. Удар за ударом, шаг за шагом, Стивен Стэнделл поднимался все выше и выше.

Теперь его мускулы уже не пели — они стонали и вопили от натуги, звеня натянутыми канатами, кровь била в виски еще громче и яростнее. Каждый новый удар ножа давался все труднее и через какое-то время стал казаться последним, на что способно тело. Удар, еще, подтягиваться, опираясь ногами на лица и крылья ангелов, вонзать клинки в их тела и нимбы. Еще рывок, ветер беснуется, пытаясь отодрать от стены, доказать ничтожному человеку, что людям нечего делать так далеко от надежной твердыни. Но он — не человек.

Удар за ударом, когда мокрые от пота рукоятки ножей уже начинают скользить в руках и кажется, что сталь больше не выдержит. Еще удар, подтянуться и… Что это? Карниз, подоконник, в глаза бьет изломанный витражами неяркий свет, наполняющий башню. Стивен рванулся из последних сил, буквально затаскивая себя на узкий карниз. Побежденная бездна, словно торт разрезаемая на кусочки лучами прожекторов, лежала у его ног. Ветер, смирившись, ласкал его бритую голову. Теперь он снова слышал стрельбу.

С трудом спрятав ножи, Стивен прислонился к витражам спиной и принялся восстанавливать форму. Дыхание, пульс, давление. Медленно, не торопясь, давая отдых и рукам, и голове. Внизу с новой силой закипало сражение, но он не спешил. Открыл глаза, рассматривая звезды. Повернулся к витражам.

Пора.

Он уже ждет.

Ухватившись левой рукой за пенобетонную раму, Стэнделл вынул из кобуры пистолет и, отвернувшись в сторону, чтобы осколки не брызнули в лицо, выстрелил в нижний угол окна. Битое стекло рухнуло на него тяжелой волной, кое-где порезав кожу и ткань комбинезона, и он даже пожалел, что снял шлем. Ботинком отбил торчащие из оконной рамы неровные края цветного стекла. Затем перебросил внутрь ноги и с метровой высоты спрыгнул в большой зал с очень высоким, почти как в тамплиерской церкви, куполообразным потолком.

Он находился в большом прямоугольном зале, обе длинные стены которого были заняты рядами ярких цветных витражей (через один из которых он и проник в башню). В стене справа виднелось начало короткого пустынного коридора, ведущего к лифтам. Слева от Стэнделла возвышался круглый постамент, над которым на массивных железных цепях были подвешены огромные бронзовые звезды — эмблема Прозрения. Под эмблемой на подиуме был установлен стол, широкий и гладкий, в чьей поверхности отражались перевернутые звезды. На самом краю его скромно, но эстетично примостился миниатюрный переносной компьютер. Тусклые шары ламп, также подвешенные на цепях к высокому потолку, свисали очень низко, хоть рукой достать. В зале, в отличие от остальных помещений церкви, не находилось ни статуй, ни барельефов, ни фресок.

Только висящая в воздухе эмблема храма, огромный стол, компьютер и единственный высокий стул с узкой выгнутой спинкой. Стивен поднял пистолет и, хрустя битыми витражами, медленно отошел от окон. За столом сидел архиепископ Струго.

19:2 Стэнделл медленно приближался к возвышению, не сводя глаз со своего неожиданного врага, одновременно продолжая осматривать зал. Тишина, внезапно опустившаяся на главную башню храма, умиротворяла и завораживала.

Стивен вгляделся в Струго, неподвижного в своей позе, словно древний сфинкс. Как и разносила молва, это действительно оказался мальчишка, но Стэнделл не позволил себе удивиться. Обыкновенный пацан пятнадцати лет, одетый, как и все встреченные (убитые) до этого монахи. Широкий капюшон был отброшен назад, короткие светлые волосы непослушно топорщились. Юноша сидел прямо, но не скованно, просто прямо, даже горделиво. По его открытому лицу блуждала спокойная улыбка. Этой же добродушной иронией был наполнен и взгляд.

Не опуская руку с пистолетом, Стэнделл медленно обошел возвышение, заглянул под стол. Не обнаружил ничего: ни спрятанных стволов, ни ловушек, ни кнопок тревоги. За все это время мальчишка не обернулся. Он так и сидел не шелохнувшись, как будто не торопясь первым начинать разговор.

Стивен завершил полный круг по залу, снова занимая позицию напротив стола. Ствол его оружия смотрел ровно между глаз архиепископа. Наконец паренек с интересом склонил голову набок. Совсем как Николас, впервые разглядывающий пришедшего в замок гостя…

— Где Струго? — Стэнделл внезапно почувствовал, что произнесенные слова даются ему с некоторым трудом. Он поспешно проанализировал свое внутреннее состояние, вдруг испугавшись, что не заметил ранения. Не обнаружил ничего подозрительного. Однако мальчишка заметил его реакцию. Повернулся всем корпусом, спросив проницательно, но с юношеским задором в голосе.

— Ты снова не доверяешь себе, Стивен? — Голосок у него был звонкий, словно каучуковый мячик на каждом произнесенном слоге отскакивал от блестящего каменного пола.

Стэнделл приподнял ствол и сглотнул предательский комок, тем не менее не спуская мальчишку с прицела. Он начал ощущать, что теперь его тело двигалось как во сне.

— Поверь в себя, Стив, — с вызовом попросил мальчишка. Голос его был еще совсем детским, ломким, но одновременно наполненным невероятной силой и спокойствием. Глаза продолжали улыбаться. Парень определенно знал силу своего голоса… Он еще раз улыбнулся, понимающе кивая. — Истинным является лишь опыт, приобретенный самостоятельно, правда, Стивен? Все остальное легко может оказаться ложью. Да, да, это так. И только так. Навязываемая нам история, философия, религия… Даже физика или геометрия, ты ведь понимаешь, о чем я говорю? Либо доходишь до всего в своей жизни сам, либо становишься рабом чьих-то открытий. Верно? В первом же случае твоя власть над жизнью просто невероятна. — Он сказал последнюю фразу таким тоном, словно рассуждал о чем-то ужасно вкусном и сочном, что может на долгое время делать людей счастливыми. С удовольствием прищурившись, мальчишка неожиданно поднялся со стула.

Частично потерявший контроль Стивен отшатнулся, предупредительно вскидывая ствол, но палец внезапно дрогнул. Мальчишка встал, и в наступившей тишине зала шуршание его багрового балахона показалось Стиву громогласным шумом океанского прибоя. Мальчишка встал, и Стивена упруго ударила, закружив в теплом водовороте, физически ощутимая волна ласки, заботы и тепла, нежно погладившая по измазанной маскировочной сажей щеке.

— Стивен, это я, Струго, и ты прекрасно это знаешь. — Мальчишка медленно развел в стороны руки, широкими рукавами касаясь блестящей, словно обсидиан, поверхности стола. В это же мгновение зал наполнился легкой, успокаивающей расшатанные нервы музыкой. — Добро пожаловать домой, старина…

Стэнделл невольно шатнулся вперед. Качнулся к юнцу, словно притянутый невидимыми веревками, встретился взглядом с архиепископом, уже не в силах отвести его. Какие же у него глаза… Такими глазами могла бы смотреть вечность, имей она плоть. Такими глазами могла бы смотреть мудрость. Его взгляд — взгляд полнейшего умиротворения, единения со вселенной, пьянящего путешествия сквозь звезды. Он далеко не так юн, холодно и отстраненно подумал Стив и осознал, что мысли приходят к нему с благоговением. Намереваясь спустить курок еще минуту назад, теперь он испытывал к этому молодому, но невероятно сильному человеку неподдельное почтение. Им можно было восхищаться, о да. Им было нужно восхищаться, это точно. Он заслуживал поклонения, да восславится имя его…

— Дом, Стивен, это там, где тебя ждут… — покачал головой мальчишка, добавив в божественный звук своего голоса каплю светлой грусти. И что-то дрогнуло, сломалось, и Стивен поддался мягкой упругой волне покоя, полной грудью вдыхая неземные ароматы, слушая воистину божественную музыку храма. Святого храма. Обессиленный и полный сил, он стоял в той же позе, словно окаменел, и глаза его невольно наполнились слезами.

Летящая со всех сторон небесная мелодия завораживала, она лечила. Казалось, что под нее можно целую вечность стоять вот так, молча, с таинственной улыбкой на губах и медленно постигать тайны мироздания. Стэнделл с неохотой опустил глаза и обнаружил, что пистолет давно смотрит стволом в пол, а натруженная кисть ослабла, готовая вот-вот выпустить оружие.

Он снова взглянул на Струго, стоящего за столом, словно багровое божество, поднимающееся из озера расплавленного черного стекла. По плечам архиепископа растекалось едва заметное желтое свечение. И вновь невероятной силы почтение и любовь к этому могущественному юноше объяли его. Так безответно и светло любят своего родителя, так ярко и беззастенчиво любят Бога. В следующую секунду светящийся образ мальчишки переместился. Теперь Струго стоял совсем близко. Худой, невысокий, при ближайшем рассмотрении даже болезненно щуплый, но глаза его каким-то непостижимым образом находились на уровне глаз Стивена. Железные звезды, висящие на груди его, мерно покачивались на тонкой цепочке.

— Что они сказали тебе, Стив, мой мальчик? Что они сочинили обо мне? Окрестили меня врагом? Короновали Нечистым? О, Господи, Стивен. Мир — страшное болото, ты ведь согласен… Он так устал сам от себя и погряз в собственной пучине, что просто не мыслит своего существования без чего-то, что будоражит кровь и потрясает воображение. — Струго задумчиво посмотрел в ночь, что врывалась в башню через выбитый витраж.

Невесомыми шагами подошел к выбитому в цветном стекле пролому, поднимая голову вверх. Оперся руками на подоконник, с любопытством вглядываясь в непроглядную ночную темноту. Прохладный ветерок из окна ласково ворошил волосы на голове мальчишки. Стив проследил его взгляд и… вдруг увидел за окном звезды, но не мутные и далекие, парящие в тяжелом загазованном воздухе. Он увидел их кристально чистыми и близкими, как рассыпанные по бархату огромные алмазы. Струго грустно улыбнулся, поворачиваясь к нему.

— Они так долго ждали, когда я вернусь во второй раз, Стивен, что уже не верят мне. Они просто не хотят верить. Сама мысль об этом стала для них чем-то вроде культа…

Стэнделл хотел сказать что-то важное, очень и очень важное, но не смог. Губы больше не слушались его, как и прочие части тела, и поэтому он просто открыл рот. Струго подошел, прикоснулся тонкими пальцами к своему подбородку, еще не знавшему бритвы. Не по-детски печально нахмурив высокий лоб, он принялся разглядывать собственное отражение в сотнях стеклянных брызг на полу. Как же он устал столетие за столетием доказывать людям очевидные вещи, пронеслось в сознании Стэнделла, словно сами звезды упрекали его в этом. Как же устал доказывать, а еще прощать кровавым убийцам гибель служащих ему людей. Голос Струго зазвенел вновь, колокольцами вплетаясь в музыку.

— Для человечества сама идея второго Пришествия стала религией, да, теперь я в этом уверен. Религией, которой легко и выгодно поклоняться. Ожидать чего-то великого, откладывая покаяние и собственный ответ перед Богом на потом. А пока ты свободен. Скажи, аминь, брат! Скажи, возрадуемся, и ты спасен! Скажи, алилуйя. Признайся, что грешен. Теперь ликуй, иди домой и смотри телевизор. Все, что остается тебе, кроме ликования, верить и ждать. Ты самый добрый на свете католик, а пока ты предоставлен самому себе, возрадуйся и приходи в следующее воскресенье. Может быть, чудо все же произойдет… Но ведь мы знаем, что делает с людьми бесконечное ожидание чего-то важного? Как оно убивает ожидание настоящего чуда, превращая наши надежды в стиль жизни, в пустой ритуал, с которым так просто, скажи мне, алилуйя…

В голосе Струго слышалась неземная боль.

— Он имеет право так говорить о человечестве, — сказала Стивену одна звезда.

— Человек так долго юродствовал над верой в него, что у этого юноши действительно есть на это право, хоть он и льет желчь вместо меда, — согласилась другая звезда, вспыхнув.

— Но дети не должны говорить о таких вещах, — ответила им третья звезда, трижды мигнув. — Потому что такие разговоры могут покалечить их душу…

— Не надо… — умоляюще прошептали пересохшие губы Стивена. — Это так больно, мой господин…

— Я привык, Стив. — Струго криво улыбнулся, кивнул, бесшумно подошел и доверительно положил невесомую руку на крепкое плечо Стэнделла. И вновь все тело охватило тепло, стало легко и приятно. Прикосновение его лишало забот, горячее и доброе, что когда-то излечило слепого из Вифсаиды, прокаженных, бесноватых, парализованных и кровоточащих. — Уже давно привык. Люди не верят, они говорят: о, это не может быть правдой. Ты лжешь нам, самозванец. Ты не мог прийти так рано, мы еще не закончили свои дела. Мы просто не будем верить тебе, и все пройдет… Не мог бы ты вернуться чуть позже?..

— Но так нельзя. — Стивен внезапно почувствовал невероятную, нечеловеческую ненависть. Она поднималась из желудка, как обжигающая волна, резкая, невыносимая, требующая немедленного выплеска. Ненависть ко всем этим глупцам, не видящим очевидного, не замечающим чудес. К обывателям с их ничтожными заботами, копошащимся в земле и неспособным поднять глаза к небесам. Но Струго чуть сильнее сжал пальцы, и на смену яростному гневу мгновенно пришло прощение и мир. Теперь мальчик улыбался открыто и заразительно.

— Но есть и другой путь, Стивен. Путь, лежащий через прощение и излечение человечества. Излечение от пороков и грязи, а поверь, я умею врачевать. Грехи людские стали настолько великими, что искупить их невозможно даже распятием… Однако достаточно лишь указать им истинный путь. Заставить их прозреть.

Стив тонул в звенящем море спокойствия. Наконец-то он прозрел. Наконец-то! После всей лжи и зеркальных коридоров самообмана. Здесь, под этими железными звездами, он внезапно увидел дорогу среди небесных светил, по которой пойдет он и еще тысячи других прозревших и увидевших Истину. Пойдут, оставляя за спиной умирающий в грязи мир.

— На пороках и грехах разрушающегося мирка мы создадим царствие покоя и радости, и это не просто слова. Посмотри на детей моих, Стивен Стэнделл. Посмотри на паству мою. Они счастливы, они обладают всем. Они не ведают горя, они смеются и славят жизнь. Славят ее плоды. Конца Света не будет, мой мальчик, мы просто не позволим Злу разрушить созданное нами. Мы отстоим его, обещаю. Люди наконец получили право на собственную судьбу, равную судьбам живущих на небесах.

— Но грех так силен, — выдавил Стив, которому вдруг показалось, что сейчас звезды ударят в него своими острыми лучами. Они накажут его за неверие и все сомнения, и его жалкой жизни наступит жуткий конец. Но покидать этот мир, покидать подножие этого трона, с восседающим на нем великим юношей, чьи волосы подобны расплавленному золоту, так не хотелось, так не хотелось…

— Да, конечно, у нас есть враги. Часть из них всего лишь слепцы и безумцы. Но другая часть служит настоящему врагу. Я говорю о том, кто желает смерти миру и всему человечеству. Человечеству обновленному и счастливому.

Где-то далеко-далеко за спиной раздался взрыв, что-то с грохотом обрушилось, словно звезды действительно решили покинуть небосклон. Стивен взглянул в ясные глаза Струго, и губы его дрогнули.

— Я был врагом твоим. Я был слепцом на стороне слепцов… Я буду служить тебе, пока рука моя сильна, и клянусь… — Пистолет наконец выскользнул из ладони, прокатившись по мозаичному полу. Стив опустил влажные глаза, провожая «глок» взглядом, и уставился в прозрачный пол… Он смотрел на отражение светильников, Струго, свое.

Не без труда заметил тусклый орнамент, едва различимый на фоне мозаики серо-стального цвета. Под полом, под стеклянной мозаикой покоился узор — огромные переплетенные звезды, а за ними, в паутине лучей — звериные глаза, смеющиеся и горящие пламенем. В них отражался звездопад. Зверь приблизился к поверхности пола, заполняя своим ликом все три звезды. Стивен вздрогнул, музыка вдруг стихла, а в лицо ударил ледяной ветер.

— Что?.. — Стэнделл отшатнулся от мальчишки, автоматически опуская руку на нож. — Не может быть… — Но взгляд Струго опять заполнил все вокруг, стирая действительность и окружающий мир, топя душу в море мудрости и покоя. Рука безвольно повисла вдоль тела, и Цербер тяжело упал на колени, пряча лицо в мягких багровых складках мантии. Он не хотел, чтобы Струго видел его слезы, градом катящиеся по измазанным краской щекам. — Молю, прости меня… отец.

Чьи-то крики, топот ног. Еще один взрыв, уже ближе. Они все кричат и кричат, но никакая сила более не сможет оторвать Стивена от своего господина. И если это приближаются враги, им лучше не так спешить в атаку, потому что отныне он станет защищать Струго ценой собственной жизни.

— О, мой Бог! Святой Боже и Дева Мария, как такое возможно?! Быстро, держите его под руки. Милостью твоей, да он сейчас лишится сил… Немедленно отступаем! Брат Жозеф, хватай компьютер. «Давид», внимание, мы выходим, продолжайте удерживать коридор отступления.

— Скорее, Стэнделл, Святые Небеса, да помоги же нам… вездеходы уже в пути…

Что это? Почему так больно?.. Что за сила отрывает его от обретенного отца? Куда его тянут эти люди? Он ведь буквально только что обрел настоящий дом. Но кровь блестит на ладонях, а звезд больше не видно…

19:3 — Иеремия, продолжайте движение, мы держим позицию…

— Это Давид-два, завершили второй спуск, заканчиваем минирование, прикройте…

— Нас давят огнем, меняйте направление и отходите по верхнему ярусу…

— О, Всемогущий, они уже здесь…

— Стреляй, будь ты проклят, ты же солдат!

— Это Иеремия, противник подавлен, зона отхода чиста… Внимание, новый контакт! Слева, слева, огонь! Давид, необходима поддержка огнем. Слава вам, братья!

— Иеремия, принимайте раненых, мы взрываем второй блок…

— О, Святой Босиан, моя нога… Снайпер, вражеский снайпер на два часа, на башне… пригнись, глупец! Накройте же его кто-нибудь!

— Группам прорыва, это Миссионер-один, входим в зону ведения огня. Держитесь, братья, с нами Бог!

— Группам прорыва, общий эфир, это Миссионер-два, направляемся на сигнальные огни, отходите по заданному маяку.