Бриджтон встретил их неприветливо. В этот предрассветный час холодный ветер носился по пустынным улицам и метался по перрону. Тремейн зябко поежился, проходя через турникет следом за своими спутниками. Романтический восторг, пережитый на вокзале Паддингтон, исчез. После нескольких часов в поезде тело будто одеревенело, одежда запылилась, вдобавок Мордекай чувствовал, что ему не мешало бы побриться.

У выхода из вокзала их ждал автомобиль. Сверкающий черный лак выдавал в нем полицейскую машину с той же очевидностью, что и сидевший за рулем констебль. Грузная мужская фигура отделилась от автомобиля и направилась по тротуару навстречу вновь прибывшим.

– Старший инспектор Бойс? – Голос звучал тихо, но твердо, уверенно. Бойс молча кивнул. – Доброе утро, сэр. Меня зовут Паркин. Я местный инспектор.

Бойс поздоровался, коротко представил сержанта, жестом пропустил вперед Тремейна.

– Этот джентльмен – мистер Тремейн. Мордекай Тремейн.

Инспектор Паркин с легким удивлением рассматривал третьего приезжего, явно не похожего на представителя Скотленд-Ярда.

– Мистер Тремейн? – переспросил он. – Не…

– Да, – подтвердил Бойс. – Тот самый Мордекай Тремейн, – добавил он без всякого выражения, лишь слегка подчеркнув первые два слова. – Он будет работать со мной. С разрешения комиссара, но неофициально, разумеется.

– Конечно, сэр, – поспешно отозвался инспектор Паркин. – Главный констебль просил вас встретить. Сказал – вы, возможно, захотите отправиться сразу на место. Вероятно, вы застанете его там.

Брови Бойса поползли вверх. Если начальник местной полиции все еще на месте преступления, похоже, у него выдалась бурная ночка. Прибавьте к этому поспешность, с какой он обратился в Скотленд-Ярд. Эти факты свидетельствовали о многом. Похоже, кое-кто посчитал, что дело непростое.

– Как обстановка? – спросил Бойс. – Мы не успели выяснить подробности до отъезда. Времени не было. Кажется, убитого звали Хардин?

– Верно, сэр. Доктор Хардин. Доктор Грэм Хардин.

– Хорошо известен в ваших краях?

– Не особенно. Врач с хорошей практикой и со связями – многие важные люди лечились у него. Но ничего сенсационного. – Инспектор Паркин бросил украдкой взгляд на своего собеседника. – В наши дни нужно быть политиком, чтобы попасть в газеты. Даже в провинции.

В полумраке он заметил, как на лице Джонатана Бойса мелькнула улыбка, и с облегчением сел в машину. «Все будет хорошо, – сказал он себе. – Этот Бойс – славный малый, с ним можно сработаться. Он не станет поднимать шум, как порой случается, когда из Скотленд-Ярда прибывает какой-нибудь капризный всезнайка и начинает помыкать местными полицейскими».

– Это случилось на моем участке, – продолжил Паркин. – Наш суперинтендант сейчас не у дел – сломал руку во время вызова на прошлой неделе. В обычных обстоятельствах возглавить расследование поручили бы мне. Сэр Роберт, то есть, наш главный констебль, сэр Роберт Деннелл, велел передать, что я в полном вашем распоряжении. Думаю, вряд ли вам знакома наша округа, поэтому, если есть какие-то местные дела, можете рассчитывать на меня, сэр.

Бойс повернулся, окинул инспектора долгим внимательным взглядом, а потом улыбнулся:

– Похоже, мне повезло. Сказать по правде, я всегда терпеть не мог дрязги и склоки. Расскажите мне о деле, как оно видится вам. И не особо усердствуйте с обращением «сэр». Приберегите его для официальных случаев.

Всю поездку Тремейн молчал. Собственно, разговаривать ему было некогда, все его внимание занимала двойная задача: он внимательно слушал инспектора Паркина и изучал дорогу, насколько позволяла тьма за окном.

В этот ранний час улицы были почти безлюдны. Лишь однажды Тремейну попалась на глаза одинокая фигура патрульного. От вокзала они проехали по широкой улице, вдоль которой выстроились мрачного вида товарные склады и конторы, к мосту, давшему название городу. За окном мелькнули паучьи лапы подъемных кранов, мачты и трубы стоявших на якоре кораблей. Затем автомобиль взлетел на крутой холм. По обеим сторонам дороги сверкали витринами фешенебельные магазины, где жизнь на время замерла, а впереди высилось здание университета.

Бриджтон представлял собой восхитительную смесь старины и новизны, романтики и практицизма: он обладал строгим достоинством, зрелостью, которая дается лишь веками исторических традиций, и вместе с тем кипучей энергией, деловитостью процветающего промышленного города. Мощенные булыжником узкие улочки с еще обитаемыми домами тюдоровского периода или елизаветинской эпохи причудливо вились, сплетались паутиной в стороне от широких проспектов, где на полках сверкающих стеклами и хромом магазинов теснились бесчисленные товары двадцатого столетия.

Ровный уверенный голос инспектора Паркина с характерным легким акцентом уроженца западных графств звучал в ушах Тремейна как синхронное звуковое сопровождение. Наверное, покойный доктор множество раз видел те же улицы, по которым ехала теперь полицейская машина; дома с острыми углами и ломаные линии фасадов были для него привычным зрелищем. Тремейн разглядывал их из окна, пока инспектор продолжал свой рассказ.

Итак, в пригороде Бриджтона, Друидли, – границу которого только что пересек автомобиль с Тремейном и остальными, – констебль объезжал свой участок во время дежурства и решил осмотреть один из домов. Он знал, что там никто не живет, и захотел проверить, не вломился ли туда какой-нибудь незваный гость – бродяга или вор. Полицейский обнаружил, что парадная дверь открыта, и вошел внутрь – виновник беззакония мог оказаться в доме.

В холле констебль споткнулся о тело мужчины. При свете фонарика он опознал доктора Хардина. Патрульный не был лично знаком с доктором, но знал его в лицо. Более того, чуть раньше тем же вечером он проходил мимо его клиники и столкнулся с ним на улице.

На полу рядом с трупом лежал кусок камня с руку длиной, один конец намного толще другого. Очевидно, доктора с силой ударили сбоку по голове.

– Был поблизости кто-то еще? – спросил Бойс.

– Нет, насколько мог судить констебль, – ответил Паркин. – Патрульный прислушался, не доносится ли шум из глубины дома, и быстро осмотрел комнаты с помощью фонарика, но безрезультатно. Затем из ближайшей телефонной будки он связался с участком.

– Что за человек был этот Хардин? – поинтересовался Бойс. – Из тех, кто умеет наживать себе врагов?

Кажется, Паркин чуть помедлил с ответом. Тремейн слегка повернул голову, пытаясь рассмотреть выражение лица инспектора, но в салоне было слишком темно.

– Теперь и не знаю, – проговорил Паркин медленно, будто тщательно подбирал слова.

Автомобиль свернул с шоссе и начал петлять по городской окраине. Улицы были довольно широкими, встречались среди них и великолепные проспекты, обсаженные деревьями. Здесь стояли большие каменные особняки, построенные во времена королевы Виктории, в пору промышленного расцвета. В сером предрассветном сумраке от них веяло солидностью и величием, но от глаз Тремейна не укрылось, что каменные колонны местами осыпались, а одичавшие кусты разрослись. Еще он заметил кое-где доски объявлений, которые сдержанно, но откровенно оповещали о том, что бывшие поместья понижены в ранге и служат теперь конторами. Похоже, лучшие дни Друидли давно миновали, это место уже не то, что раньше.

– Так вот где водятся деньги! – воскликнул Бойс, бросив мимолетный взгляд из окна машины.

– Когда-то водились, – отозвался Паркин. – Большинство старинных богатых семей переехало отсюда в последние двадцать-тридцать лет. Теперь в этих особняках главным образом квартиры, офисы и дома для престарелых, хотя изредка еще можно встретить дом, где по-прежнему верны старым традициям.

Они ехали по живописной дороге, в стороне от нее тянулись гряды пологих холмов Друидли. Бриджтону поистине повезло: холмы, на которых он раскинулся, простирались на многие акры до самых границ города. Полицейская машина проехала между каменными столбами ворот, повернула на неухоженную подъездную дорожку и остановилась напротив большого особняка, каких немало встречалось на этой улице. Дом окружала почти осязаемая атмосфера запустения. Чувствовалось, что в этом месте уже никто не живет.

Начинало светать. Тремейн выбрался из автомобиля и поежился от утреннего холода. На ступенях, ведущих к парадной двери, стоял констебль. Узнав инспектора Паркина, он взял под козырек.

– Машина сэра Роберта еще здесь. – Паркин указал на элегантный серый автомобиль, стоявший чуть впереди на дорожке. – Так что он, наверно, в доме.

Начальника местной полиции они застали в холле. Этот высокий, худощавый седеющий мужчина окинул Джонатана Бойса цепким взглядом, прежде чем протянуть ему руку для приветствия.

– Я рад, что вы с нами, старший инспектор. Вижу, времени вы не теряли, сразу взялись за дело.

– Мы выехали первым же поездом, как только получили ваше сообщение, сэр, – произнес Бойс.

Он заметил немой вопрос в глазах главного констебля и представил Мордекая Тремейна по всей форме. Его уверенный тон не допускал сомнения, что этот человек находится здесь по праву.

– Вы, конечно же, слышали о мистере Тремейне, сэр, – поспешно добавил Бойс, когда главный констебль замялся в нерешительности. – Привлечь его к расследованию – идея комиссара.

Тремейн почувствовал угрызения совести, но ничего не сделал, чтобы рассеять заблуждение, вызванное словами Бойса, который исказил правду.

– Комиссара? – переспросил главный констебль. – Понимаю. Что ж, разумеется. Само собой, я слышал о вас, Тремейн. Прибыли на место убийства, чтобы начать с самого начала?

– Если вы не возражаете, сэр Роберт, – ответил тот. – Но если опасаетесь, что я помешаю…

– Помешаете? Ерунда! Может, даже кое-чему научите нас, простых служак!

В голосе главного констебля слышалась натянутая веселость, но это не от того, что он пытался сделать хорошую мину при плохой игре, рассудил Тремейн. Едва ли его оскорбило неожиданное появление детектива-любителя, похоже, мысли сэра Роберта Деннелла занимали заботы поважнее. Как только главный констебль отвернулся, будто забыл о его существовании, Тремейн ощутил смесь удивления и облегчения. Он в игре! Последнее препятствие осталось позади, отныне он может идти своим путем и не бояться, что кто-нибудь вдруг опомнится и решит, что нечего ему лезть в эти дела.

В окна уже вползали серые утренние лучи, и в аварийных фонарях, при свете которых ночью работали полицейские, больше не было нужды. Тремейн огляделся. Двое мужчин в гражданской одежде измеряли линолеум рулеткой. Еще один сидел на нижней ступеньке лестницы с блокнотом на коленях и делал заметки карандашом. Сцена была на удивление будничной, прозаичной: трое мужчин заняты самой обыкновенной скучной работой.

Тремейн говорил себе, что знал, что так и будет, и все же не смог подавить разочарования. Эта неспешная равнодушная рутина вовсе не то, чего ожидаешь найти на месте преступления в конце пути после беспокойной ночи в вагоне поезда. Где же трагедия? Где азарт погони и сознание неотвратимости правосудия? Затем он увидел фигуру, лежавшую бесформенной грудой на полу у стены холла, и сердце его как-то странно, болезненно сжалось. Вот реальность. Это безмолвное неподвижное тело было когда-то живым человеком, он дышал, любил и ненавидел. Кто поднял на него руку в темноте? Кто жестоким ударом толкнул его в небытие, откуда нет возврата?

Тремейн перевел взгляд на Джонатана Бойса. Тот разговаривал с инспектором Паркином. Сосредоточенный, внимательный, он не упускал ни единой мелочи, его не отвлекали мысли о трагичности происходящего. На полу чуть в стороне от мертвого тела лежал черный кожаный саквояж «гладстон».

– Сумка Хардина? – спросил Бойс.

Паркин кивнул, и Бойс сделал шаг в сторону саквояжа. Тремейн двинулся за ним. Саквояж был раскрыт, виднелась часть содержимого. Бойс достал из кармана фонарик и посветил внутрь. Тремейн заметил стетоскоп, пачку марли и черный футляр, в котором хранились хирургические инструменты. Луч фонарика скользнул дальше, и показалось что-то еще… очертания предмета не оставляли сомнений: в сумке лежал револьвер.

– Меня часто занимал вопрос – что же носят доктора в маленьком черном саквояже, – сухо произнес Бойс. – Вот уж не думал, что там и оружие. – Он посмотрел на Паркина. – Хардин работал в этом районе?

– Да, он занимался врачебной практикой на весьма обширной территории, впрочем, это мы еще не проверили. Как вы сами видели по пути сюда, здесь, в Друидли, значительная часть домов – крупные особняки, и их разделяет порядочное расстояние. Большинство зданий занимают всевозможные учреждения, так что пациенты доктора разбросаны по всей округе. Хотя собственный дом и клиника Хардина примерно в полумиле отсюда, я бы сказал, что все окрестные особняки находились в пределах его «охотничьих угодий». Вдобавок он пользовался известностью, многие из его пациентов занимали солидное положение в Бриджтоне. Очевидно, в отличие от обычных врачей доктор выезжал по вызову и в самые дальние участки города.

– Даже если Хардин хорошо изучил окрестности, он мог не знать, что именно этот дом пустует, а мог и забыть об этом. Как, по-вашему? Звучит разумно?

– Я понимаю, к чему вы ведете, сэр, – отозвался Паркин. – Вероятно, он приехал сюда по срочному вызову, не подозревая, что тут никто не живет. А когда понял, что дело нечисто, было уже поздно. Судя по саквояжу, он ехал к пациенту.

Тремейн взглянул на главного констебля. На лице сэра Роберта Деннелла застыло напряженное выражение. Казалось, его что-то тяготит, но он не хочет говорить об этом.

Бойс многозначительным жестом указал на саквояж:

– Если Хардин явился сюда как врач – осмотреть пациента, то он взял странный набор инструментов.

– Револьверу в саквояже можно найти простое объяснение, – вмешался главный констебль, и Тремейн отметил, что тот верно понял смысл слов Бойса. – Дороги на окраине холмов совершенно безлюдны с наступлением темноты, особенно в это время года. Там попадаются бродяги, к нам уже не раз поступали жалобы. Наверное, Хардин захватил оружие из предосторожности.

– Да, сэр, – кивнул Бойс. – А сам доктор когда-нибудь жаловался, что к нему цеплялись бродяги или его преследовали?

Сэр Роберт Деннелл перевел взгляд на Паркина, и тот ответил:

– Насколько мне известно, нет, сэр.

Бойс склонился над мертвецом, а потом откинул край покрывала и посветил фонариком. Хотя дневной свет стал ярче, в том конце холла по-прежнему царил полумрак. Тремейн тяжело сглотнул и тоже посмотрел на труп. Зрелище оказалось не таким страшным, как он ожидал. Воображение нарисовало ему грубую, жестокую картину, но камень, которым нанесли смертельный удар, весил достаточно, чтобы убить, не оставив видимых следов. Вдобавок Хардин лежал так, что поврежденная часть головы была скрыта от глаз Тремейна.

Это был мужчина средних лет с еще густой, хотя изрядно поседевшей шевелюрой. Губы мертвеца слегка растянулись, обнажив зубы, однако гримаса смерти не лишила это лицо – с крупными резкими чертами и твердым подбородком – прижизненных особенностей: даже после смерти во внешности этого человека проглядывало нечто жесткое и безжалостное. И все же покойный доктор Грэм Хардин бесспорно был представительным мужчиной, неплохо выглядевшим для своих лет. Может, в этом и заключался секрет его успешной практики в некогда фешенебельном и довольно богатом районе, подумал Тремейн.

Вероятно, Бойсу пришла в голову та же мысль.

– Хардин пользовался успехом у дам? – поинтересовался он, возвращая на место покрывало.

– Доктор знал к ним подход, – ответил Паркин. – Но я никогда не слышал пересудов о нем в этой связи. Конечно, врачу следует избегать любого скандала.

– Он был женат?

– Нет. По крайней мере, так считалось, – добавил инспектор.

– Как давно он начал практиковать здесь?

– Года четыре назад.

Тремейн заметил, что Паркин отвечает быстро, не задумываясь. Очевидно, за недостатком времени он не мог проверить все прошлое доктора Хардина, но, по крайней мере, ознакомился с основными фактами его биографии. И готов был поделиться информацией с представителями Скотленд-Ярда. Он явно не собирался скрывать ее с двойной целью: усложнить задачу Бойсу и выслужиться перед начальством.

– Уже удалось установить примерное время смерти? – спросил Бойс.

– Не ранее девяти часов, а тело нашли в десять тридцать. Предположительно смерть наступила незадолго до того, как констебль обнаружил труп.

– А что случилось с машиной доктора? – поинтересовался Тремейн.

Он впервые вмешался в разговор, и главный констебль с инспектором Паркином тотчас устремили взгляды на него. Тремейн почувствовал неловкость. Он знал, что еще не прошел испытательного срока, что от впечатления, которое он сейчас произведет, зависит, признает ли его окончательно сэр Роберт Деннелл.

– Я не заметил автомобиля перед домом, но, полагаю, обычно доктор Хардин не ходил к пациентам пешком, – добавил Тремейн.

– Он оставил машину на противоположной стороне улицы, – подтвердил Паркин. – Мы нашли ее неподалеку от обочины, спрятанную среди кустов на окраине холмов.

– Фары горели?

– Нет, были выключены. – Главный констебль встрепенулся, будто боялся упустить момент, когда можно сделать важное замечание: – Разумеется, из этого вовсе не следует, что Хардин сам оставил там машину. Он мог припарковаться на дорожке перед домом, а преступник отогнал его автомобиль в кусты и выключил фары, чтобы не привлекать внимания и обеспечить себе время для отступления.

– Машина была заперта?

– Да.

– А где нашли ключ?

– В кармане у Хардина, – ответил главный констебль.

Теперь он смотрел на Тремейна с уважением. Безразличие, с каким он встретил появление детектива-любителя, уступило место интересу. Тремейн почувствовал, что сэр Роберт Деннелл словно говорил себе: «Что ж, похоже, здесь появился тот, кого придется принимать в расчет».

Но главный констебль воздержался от дальнейших замечаний насчет автомобиля. После небольшой паузы он произнес:

– Если вам понадобится что-либо уточнить, старший инспектор, смело обращайтесь ко мне. Со своей стороны, я буду рад побеседовать с вами сегодня днем, после того как вы немного тут оглядитесь. В три часа в моем кабинете. Паркин покажет вам дорогу. Я хотел бы видеть также и вас, Паркин.

– Да, сэр, – кивнул Бойс.

Его голос звучал ровно, однако он вздернул бровь и многозначительно покосился на Тремейна. Тот ответил быстрым, но выразительным взглядом. Напряженно вытянутая, прямая, как кол, фигура главного констебля скрылась за дверью холла. Гнетущее чувство, не покидавшее Тремейна все утро со времени приезда, постепенно уступало место охотничьему азарту.

Врач отправляется по срочному вызову, прихватив с собой револьвер, а впоследствии выясняется, что его вызвали к пациенту в заброшенный дом. Машина с выключенными фарами спрятана в кустах, а у главного констебля явно что-то на уме, не зря он провел столько времени на месте преступления, невзирая на неурочный час и связанные с этим неудобства. Многообещающая комбинация. Похоже, заключил Тремейн, это будет интересное дело.