Книга: Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы
Назад: Глава 8. «Аида»
Дальше: Глава 10. Вера Лапина

Глава 9. Особый район

Шинель, ремень, портупея, кобура темной кожи… Чемодан казался бездонным, но интерес внезапно пропал, сменившись легкой брезгливостью. Что это они еще придумали? Волчья шкура…
– Нравится? – радостно улыбнулся «Костя». – Вы примерьте, Юрий Петрович! Мы же без мерки шили, мало ли что?
– Не хочу…
– Неужели не нравится? – огорчился энкаведист. – Лучшие наши мастера шили! Ну, переодевайтесь, а я пока в канцелярию забегу…
Оставшись один, Юрий нерешительно тронул гимнастерку…
…Форма сидела превосходно. Пришлись впору и сапоги, только с портупеей вышла неувязка. Орловский в никогда не носил военной формы и теперь растерянно вертел в руках длинный ремень.
– Совсем другое дело! – «Костя», как всегда, появился неожиданно, неся в руках знакомый портфель. – Вид у вас, Юрий Петрович, ну, прямо героический. Давайте-ка помогу…
Портупея заняла законное место. Кобура, легкая, пустая, была пристегнута к ремню.
– Вот! Теперь шинель…
Дело довершила фуражка. «Костя», удовлетворительно цокнув языком, достал из портфеля большое круглое зеркало.
– Прошу!
Орловский хотел отказаться, но не удержался – и глянул. Странно, его новый вид отчего-то не вызвал протеста. Казалось, эта волчья шкура изначально предназначалась для врага народа Орловского.
– Оно ведь как бывает, – энкаведист, казалось, читал его мысли. – До беды часто – всего шаг. Но порою и от беды до удачи тоже чуть-чуть, шажок. Вот как форма-то вам идет, Юрий Петрович! Загляденье!
Орловский почти не слушал говорливого чекиста. Все эта неспроста, значит, надо успеть подготовиться, ведь в камеру он мог и не вернуться.
– Я пошел, – «Костя» засунул зеркало в портфель и еще раз окинул Юрия одобрительным взглядом. – Шинельку на вешалку повесьте, чтоб не угреться…
Оставшись один, Орловский быстро оглядел бумаги. Рукопись забрать не дадут, зато копию списка заклинаний вполне можно спрятать…

 

Первый сюрприз ждал во время прогулки. Юрий решил прогуляться не в привычном бушлате, а в шинели – просто из озорства. Вначале ничего не изменилось. Конвоир все так же деловито топал сзади, но вот из-за угла вынырнули темные силуэты. Сергей ждал привычного хлопка, но конвоир почему-то мешкал. Зато странно повели себя встречные. «Вертухай» замер на месте, растерянно хлопнул и внезапно вытянулся по стойке «смирно», взметнув руку к козырьку. Юрий дернулся и, не соображая, что делает, тоже прикоснулся ладонью к фуражке. Интересно, как бы отреагировал Терапевт, появись Юрий у него в доме в подобном виде? Скорее всего, посмеялся – нервы у него крепкие. А вот кое-кто из гостей наверняка позеленел…
…Вспомнилась первая встреча с Никой. Они познакомились именно у Терапевта. В тот вечер она была в прекрасном настроении, и Юрий лишь подивился, что на свете бывают такие счастливые люди. Впрочем, особого внимания тогда он на нее не обратил. Красивая женщина, конечно… Именно так Орловский ответил Терапевту, когда тот поинтересовался, успел ли он, Юрий, познакомиться с его гостьей. Услыхав подобный ответ, он странно усмехнулся:
– Только красивая? И больше вы ничего не заметили?
– Ну… – растерялся Орловский. – Глаза приметные… Умные.
Он сморозил что-то явно не то. Терапевт же внезапно стал серьезным:
– Вы ошибаетесь. У нее безумные глаза. В этом все дело…
Тогда Юрий ничего не понял. Понять довелось намного позже.
Пришло время скудного тюремного ужина, но «Костя» все не появлялся. Юрий в последний раз перелистал рукопись Родиона Геннадиевича и аккуратно сложил исписанные мелким почерком листы. Наверное, он уже больше не увидит эту книгу. Как и свои собственные: незаконченную, что лежала на столе, и другую, которая, если Терапевт не ошибся, должна была уже выйти где-то за границей…

 

Энкаведист не вошел, а буквально вбежал в камеру:
– Готовы? Одевайтесь, Юрий Петрович, одевайтесь! Скорее, пожалуйста…
Портупея, шинель, ремень, пустая кобура, фуражка. Страничку с заклинаниями он спрятал заранее…
– Хорошо… – «Костя» быстро обошел вокруг, поправил складки на шинели. – Очень хорошо… Юрий Петрович, вы знаете, как отдают честь? Правая рука к козырьку…
– Костя! – он впервые назвал энкаведиста этим нелепым в подобной обстановке именем. – На кой черт весь этот маскарад?
– Маскарад? – поразился тот. – Почему маскарад, Юрий Петрович? О чем вы? Ах да! Совсем забыл!..
Порывшись в портфеле, он достал небольшую темно-красную книжечку:
– Удостоверение ваше…
За книжечкой последовал револьвер, настоящий, новенький, отблескивающий темным металлом.
– Вот… И патроны. Прячьте…
«Костя» явно спешил. Он сам спрятал оружие, застегнул кобуру и достал небольшой листок бумаги:
– Распишитесь. За удостоверение и личное оружие.
Юрий механически поставил свою подпись, тяжело вздохнул:
– Гражданин полковник!..
– Товарищ полковник, – мягко поправил «Костя». – Вот, читайте…
Еще одна бумажка. Бланк, печать и несколько строчек. «Присвоить звание майора… Орловскому Юрию Петровичу… Подпись… Н.И. Ежов, народный комиссар внутренних дел СССР»…
– Я же говорил вам, товарищ майор, что шажок – он маленьким бывает… Ну, пойдемте, пойдемте!..

 

Они прошли коридором, спустились по узкой железной лестнице и оказались возле одной из дверей. За ней была небольшая комната с портретом Сталина на стене. Стол, два стула, кушетка… За столом сидел молоденький лейтенант, вскочивший при их появлении.
– Готово? – нетерпеливо бросил полковник «Костя».
– Так точно!
Лейтенант козырнул и сгинул, плотно притворив за собой дверь. Энкаведист взглянул на часы:
– Успели! Товарищ майор, сейчас будет звонок. Возьмете трубку… Вы поняли?
– Понял…
«Костя» кивнул и вышел. Орловский остался один, если не считать телефона. Итак, он уже «товарищ майор»! Юрий достал удостоверение и с удивлением увидел собственную фотографию в военной форме. «Орловский Юрий Петрович. Звание – майор. Место службы – Главное Управление НКВД СССР. Столица»… Внезапно захотелось курить. Наверное, ЗК Орловский не имел права обкуривать подобное помещение, а вот «майор Орловский»… Юрий достал папиросы и с удовольствием пустил кольцо дыма в белый потолок – и тут же впервые подумал о револьвере. Полный барабан патронов, да еще две пачки в запасе!..
Звонок ударил внезапно. Юрий схватил трубку, хотел сказать «Алло!», но передумал и, усмехнувшись, произнес:
– Майор Орловский слушает.
– Добрый вечер, товарищ Орловский.
Голос был незнакомым. Обычный мужской голос, мягкий, спокойный…
– Моя фамилия – Иванов. С этого момента вы будете выполнять только мои приказы…
– Да… Так точно, товарищ Иванов!..
– Сейчас вас отвезут на аэродром в Тушино. Вас ждет самолет. Запомните фамилию пилота: Артамонов. Самолет называется «Сталинский маршрут». Когда прибудете на место, вас на автомашине привезут на объект. Там будет телефон правительственной связи. Как только прибудете – позвоните. Запоминайте номер…
Номер был короткий – три цифры.
– В пути будьте очень осторожны. О деталях командировки – в следующий раз. Желаю удачи, товарищ майор…
– Спасибо… – растерянно проговорил Юрий, но невидимый собеседник с обычной русской фамилией повесил трубку.
– Уже? – «Костя» стоял в дверях. – Пойдемте, машина ждет…
…Никто не требовал у него документов. Тюремная охрана молча козыряла, словно узилище покидает зашедший по служебной надобности майор Главного Управления, а не особо опасный враг советской власти. Во дворе ждала машина с молчаливым шофером. Заурчал мотор, авто тронулось с места…
«Костя» тоже молчал. Появилось время подумать, глядя в темные стекла кабины. «Сталинский маршрут»… Юрию показалось, что он уже слыхал это название. Фамилия Артамонов тоже была знакома, но Артамоновых в России немногим меньше, чем Ивановых…
– Вы со мной летите?
– А? – вскинулся «Костя». – Нет, что вы! Имею задание проводить вас до трапа…
– Но куда меня?..
«Костя» пожал плечами:
– Вы думаете, Юрий Петрович, мне самому объясняли? Скажу одно: в камеру вы не вернетесь. Это точно…
Обещание было двусмысленным. Можно оказаться на свободе, а можно под полутора метрами сырой осенней земли…
Разговор прервался, машина мчала сквозь ночь, и Орловский вдруг подумал, что на аэродроме может быть телефон – обычный городской. Почему бы майору из Главного Управления не позвонить? Интересно, поверит ли Терапевт? И Ника… Просто набрать несколько цифр!
Авто внезапно затормозило. В открытую дверцу заглянул человек в фуражке:
– Документы!
«Костя» достал удостоверение. Юрий секунду помедлил и полез за темно-красной книжечкой.
– Проезжайте…
Орловский выглянул в окно. Впереди было огромное пустое пространство, освещенное несколькими прожекторами. Электрический свет отражался от сверкающего алюминия неподвижно застывших крылатых машин… Тушино…
Машина остановилась. Их встречали. Пришлось вновь предъявить удостоверение.
– Все готово, товарищ майор! Проходите на летное поле…
Конечно, ни о каком звонке думать не приходилось. Впрочем, Орловский понимал, что в любом случае никому звонить нельзя…
Летное поле казалось бескрайним. Провожатый, молодой энкаведист в плащ-палатке, уверенно вел их к стоявшему в отдалении огромному красавцу-самолету, возле которого темнели черные силуэты.
…«Сталинский маршрут»! Юрий, наконец, вспомнил: так назывался личный самолет товарища Сталина…
Их вновь остановила охрана – уже неподалеку от трапа.
– Проходите, товарищ Орловский.
– Ну, все! – «Костя» улыбнулся и протянул руку. – Желаю удачи, Юрий Петрович!
Орловский помедлил секунду, протянул ладонь…
…Вначале почудилось, что рядом разорвалась детская хлопушка. Обычная, из тех, что взрывали под Рождество. Вспышка, хлопок, разноцветное конфетти, разлетающееся во все стороны… Рука «Кости» дернулась, в глазах мелькнуло удивление. Новый хлопок, вспышка…
Один из охранников уже выхватывал оружие, другой бросился навстречу вспышкам, закрывая собой Орловского. «Костя» медленно оседал на сухую осеннюю траву, покрывавшую землю.
– Падай, майор, падай!
Еще один человек в шинели сбил его на землю и упал рядом, держа револьвер в руке. Теперь выстрелы били с двух сторон.
– Майора в самолет!
Юрия взяли за руки и потащили к трапу. Двое прикрывали, без перерыва стреляя в темноту. Орловский оглянулся: «Костя» лежал неподвижно, широко раскинув руки…
У трапа Юрия подхватили и втащили наверх. Вдали уже ревела сирена, слышался гул автомобильных моторов, бешено метались лучи прожекторов… Тяжелый люк захлопнулся. В темноте кто-то произнес: «Ну, дают!», – и тут же зажглось электричество.
Юрий был в салоне, большом, светлом, где стояли удобные кресла и металлическое столики, над которым были укреплены овальные плафоны матового стекла.
– Ну дают, лапа медвежья! Что, майор, жив?
Рядом с ним стоял высокий крепкий мужчина в летном комбинезоне. Широкое сильное лицо улыбалось:
– Не задело?
– Нет… – Юрий наконец-то смог перевести дух.
– Будем знакомы! Артамонов.
– Орловский…
Ладонь летчика оказалась огромной. Хорошо еще, что рукопожатие было вполсилы, иначе кисть бы не выдержала.
– Да, дела! Сколько лет летаю…
– Что, в первый раз такое?
Спокойная уверенность летчика заражала. Артамонову не было страшно, скорее он был безмерно удивлен.
– Ну, не первый, но чтобы в Тушино… Видать, серьезная ты шишка, майор!.. Ладно, имею приказ предъявить свое удостоверение. И твое посмотреть – для полной ясности.
– Да, пожалуйста…
Артамонов с неожиданным вниманием стал разглядывать красную книжицу. Юрий не сдержался и раскрыл документ летчика. Все верно, Артамонов. Звания не было, более того, наверху стояло: «Управление гражданской авиации СССР». Впрочем, Орловского интересовали имя и отчество. Ведь все это могло быть совпадением…
Но совпадения не было. Выходит, он все-таки знал этого человека! И менее всего думалось, что когда-нибудь они встретятся на борту «Сталинского маршрута»…
– Порядок! Извини, майор, приказ. Так что там, на поле?
Стрельба стихла, но сирены по-прежнему ревели. Откуда-то со стороны кабины вынырнул молодой парень в таком же комбинезоне.
– Командир! Нам – взлет!
– Ага! Ну, не скучай, майор. Располагайся! Прокачу, как на такси…
Юрий сел в одно из кресел и начал медленно расстегивать крючки шинели. Он представлял себе этого Артамонова совсем другим. А ведь не втащи он Юрия в кабину, одна из пуль могла бы попасть в цель. Не зря неизвестный ему товарищ Иванов предупреждал об опасности! А вот «Костю», видать, не предупредили…
…Внезапно Орловский пожалел улыбчивого энкаведиста. Впрочем, что жалеть? Для очередного задания в Большом Доме найдут другого – такого же улыбчивого…
Моторы включились как-то внезапно, самолет, не тратя времени на прогрев двигателей, тронулся с места, покатив по взлетной полосе. За иллюминатором мелькнул косой луч прожектора. Легкий толчок – машина оторвалась от земли…
Орловский повесил шинель на спинку кресла и начал осматриваться. Никакой роскоши в салоне он не заметил, все казалось строгим, холодным и стерильно чистым. Неужели это тот самый «Сталинский маршрут»?
– Устроились? – Артамонов снял кожаный шлем и небрежно бросил его в пустое кресло. – Выпить хотите?
Юрий тут же вспомнил о грузинских винах, который, по слухам, полагались пассажирам этой машины. Но летчик, порывшись в маленьком шкафчике, извлек нечто иное – большую початую бутылку коньяка и легкие металлические стопки.
– А вы что, пьете за штурвалом? – удивился Орловский.
– Думаешь, в Америку завезу? – Артамонов вновь перешел на «ты». – Не бойся, майор, не окосею. Ну, за знакомство и за то, что живы остались!..
Закуска здесь, очевидно, не полагалась. Впрочем, коньяк и без того хорош: мягкий, тягучий, обволакивающий голову нежной теплотой…
– Спасибо, – Юрий аккуратно поставил стопку на столик. – И за коньяк, и за то, что в самолет вовремя втащили.
– Да ну! Коньяк пайковый, а насчет прочего – так я же за пассажира головой отвечаю, лапа медвежья! Ну, дела! Знаешь, я наркомов вожу почти каждый день, но ни в кого из них в упор не лупили из трех стволов. Да еще в Тушино!
– Наркомов? – не удержался Юрий. – «Сталинский маршрут»?
– Слыхал? Между прочим, модель моего зяблика знаешь, на чьем столе стоит?
Об этом Орловский тоже знал, и даже, кажется, видел фотографию в газете. Товарищ Сталин восседал в кресле, а посреди кипы бумаг стояла маленькая модель ширококрылой машины…
– Ну чего, еще по одной?.. А сейчас поспи. Одеяло дать?
Одеяло оказалось большим, теплым, не в пример тюремному. Летчик вернулся в кабину, а Юрий вдруг понял, что ужасно хочется спать. Он поудобнее устроился в кресле, накинул одеяло и закрыл глаза, слушая ровное гудение моторов…

 

– …Орловский!
Юрий вскочил и чуть не упал. Самолет резко качнуло, затем еще раз, еще…
– Майор, с парашютом прыгал?
Артамонов стоял рядом, придерживая рукой огромный черный рюкзак. Спросонья Юрий ничего не понял. Мелькнула нелепая мысль, что командир «Сталинского маршрута» все-таки излишне отдал дань коньяку.
– Да проснись! С парашютом, говорю, прыгал?
– Нет… Не приходилось…
За иллюминатором плавала тьма, самолет качало, а лицо летчика казалось мрачным и встревоженным.
– Худо дело, майор…
– Что? Авария?
Орловский беспомощно оглянулся. Машину вновь качнуло.
– У меня аварий не бывает. Нас атакуют!
– Кто?!
Бред продолжался. «Сталинский маршрут» атаковали в небе СССР…
– Наши – И-15. Столица обалдела, велит идти на вынужденную. Нельзя – сверху расстреляют… Ладно, не дрейфь…
Артамонов пристроил парашют в проходе и направился к кабине. Орловский выглянул в иллюминатор. Вначале он ничего не заметил, но затем черноту разрезала быстрая тень. Тонкая светящаяся гирлянда рассекла ночь…
Юрий еще раз огляделся, зачем-то тронул тугой бок парашюта и вспомнил о револьвере. Конечно, оружие было сейчас бесполезно, но можно отвлечься, чтобы не думать о черных тенях за иллюминатором. Он достал револьвер и осторожно положил его на столик. Когда-то он учился разбирать подобные штуки…
Оружие, новенький наган, было в порядке. Юрий заставил себя методично разрядить, а затем разобрать его. Такой наган был, наверное, у его брата… Холодный металл успокаивал – маленькая гарантия свободы.
– Готовимся к бою? – Артамонов вновь был рядом, но теперь на его лице светилась улыбка. – Правильно! Сокрушим, медвежья лапа, всех врагов!
– Привычка, – ляпнул Юрий первое, что пришло в голову.
– Хорошая привычка! Можешь прятать ствол, Орловский. Ушли!
Действительно, самолет больше не качало, моторы гудели ровно и спокойно.
– Мне к земле велели спускаться, а я пошел вверх: у И-15 потолок низковат. Нырнул в тучи…
– Выяснили, кто это? – Орловский собрал револьвер и поспешно сунул в кобуру.
– Выясняют, – хмыкнул летчик. – Всю авиацию округа в воздух подняли. Да наши это, кому еще быть? А вот почему ты им нужен – сам думай, майор…
И вправду, кому это так понадобился липовый майор Орловский? На аэродроме Юрий еще мог заподозрить хозяев «Кости», решивших избавиться от строптивого зэка столь странным способом. Но атаковать личный самолет Сталина!..
Взгляд упал на циферблат, и Юрий удивился. Оказывается, они летели куда больше, чем ему думалось. Уже скоро утро… Интересно, куда они направляются?

 

…Машина долго кружила над ночным аэродромом, словно не решаясь снижаться. Наконец, колеса коснулись земли. Орловский вздохнул и накинул шинель.
– Ну что, майор, порядок? – Артамонов был свеж и бодр, будто не провел ночь за штурвалом. – Потрясло маленько, так ты уж извини!
– Спасибо вам…
Этот человек за несколько часов спас ему жизнь, и может, не однажды. А ведь менее всего Юрию хотелось, чтобы пилотом серебристой машины оказался именно тот Артамонов, которого он знал и который не знал его…
Сам Артамонов явно удивился:
– Да за что спасибо, лапа медвежья? Такси – как такси!
Юрий невольно усмехнулся. Самое неожиданное, что Артамонов ему очень понравился, и от этого стало еще более скверно.
– А куда это мы прилетели??
– Ты что, не знал? Аэродром Чердынь-2. Ну пошли, тебя встречают…
Юрий пожал руки всему экипажу – молодому механику и крепкому, похожему на Артамонова здоровяку, второму пилоту. Открытый люк дышал предрассветной сыростью, а у трапа уже темнела легковая машина, возле которой стояли люди в форме.
– Товарищ Орловский?
Вновь пришлось предъявлять удостоверение, но на этот раз уже не людям с малиновыми петлицами, а, судя по знакам различия, обыкновенным командирам РККА.
– Комбриг Миронов. Прошу в машину, товарищ майор.
Кажется, Юрию следовало сказать «здравия желаю», но встречавшие не обратили внимание на подобное нарушение устава. Кроме Миронова в машине было еще двое: шофер и молодой капитан. Комбриг, судя по петлицам, был пехотинцем, капитан – летчиком.
– Как долетели, не спрашиваю, – Миронов покачал головой и протянул Юрию пачку «Казбека», – Столица каждые четверть часа интересовалась. Почуяли!..
Интересно, кто? Начальство в Столице или те, кто атаковал «Сталинский маршрут»?
– Сейчас вы отдохнете, товарищ майор, а с утра мы вам все покажем. Перекусить хотите?
Есть Орловскому не хотелось, спать – тоже. Куда интереснее было узнать, что ему собираются демонстрировать. Они что, принимают его за ревизора из Столицы? За Хлестакова в малиновых петлицах?

 

Все выяснилось наутро, когда Юрий был усажен в машину рядом с капитаном. Летчика звали Четвертаковым, он занимал должность со странно звучащим названием «флаг-штурман».
– Товарищ майор… – неуверенно начал флаг-штурман. – Заранее прошу прощения за беспорядок, мы только что прибыли. Последние машины сели ночью. Так что, вы уж в Столице не заостряйте!..
Орловский пообещал не заострять, и автомобиль помчался по огромному летному полю, где всюду, впереди, слева, справа, ровными рядами стояли ширококрылые самолеты.
Итак, Юрию предстояло осмотреть только что прибывшее на аэродром Чердынь-2 соединение тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Пока они ехали, Четвертаков успел прочитать целую лекцию, сообщив о крейсерской скорости, потолке, дальности полета и, естественно, о бомбовой нагрузке серебристых машин. Авто между тем не спеша объезжало замершие на летном поле самолеты – новенькие, свежеокрашенные, с большими красными звездами на фюзеляжах. Флаг-штурман рассказал и о летчиках. Все они, как выяснилось, имели немалый налет часов, а некоторые успели побывать в Китае и Испании, где применяли свое умение на практике.
Машин оказалось тридцать, и каждая могла нести до двух тонн бомб. Бомбы тоже были продемонстрированы – фугасные, осколочные и, отдельно, зажигательные. Последние, по словам капитана Четвертакова, не имели себе равных в мире. Было заметно, что флаг-штурман волнуется. Юрий, не питавший зла на молодого капитана, вполне искренне пообещал в случае необходимости заверить командование, что боевая и политическая подготовка в соединении бомбардировочной авиации округа находится на самом высоком уровне.
Комбриг Миронов ждал Орловского у своего автомобиля. Значит, придется ехать дальше. Интересно, куда? Очевидно, туда, где он сможет подтвердить, что здесь ждут приказа тридцать боевых машин, способных поднять в воздух шестьдесят тонн бомб…
– Значит, авиацию видели! – удовлетворенно заметил Миронов, когда авто тронулось. – Артиллерию мы покажем вам немного позже.
Еще и артиллерия! С кем это собрался воевать комбриг Миронов?
– Товарищ комбриг, – не выдержал Орловский. – Я в артиллерии мало понимаю. Даже пушку от гаубицы не отличу.
– Это просто, – улыбнулся Миронов. – Пушка с длинным стволом, гаубица – с коротким.
– А у вас – с каким: с длинным или с коротким?
– А какие угодно. Но главное, мы успели подтянуть 203-и…
– А какие они – 203-и?
– Большие такие! – рассмеялся комбриг. – Очень, я вам доложу, тяжелые – на гусеницах…
Усмешка исчезла.
– А если серьезно, это 203-миллиметровые гаубицы образца 1931 года из РКГ…
– Простите? – сокращение могло обозначать что угодно, например, «Революционный Конгресс Гватемалы»…
– Резерва Главного Командования. Двадцать четыре ствола, по четыре боекомплекта на каждый. Остальные на подходе…
Тяжелые бомбардировщики, гаубицы – кажется, Рабоче-Крестьянская Красная армия всерьез решилась воевать. Но с кем? Орловский выглянул в окошко. Машина мчалась по лесной дороге мимо бесконечных рядов гигантских елей. Кое-где у обочины лежали неубранные стволы, дорога казалась пустой, лишь изредка авто обгоняло небольшие колонны грузовиков. Тайга, глухомань, низкое серое небо – почти край света!
– Товарищ комбриг, куда мы едем?
Миронов удивленно повернулся:
– То есть? Имею приказ, во-первых, встретить вас, во-вторых, показать авиацию и тяжелую артиллерию, а в-третьих – доставить в особый район Якша…
Якша! Пелена исчезла, словно сорванная порывом урагана. Он должен был догадаться раньше, когда Артамонов сказал о Чердыни! Якша – родина дхаров!
– Товарищ комбриг, я слыхал, что местные жители… дхары… бежали в лес. И что лес блокирован…
– Совершенно верно, – кивнул Миронов. – Я здесь только год, подробностей не знаю, но если в общих чертах… Весной 30-го здесь началась массовая коллективизация согласно великому Сталинскому плану. Одновременно происходило организованное переселение части жителей…
Орловский криво усмехнулся. Удобные формулировки – «коллективизация», «организованное переселение»!..
– Лица дхарской национальности, подбиваемые врагами народа из числа феодально-байских элементов проявили вопиющую несознательность…
– Несознательность? – Юрий не выдержал. – И сколько в результате погибло? Тысяча? Больше?
– Точно не знаю, – равнодушно пожал плечами Миронов. – Боев не было, они просто ушли в лесной массив юго-восточнее Якши. До недавнего времени активных действий ни одна сторона не вела…
«Активных действий»! Юрий представил беглецов в пустом мрачном лесу. Голод, лютые холода зимой, полная безнадежность…
– В последний год командование начало переброску войск. Очевидно, готовится крупная войсковая операция. Насколько я понимаю, вас прислали как парламентера, для переговоров с несознательными элементами…
Это Юрий понял и сам. Вот что означала эта форма! Умно! Для дхаров он теперь оборотень, вервольф из волчьей стаи. Враг…
Дорога по-прежнему тянулась вдоль опушки. В лучах утреннего солнца ели казались черными, лес выглядел мрачно, уныло. Вот, значит, какие они, дхарские места! Когда-то Юрий мечтал побывать здесь. Довелось! Правда, при Фроате Великом тут не было военных дорог, аэродромов и тяжелых гаубиц…
– И что, товарищ комбриг, сейчас в этом самом… особом районе?
– Вы имеете в виду, как ведут себя несознательные элементы? – уточнил Миронов. – В общем, спокойно. Раньше были случаи перехода заграждений. Несколько групп сумели прорваться в лес – из-за одного такого случая сняли моего предшественника. Сейчас блокада усилена. Впрочем…
Он оглянулся на шофера и заговорил тише:
– Имеется приказ об организации тайных контактов с несознательными элементами. Разумеется, под видом несанкционированных встреч. У них там совсем нет хлеба, сидят на картошке. Мы и предложили им муки и, кстати, соли. Якобы инициатива снизу…
Комбриг усмехнулся: выражение ему явно понравилось.
– Есть постоянное место встреч, мы там убрали мины, заграждения. Все, конечно, под контролем вашего ведомства, товарищ майор. Один раз сам не удержался, надел шинель рядового – и сходил поглядеть…
– Ну и как «несознательные элементы»? – усмехнулся Юрий. – Очень страшные?
– Мужики как мужики. Разумные, все понимают. Мутит, видать, их кто-то… В общем, никаких страхов не увидел. А то болтали – оборотни там в лесу, какие-то медведи дрессированные, по ночам кто-то по воздуху летает! Ну, мы это прекратили. Партийно-политическая работа у нас на уровне…
Да, «непобедимая и легендарная», похоже, всерьез готовилась. Эти не помилуют – будут бомбить, обстреливать… Что мог сделать он, Орловский? Юрий вновь вспомнил о револьвере. Тут они дали промашку! Он пойдет в лес – а там увидим! Полный барабан, да еще две пачки патронов…

 

Постепенно дорога становилась оживленнее. Авто обогнало несколько огромных длинноствольных чудищ, буксируемых тракторами; Миронов пояснил, что это и есть знаменитые 203-и. Чуть дальше пошли кордоны: первый, второй… Документы проверяли строго – даже у комбрига.
Дхарский лес появился внезапно. Дорога кончилась, впереди было большой пустое пространство, прорезанное рядами окопов, заставленное густой «колючкой» и бетонными надолбами. А дальше, за широкой опушкой, темнели ели – до самого горизонта. Лес молчал, не обращая никакого внимания на разноголосый шум воинства, запрудившего окрестности. Снова проверка документов, и авто въехало в небольшой военный городок, застроенный свежесрубленными домиками.
– Сами строили, – гордо сообщил Миронов. – Зимой, правда, холодновато…
Орловского не интересовали бытовые проблемы пролетарских чудо-богатырей. Там, за кордонами, за минными полями были те, кого он мог считать своими друзьями. Загнанные в чащобы, без хлеба и лекарств, они не покорились. Но что он может им сказать? Что может сделать?
– Вам нужен телефон, – негромко напомнил комбриг. Юрий кивнул: трехзначный номер… Будь они все прокляты с их трехзначными номерами!
Его отвели в один из домиков, где на самодельном, грубо сбитом столе стояло несколько аппаратов. Юрий огляделся. Несгораемый шкаф, портрет Сталина, большая карта во всю стену…
– Этот, – Миронов указал на один из аппаратов и вышел, оставив Юрия одного. Орловский подошел к столу, прикинув, как ему следует говорить с товарищем Ивановым. «Майор Орловский по вашему заданию прибыл в особый район!» Или даже: «Готов выполнить любое задание родины и партии!» Не дождутся!..
Он усмехнулся, поднял трубку и, услыхав ровный сильный гудок, набрал номер. В трубке клацнуло, негромкий, немного сердитый голос проговорил:
– Сталин слушает…
Рука, державшая трубку, дрогнула. Голос был именно тот, хорошо знакомый всей стране…
– Алло! Говорит Орловский! Мне по этому телефону…
– Товарищ Орловский?
Тон изменился. Юрию почудилось, что его невидимый собеседник улыбнулся в густые усы – точь-в-точь, как на висевшем на стене портрете.
– Здравствуйте! Товарищ Иванов поручил мне поговорить с вами. Вы не возражаете?
Кажется, Вождь шутил. Юрий и сам был не прочь ответить шуткой. Нечто вроде: «Да у меня 58-я, мне все равно»…
– Слушаю вас, товарищ Сталин!
– Товарищ Орловский, сегодня вечером вы встретитесь с предводителем этих байских наймитов. Его зовут Анх, он наш ярый и последовательный враг. Вы передадите ему следующее. Первое: завтра в десять утра он должен прибыть в штаб особого района для переговоров. Наши условия: амнистия и свободное трудоустройство согласно нашей конституции. С их стороны – полная сдача оружия. Запомнили?
– Запомнил…
Условия показались вполне приемлемыми, во всяком случае лучшими, чем бомбардировка зажигательными бомбами.
– Вы сами вернетесь не позже семи утра. В противном случае мы поднимаем в воздух авиацию…
Вождь был, как всегда, всеведущ. Возвращение ЗК Орловского следовало обеспечить…
– Да, чуть не забыл… Передайте этому Анху, чтоб он сообщил нам «Заклинание-Ключ»! Это, конечно, мелочь, но тут важны искренность и взаимопонимание. Не правда ли, товарищ Орловский?
Выходит, заклинание им по-прежнему нужно! Но…
– Товарищ Сталин! А если они не знают этого заклинания?
– Они знают. Должны знать. Ваше дело, товарищ Орловский, передать все в точности. Самолеты видели?
– Да…
– Хорошо… Пушки вам тоже покажут. До свидания, товарищ Орловский. Желаю вам успеха и полной победы! Кстати, вы же знаток греческого. Как по-гречески «победа»?
Сердце замерло, стало нечем дышать. В трубке уже гудел отбой, а он все стоял посреди пустой комнаты, не в силах сдвинуться с места.
Ника… По-гречески победа – Ника…
Они знали, наверное, с самого начала. Знали, держали про запас. И вот – пригодилось. Усатый на портрете по-прежнему добродушно усмехался. Не брезгует! Сам сказал – никому не доверил…

 

Артиллерию Орловский смотреть не стал. Отговориться было легко, намекнув на полученные по телефону свежие указания. Больше всего Юрию хотелось остаться одному. К счастью, это легко устроилось. Его провели в такой же домик, только жилой. Юрий плотно закрыл дверь и рухнул на койку, не обратив внимание на стоявший на столе обед…
Думать, думать!… Там, в камере, речь шла о нем самом. Была игра: улыбчивый «Костя» хотел что-то узнать, а враг народа Орловский ему мешал. Этот тур выигран – Большой Дом поверил, что таким путем заклинания не добыть. Но ответный ход оказался невероятен: самолеты, пушки, «непобедимая и легендарная». И ради чего? Он недооценил врага. Там, где Юрий видел мелкие козни штукарей в малиновых петлицах, было что-то иное – огромная, невероятная мощь, готовая обрушиться на каждого, кто противостоит неведомым планам. Неужели вся эта армада готовится к бою лишь ради того, чтобы энкаведисты узнали пароль небольшой подпольной группы? Проще всего отдать «Заклинание-Ключ»… Нет, лучше всего, если его отдадут сами дхары. Тогда все кончится не так страшно. Может, и ему, Юрию, повезет. По крайней мере, они не тронут ту, что носила имя богини Победы…
…Юрий говорил ей, говорил не раз, что им нельзя, им опасно встречаться! Вновь вспомнились слова Терапевта: «У нее безумные глаза. В этом все и дело…» Проще всего было вытащить наган, выйти на опушки, разрядить его в первого же с командирскими петлицами… Но краснозвездные самолеты все равно поднимутся в воздух!.. Он ведь Орфей, он должен смирять безумных, бойню надо остановить!..
За Юрием пришли в десять вечера. К этому времени он заставил себя проглотить холодный обед и не отказался от предложенной стопки из тяжелой фляги и пачки папирос. Что ж, он готов…

 

В сумерках позиции казались брошенными, только вдали темнели фигуры часовых. Конечно, лес стерегут, тишина обманчива. Где-то рядом находились хорошо спрятанные «секреты», наготове стояли орудия, готовые в любой момент дать залп. Но здесь было тихо. Юрия быстро провели через окопы, затем, по перекидным мостикам, через ряды «колючки». Дальше шла широкая вспаханная полоса, за которой темнела опушка.
Полоса оказалась минным полем. Пришлось идти по маленьким вешкам, слушая команду сопровождающего. Орловский поражался. Для беглецов наверняка хватило бы и мин, но дхаров обложили еще «колючкой», опоясали траншеями. Зачем? Неужели горстка беглецов так напугала Усатого? Или дхары имеют что-то еще, кроме старых дробовиков?
Юрию сообщили, что особисты уже договорились о встрече. Юрия не тронут и отведут к загадочному Анху. Что ж, так даже лучше. Не надо объяснять тем, в лесу, кто он и откуда взялся…
Орловский вышел на опушку, коротко попрощался с сопровождающим, который должен был вернуться за ним утром, и нерешительно шагнул к темной стене деревьев. Пахнуло сыростью и холодом. Заповедный дхарский лес неприветливо встречал парламентера. Стало зябко и немного страшно. Оборотни, ручные медведи – этот окопный вздор не воспринимался всерьез, но у тех, кто сейчас караулит в ночной темноте, могли не выдержать нервы. Кто он для них? Агент НКВД? Посланец Большого Дома? Не кричать же: «Я свой!» Да и какой он теперь «свой»!..
– Вы Орловский?
Две высокие фигуры возникли внезапно, словно вынырнув из-под земли. Молодые парни, очень высокие, крепкие, в красноармейских шинелях без ремней…
– Эм… Эннах, эд-эрхи…
Его поняли:
– Энна… Можете не стараться, гражданин майор, мы еще не забыли великий и могучий!
В голосе была злость и неожиданная ирония. Кажется, этот парень не из полуграмотных печорских охотников.
– Вам сейчас завяжут глаза. Выполняйте все команды – иначе пропадете! Разговаривать нельзя, пока не прибудем на место. Согласны?
– Эм. Хурту, эд-эрхи…
Парни переглянулись, затем один достал из кармана шинели широкий плотный платок.
Его вели по узким лесным тропинкам, ноги все время цеплялись за корни, по лицу легко скользили еловые лапы. Несколько раз Юрия брали за плечи и поворачивали, очевидно, чтобы сбить с направления. Дважды ему говорили «осторожно» и вели вперед за руку, и Орловский подумал, что за эти годы беглецы тоже успели приготовиться. Самострелы, капканы, волчьи ямы… Шли очень долго, и Юрию показалось, что его нарочно водят по кругу. Возможно, так и было – необходимая предосторожность, когда имеешь дело с майором в малиновых петлицах.
Еловая лапа в последний раз скользнула по повязке. Повеял ночной ветерок, рядом послышался легкий треск горящих веток…
– Пришли, гражданин майор…
Повязку сняли с глаз. Юрий был на небольшой поляне, совсем рядом темнели несколько огромных рухнувших стволов, на одном из которых сидел человек в плащ-палатке. Перед ним горел маленький костер. Незнакомец глядел в огонь, казалось, не обращая никакого внимания на прибывших.
– Анх кна Лхасти – кна-гэгхэни дхори… – негромко произнес сопровождающий.
Анх, сын Лхаста – «сын князя». Юрий вспомнил, что в отсутствие владыки дхары избрали его «сына» – местоблюстителя.
– Идите к костру и садитесь, – негромко проговорил человек в плащ-палатке.
Анх, сын Лхаста, по-прежнему смотрел в огонь. Голос внезапно показался знакомым. Юрий быстро подошел, но не стал садиться, а наклонился к костру. «Сын князя» удивленно поднял голову…
…Юрий не знал Анха, вождя дхаров. Но у костра сидел не загадочный «сын князя», лютый враг советской власти, а просто Андрей Крапивин, бывший аспирант Родиона Геннадиевича, автор так и не написанного учебника дхарской истории. Такой же, почти не изменившийся, каким Юрий помнил его по Столице, только с небольшой бородкой, делавшей молодое лицо неожиданно старше и серьезней.
– Юрий, ты?!
Крапивин вскочил, рванулся вперед, словно пытаясь обнять, но внезапно отшатнулся:
– Ты? Майор Орловский? Майор НКВД!
Это было то, чего Юрий так боялся. Волчья шкура, проклятая волчья шкура! И как теперь объяснить?..
– Андрей… Ты кому веришь? Мне? Или им?
– Тебе!
Крепкие ладони сжали плечи. Анх, сын Лхаста, улыбнулся:
– Им я не верю, Юрий… Но все же – почему ты?
Орловскому вдруг стало легче. Крапивин поверит, он должен поверить!
– Форму мне принесли прямо в камеру, Андрей. Им нужен был специалист по дхарам.
– Ты…
– Статья 58 через 10 и 11. «Четвертак».
– Точно как у меня, – Крапивин извлек из кармана большой кисет и начал сворачивать «козью ногу». – Я был на «Бамлаге» – год. Ушел зимой, через тайгу. Я все-таки дхар!..
– А Родион Геннадиевич, остальные? – Юрий с запозданием вспомнил о своих папиросах и поспешил открыть коробку.
– Не знаю… – Анх покрутил пальцем папиросу и аккуратно положил ее обратно. – Не знаю, Юрий… Кури сам, я к самокруткам привык.
Орловский отвернулся. Андрей смог уйти из лагеря, он молод и силен. Учителю такое не под силу…
– А тебя – давно?
– В начале сентября, – невесело усмехнулся Юрий. – Взяли за вредительство в Историческом музее.
– Где-где?
– В музее. Я там работал – после института. В лагерь не послали. Посадили в камеру и заставили штудировать дхарский…
О книге Соломатина Юрий умолчал. Он еще успеет сказать…
– Везет некоторым! – Крапивин глубоко затянулся «козьей ногой». – Я вот лес валил. Мне-то дхарский учить ни к чему… Ну что ж, стало быть, ты парламентер?
– А ты, выходит, гэгхэн?
– Нет, – покачал головой Анх. – Ты же знаешь, у нас не будет князей, пока не вернется на землю Фроат Мхаг. Меня выбрали, вполне демократично. Как раз, когда я сюда прорвался, прежний кна-гэгхэн погиб.
– А почему тебя?
Крапивин пожал плечами:
– Все-таки я потомок Фроата, хотя и по материнской линии, к тому же родственник Родиона Геннадиевича. Да и в армии служил – лейтенант запаса… А что, Юрий, все-таки приятно руководить единственной свободной территорией в СССР!
Кна-гэгхэн шутил, но шутил невесело. Они были свободны – в блокаде, под прицелами пушек…
– Мне поручили передать следующее, – нерешительно начал Орловский.
– Кто поручил?
– Сталин…
– Это который? – Анх хмыкнул и затоптал окурок. – Лучший друг советских детей? Тебя что, к нему возили?
– Нет. Я говорил по телефону…
Андрей слушал не перебивая. Юрий рассказал все, начиная с того момента, когда в его камеру внесли чемодан с формой. Разговор со Сталиным постарался передать дословно – кроме последней фразы. О Нике здесь говорить ни к чему…
Крапивин долго молчал, затем встал и отряхнул полы плащ-палатки:
– Ясно! Пойду дам приказ копать щели. Мы готовились к бомбардировке, но надо еще поработать. Может, детей и женщин все же убережем…
– Постой! – Юрий тоже вскочил. – Ты… Ты не хочешь вести переговоры?
– Я? Я-то хочу. Но ведь ты уже понял, Юрий! Им нужны не мы, им нужно Главное Заклинание. А вот этого я им сообщить не могу. Ну, а твой Усатый нас без него не выпустит. Вот так…
– Андрей, погоди! Почему ты не хочешь отдать им «мэви-идхэ»? Это что – действительно пароль?
– Пароль? Ты о чем?
Орловский, как мог, пересказал Анху свои догадки. Тот помотал головой:
– Что ты, Юрий! Какая организация? Мы были самые законопослушные советские граждане, и, в первую очередь, учитель. Это не пароль, это просто Главное Заклинание, «мэви-идхэ». Ты ведь знаешь, что это такое!..
– Сейчас не до этнографии! – выдохнул Орловский. – Если это не пароль, надо соглашаться. Черт с ними! Если Сталин увлекается мистикой, то пусть пополняет коллекцию. Вас же будут бомбить! У них зажигательные бомбы…
– Ты говорил… Нет, «мэви-идхэ» я им не сообщу, хотя бы потому, что не знаю. Его вообще никто не знает. Знал только учитель, он ведь он потомок дхармэ… Но даже если бы я знал, то все равно отдавать «мэви-идхэ» нельзя. Это ведь оружие – ключ ко всем боевым заклинаниям! Нас сожгут в пять секунд, а затем полмира в придачу. Отец народов способен еще и не на такое…
Орловский вздохнул. Кажется, Крапивин, всегда скептичный и рациональный, заразился в этом лесу прабабкиными суевериями!
– Андрей! Это все мистика! А сейчас речь идет о жизни и смерти сотен людей. Ты что, серьезно веришь в дхарские заклинания, «Истинный Лик» и приход эннор-гэгхэна? Андрей, сейчас не времена Гхела Храброго! Мы живем в ХХ веке!
Крапивин сунул руки в карманы и молча слушал, никак не реагируя. Затем медленно распрямился, подняв ладони вверх. Юрий вспомнил: это был жест благодарности Высокому Небу.
– Я верю в эннор-гэгхэна, Юрий. И все мы верим. Он придет, осталось недолго. Больше нам не во что верить!.. А что касается Гхела… Вспомни «Гэгхэну-цорху», поединок Гхела с Рыжим Мосхотом. Как убил его Гхел?
– Как и полагается в сказке, – Юрий пожал плечами. – Взмахнул ладонью – тот лишился головы…
Рука Крапивина взметнулась вверх. Резкий рывок, удар по воздуху. В ответ – громкий треск: дерево, огромная старая ель, медленно, словно дивясь случившемуся, рухнуло на землю. Точнее упала ее верхняя часть, срубленная невидимым ударом.
– Еще? – Андрей легко взмахнул ладонью, словно стряхивая невидимую пыль. – Помнишь, Ранхай окружил себя огненным кольцом?
– Н-нет… не надо… – Юрий с трудом сглотнул и опустился на холодную землю. Это было, пожалуй, слишком. Фольклор, этнография… Он и сам знал простенькое заклинание, которым можно было разрубить врага. Всего четыре слова…
– Ты не думал, как это мы продержались здесь целых семь лет?
Орловский вспомнил слова комбрига. Вот тебе и окопные байки! Но ведь этого не могло быть, он ученый, он верит в науку. Однако срубленное дерево на поляне – тоже факт. Можно подойти, потрогать ровно стесанный обрубок ствола…
– Очухался, враг народа? – вздохнул Андрей. – Надо показать тебе еще кое-что. Ты говорил про «Истинный Лик» – так сказать, легенды про оборотней, характерные для многих европейских, равно как и для азиатских, народов. Пережитки тотемизма и слепого преклонения перед природой… Только сядь покрепче. Сел?
– Да… – Юрий покорно кивнул. «Истинный Лик» – способность принимать иной, звериный, облик…
Андрей тихо свистнул. В ответ послышался легкий шорох, к костру шагнули две высокие фигуры. Очень высокие… Слишком…
Анх включил фонарик. Луч света упал на одного из ночных гостей, и Юрий почувствовал, как земля уходит куда-то вниз. Да, он уже видел такое на рисунке, что подарил ему Ваня Лукин. На рисунке, над которым он долго смеялся.
…Они были огромны – метра два с половиной, а то и выше. Громадные лапы спускались к самым коленям, на пальцах вместо ногтей темнели кривые когти. Широкие, мускулистые плечи, покрытые густой шерстью… Странно, но чудища были в брюках, обыкновенных армейских брюках, правда коротковатых для таких великанов.
Андрей кивнул, пришельцы присели к костру. Свет пламени упал на морды… И тут Орловский понял, что это не звери. У чудищ были не морды – лица. Нечеловеческие, жуткие – но лица. Темные глаза смотрели на Юрия. Взгляд был осмысленным: чудища явно веселились. Одно из них тихо зарычало.
– А, извини! – усмехнулся Крапивин. – Юрий, это мой брат Вар, по паспорту Ваня. А это Коля, у него даже дхарского имени нет.
Вновь послышалось рычание, над костром протянулись две когтистые лапы. Юрий закусил губу и осторожно подал руку. Легкое пожатие – его ладони едва коснулись. Чудища сознавали свою силу.
– Еще не понял? – покачал головой Анх. – Попробуем так: закрой глаза, постарайся успокоиться и прислушайся.
Орловский послушно зажмурился. Да, так было легче. Можно представить, что он спит и видит сон, начитавшись дхарского фольклора…
– …Нет, он не услышит, он же не дхар!
– Услышит, Ваня! Мы же пробовали, помнишь?
Голоса были рядом, но шли не от костра, а откуда-то изнутри, рождаясь сами собой в его сознании. Голос Андрея Орловский узнал сразу. А второй…
– Юрий, ты слышишь меня?
– Да… – глаза он по-прежнему не открывал. – Слышу! Что это?
– Не говори вслух, просто думай. Ну вот, видите, ребята!…
«Ребята» – Ваня и Коля. Трехметровые гиганты с жуткими черными лицами…
– Здравствуйте, Юрий Петрович. Я Ваня Крапивин. Мне брат про вас рассказывал…
– Добрый вечер, Юрий Петрович. Я Николай…
Он их слышал, хотя никто не произнес ни слова. Что это? Телепатия, эстрадный фокус? Но телепатией владеют люди…
– Ладно, открывай глаза. Представление ужасов закончилось!
Орловский вновь послушался – и обомлел. Никаких чудищ не было. У костра сидели трое: Андрей и двое молодых безбородых парней, все в тех же брюках, правда, без рубашек. Крапивин снимал с плеч плащ, очевидно, чтобы гости не простудились.
– Юрий Петрович, вы нас уже не боитесь?
Ваня, брат Андрея… Скуластое лицо, светлые волосы – очень похож на старшего Крапивина. Коля совсем другой – темноволосый, с тонкими интеллигентными чертами лица. Славные ребята, но что он видел пять минут назад?
– Андрей, это… Это был гипноз да?
– Гипноз… Ладно, парни, марш на пост!
Легкий шелест – и возле костра их вновь было двое.
– Гипноз… Эх, Юрий, ученый ты человек! Ну вспомни! Ты же должен знать – дхары не люди. Понимаешь? Мы другие, совсем другие…
…Они были как свет. Они были всегда – сколько существует Высокое Небо. Когда возникла земля, они научились принимать видимый облик – человека и зверя… Когда-то эти слова, прочитанные в книге, лишь удивили. Теперь, услышанные у гаснущего костра – вселили страх…
– У нас мало времени, Юрий! – Крапивин начал сворачивать новую самокрутку, и Орловский мельком подумал, где осажденные берут табак. – Надо собрать Й'хасу – Совет. Поэтому я – коротко, а ты хочешь верь, хочешь нет… В общем, мы не люди. Если тебя пугает такая формулировка, то скажем так: дхары – народ, обладающий редкими природными способностями, не известными другим людям. Разницы нет… Истинный Лик ты уже видел. Кажется, товарищи красноармейцы принимают нас за ручных медведей. Между прочим, действует впечатляюще… Этой способностью обладают не все, только потомки «серых». Помнишь, у дхаров было три племени? В подобном виде мы не можем говорить, как люди, зато способны общаться без слов – нечто вроде столь осмеянной наукой телепатии. Мы называем это «голосом племени»… Ладно, это ты видел своими глазами, убеждать не буду. Теперь о заклинаниях…
Крапивин глубоко затянулся и заговорил еще быстрее – кажется, кна-гэгхэн действительно очень спешил:
– Боевые заклинания – не та мелочь, что я показывал, а настоящие – не применялись сотни лет. Даже у Гхела не было такой возможности. Почему – не знаю. Но я уверен, что они действуют, необходимо лишь «Заклинание-Ключ». А теперь представь, если такое попадает к Усатому или к твоему Иванову. Представил?
Орловский кивнул. Что могут сделать боевые заклинания, он помнил.
– Поэтому я рад, что не знаю «мэви-идхэ». Нет соблазна отдать его – и получить большевистскую амнистию. Но даже не это главное, Юрий! Если мы узнаем «Ключ», то появится соблазн. Понимаешь, какой?
– Нет… еще нет…
Что может быть страшнее большевиков, вооруженных, к примеру, «Горячим Ветром», Орловский вообразить не мог.
– А ведь это просто! – на лице Анха мелькнула горькая улыбка. – Мы сидим в осаде семь лет. Мы смертники. И тут – такое!.. Мы можем не удержаться – даже я. Все это воинство, что пришло сюда, можно сжечь за полчаса – вместе с их пушками. Полностью – без следа! На Столицу мне потребуется час, от силы два. Сталина не спасет даже Коминтерн – и та нечисть, что ему помогает! Ты понял? Мы можем сделать то, чего Колчак не смог – всего за несколько дней!
Орловский помотал головой. Услышанное было слишком невероятно. Но ведь увиденное – еще невероятнее!..
– Погибнут миллионы. Огонь сжигает всех – и виновных, и невинных. Я не хочу такой победы. Пока не хочу. Но если у меня будет заклинание – не знаю… В общем, все… Я предложу Совету все же начать переговоры. Вдруг удастся договориться? Если нет – постараемся прорваться. Конечно, уйдут не все… С нами не останешься?
Юрий вспомнил о револьвере. Бесполезная игрушка! Что он сможет сделать, когда ТБ-3 повиснут над лесом?
– Не могу, Андрей. Если я не вернусь, они не начнут переговоров. Не знаю почему. Я же говорил…
Андрей кивнул:
– Усатый просчитал все ходы… Ладно, пошли поспишь, а на рассвете тебя переправят. И последнее… Утром попытайся ни с кем не разговаривать. Может, я свяжусь с тобой и скажу, чем закончились переговоры. Тебя вряд ли будут информировать. Ничего не делай, просто сиди спокойно и жди…
Крапивин затоптал догорающие угли, и поляна погрузилась во мрак. Через минуту Юрий вновь шагал по узкой тропе. Шли недолго. Почти рядом оказалась хорошо замаскированная землянка, возле которой Крапивин коротко попрощался, оставив Орловского одного.

 

…Юрий лежал на грубо сбитых нарах, стараясь успокоиться. Даже если то, что он увидел, не гипноз и не обман зрения, то по поводу всего остального Крапивин скорее всего ошибается. Боевые заклинания, скорее всего, сказка, в которую очень хочется поверить обреченным дхарам. Но отдавать «Заклинание-Ключ» Орловский не мог. Это не его тайна, и если Анх, дхарский вождь, считает, что «мэви-идхэ» не должно достаться врагам, Юрий должен молчать. Но ведь это – война! И он, Орфей, бессилен…
Юрий думал повидаться с Анхом утром, но перед рассветом за ним пришли все те же молчаливые проводники, вновь завязали глаза и повели лесными тропинками к опушке. Там его ждал вчерашний проводник, который явно обрадовался, увидев Орловского живым и здоровым. Снова долгий путь – по вешкам через минное поле, по мосткам через «колючку»…
Комбриг Миронов встретил Юрия возле штабного домика. С ним было еще трое, все с ромбами в петлицах. Орловский поздоровался и коротко сообщил, что дхары согласны на переговоры. Вопросов не было, комбриг лишь заметил, что правительственная делегация уже прибыла. Кажется, товарищ Иванов, и тот, с усами, спешили!
Но дальнейшее Юрия уже не касалось. Его отвели в пустой домик, где он уже был вчера, посоветовав не выходить наружу. «Совет» прозвучал весьма убедительно, вдобавок к крыльцу приставили караульного.
Значит, все… ЗК Орловский выполнил приказ своих врагов, и теперь они попытаются вырвать тайну у предводителя осажденных. Анх ничего им не скажет – и ТБ-3 поднимутся в воздух…
Назад: Глава 8. «Аида»
Дальше: Глава 10. Вера Лапина