Ларис Шейкир, первый после Бога на галеоне «Раптор», оторвался от разговора с Хэлом Арбаном, своим первым помощником, когда новый орудийный залп загромыхал подобно грому самого Лангхорна. Шхуна «Хлещущая Ящерица» снова неслась с наветренной стороны, молотя по флагманскому кораблю сопровождения конвоя, и Шейкир раздражённо покачал головой. Искалеченная галера осталась далеко за кормой остальной части конвоя, продолжая ползти на остатках искалеченных вёсел, в то время как вспененная вода струями извергалась из её помп, в явном доказательстве повреждений ниже ватерлинии.

— Передать на «Хлещущую ящерицу» сигнал выйти из боя! — резко сказал Шейкир команде своих сигнальщиков.

— Слушаюсь, сэр, — подтвердил старший сигнальщик, и Шейкир оглянулся на Арбана.

— Мы всегда можем прикончить его позже, если он, конечно, не утонет сам, — прорычал он.

— Да, сэр. — Арбан кивнул, криво усмехнувшись. — Я думаю, что некоторые из наших шкиперов начинают забывать, что значит думать, как капёры!

— Тогда им лучше вспомнить. — Шейкир покачал головой. — Я так же полон решимости выполнить поручения Короля — я имел в виду, Императора — как и любой другой. Но во всём есть причина, Хэл. И даже если бы я совсем не беспокоился о деньгах, тратить время на атаку галер, которые уже покалечены — это лучший способ, который я могу придумать, чтобы позволить настоящим призам ускользнуть!

Арбан кивнул, и они оба вернулись к созерцанию убегающих галеонов перед ними… и трёх дельфиракских военных галер, которые всё ещё оставались более или менее целыми и отчаянно пытались прикрыть бегство торговых кораблей.

«Их капитаны — отчаянные», — признался сам себе Шейкир, пристально глядя на оставшиеся галеры. — «Они уже видели, что случилось с остальным эскортом, и всё равно пытаются задержать нас».

При текущем относительно лёгком ветре эти галеры могли бы помахать хвостом большинству атакующих черисийских капёров, если бы они решили сбежать. Некоторые из самых быстрых шхун, таких как «Хлещущая Ящерица» или «Кулак Черис», вероятно, были способны догнать их в любом случае, но большие, более медленные галеоны, такие как «Раптор», никогда не могли надеяться настичь их.

К счастью, дельфиракские галеоны, которые в действительности и были нужны капёрам, были значительно медленнее и менее мореходными, чем «Раптор» или три других галеона Шейкира. С их старомодными парусным вооружением и высоченными надводными бортами, они с таким же успехом могли быть морскими якорями, с точки зрения галер. Вся отвага мира не могла изменить того, что должно было случиться с этим конвоем, и командиры галер должны были понимать это, но всё же они упрямо оставались между капёрами и их добычей.

«Боевой Молот», лидирующий галеон «эскадры» Шейкира, был уже достаточно близко, чтобы начать атаку на самую заднюю галеру своими погонными орудиями. Ещё двадцать-тридцать минут, и он сможет перенести огонь и на галеоны. А шхуны «Гребень Ветра» и «Морской Поцелуй» уже обогнали торговые суда, держась ближе к наветренной стороне от галерного эскорта и находясь вне досягаемости их бортовых орудий. «Гребень Ветра», на самом деле, уже шёл наискось вниз по курсу на перехват лидирующего дельфиракского галеона, и галеры ничего не могли с этим поделать.

Панорама, как отметил Шейкир, могла бы составить великолепную картину. Хотя он никогда не проходил никакого формального обучения, у него была самостоятельно изученная, неафишируемая страсть к холсту и масляным краскам, и дальний уголок его сознания был занят зарисовкой всех деталей на будущее. Зелень океанской воды, постепенно переходящая в более глубокий и тёмный кобальт, тянулась по направлению к горизонту. Высокие белые облака плыли, как бесконечно высокие, бесконечно огромные галеоны, по ещё более глубокому морю синевы. Солнечный свет падал вниз, отражаясь от зелёно-голубого зеркала воды, касаясь грязно-белых струек порохового дыма, сверкая на шлемах, копьях, мечах и абордажных топорах. Сложные узоры из выветрившихся полотнищ парусов и вант, кильватерные следы и длинные паучьи ноги галер, баламутивших море, когда гребцы яростно налегали на вёсла. Явное визуальное воздействие моментов, подобных этому, затрагивало что-то глубоко внутри Лариса Шейкира.

Но какой бы впечатляющей ни была панорама, были практические вещи, требующие обдумывания, и он улыбнулся с холодным удовлетворением, когда пушечные ядра с «Боевого Молота» начали врезаться в лёгкую галеру.

Даже без своей подзорной трубы, он мог видеть, как весла по правому борту галеры замолотили во внезапном смятении, когда черисийский огонь начал рвать корабельную палубу. Более близкий звук артиллерии галеона поглотил отдалённый грохот орудий «Гребня Ветра», но клубы пушечного дыма, внезапно поднявшиеся над шхуной, сказали ему, что она также подошла к своей цели как минимум на дистанцию досягаемости орудий.

«А может, и нет», — сказал он себе. — «Мы же не хотим разбивать больше яиц, чем необходимо, поэтому она может просто хотеть многозначительно предложить, что пришло время лечь в дрейф, прежде чем она подойдёт к ублюдкам на расстояние стрельбы».

Честно говоря, Лариса Шейкира это бы вполне устроило. Он был взбешён так же, как и все остальные из-за Фирейдской Резни, но ещё он был прагматичным бизнесменом… и владельцем пятнадцатипроцентной доли в «Рапторе». Месть за хладнокровное убийство была прекрасной вещью, и он не стал бы притворяться, даже перед самим собой, что это не совсем то, чего бы он хотел. Но месть уже была на пути к Фирейду, приняв форму адмирала Рок-Айленда и его флота. Она прибудет достаточно скоро, а пока что были ещё и неоплаченные счета.

Цель «Боевого Молота» начала отставать от своих спутников, а её весла болтались всё сильнее и сильнее невпопад. — «Это всегда было одной из проблем с галерами», — подумал он с мрачным удовлетворением. Потеря паруса или, что ещё хуже, мачты могла повлечь за собой серьёзные последствия для любого галеона, но галера, идущая под вёслами, зависела от синхронизированных, тщательно контролируемых усилий буквально сотен гребцов. На борту корабля, подобного нынешней добыче «Боевого Молота», на каждом весле могло сидеть по четыре-пять гребцов, в то время как на самых больших галерах Черисийского Флота на каждой лопасти могло быть по десять человек, половина из которых смотрела в сторону кормы и толкала, а другая половина смотрела вперёд и тянула. Поддержание слаженной работы такого количества людей, как единой команды, даже в идеальных условиях могло быть задачей, приводящей в уныние.

Когда же между гребцов падало пятидюймовое ядро, калеча их, раскидывая между ними острые, как ножи, облака щепок, забрызгивая даже непострадавших людей кровью тех, кто всего лишь удар сердца до этого тянул рядом с ними то же самое весло, ни о каком организованном движении не могло быть и речи.

Загремели ещё пушки, так как «Морской Поцелуй» подошёл к торговым судам в кильватере «Гребня Ветра», и он оскалил зубы, когда один из галеонов — который, насколько он мог видеть, ещё даже не подвергся опасности обстрела — вдруг вытравил шкоты, обезветрив паруса в знак капитуляции.

— Я думаю, что мы почти в пределах досягаемости, чтобы помочь «Боевому Молоту», Хэл, — заметил он.

— Полагаю, вы правы, сэр. — Арбан вернул ему тонкую улыбку и коснулся левого плеча в салюте. — Я только пойду поговорю с артиллеристом и доведу это до его сведения, хорошо, сэр?

— Я думаю, что это была бы отличная идея, — согласился Шейкир, наблюдая, как первый офицер направляется вперёд, туда, где канонир «Раптора» суетился над погонными пушками на баке галеона.

Затем он снова обратил своё внимание на конвой, который был его призом. Всего в нём было шесть галеонов, а это означало, что у него было достаточно капёров, чтобы догнать каждого из них, и оставалось ещё два, чтобы прикончить галеры. Обычно Шейкир, как и любой благоразумный капёр, предпочитал оставлять галеры за кормой, как только они становились слишком искалечены, чтобы вмешиваться в его операции. В конце концов, в эти дни галеры стоили не так уж много. Они не перевозили ценных грузов, и ни один здравомыслящий черисийский адмирал даже не подумал бы о том, чтобы включить захваченную галеру в состав своего флота. Это означало, что возможности получить вознаграждение за приз практически отсутствовала, при том, что даже дельфиракская артиллерия могла привести к какому-то урону и — особенно — к жертвам.

В данном случае, однако, у него было полное намерение покончить с этими галерами… и получить от этого огромное удовлетворение. Он был бы склонен к этому при любых обстоятельствах, после того, что произошло в Фирейде. Тот факт, что император Кайлеб пообещал выделить ресурсы Короны для поддержки операций против Дельфирака, и тот факт, что Корона будет платить капёрам «призовые» за экипажи захваченных или уничтоженных военных кораблей, точно так же, как это делалось с кадровыми экипажами Флота, означали, что они действительно получат прибыль. Конечно, капёры, о которых шла речь, также должны были принять правила Короны по присуждению призовых денег. По этим правилам корабли, доставлявшие призы, имели право на четвёртую часть их реальной стоимости, а остальная часть шла Короне, но это было совсем не плохо. Далеко не один капёр вернулся из плавания вообще без всяких призов. В конце концов, иногда фортуна просто бросала охотника, и дичь начинала становиться всё более редкой для всех. Но до тех пор, пока они будут курсировать в дельфиракских водах, Корона будет покрывать их операционные расходы и, по крайней мере, минимальную единовременную выплату командам их кораблей. При таких обстоятельствах сумма, которую они получали от призового суда, была бы чистой прибылью.

А это означало, что Шейкир мог исполнять свой патриотический долг, наказывая Дельфирак, а не гоняясь за обычно более богатыми призами из доларского или таросского торгового флота и всё же показывать спонсорам «Раптора» прибыль. Не такую большую, какую они могли бы получить с того же числа доларских призов, но, по крайней мере, надёжную.

Погонные орудия «Раптора» начали громыхать. Пороховой дым размеренно стелился по направлению, куда дул лёгкий ветерок, и ядра начали усеивать воду вокруг его цели белыми бурунами.

«Осталось недолго, друг», — злобно подумал Шейкир. — «И ты должен быть благодарен, что мы плывём по приказу Короны. Я, во всяком случае. Потому что если бы я плыл сам по себе, если бы это зависело от меня, не было бы никаких пленных. Но Император, слава Богу — человек, лучший, чем я. А это значит, что, когда придёт время, я не предстану перед судом Божьим с кровью от резни на руках».

Он ещё раз окинул взглядом художника небо, солнце, воду и корабли, потом отбросил эту мысль и повернулся к своему второму помощнику.

— Батарее левого борта, приготовиться, — холодно сказал он. — Думаю, через несколько минут у нас будет для них кое-какая работёнка.

— Капитан?

Шейкир поднял глаза, когда в дверях штурманской рубки появился Данкин Хиндирс, казначей «Раптора». Капитан изучал местные карты, прикидывая, куда бы ему направить свою охотничью свору, и заморгал от яркого солнечного света, освещавшего казначея, вставшего в открытой двери.

— Да?

— Капитан, я думаю, что может быть лучше вам выйти на палубу.

— Что? — Шейкир выпрямился. — Что-то не так?

— Всё в порядке, сэр, — сказал Хиндирс очень осторожным тоном. — Я просто боюсь, что сейчас будет немного шумно, и я подумал, что вы предпочтёте быть там, когда это произойдёт.

— Шумно? — Глаза Шейкира начали привыкать к яркому ореолу Хиндирса, и он нахмурился, когда заметил выражение лица казначея. Он выглядел, как немного неодобрительно подумал капитан, как человек, который проглотил паука и был не до конца уверен, что тот останется проглоченным. — Что происходит, Данкин?

— Только что к борту пристала шлюпка с «Гребня Ветра», — ответил Хиндирс. — Она принесла записку от капитана Жерека. Вместе с накладными на груз с одного из призов.

— И? — несколько нетерпеливо прорычал Шейкир.

— И есть причина, по которой эти галеры были так упрямы, сэр, — сказал ему Хиндирс. — Весь конвой был зафрахтован для дельфиракской Короны. Четыре галеона были загружены в основном припасами для кораблестроительного проекта Храма. Ещё один везёт несколько сот тонн медных и оловянных слитков, видимо, для отливки артиллерии, тоже для их нового флота. Я уверен, что Император и Флот будут очень рады увидеть все эти грузы. Но шестой вообще не был зафрахтован Дельфираком. Не по-настоящему. Он был зафрахтован «Рыцарями Храмовых Земель».

Нетерпение Шейкира внезапно испарилось, и он встал на пятки.

— Номер шесть не перевозил ни корабельных запасов, ни меди, ни олова, сэр. — Хиндирс покачали головой. — Он нагружен золотыми и серебряными слитками. Я ещё не знаю, сколько их, но то, что я могу оценить прямо сейчас, я думаю, почти наверняка будет заниженной оценкой. Он перевозил более чем шестимесячные платежи Храма для верфей, строящих новые галеры для Церкви в Фирейде. И, кроме того, Совет Викариев, по-видимому, санкционировал выплату субсидий портам, которые теряют больше всех денег из-за того, что они были закрыты для нашего судоходства. И, по словам шкипера галеона — который в эту минуту является очень несчастным человеком, капитан — есть также значительная сумма денег, которая предназначалась для выплаты пенсий членам семей тех храбрых дельфиракцев, которые были убиты этими мерзкими черисийцами.

— Лангхорн! — пробормотал Шейкир. Приз, подобный тому, что описал Хиндирс, доставался капёру, возможно, один раз в жизни, и он почувствовал внезапное покалывание богатства, пробежавшее по его нервам. Но потом выражение его лица резко изменилось.

— Лангхорн! — повторил он совсем другим тоном, и Хиндирс резко хмыкнул.

— Да, сэр. Это одна из причин, по которым, как я ожидаю, будет шумно, когда я скажу людям.

— Слово «шумный» может и не описать этого, — кисло сказал Шейкир, когда его более ранние мысли вернулись к нему. «Раптор» и другие корабли, действовавшие вместе с ним, действовали под патентом Короны. Это означало, что Корона собиралась прикарманить три четверти стоимости корабля с сокровищами, в то время как капёры, которые фактически захватили его, получат только четверть, чтобы разделить между собой.

«Знаешь, Ларис», — сказал он себе, — «это просто удивительно, насколько лучше эти условия звучали для тебя час назад?»

— Ну что ж, — сказал он наконец, кладя свой пропорциональный циркуль на раскрытую карту, — полагаю, мне лучше пойти. — Он уловил некоторое отсутствие энтузиазма в собственном голосе и криво улыбнулся Хиндирсу. — Вряд ли люди будут громко петь осанну, когда мы напомним им о призовом суде, не так ли?

— Да, сэр, я бы сказал, что это довольно благоразумное предсказание, — согласился Хиндирс.

— На самом деле я их не виню, — признался Шейкир. —  С другой стороны, судя по тому, как ты всё описал, даже четверть от общей суммы, распределённой между каждым матросом и корабельным юнгой, все равно составит для большинства из них по меньшей мере четырёх или пятилетний заработок.

— Я понимаю это, сэр, — сказал Хиндирс и ободряюще улыбнулся. — Вы просто продолжайте говорить им об этом. Я уверен, что к тому времени, когда этим корабельным юнгам исполнится пятьдесят или шестьдесят лет, они согласятся с этим, не жалуясь.