Глава 4

Раввин Самуэль Маркус встретил Макса как старого знакомого.

— Рад видеть вас, господин Адлер. Надеюсь, моя скромная помощь была полезна.

— О да. Весьма полезна. Если позволите, я и в дальнейшем буду пользоваться вашими услугами и советами в делах, в которых не очень сведущ. А сейчас я бы хотел обсудить с вами ряд других вопросов. Во-первых, я хочу построить на новом еврейском кладбище в районе Симмеринг мемориал в память членов семей Адлер и Ландау, погибших в Маутхаузене. И буду признателен, если вы поможете с выбором места и порекомендуете хороших специалистов. Во-вторых, я хочу установить в вашей синагоге мемориальную доску с именами погибших. И в-третьих, я намерен сделать пожертвование синагоге.

— Очень похвальные планы, господин Адлер. Что касается мемориала, то кладбище находится в ведении похоронного братства «Хевра кадиша». Я свяжу вас с ними и уверен, что они отнесутся к вашему желанию с полным пониманием. В отношении мемориальной доски можете положиться на меня. И, разумеется, я вам искренне благодарен за намерение сделать пожертвование.

***

Совместное заседание Совета директоров и руководства «Эрдойль Гезельшафт» было назначено на десять часов утра в понедельник. По случайному совпадению, ровно два месяца назад Макс последний раз переступил порог компании. Утром того памятного дня ему пришлось перенести в машину личные вещи и сдать пропуск. «Всего два месяца, — подумал Макс, — а кажется, что мир перевернулся». Он неожиданно быстро привык к своему новому положению, а главное — пропала бессонница, восстановился ежедневный распорядок, и снова обязательной рутиной стали холодный душ, утренняя гимнастика, вечерняя часовая пробежка по лесным аллеям. Возобновились и визиты к фрау Эльзе. Он вошел в свою прежнюю физическую форму, что отразилось и на его внешности. Но все же иногда перед сном, когда мысли вдруг переставали подчиняться логике и чувству реальности, в сознание нет-нет да закрадывалось сомнение: «А правда ли все это? Не сон ли?» В такие минуты Макс включал ночную лампу, брал с тумбочки договор деда с «Манфред и Рорвиг», пробегал его глазами, успокаивался и быстро засыпал…

Когда Франц Ленхард, сын Отто Ленхарда и глава венской адвокатской фирмы «Ленхард и компаньоны», сообщил банкиру Клаусу Руппе, председателю Совета директоров, что их швейцарский партнер намерен сделать важное сообщение на внеочередном заседании Совета, ему, естественно, был задан вопрос: «О чем пойдет речь?» Ленхард, следуя инструкции Манфреда, ответил, что это касается кое-каких технических изменений в юридическом статусе пакета акций, принадлежащих швейцарской фирме. Подробности он не знал.

…До заседания оставалось несколько дней. Макс позвонил своему автодилеру и попросил подготовить «мерседес» последней модели, которым он решил заменить «ауди». В четверг новый серебристый лимузин был доставлен к его дому. В тот же день он встретился с Гуго Манфредом, и они обсудили детали предстоящего заявления на Совете директоров. Было решено, что сначала Манфред сделает краткое информационное сообщение, во время которого Макс будет находиться в соседней комнате. И лишь после того как Манфред назовет его имя, Элизабет Боне, секретарь фирмы, пригласит Макса в зал. Он войдет и займет место, заранее приготовленное для него за большим овальным столом справа от председателя. Благодаря такому сценарию внимание публики не будет преждевременно отвлечено присутствием Макса и позволит ей без помех выслушать сообщение Манфреда.

Гуго Манфред позвонил в офис президента компании и попросил приготовить на понедельник два пропуска для сопровождающих его господина Адлера и госпожи Боне. Фамилия Адлер достаточно распространенная и поэтому секретарь Гельмута Келлера не связала ее с Максом.

***

В понедельник без двадцати десять два лимузина одновременно подъехали к офису «Эрдойль Гезельшафт» и остановились на специальном паркинге для руководства компании. Макс, Гуго и Элизабет поднялись на десятый этаж в так называемом президентском лифте и вошли в зал заседаний Совета. Никто из сотрудников им не встретился. Гуго и Элизабет остались в зале, а Макс прошел в небольшую смежную комнату, служившую для отдыха и частных бесед.

Ровно в десять появились члены Совета и приглашенные. Каждый занял свое постоянное место. Манфред, сидевший как вице-председатель рядом с Клаусом Руппе, попросил оставить свободное кресло по другую руку от него. В кратком вступлении Руппе сказал, что просьба о внеочередном расширенном заседании Совета поступила от фирмы «Манфред и Рорвиг», которой принадлежит двадцать пять процентов акций компании, и предоставил слово ее совладельцу.

— Господа, — обратился к собравшимся Манфред, — как вы знаете, наша фирма приобрела пакет акций «Эрдойль Гезельшафт» в 1938 году, что дало нам право занять пост вице-председателя Совета директоров. Все эти годы интересы фирмы в Совете представлял наш младший партнер «Ленхард и компаньоны». В действительности приобретение акций не было обычной финансовой операцией. Согласно договору между предыдущим владельцем пакета и «Манфред и Рорвиг», акции были переданы нам на хранение с условием вернуть их по первому требованию либо самого владельца, либо его наследников. Такой характер договора был обусловлен известными событиями в марте 1938 года. Я должен особо подчеркнуть, что юридическая сторона соглашения не противоречит ни швейцарским, ни австрийским, ни международным законам.

Манфред сделал паузу и вынул несколько листов из лежавшей перед ним кожаной папки. Напряжение в зале нарастало. Все понимали, что главное еще впереди, и с нетерпением ожидали его.

— Владелец акций и почти вся его семья погибли в Маутхаузене, — продолжал Манфред. — Но его внук, к счастью, жив и недавно связался с нашей фирмой. Он представил все необходимые документы, не оставляющие сомнений, что является законным наследником и правопреемником своего деда. Вот договор о возвращении ему акций, о которых идет речь, за вычетом пяти процентов, предусмотренных в виде гонорара «Манфред и Рорвиг», — Манфред взял со стола документ и показал его присутствующим. — Я уполномочен сообщить уважаемому собранию, что отныне, согласно уставу компании «Эрдойль Гезельшафт», пост вице-председателя Совета директоров переходит к юридическому лицу, которому принадлежит пятая часть ее активов, что обеспечивает ему статус контролирующего акционера. А теперь позвольте мне назвать имя. Многим из вас оно хорошо известно.

Манфред выдержал паузу и обратился к Элизабет Боне, сидевшей в кресле около двери в смежную комнату.

— Элизабет, пригласите, пожалуйста, господина Макса Адлера.

В первый момент в зале повисла тишина. Но через короткое мгновение она сменилась глухим нарастающим шумом. Послышались возгласы удивления и недоумения. Кое-кто, не веря своим ушам, переспрашивал имя у соседей. Когда Макс вошел, шум моментально прекратился. Он держался уверенно и с достоинством и прямо от двери решительно направился к свободному креслу справа от Клауса Руппе. Прежде чем сесть, Макс медленно обвел взглядом присутствующих, улыбнулся и отчетливо произнес: «Здравствуйте, господа. Рад видеть вас снова». Затем сел и после небольшой паузы продолжил:

— Я полагаю, доктор Манфред сообщил вам необходимую информацию. Хочу лишь добавить, что я намерен самым активным образом участвовать в делах компании. Главным направлением моей работы будет зарубежная разведка. В последнее время у нас не все благополучно в этой области. Поэтому я решил взять ее под свой контроль и разобраться в причинах неудач. Я убежден, что в венском офисе и в наших зарубежных филиалах работают прекрасные специалисты. И если мы сможем более эффективно использовать их знания и опыт, то добьемся успеха. А теперь я готов ответить на вопросы.

В зале снова воцарилась тишина. Все были поражены, с одной стороны, краткостью и резкостью выступления, а с другой — его деловым характером. Макс увидел краем глаза, как Дейв Пауэлл незаметно положил под язык таблетку. Наконец люди стали приходить в себя. Первым решился сломать лед начальник юридического отдела Карл Финк, который был в приятельских отношениях с Максом до его конфликта с папуасом.

— Господин Адлер, не знаю, как вас теперь называть… — он смущенно улыбнулся.

— Так же как и раньше, — ответил Макс.

— О’кей. Макс, прежде всего я искренне поздравляю тебя и не сомневаюсь, что твоя работа принесет компании большую пользу. А во-вторых, не могу не спросить… — Финк замялся. — Почему мы не знали об этом раньше? Я имею в виду то, что тебе принадлежит этот прелестный пакет.

— Ты хочешь честный ответ или уклончивый? — Макс улыбнулся.

Такой чистосердечный вопрос разрядил обстановку. Многие заулыбались, кое-кто одобрительно рассмеялся.

— Хотелось бы честный. — Финк тоже улыбнулся.

— Если честно, то раньше я и сам об этом не знал, — сказал Макс с подкупающей откровенностью.

Все засмеялись. Слово взял Гельмут Келлер:

— Позвольте искренне поздравить вас, дорогой Макс, от своего имени и от имени руководства компании. Хочу воспользоваться случаем и лишний раз подчеркнуть, что я всегда был самого высокого мнения о ваших личных и профессиональных качествах. Я совершенно убежден в правильности вашего решения взять под контроль зарубежную разведку. Вы можете рассчитывать на мою полную поддержку и сотрудничество.

— Спасибо, Гельмут, — сухо сказал Макс (раньше он не называл президента по имени, но ситуация изменилась).

После Келлера еще несколько человек высказались в таком же духе. Последним выступил Клаус Руппе.

— Господин Адлер, — почтительно обратился он к Максу, — к сожалению, раньше я не был знаком с вами лично. Но мне приходилось неоднократно слышать, что вы прекрасный специалист. И я искренне рад, что такой профессионал, как вы, занял пост вице-председателя нашего Совета. Надеюсь на дружеское и плодотворное сотрудничество.

Макс и Руппе встали и обменялись рукопожатием. Раздались дружные аплодисменты. Как только заседание закончилось, вокруг Макса столпились те, кто не успел засвидетельствовать лояльность. Они пожимали ему руку и поздравляли, каждый в меру своей велеречивости. Был среди них и Дейв Пауэлл…