Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Самуэль Маркус, раввин Старой венской синагоги, что недалеко от Юденплац, рассматривал слова в записной книжке Макса.
— Первое слово не очень понятно. Возможно, это чье-то имя. Бергет или Боргет. Без огласовки прочитать трудно. Вы знаете этого человека?
— Может быть, Брегет? — предположил Макс.
— Вполне вероятно. А три других слова читаются так: «фтах эт ха’михсе», что означает «открой крышку».
— Я вам очень благодарен, рабби.
Выйдя из синагоги, Макс мысленно повторил эти слова: «Брегет. Открой крышку». Он вспомнил, что на генеалогическом древе написана вся фраза, а на часах первое слово отсутствует. «Это логично, — подумал он. — Ведь часы и есть брегет. И специально указывать это незачем. А на древе необходимо объяснить, о какой крышке идет речь. Так вот что означал постскриптум об изучении иврита в письме отца…» Уже сидя в машине, он вдруг поймал себя на том, что непроизвольно напевает эти загадочные слова, как некий рефрен. И еще он заметил, что едет домой с особым нетерпением…
Крышка брегета была наглухо прикреплена к корпусу каким-то секретным внутренним зажимом. Максу пришлось повозиться, чтобы открыть ее. Часы оказались полые, без механизма. Чтобы его отсутствие не делало их подозрительно легкими, внутрь была вложена свинцовая пластинка. По существу, брегет был лишь футляром. Макс извлек из него плоский ключ сложной конфигурации с выбитой на нем цифрой «23» и записку на маленьком листке тонкой плотной бумаги, аккуратно сложенном в несколько раз. Текст записки гласил: «Это ключ от принадлежащего Оскару Адлеру сейф-бокса, который находится в офисе „Свисс Бэнк Корпорэйшн“ по адресу: Швейцария, Женева, Рю де ла Сите. Номер сейфа 23. Номер счета в этом же банке Р4–644,481.2. В случае смерти Оскара Адлера право доступа к сейфу и счету получают его дети Леопольд, Эмма и Клара, а также их прямые потомки (дети, внуки и т.д.). Сейф абонирован и оплачен владельцем на 100 лет, начиная с 1938 года. Он открывается одновременно двумя ключами, один из которых приложен к данному письму, а второй находится в банке».
***
Роланд Шиллинг, генеральный директор женевского филиала «Свисс Бэнк Корпорэйшн», внимательно читал документы Макса Адлера и передавал их один за другим юрисконсульту Эдварду Верга, на столе которого лежала папка «Оскар Адлер. Счет Р4–644,481.2, сейф-бокс 23». Документы включали свидетельство о рождении с данными об отце и матери, а также официальное уведомление специального правительственного бюро о гибели в лагере смерти Маутхаузен Оскара Адлера, его троих детей и пятерых внуков. В уведомлении было указано, что оно выдано в соответствии с запросом Макса Адлера, единственного ныне живущего члена семьи.
— Господин Адлер, — торжественно произнес генеральный директор, когда бумаги были просмотрены, — мы внимательно изучили представленные вами документы и пришли к выводу, что они соответствуют швейцарским законам и уставу нашей корпорации. Мы также пришли к выводу, что вы являетесь законным наследником покойного Оскара Адлера и имеете право доступа к его банковскому счету и сейф-боксу. Однако окончательное подтверждение этого права вы сможете получить только через неделю, после экспертизы документов в нашем главном офисе в Цюрихе. Мы сожалеем, что вынуждены отложить на это время завершение формальностей, и надеемся, что вы отнесетесь к этому с пониманием.
Через неделю Макс снова появился в кабинете генерального директора. Шиллинг встретил его широкой приветливой улыбкой, вышел из-за стола и пожал руку.
— Подтверждение из Цюриха получено, господин Адлер. Поздравляю. Сердечно поздравляю от имени нашей корпорации и от себя лично. Мы надеемся, что вы продолжите семейную традицию и останетесь нашим постоянным клиентом. Могу ли я спросить, господин Адлер, с чего вы хотели бы начать знакомство с вашими активами — с банковского счета или сейф-бокса?
— С банковского счета.
— Прекрасно. Я провожу вас в операционный отдел.
…На банковском счету оказалось 96 миллионов швейцарских франков. Макс подписал необходимые документы, заказал чековую книжку и кредитную карточку. С этого момента он стал владельцем счета и мог распоряжаться им по своему усмотрению.
После ланча в служебном ресторане банка, на который его пригласил Шиллинг, они спустились в бронированное хранилище, где находились сейф-боксы. Здесь Шиллинг представил Максу супервайзера хранилища и попрощался. Макс и супервайзер подошли к сейфу 23. Супервайзер вставил ключ в верхнюю замочную скважину и ушел. Макс вставил свой ключ в нижнюю скважину и повернул оба. Замок открылся легко и бесшумно, будто был смазан только вчера. Макс вынул из стенной ниши длинный металлический ящик, перенес его в закрытую кабинку и поставил на стол. Сейф был почти пуст, и лишь тонкий запечатанный конверт лежал на дне. Макс сел в удобное кресло, вскрыл конверт и вынул из него три сложенных пополам документа. Он развернул тот, что находился сверху. Это был договор, заключенный между Оскаром Адлером и адвокатской фирмой «Манфред и Рорвиг» в марте 1938 года. В нем говорилось, что господин Адлер передает фирме принадлежащие ему двадцать пять процентов акций компании «Эрдойль Гезельшафт » на следующих условиях.
…Макс с трудом верил своим глазам. Ему вдруг стало казаться, что это не реальный документ, а лишь одна из его безумных ночных фантазий на тему мести папуасу. Ну конечно же, знакомое видение — он становится президентом компании, и судьба Пауэлла в его руках… Макс тряхнул головой, ущипнул себя и огляделся. Нет, он не спит, а сидит перед сейф-боксом в кабинке хранилища. Для верности он выглянул из нее и посмотрел на десятки других сейф-боксов в стенных ячейках. На сон не было похоже… Он перечитал договор снова, на этот раз — вслух, шепотом. Как бы не доверяя только глазам, он хотел удостовериться в его реальности еще и ушами. Но и глаза, и уши, и пальцы, которыми он недоверчиво ощупывал бумагу, говорили одно и то же: «Отныне ты, Макс Адлер, персона нон грата в компании «Эрдойль Гезельшафт», становишься ее контролирующим акционером и вице-председателем Совета директоров. Твои безумные ночные фантазии превратились в реальность».
«Не слишком ли круто для нормального человека, а не финансового супермена? — подумал Макс с несвойственным ему суеверием. — Такие сценарии можно увидеть в кино, а не в жизни». Неожиданно, без всякой связи с происходящим, вспомнилась рыжеволосая красавица Джулия. Он понял, что никогда не забывал о ней. Просто сейчас память о тех давних событиях получила по некой загадочной и таинственной ассоциации новый импульс. Где она сейчас? Доходили слухи, что она живет не то в Канаде, не то в Америке. Не удивительно ли, что он вспомнил о ней в хранилище швейцарского банка? Почему он не оказался здесь тогда, двадцать пять лет назад? Все могло бы быть иначе…
Вдруг его мысли сделали еще один зигзаг и пошли в ином направлении. Как это все стало возможно? Макс имел в виду ту почти мистическую случайность, в результате которой он сейчас держит в руках этот фантастический документ. Ведь ватман с генеалогическим древом мог пролежать на шкафу еще тридцать лет, и столько же могли оставаться незамеченными ивритские буквы на крышке брегета… Если бы не увольнение и вызванное им внезапное импульсивное желание отправиться в долгое путешествие, он никогда бы не полез за туристическими проспектами и не обнаружил рулон в черном футляре… А уволил его Пауэлл. Значит, благодаря ему он сидит сейчас здесь. Как в английской поговорке: «У каждого облака есть серебряная подкладка». Макс не верил ни в Бога, ни в знаки зодиака, ни в приметы. Он верил только в судьбу, в ее предначертанность. И подумал, что это было предопределено, а следовательно, неизбежно. Что — «это»? Вся цепь событий — и появление в компании Пауэлла, и его амбициозная затея с разведкой в заливе Папуа, и задание Кляйна проверить «Большую муху», и последовавшая за этим месть папуаса… Это не хаотическое нагромождение случайностей, не мистика. Это судьба. А судьба так же реальна, как воздух, пища и как сам человек, состоящий из плоти и крови. Если из цепи событий убрать хотя бы одно звено, то конструкция рухнет, судьба не состоится. Но в том-то и заключается главная тайна, что убрать звено невозможно. Это только кажется, что Пауэлл, Кляйн и он сам действовали по своей воле. Все было предопределено, и они не могли не делать то, что делали…
Эти размышления привели мысли и чувства Макса в состояние равновесия и гармонии. Он раскрыл следующий документ. Это была справка о банковских реквизитах и юридическом статусе фирмы «Манфред и Рорвиг». Там же был указан ее адрес — Женева, Рю де Мон-Блан. Последний, третий, документ касался банковского счета, владельцем которого он стал в это утро.
Макс нажал кнопку звонка, вызвал супервайзера и спросил, где можно сделать копии. Тот проводил его в соседнюю комнату. Макс скопировал документы и положил оригиналы в сейф-бокс. Затем вставил его обратно в нишу, закрыл двумя ключами, вернул верхний ключ супервайзеру и вышел в вестибюль. Там он вынул из кейса карту города и нашел Рю де Мон-Блан. Улица оказалась совсем близко от банка. Макс подумал, что за пятьдесят лет адрес фирмы мог измениться. Поэтому он решил посмотреть на дом просто из любопытства.
Он перешел по мосту на правый берег Роны в том месте, где река вытекает из Женевского озера, и сразу же попал на нужную улицу. Найдя дом, он был приятно удивлен — над простой, но элегантной входной дверью, прямо на облицовочной плите было выгравировано «Манфред и Рорвиг». «Да, для тихой консервативной Швейцарии пятьдесят лет — это вообще не исторический срок, — подумал Макс. — По Европе прокатилась мировая война, а здесь все было и остается незыблемым. Дед Оскар не мог выбрать лучшей страны для своей последней финансовой операции». Постояв несколько минут перед домом, он решил, что свой первый визит сюда должен нанести по всем правилам. А для этого нужно сначала позвонить по телефону и назначить время встречи. Он сделает это завтра.
***
Возвратившись в гостиницу, Макс раскрыл телефонный справочник и нашел фирму «Манфред и Рорвиг». Он опять был приятно удивлен: рядом с телефонами ее владельцев стояли имена — доктор Гуго Манфред и доктор Виктор Рорвиг. «Конечно, это не те люди, которые подписали договор с дедом, — подумал он. — Видимо, их сыновья, а скорее всего, внуки». Хотя это и не имело для него никакого значения, но снова повеяло незыблемой швейцарской традицией, непоколебимой стабильностью.
Утром Макс позвонил Гуго Манфреду. Он услышал приятный вышколенный голос секретаря. Макс назвал свое имя и сказал, что хотел бы поговорить с доктором Манфредом. Его соединили.
— Здравствуйте, господин Адлер. Чем могу быть вам полезен?
— Я бы хотел встретиться с вами, доктор Манфред, по поводу акций «Эрдойль Гезельшафт», принадлежащих семье Адлер.
— Простите, господин Адлер. Я как-то сразу не связал ваше имя с семьей Адлер. Искренне рад разговаривать с вами. Где вы сейчас находитесь?
— В Женеве, недалеко от вас.
— Прекрасно. Мой компаньон Виктор Рорвиг и я будем счастливы видеть вас в любое время, которое вы сочтете удобным. Если вы хотите приехать сейчас, то дайте нам два часа для подготовки документов.
У Макса возникло ощущение, будто собеседник только и ждал его звонка все эти годы. Никаких лишних вопросов, ни тени удивления, ни намека на неожиданность или сюрприз. Искренняя готовность оказать услуги клиенту. Все это говорило о высшем уровне профессионализма. Они договорились встретиться завтра утром.
Документы оказались в идеальном порядке и были быстро переоформлены на имя Макса. Итак, отныне Макс Адлер стал законным правопреемником деда Оскара и вступил во владение самым большим пакетом акций «Эрдойль Гезельшафт». Он договорился, что один из владельцев фирмы сделает официальное заявление об этом в Вене и представит его в новом статусе Совету директоров и руководству компании.
Войти с помощью соц. сетей: