Писатель Максим Горький не любил джаз. Пытаясь дискредитировать эту весёлую музыку, он даже написал в 1928 году в газете «Правда», что «джаз – музыка толстых», сиречь сытых. Но вот ведь насмешка судьбы: наиболее раскованно советские джазмены чувствовали себя в Парке культуры, названном именем пролетарского писателя. Любители джаза спешили сюда, в бар «Шестигранник», который у москвичей ассоциировался со свинговым бумом.

«Шестигранником» называли павильон в Парке культуры, построенный по проекту архитектора Ивана Жолтовского ещё в 1923 году к Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке. Он выглядел как огромная шестерня или гигантская снежинка: шесть домиков по кругу и внутренний дворик, в котором был открыт ресторан.

На этой выставке планировалось показать успехи промышленности Советской России. 19 августа 1923 года в день открытия выставки посетители увидели первые советские тракторы, вызвавшие настоящий фурор. Новинками сельхозтехники тогда являлись также молотилки и плуги, зерноочистительные и сортировальные машины. Всё это было представлено в шести частях нового павильона.

В 1925 году здесь прошла крупная автомобильная выставка. Её экспонатами стали более сотни автомобилей – легковых, грузовых, автобусов, пожарных, а также мотоциклов. В основном это были иностранные машины, прибывшие в СССР для участия во Всесоюзном испытательном пробеге, который проводился с целью определить лучший автомобиль для российских условий. На стендах были представлены автомобили марок Citroen, FIAT, Mercedes-Benz, Tatra. Кроме них экспонировалось и десяток изделий советских заводов – АМО (ныне ЗиЛ) и БТАЗ № 2 (Бронетанкоремонтный завод № 2, входивший в объединение «Промбронь», позже стал называться Танковым заводом № 37).

Позже здесь проходили самые разные выставки. Например, в июне 1929 года в «Шестиграннике» представляли свои картины и скульптуры члены Общества московских художников (ОМХ).

После войны большая часть помещений выставки отошла к хозяйственным службам парка. В одном крыле «Шестигранника» работали зимние гардеробные для посетителей катков. В других крыльях в разное время располагались лимонадный цех, пилорама, хранилище розария ЦПКиО, опорный пункт отделения милиции. В конце 1950-х годов в одном из павильонов была устроена танцплощадка, которая со временем превратилась в любимое место стильной московской молодёжи, потому что здесь можно было потанцевать под свинг оркестра Семёна Самойлова. Композитор Юрий Саульский, который в молодости играл в этом оркестре, вспоминал, что среди постоянных посетителей «Шестигранника» были и Слава Котёночкин, в будущем звезда мультипликационного кино, и режиссёр Михаил Калик, и поэт Григорий Поженян, и художник Виктор Щапов, чья жена Наталья Медведева стала потом женой Эдуарда Лимонова…

Танцплощадка просуществовала здесь вплоть до 1966 года. В конце 1970-х и в середине 1980-х здание несколько раз горело и с тех пор оказалось на обочине жизни и стояло вечно закрытым.

Но память о «Шестиграннике» жива, ведь когда-то он был грандиозным социальным и психологическим клапаном: туда люди шли, как за глотком воздуха, за царившим в этом месте духом свободы. Поэтому совсем недаром эта танцплощадка была запечатлена в кинофильме «Я шагаю по Москве». Именно с танцев в «Шестиграннике» начинается фильм Петра Тодоровского «Стиляги».

 

«Тролли» выступают в кафе «Времена года»

 

Кроме «Шестигранника» джаз в Парке Горького звучал ещё в ресторане «Времена года». Но так случилось, что этот ресторан у многих ассоциируется с бит-музыкой, а вовсе не с джазом. Причём переход внимания публики от джаза к биг-биту произошёл весьма эротично. Вот что рассказывает Нина Курьерова, жена басиста группы «Тролли» Николая Курьерова: «Я вообще пришла туда джаз слушать, меня пригласил трубач Товмасян из джазового оркестра. А потом я услышала группу и поинтересовлась:

– А что там, за стеной?

Во „Временах года” с одной стороны работал ресторан, и там играл джаз, а с другой стороны был бар со столиками, где и выступали бит-группы. Посередине зала была перегородка, поэтому они друг другу не мешали.

– Да там группа играет… – ответил джазист.

– Ой, как интересно! – обрадовалась я. – Пойдём! Послушаем!

– Ну, иди… – говорит он.

Я и пошла. Смотрю: такие молоденькие ребяточки стоят! И Коля был самый симпатичный! Я подошла к сцене и сказала:

– Я вас подожду после окончания концерта…»

«Пик нашей популярности пришёлся на август 1968 года, когда мы в течение месяца выступали во „Временах года”, и каждый день там всё было забито битком, – рассказывает басист „Троллей” Николай Курьеров. – А потом нас попросили сыграть в самом парке перед обычной публикой. Едва мы начали играть, как все, кто входил в Парк Горького, заворачивали в нашу сторону. И там скопилась такая громадная толпа, что в итоге директор Парка культуры вытащил вилку из розетки…»

 

«„Времена года” ломились от посетителей. Это была самая желанная попсовая точка в городе! – рассказывал Александр Лерман, лидер группы „Ветры Перемен”. – Едва мы выходили настраиваться, а народ уже кричал: „Лерман, «Лестницу»!” или „Щи, слива и весна!”, как окрестили „Зелёный дол” по строчке „Счастливая весна”, распеваемой в конце второго припева. Дирекция парка пригласила нас даже выступить на открытой площадке у самого входа в парк, причём наше выступление транслировалось по всему парку и, как оказалось, даже за его пределами…»

 

Группа «Москвичи» всегда была желанной гостьей во «Временах года». Фото из архива Валерия Шаповалова

 

В конце 1960-х кафе «Времена года» было единственным местом в Москве, где каждый день играла бит-группа. Среди тех, кто там выступал, был ансамбль «Москвичи».

«Здание делилось на два заведения, кафе и коктейль-бар, где продавались коктейли, состоящие из фирменных вин, которые нельзя было нигде купить, кроме как в этом баре, – рассказывает лидер-гитарист „Москвичей” Валерий Шаповалов. – Каждый день перед входом стояла очередь в виде огромной змеи из желающих попасть внутрь, купив при входе талон на обязательный коктейль. Мы должны были начинать играть в семь часов и появлялись у входа в бар обычно после шести, подъезжая то на машине скорой помощи, то ещё на какой-нибудь спецтехнике, потому что поймать такси было сложно. Частных машин в те годы было мало, в основном по дорогам ездил государственный транспорт, но всегда находились водители, желавшие немного подзаработать.

Зал коктейль-бара вмещал человек пятьсот, а мы играли на самодельных усилителях небольшой мощности, но, как ни странно, проблем со звуком почему-то не было. Специального освещения просто не было, поэтому в зале всегда было светло, как в обычной столовой. Никаких затемнений, крутящихся прожекторов – ничего такого, но сама возможность существования такого бара воспринималась тогда как сказка. Но в этой сказке существовали свои персонажи, такие как, например, „король бара” со своей свитой, амбал-вышибала, постоянно грызущий семечки.

К нам часто заходил иностранный темнокожий студент, чтобы поиграть с нами на трубе. Его звали Джордж. Он был очень весёлым парнем и здорово играл, а нам тоже очень нравилось играть с ним разные блюзы. И вот однажды он пришёл со своими друзьями-студентами праздновать свой день рождения. Вначале всё было хорошо, публика веселилась, мы играли, и в какой-то момент наш басист Лёша Шачнев запел песню на английском языке. Когда песня закончилась, Джордж подошёл к Лёше и неожиданно для всех вынул долларовую купюру, плюнул на неё и прижал к Лёшиному лбу, удерживая её большими пальцами!

Это сильно возмутило Лёву – короля бара. Он схватил Джорджа за грудки и начал его трясти, крича ему в ухо:

– Ты чё, сука, сделал?

Мы заступились за трубача и кое-как оттащили его в сторону, пытаясь объяснить Лёве, что на Западе – это знак высокой оценки музыканта. Но „король” не унимался и, угрожая, стал требовать, чтобы Джордж играл на трубе. Когда трубач вышел вперёд, Лёва смачно плюнул на рубль, который сжимал в руке, и с силой пришлёпнул его Джорджу на лоб. И тут же на музыканта полетели заплеванные трёшки, пятёрки, рубли, а кому их было жалко, те просто кидали в него монетами. Джордж достойно выдержал эту атаку. Доиграв мелодию, он стал, улыбаясь, поднимать деньги, которых, кстати, оказалось немало.

На следующий день мы узнали, что Лёва со своими дружками где-то на выходе из парка закидал трубача и его гостей камнями. После этого случая Джордж больше не приходил к нам играть на трубе, и я не знаю, что с ним случилось.

Впрочем, по тем временам всё было просто зашибись, если бы не постоянные жестокие драки до крови, а иногда и до смерти…»

 

 

Группа «Четыре Витязя» играет на танцах в кафе «Времена года»

 

Кинорежиссёр Андрей Верещагин рассказывал, что слушал «Москвичей» во «Временах года», когда учился в школе: «В стекляшке это было. Послушали. Подрались. Опять сели – послушали. Весело: те нас побьют, тех мы побьём. Энергия-то кипела! И музыка весёлая. А тут ещё чуть-чуть выпили – и сразу активность наступала большая. Там стулья летали только так! Но когда рассказывают, что там кого-то убивали, – не верю. При мне никого не убили».

 

Выступала во «Временах года», и популярная бит-группа «Оловянные Солдатики». Лидер ансамбля Андрей Горин рассказывал, как по прошествии многих лет на какой-то тусовке подошёл к нему «машинист» Александр Кутиков и сказал:

– Слушай, а я ведь из-за тебя в «Машину» пошёл! Когда я услышал во «Временах года» как вы по-русски излагаете материал, я понял, что это – моё! А поскольку Андрюха Макаревич делал что-то подобное, то я и пошёл к нему.

Горин спросил:

– А ты помнишь, какая страшная драка случилась на том сейшене? Нас там чуть не поубивали, потому что столы летали мимо нас в эти огромные стёкла и разбивали их, хотя они были с палец толщиной!

– Конечно, я очень хорошо помню эту драку, ведь я её и начал… – рассмеялся Кутиков.

 

В Парке Горького проходили очень многие значимые концерты. Например, в 1964 году в Зелёном театре ЦПКиО имени М. Горького состоялось представление странствующего итальянского песенного фестиваля «Кантаджиро». Внешне – это обычный фестиваль, где есть жюри и конкурсанты, только он не проводится в каком-то одном месте, а разъезжает по всему миру. У нас в стране «Кантаджиро» побывал в Москве и Ленинграде.

Рассказывают, что в день московского концерта сплошной стеной лил дождь. Но прятавшаяся под зонтиками и газетками публика не расходилась и стойко дожидалась выхода на сцену Риты Павоне, которая была известна тем, что лихо исполняла твисты и рок-н-ролл. Рыжеволосая итальянская фея рока выступала последней. Несмотря на проливной дождь, Риту Павоне долго не отпускали со сцены, раз за разом вызывая весёлую итальянку на бис.

Но, выходя из освещённых кафе и концертных площадок в темноту парка, где фонарей был мало, люди чувствовали себя не очень уютно. За каждым деревом, каждым кустом чудилась притаившаяся шпана. Юрий Ермаков, гитарист группы «Сокол», до сих пор вспоминает, как по дороге с фестиваля «Кантаджиро» на него напали гопники и отняли все деньги, что нашли в его карманах…

 

«В Парке культуры также встречались филателисты, – вспоминает Алексей Вайт Белов, – но я там со своими марками тусовался только днём, поскольку на свету плохие ребята боялись показываться, а вечером я уже боялся туда зайти. Юный Стасик Намин ходил туда в своей суворовской форме, и я помню, как вслед ему звенели разговоры: „Ну что, отоварим суворовца?”»

Драки продолжались вплоть до наших дней, в 1980-х здесь происходили разборки люберов с неформалами. Тем не менее рок-н-рольная аура Парка культуры была очень сильна, недаром Стас Намин именно здесь, в Зелёном театре в 1987 году основал резиденцию своего продюсерского центра SNC. Под крылом Центра Стаса Намина нашли приют многие группы, не вписывавшиеся в рамки традиционного рока: «Калинов Мост», «Ночной Проспект», «Николай Коперник», «Мегаполис», «Нюанс» и другие.

«Стас, наверное, основной человек, который способствовал если не нашему прорыву, то нашему росту, – говорит лидер группы „Ночной Проспект” Алексей Борисов. – Во-первых, он не вмешивался в то, что мы играли. Во-вторых, он нас снабжал импортными инструментами, не просто давал играть, а – берите пользуйтесь. Нашему скрипачу Диме Кутергину он подарил фирменную японскую электроскрипку. В-третьих, он дал нам возможность записываться, и на его студии мы записали альбомы „Yellow Tables”, „Асбастос” и „Сахар”.

Благодаря Стасу мы в первый раз выехали за границу – в 1989 году в Вену. Если бы не он, мы бы туда никогда не попали.

Там было открытие клуба „Сталинград”, и австрийцы захотели пригласить русскую группу. Мы должны были туда ехать с „Поп-механикой”, но не успевали, потому что просто не знали, что и как должны были делать. И Стас нам фактически организовал эту поездку.

– Ну как? Вы едете в Австрию? – спросил он нас.

– Да нет, – отвечаем. – У нас нет паспортов.

Тогда Стас, подхватив своих девчонок, поехал аж в МИД, в консульский отдел. Мы получили паспорта с визами за день до отъезда, потому что Стас просто поднял всех на ноги. Я был потрясён тем, что Стас в выходной день смог разрулить эту ситуацию буквально за пару часов.

Стас помог очень многим. Он создал условия для творчества и поддерживал это состояние».

Здесь же рождались первые альтернативные перформансы Екатерины Рыжиковой, Петлюры, Германа Виноградова и других московских авангардистов. Здесь проходили литературно-музыкальные вечера, в которых участвовали Юрий Балашов, Павел Жагун, Владимир Сорокин. Однажды Жанна Агузарова читала там свои стихи. Это был уникальный творческий центр, существовавший в уникальное время.

Надо ещё добавить, что Парк Горького отмечен не только на карте Москвы, но также на картах мировой литературы. О том, что в Москве есть такой парк, западная публика узнала ещё в 1983 году, когда на экраны вышел фильм «Парк Горького», который режиссёр Майкл Эптид поставил по одноимённому роману Мартина Круза Смита. Но то была криминальная драма, а благодаря Стасу Намину Парк Горького в представлении многих превратился в выставку достижений музыкальной мысли. И не только российской. Здесь бывали Чак Берри, Ховард Джонс, Питер Гэбриэл, Энни Ленокс, Квинси Джонс и многие другие западные музыканты и продюсеры.

«Фрэнк Заппа приезжал несколько раз, с ним можно было спокойно пообщаться, – вспоминает Алексей Борисов. – Я дал ему кассету с нашим альбомом „Кислоты”, а он оставил мне свою визитную карточку, сказав, что если я буду в Калифорнии, то чтобы обязательно ему позвонил…»

А в 1988 году Стас Намин собрал группу Gorky Park, которая неформальное название ЦПКиО имени М. Горького сделала достоянием всего музыкального мира.

 

Группа «Парк Горького» подписывает контракт с фирмой Polygram

 

Группа «Парк Горького» у Центрального входа

 

Правда, солист группы Николай Носков рассказывал, что, когда ему позвонил Стас и предложил проект, у которого впереди мировая слава, он ему не поверил.

Но Стас продолжал настойчиво звонить чуть ли не каждый день, уговорил Носкова приехать к нему домой, на Кутузовский проспект, и после долгого и жаркого разговора певец согласился: «Ладно! Вперёд! Поехали!»

 

С собой Носков привёл гитариста Алексея Белова, с которым в начале 1980-х работал в группе «Москва». Затем из группы «Ария» он выцепил барабанщика Александра Львова. Вскоре к друзьям присоединились бас-гитарист Александр Миньков и гитарист Александр «Ян» Яненков, которые работали в группе Стаса Намина.

 

В августе 1989 года в США вышел дебютный альбом группы «Парк Горького» (Gorky Park). Чутьё не подвело Стаса: благодаря растущему на Западе интересу к Советскому Союзу, Gorky Park вскоре завоевал широкую известность в Америке. Сингл «Bang!», сочиненный Носковым, попал в «Топ-15» на американском MTV и продержался там два месяца, добравшись до 3-й строчки. Сингл «Try to Find Me» добрался до 81-й позиции в хит-параде Billboard Hot 100, сам же альбом добрался до 80-й строчки в Billboard 200. Таким образом, Gorky Park стал первой русской группой, которая попала в национальный американский хит-парад.

 

В 1999 году Стас Намин создал Московский театр музыки и драмы. Для премьеры был выбран классический мюзикл «Волосы» («Hair»), поставленный на Бродвее ещё в 1968 году, кстати, и подтолкнувший его к решению создать свой театр.

Фактически Театр Стаса Намина стал первым в стране репертуарным театром мюзиклов, но не бродвейского типа, а более камерных музыкальных постановок, построенных прежде всего на режиссуре, актёрской игре и живой музыке. Можно сказать, что месседж, заложенный в 1920-х годах, когда в Парке культуры демонстрировались всевозможные уникальные достижения, активно существует до сих пор.

А как же иначе?…