Крустер: «„Купол” – это следующая наша база. Её нашёл Мурка. Он почувствовал, что мы стали его игнорировать, ведь мы работали с Ширкиным, а репетировали дома у Алеси, и решил найти нам хорошую базу.

Мы приехали на Казанский вокзал, а там есть такая большая башня с куполом, в котором тогда размещалось багажное отделение. На самом верху находился небольшой зальчик со сценкой. Мы смотрим: ё-моё! Да ведь здесь можно и сейшен сделать!»

Алик: «В этой башне также находилось отделение милиции Казанского вокзала, и когда туда пришли наши люди и спросили, нельзя ли здесь устроить репетиционную базу, то им ответили: „Пожалуйста, только у нас должно быть праздничное мероприятие, посвящённое Дню милиции”.

Крустер: «И свой следующий концерт мы посвятили Дню милиции. Без проблем! Милиционеры ведь тоже люди».

Алик: «Причём в этот день дали два концерта! Первый начинался в три часа дня, а второй – уже вечером».

Крустер: «Как всегда, отрубилось электричество и погас свет. Все забегали, засуетились. Тогда милиционеры подошли к нам и предложили подсоединиться к сети в их комнате».

Алик: «Поскольку сейшен удался, то Мурка предложил нам здесь же через неделю повторить концерт, причём снова сделать двойник. „Хорошо, – говорим мы, – давай!” И мы уехали, оставив там всё: Мурка – свою аппаратуру, барабанщик – свои барабаны…»

Крустер: «А ты – свою знаменитую майку с огнём!»

Алик: «Да. Мы решили ничего не забирать, так как играть предстояло через неделю там же. Концерт должен был состояться в субботу, но мы приехали на репетицию во вторник, заранее, чтобы получше подготовиться. Поднимаемся по ступенькам, а… ничего нет! Ни аппаратуры, ни проводов!..»

Крустер: «Чисто!»

Алик: «Мы стоим, а к нам подходит наряд милиции из этого же отделения: кто такие? Зачем сюда пришли? Какой концерт? До них, наконец, дошло, что у них под боком был проведён андеграундный сейшен! Они начали было всех винтить, но тут вперёд выступил Шелл: „У меня дядя – полковник КГБ! Где мои железные барабаны? Ну-ка, отдайте!” Пока он их стращал, мы недолго думая спустились по ступенькам и растворились в толпе. А он так всех застращал своим дядей, который работал в КГБ, что ему вернули барабаны в тот же день. А вот Мурке отдали его аппарат только через месяц.

И мы поехали в Вильнюс…»