Журфак МГУ знаменит тем, что в его здании на Охотном Ряду (в те времена – проспект Маркса) родилась группа «Второе Дыхание», которая в начале 1970-х годов была, безусловно, самой модной и продвинутой столичной рок-командой. Гитарист Игорь Дегтярюк играл громче всех в Москве, басист Николай Ширяев – техничнее всех, а барабанщик Максим Капитановский – быстрее всех. Трое красавцев и одевались в то время моднее других. «Это было во времена „Второго Дыхания”», – так говорят старые хиппаны, когда хотят подчеркнуть, что то или иное событие произошло в первые годы 1970-х…

«Название группы родилось, когда мы с Максимом Капитановским стояли под центральной лестницей факультета журналистики и советовались, какое взять имя для нашего ансамбля, и решили, что это будет „Второе Дыхание”, – рассказывает Игорь Дегтярюк. – А началось всё с того, что я, окончив школу, поступил в музыкальное училище, в Ипполитовку, но учиться не стал, потому что классическая музыка меня совершенно не интересовала. Поэтому я ушёл оттуда и поступил в МГУ на факультет журналистики. Так случилось, что, ещё учась в 10-м классе, я начал работать на телевидении. Тогда на Шаболовке была программа „Эстафета новостей”, и я делал репортажи о Москве.

Итак, поступил я на журфак, но на вечернее отделение, потому что, сдавая экзамены на дневное, я написал сочинение на двойку.

Через полгода я перевёлся на дневное отделение. Тогда же начал играть в группе, которая называлась „Путники”. Репетировали мы ещё не на журфаке, а во Вспольном переулке, рядом с домом Берии – на последнем этаже дома, который стоял напротив. Я играл на бас-гитаре, а на гитаре – Виссарион Меркулов, внук того самого Завенягина и того самого Меркулова.

 

Максим Капитановский

 

В составе „Путников” также играли Дарик Щукин и Володя Хлебников. Дарик обладал очень хорошим голосом. Позже мы вместе с ним учились в Гнесинском училище. Потом он работал в кабаке, женился, жил где-то на площади Коммуны, но его дальнейшая судьба мне неизвестна… Володя Хлебников учился на химическом факультете МГУ, он – очень талантливый человек, кандидат наук.

Но нам всё время не везло с барабанщиками. То у нас был Володя Чугреев, то Володя Дудко, то кто-то ещё.

Первый концерт „Путников” состоялся в 1969 году в Белых Столбах, что по Павелецкой дороге, в клубе кирпичного завода. Потом нас заприметил один деловой человек, который работал в МИДе, и сделал нам ангажемент в Щёлкове, где мы играли на танцах. Это было, конечно, здорово. И надо сказать, что нас там до сих пор помнят. „Путники” исполняли песни только на русском языке. Мы играли, например, „Birthday” с такими словами:

В августе 1970 года, когда „Путники” собрались после летних каникул, я предложил:

– Ребята, надо менять направление, потому что сейчас в моде Хендрикс и Клэптон.

Но ребята со мной не согласились, предпочтя битловское направление. Может, это было правильно, а может, и нет. Не мне судить. Но в итоге „Путники” распались.

Мы с Меркуловым перебрались на факультет журналистики, получили там базу, но у нас опять возникла проблема с барабанщиком. Мы попытались наладить контакт с Борей Багрычевым, но Боря тогда стал невероятно крутой. Он был очень гнесинский мальчик, знал себе цену и держался весьма уверенно.

Тогда мой однокурсник Сергей Грызунов, который был председателем Комитета Российской Федерации по печати в правительстве В. С. Черномырдина, привёл на факультет журналистики своего приятеля-барабанщика Максима Капитановского. Сначала мы репетировали в телевизионной студии на втором этаже факультета. А потом нам дали комнату на самом верху, где потом располагался комитет комсомола. Вот там мы и гремели.

Была у нас на журфаке такая преподавательница русского языка Аникина, её назначили нашим куратором, она приходила к нам, высказывала разные пожелания по репертуару, советовала, что исполнять. Например, она посоветовала, чтобы мы спели на русском языке „Сквозь волнистые туманы пробирается луна, на печальные поляны льёт печальный свет она…” Хорошая песня, и мы её очень здорово тогда сделали!

Первое время мы выступали под названием „Путники”. А потом поехали на картошку. И как раз умер Джимми Хендрикс, а потом – Дженис Джоплин. И там, в тесном кругу мы всё это обсуждали, потому что с нами были ребята, которым тоже нравилась такая музыка. Например, Костя Успенский, у которого папа работал в нью-йоркском представительстве „Аэрофлота”, и он возил оттуда все свежие записи. Мы думали, что надо нам как-то продолжать дело, которое начали Джимми Хендрикс и Дженис Джоплин. Раз люди ушли, мы должны здесь, в России продолжить их дело. У нас была целая концепция, что мы – продолжатели традиций Хлебникова, Татлина, Скрябина, символистов. И Хендрикса.

Однажды случилось так, что Меркулов уехал на рыбалку. А нам нужно было выступать. У нас тогда всё уже было на хозрасчёте, потому что аппаратура стоила денег, мы у кого-то занимали и должны были отдавать. И Меркулов сорвал нам несколько выступлений. Мы отчислили его из группы.

Я за месяц выучил все гитарные партии. А на бас Максим привёл Колю Ширяева, они познакомились где-то в военкомате. Коля был очень талантливый, я не могу сказать „гениальный”, потому что „гениальный” – очень ответственное слово, но он был феноменальный человек.

Дальше события развивались бурно и драматично. После Аникиной нас стала курировать Галя Скоробогатова, которая тогда была председателем комитета комсомола. Позже она стала редактором „Кинопанорамы”. У Гали с Максимом был роман, поэтому Максим, который учился на юридическом факультете, хотел перевестись на журналистику. И однажды Галя попросила:

– Игорь, вы должны обязательно выступить на Дне журналиста, потому что Максиму нужно переводиться, а вы – наша факультетская группа…

– Галя, но нам играть нечего! – ответил я. – Мы целое лето репетировали программу, состоявшую из песен Джимми Хендрикса, а русскоязычный репертуар позабросили.

– Ну, сыграйте что-нибудь инструментальное, – посоветовала она.

И чтобы Максим мог показать себя в самом выгодном свете, мы решили сыграть цеппелиновскую композицию „Моби Дик”, так как в ней есть соло барабанов.

И вот настал День журналиста. Сначала всё шло хорошо. Открылся занавес, мы врубили „Моби Дик”, но едва началось соло барабанов, как на сцену выбежала замдекана Марина Ивановна Алексеева, дала команду отключить ток и схватила Максима за руку, пытаясь вырвать у него барабанные палочки…

В ту же ночь радиостанция „Голос Америки” передала о скандале на факультете журналистики. Короче, этому делу придали политическую окраску. И вроде бы это – моя политическая диверсия. А у меня тогда было два хвоста. И декан факультета журналистики Ясен Николаевич Засурский объявил мне:

– Всё! Я тебя исключаю! Ты не достоин звания советского студента!

И лишь благодаря моим родителям мне удалось уйти оттуда „по состоянию здоровья”. То есть отчислили меня не по статье, а по болезни. И это, кстати, дало мне потом возможность восстановиться.

А группа после этого инцидента перебазировалась на Раушскую набережную, в ДК „Энергетик”…»

После «Второго Дыхания» других рок-групп на факультете журналистики долго не было. Правда, во второй половине 1970-х здесь гремел ансамбль «Плакат», в котором на барабанах играл Максим Никулин, сын клоуна Юрия Никулина. Но это был ансамбль политической песни, а не рок-группа.

«Факультет журналистики предпочитал не политизироваться. И поэтому самое лучшее, что там было, – это студенческий театр. А рока не было, потому что это было напрямую связано с политикой», – так объясняет Игорь Дегтярюк отсутствие на журфаке рок-групп.

И лишь с приходом 1980-х на журфаке вновь зазвучал рок. В начале десятилетия существовала некая рок-группа, за ударной установкой которой выступал Дмитрий Олегович Рогозин, будущий советник президента России.

В 1985 году студент журфака Валерий Кондаков и художник Гоша Бирюков собрали группу «Удаff», которая исполняла весёлые песенки в стиле электронной «новой волны». Но поскольку рок-музыка в то время находилась на полулегальном положении, то на факультете «Удаff» предпочитал не светиться, чтобы не нарваться на неприятности.

В мае 1987 года два студента факультета журналистики – вокалист Андрей Добров и басист Кирилл Мошков, ранее игравший в панк-группе «Кондитер», – собрали группу «Секретный Ужин». Поначалу это был акустический дуэт, который активно осваивал Арбат, превратившийся в общественную сцену. Но уже к осени, когда к Доброву и Мошкову присоединились гитарист Владимир Громов и барабанщик Евгений Малявин, «Секретный Ужин» превратился в полноценный электрический бенд. Группа исполняла быстрые и весёлые песенки сатирического содержания, которые пользовались огромной популярностью среди университетской молодёжи. Рок-н-ролл принёс «Секретному Ужину» победу в университетском рок-конкурсе, а затем – успех на фестивале «Живой звук». В конце 1980-х «Секретный Ужин» стал постоянным участником сборных концертов «Звуковой дорожки», это был очень большой успех для студенческой группы.

В 1990-х годах кумирами факультета журналистики стали музыканты из группы Orange, весело экспериментировавшие с разными рок-н-ролльными стилями. Маркером их успеха стала победа на престижном рок-фестивале «Пророк».

На этом рок-история моего родного журфака МГУ пока заканчивается…