Прекрасный замок Брай возвышался среди дубовой рощи, у подножия гор Киллу. Моя кобыла пошла шагом, когда мы достигли деревьев. Я поняла, что возвращение Картье было не таким, как у Журдена и Люка.

Замок казался тихим и заброшенным. Двадцать пять лет он разрушался, уходил в землю. Я спешилась, привязала лошадь под сенью одного из дубов и направилась во двор. Мои пальцы скользили по стеблям длинных трав, касались цветов караганы, раскрывших свои любящие прохладу лепестки. Я шла по узкой тропе, проложенной Картье. Остановилась, чтобы сорвать несколько цветов, стараясь не пораниться о шипы.

Вспомнила, что ему нравятся распущенные волосы. Однажды он увенчал меня анемонами. Я расплела косы и позволила локонам упасть на плечи, украсив их цветами караганы.

Оглядела свои бриджи, ботинки, развязавшийся ворот рубашки, кулон, который блестел серебром над моим сердцем. Вот она я, вот что я отдам ему.

Я поднялась по разбитым ступеням во двор. Там было тихо. Природа захватила большую его часть, по стенам вился виноград, лез в разбитые окна. Множество сорняков отпугивало хулиганов, поднимаясь из трещин в камнях, вызывая у меня желание чихнуть, когда я проходила мимо. Но я видела путь Картье. Он проложил, прорубил себе дорогу сквозь заросли к двойным парадным дверям, печально свисавшим с петель.

Тень замка дохнула прохладой мне в лицо – к вечеру на нем проступит солнечный ожог, – и я осторожно вошла в прихожую, уворачиваясь от лоз и трав, прораставших сквозь разбитые плиты пола. Даже разрушение здесь казалось мне прекрасным. Мебель замерла, покрытая пылью и паутиной. Я остановилась у кресла в прихожей и коснулась пыльной узорной обивки, представив, как Картье сидел в нем ребенком.

– А я гадал, когда увижу тебя снова.

Его голос раздался так неожиданно. Я вздрогнула, прижав руки к сердцу, и обернулась. Он стоял посреди огромной лестницы, глядя на меня с тенью улыбки.

– Мог бы и не пугать меня! – заявила я.

Картье уже спускался по лестнице в потоках света, струившихся в арочные окна.

– Добро пожаловать, – поприветствовал он. – Показать тебе замок?

– Да, лорд Морган.

Он безмолвно протянул мне руку, и наши пальцы сплелись.

– Начнем со второго этажа, – предложил Картье, ведя меня по лестнице, указывая на разбитые плиты, чтобы я не упала.

– Ты помнишь, как жил здесь? – спросила я. Мой голос зазвенел в коридоре, мы шли сквозь пыль и паутину по его прежнему дому.

– Иногда мне кажется, что да, – помедлив, ответил он, – но на самом деле нет. Я был совсем ребенком, когда отец сбежал в Валению. Вот мое любимое место.

Мы вошли в просторную комнату, полную света. Отпустив его руку, я прошла дальше, глядя на мраморные книжные полки, встроенные в стену. На них все еще оставалось множество книг. Над камином из розового камня висело треснувшее зеркало, мебель стояла там же, где и четверть века назад. Я подошла к огромным окнам с витражами – осколки стекла торчали из рам, как острые зубы, открывая прекрасный вид на поля.

– Где твои люди, Картье? – спросила я, не в силах сдержать любопытство.

– Прибудут завтра. Я хотел увидеть замок сам, один.

Я его понимала. Я всегда ценила моменты уединения, когда можно было поразмышлять. Более того, мне стало ясно, что он хотел увидеть комнаты родителей и сестры без посторонних.

Прежде чем вокруг нас сгустилась печаль, я заявила:

– Думаю, я с радостью смотрела бы из этого окна каждый день.

– Ты упустила лучшую часть комнаты, – заметил Картье.

Нахмурившись, я развернулась к нему.

– Что? Книги?

– Нет. Пол.

Я взглянула вниз. Сквозь следы от ботинок на грязном полу виднелись удивительные узорные плитки. Мы опустились на колени и принялись счищать накопившуюся за годы пыль. Цвета были яркими, каждая плитка была особенной, дышала красотой.

– Отец рассказывал мне, что они с матерью часто спорили из-за этих полов, – сидя на корточках, объяснил Картье.

– Почему?

– Он выложил пол плитками для нее. Она любила искусство и всегда говорила, что на них не обращают внимания. Все было просто: ей хотелось смотреть на плитки, ему – ходить по коврам. Каменные и плиточные полы ужасно холодны мэванской осенью и зимой.

– Могу себе представить, – вздохнула я.

– Они спорили из-за этого: страдать ли от холода полгода или прикрыть эту красоту коврами.

– Думаю, твоя мать победила.

– Верно, – улыбнулся Картье. Он стряхнул пыль с ладоней и встал. – Итак, моя маленькая госпожа страсти. Полагаю, ты пришла в мой милый дом потому, что у меня есть то, что твое по праву?

Я встала, чувствуя, как ноют мышцы от долгой езды. Подошла к книжным полкам, желая опереться на что-нибудь. Мое сердце билось тревожно и жадно. Я прислонилась к стене и повернулась, глядя на него сквозь пыль, танцевавшую в солнечных лучах.

– Да, господин Картье, – произнесла я, зная, что назвала его так в последний раз.

Я смотрела, как он подошел к столу, на котором стояла его сумка. Спрятала руки за спиной, вцепившись в холодный мрамор книжных полок. Замерла в ожидании, а затем увидела синюю ткань в его руках и закрыла глаза, внимая размеренному танцу моего сердца.

– Посмотри на меня, Бриенна.

Открыв глаза, я увидела в его руках плащ, морскими волнами ниспадавший до самого пола.

– Авиана, – прошептала я, протянув руку, чтобы коснуться складок ткани. Он выбрал для меня Авиану, созвездие, сопровождающее его собственное. Эти звезды, как и Верин, говорили о храбрости во тьме, о триумфе, о стойкости.

– Да, – сказал Картье, – мы оба знаем, что Верин не засияет без Авианы.

Я шагнула к нему, и он накинул плащ мне на плечи, завязал тесемки на шее. Затем его руки нежно коснулись моих волос, приподняли их и позволили им рассыпаться по спине. В воздухе между нами пахло сладостью караганы.

Господин и его страсть. Страсть и ее господин.

Я посмотрела ему в глаза и прошептала:

– Вот она, я. Это все, что я могу дать тебе…

Я коварна и сломлена, расколота надвое…

Но слова ушли, когда он коснулся меня: кончики пальцев скользнули по моей щеке, шее, остановившись у тесемок плаща, над узлом, что он завязал.

Он ничего мне не сказал, господин Науки, лорд Быстрых, но ответил. Поцеловал левый уголок моего рта – девушку, которую он полюбил, валенийскую элегантность и страсть, а затем – правый – женщину, в которую я превратилась, восставшую из пепла и стали, отваги и огня.

– Я буду любить тебя, Бриенна Мак-Квин, твою тень и твой свет, ты бросила мне вызов и пленила меня. Мне нужна лишь ты, – прошептал он. Его пальцы коснулись моих волос, цветов караганы, когда он притянул меня к себе.

Он целовал меня под тихой сенью своего дома в сладчайший вечерний час, когда свет уступает сумеркам. Его руки скользили по моей спине, касаясь каждой звезды, которую он мне подарил. Я позволила этой магии охватить нас, впитывая каждое из его обещаний, пробудив огонь, что он так долго сдерживал, ожидая меня.

Каждый миг наполнился светом, словно на бракосочетании Солнца и Луны. Внезапно все эти минуты вонзились мне в сердце, и я поняла, как уже поздно: ночь почти наступила. Я вспомнила, что у меня есть отец и брат, которые ждут моего возвращения. Я разорвала поцелуй, хотя руки Картье остались у меня на спине. Он не хотел меня отпускать.

Приложив палец к его губам, я сказала:

– Отец пригласил тебя на ужин к нам в замок. Нам лучше отправляться – или он решит, что случилась беда.

Картье украл у меня еще один поцелуй, а потом отпустил, взяв сумку и плащ. Вдвоем мы шагнули навстречу закату, прошли среди сорняков. Соловьи приветствовали его, сверчки пели в траве последнюю песню перед тем, как уснуть с наступлением зимы. В седле я ждала, пока Картье сядет на своего жеребца, – глядела на первую звезду, показавшуюся в закатном небе. Затем сказала:

– Я хочу открыть здесь Дом Науки.

Об этом я говорила Мириай до того, как она уехала из Мэваны. Я надеялась, что это заставит ее вернуться и она захочет объединить нашу страсть.

Я почувствовала взгляд Картье и повернулась к нему.

– Для моих избранных мне нужны самые лучшие ариалы, – продолжила я. – Знаешь кого-нибудь?

Ветер играл в волосах Картье, он улыбнулся. Его глаза потемнели, он принял мой вызов:

– Одного знаю.

– Скажи ему, чтобы связался со мной.

– Не беспокойся. Свяжется.

Я улыбнулась и пришпорила лошадь, оставляя Картье позади. Пусть догоняет.

Я гадала, получится ли у меня, смогу ли я открыть первый Дом Науки в Мэване, сумею ли пробудить страсть на земле воинов. Эта задача пугала, казалась неподъемным камнем. Но тут я представила ясноглазых мэванских девушек, ставших госпожами страсти, девушек, носивших мечи под синими плащами, вообразила, как выбираю им созвездия, и подумала, что слова Картье во время солнцестояния оказались правдой. Я была историком и учителем и собиралась проложить собственный путь.

Я восстановлю этот Дом. Выдохнув это обещание, я услышала позади стук копыт.

Я поехала чуть медленней, позволяя Картье догнать меня.

Над нами сияли звезды. Их свет вел меня домой.