Часть 3. Аллена

Я прибыла в Дамэн, когда сгустились сумерки. Во дворе замка кипела жизнь: сновали слуги в ливреях, держа в руках фонари, другие носили еду из кладовых, воду из колодца и поленья, готовясь к вечернему пиру. Кучер открыл мне дверь, но именно Аллена помог выйти из кареты.

– Боюсь, сейчас слишком поздно для осмотра замка, – заметил он. Я медлила, с наслаждением вдыхая воздух, пахнувший горящими листьями, деревом и дымом, поднимавшимся из кухонных очагов.

– Возможно, вы покажете мне его завтра? – предложила я. К нам подбежала чудовищных размеров собака и принялась обнюхивать мои юбки. Я замерла – она выглядела как волк: зловещая, со спутанной шерстью.

– Это… волк?

Аллена свистнул, и волкопес отошел от меня, подняв на хозяина блестящие карие глаза. Аллена нахмурился.

– Странно, Несси ненавидит чужих. Она – волчья гончая, эта порода выведена специально для охоты на волков.

– О. – Меня все еще трясло, хотя Несси смотрела на меня, высунув язык, словно мы были лучшими друзьями. – Она кажется… милой.

– Не всегда. Но вы ей понравились.

Я проследила за Несси, которая тяжелыми прыжками приблизилась к трем гончим, трусившим за слугой, который нес коровью ногу.

Потом посмотрела на замок.

Я узнала его.

Тристан сравнивал свое родовое гнездо с тучей, пятнающей землю, и я согласилась с ним. Замок был построен из темных камней и возвышался над нами как грозовой фронт, хотя выглядел простым и древним. Большинство окон представляло собой узкие прорези, прорубленные в жестокое время постоянных войн, задолго до королевы Лиадан. И все же он казался приветливым, словно радушный великан, раскрывший объятия.

– Думаю, завтра я найду время показать вам замок, – согласился Аллена на среднешантальском, хотя и с сильным акцентом. И вновь, словно он хотел казаться больше валенийцем, чем мэванцем, Аллена предложил мне руку и провел в дом.

Он говорил что-то об ужине в главном зале, когда я заметила, как канделябры на стенах начали мерцать, словно свет свечей доносился из глубины веков. Мое сердце замерло, когда я поняла, что древнее сияние побеждает нынешнее и Тристан стремится ко мне. Наверное, я увидела или почувствовала в замке нечто такое, что вызвало видение. На миг я почти ему подчинилась, позволила его воспоминанию захлестнуть меня. Оно должно было рассказать о Камне и оказаться очень важным. Но тут я представила, как лишусь чувств или впаду в транс в присутствии лорда Аллена… Это нельзя было допустить.

Неосознанно я крепче ухватилась за руку Аллена и опустила глаза на каменный пол, следя за игрой света на моем подоле. Все что угодно, только бы помешать моему предку, лишь бы остаться собой. Это было похоже на попытку подавить или отогнать зевоту. Я смотрела, как рябили стены, готовые вернуться в прошлое, как тени пытались поймать меня. Я им не подчинилась. Казалось, падая с дерева, я успела ухватиться за тонкую, но прочную ветку у самой земли.

Тристан отступил. Его хватка ослабла. Мое сердце затрепетало от облегчения.

– Это вход в зал. – Аллена указал на пару высоких дверей, украшенных его знаменем. – Там всех моих гостей ждут завтрак и ужин. А здесь – лестница. Идемте, я покажу вашу комнату.

Я поднялась за Аллена по длинной лестнице. Бордовый ковер словно язык облизывал каждую ступеньку. Мы миновали компанию валенийцев. Они поглядели на меня с любопытством, но ничего не сказали. Когда мы двинулись по коридору, я заметила резьбу. Над каждой дверью комнаты для гостей было изображение: серп луны, цветок или зверь. Аллена заметил мое любопытство и замедлил шаг, чтобы я могла рассмотреть символ над ближайшей дверью.

– Ах, да. Когда мой предок построил этот замок, его жена освятила каждую комнату, – объяснил Аллена. – Видишь, над этой дверью заяц и лиса.

Он указал на барочные изображения зверей: они бежали по кругу в вечной погоне.

– Что они означают? – спросила я, восхищенно глядя, как острая морда лисы почти касается пушистого заячьего хвостика и как заяц готов вцепиться в пышный лисий хвост.

– Старинное мэванское поверье, – пояснил Аллена, – говорит, что нельзя проходить сквозь одну и ту же дверь слишком часто.

Я никогда ни о чем таком не слышала.

Он понял, что я заинтригована, и пояснил:

– Чтобы защититься от чар порога и удостовериться, что дверь всякий раз ведет в одно и то же место, люди помечали, освящали каждую комнату. Этот символ придает сил мэванцам, которые никогда не упускают врагов из виду.

Я встретилась с ним глазами:

– Это восхитительно.

– Так говорит большинство валенийцев, останавливающихся здесь. Идемте, думаю, эта комната лучше вам подойдет. – Аллена подвел меня к арочной двери с железной решеткой. Притолоку украшало изображение единорога с цветочной гирляндой на шее.

Аллена взял свечу с ближайшего канделябра и открыл дверь. Я подождала, пока он зажег свечи в темной комнате, меня одолевали тревожные мысли. Я опасалась оставаться с ним наедине, и моя рука потянулась к юбкам, коснувшись рукоятки спрятанного кортика.

– Амадина!

Я отвела ладонь от платья, осторожно ступила под сень единорога и остановилась на безопасном расстоянии от Аллена, наблюдая, как свет оживляет комнату.

Кровать была застелена кружевным покрывалом и прикрыта алым балдахином. У стены стояли старый шкаф с резными лозами и ветвями ивы на дверцах и столик с серебряным тазом для умывания. Каменный очаг обрамляли два окна – узкие полоски стекла, продиктованные войной. Особенно меня очаровал огромный гобелен, висевший на ближней стене. Я шагнула поближе, чтобы рассмотреть его как следует. Бесчисленные нити сплетались, создавая образ вставшего на дыбы единорога на цветущем лугу.

– Так и знал, что вам понравится, – проговорил Аллена.

– Какое благословение у этой комнаты? – спросила я, оглянувшись. Слуга принес мой сундук и осторожно поставил его у изножья кровати.

– Конечно, вам известно, что символизирует единорог, – ответил лорд. Свеча в его руке тихо мерцала.

– В Валении нет легенд о единорогах, – грустно заметила я.

– Это символ чистоты и исцеления. А еще магии.

Последнее слово впилось мне в кожу словно крючок, а голос лорда тянул за леску. Он ждал моей реакции. Я снова посмотрела на гобелен, только чтобы отвести взгляд, напоминая себе, что, хотя этот лорд казался дружелюбным и радушным, его подозрения не стали слабее и он не забыл, что я – дочь Мак-Квина.

– Он прекрасен, – прошептала я. – Спасибо, что выбрали для меня это благословение.

– Я пришлю служанку, чтобы она помогла вам переодеться. А затем спускайтесь и присоединяйтесь к нам за ужином. – И Аллена ушел, беззвучно закрыв за собой дверь.

Я поспешила выложить вещи из сундука. Нашла простое домотканое платье, фартук и шаль, которые мне предстояло надеть через две ночи, когда выскользну из замка за Камнем. В глубоком кармане фартука лежала лопатка. Я быстро свернула наряд прислуги и спрятала его под кровать – место, куда горничная наверняка не станет заглядывать. Я не спеша выложила остальные вещи и как раз убирала их в шкаф, когда появилась служанка. Она помогла мне снять синее платье и белую верхнюю юбку, затянула потуже корсет, хотя мне хотелось снять его после тяжелого дня, и одела меня в серебряное платье с переливчатым корсажем, открывавшее плечи. Когда я двигалась, ткань струилась словно вода, шлейф тянулся за мной лучами лунного света – еще никогда я не носила ничего столь изысканного. Я прикрыла глаза, когда девушка собирала и закалывала мне волосы, оставив свободными несколько прядей.

Когда служанка ушла, я пошарила в сундуке и нашла серебряную розу, которой должна была украсить прическу. Я крутила ее в пальцах, глядя, как свет свечей играет на маленьких рубинах, и гадая, легко ли мне удастся узнать д’Арамитца, мужчину, которого я никогда не видела и которого должна была опознать лишь по эмблеме на одежде. По крайней мере, он где-то здесь, подумала я и подошла к медной пластине, служившей зеркалом. Я всмотрелась в свое тусклое отражение, закалывая серебряную розу за ухом, стерла мушку-звездочку и вновь нарисовала ее – на скуле.

Да, д’Арамитц узнал бы меня даже без розы. В зале, полном мужчин, я буду бросаться в глаза, даже если большинство их окажутся валенийцами.

Я пошла к двери, но остановилась и еще раз взглянула на гобелен с единорогом. Сегодня я выиграла две битвы: добилась разрешения вернуться для Журдена и оказалась в Дамэне. Я укрыла эту мысль в сердце, позволив ей придать мне отваги. Эта ночь будет легкой, самой простой во всей моей миссии, мне даже не нужно говорить с третьим лордом, достаточно встретиться с ним взглядом.

Я вышла из комнаты, направилась к лестнице и проследовала за ручейком смеха и ароматами грядущего пира.

Зал впечатлил меня даже больше, чем королевский. Он простирался на шестьдесят футов, деревянные балки, почерневшие от постоянного дыма, переплетаясь, поддерживали высокий потолок. В восхищении я смотрела на узорные плиты под ногами, которые привели меня к очагу в центре зала, поднимавшемуся среди каменных плит. Пламя свечей освещало развешанные по четырем стенам полотна с эмблемой – оленем над скрещенными полумесяцами, рекой и лесом.

Такими были символы моего Дома.

Прозорливость и прыгающий олень.

Я впитывала взглядом этот мэванский зал, его очарование и жизнь, зная, что давным-давно Тристан тоже бывал здесь. Я ощутила его близость, словно он мог появиться в любую минуту, пройти мимо, коснувшись моего плеча, – мужчина, от которого я вела свой род. Но обогнал меня не Тристан, а слуги с подносами, полными еды, стеклянными кувшинами с вином и бутылками эля, которые они расставляли на длинных деревянных столах.

Д’Арамитц, напомнила себе я. Он – мое сегодняшнее задание.

Большинство валенийских аристократов собрались в центре зала, ожидая, когда накроют столы. С серебряными кубками эля в руках, они вспоминали события прошедшего дня. Здесь же присутствовали семь танов Аллена, которые прохаживались среди валенийцев, но я легко узнала их по кожаным камзолам с выбитым оленем.

Я тихо шла среди мужчин, роняя взгляды им на грудь: искала изображение дуба. Несколько человек попытались вовлечь меня в разговор, но я только улыбалась и продолжала идти.

Я блуждала так довольно долго, пока не подошла к группе мужчин, которой сначала не заметила. В первой паре д’Арамитца точно не было. Я остановилась, утомленная и разочарованная, и представила, как он должен выглядеть. Если он один из лордов, значит, скорее всего, уже пожилой, возможно, одних лет с Журденом. У него должны быть морщины и седина в волосах.

Я мысленно нарисовала довольно уродливый портрет лорда Моргана, когда мои глаза остановились на мужчине, стоявшем ко мне спиной. Его льняные волосы стягивала лента, и что-то в его фигуре и манере держаться показалось мне странно знакомым. На нем были темно-красный камзол, белая полотняная рубашка с длинными рукавами и простые черные бриджи. Чем больше я смотрела на него, тем ясней понимала: мне не удастся подойти и посмотреть на его герб, не привлекая внимания.

Наверное, он почувствовал мой взгляд, потому что наконец обернулся и взглянул на меня. Я сразу же посмотрела на эмблему у него на груди. Это был дуб, который показывал мне Журден. Передо мной стоял д’Арамитц – так тихо, что это пугало.

Я медленно перевела взгляд с герба на его лицо, которое оказалось совсем не уродливым. Напротив, оно было молодым и прекрасным. Голубые, как васильки, глаза. Рот, который улыбался так редко.

Взглянув на него, я почувствовала, что сломлена и исцелена, за один миг.

Он тоже смотрел на меня – не просто д’Арамитц, третий мятежный лорд, не незнакомец, с которым я должна была обменяться взглядом и уйти.

Это был Картье.