Глава девятая

Научный отдел «Уэйн Энтерпрайзес» был спрятан в бункере размером с ангар глубоко под башней, на много этажей вниз. Когда Брюс впервые посетил объект, почти десять лет назад, тот был кладбищем заброшенных прототипов и забытых проектов, собирающих пыль – с глаз долой из сердца вон.

Только он и Люциус видели потенциал в обширной коллекции высокотехнологичных отделов подразделения. Вместе они превратили замшелые реликвии в арсенал.

До того, как все пошло не так.

Теперь бункер снова стал кладбищем. Брюс неловко хромал через огромные пещеристые камеры, осматривая растущую коллекцию высокотехнологичных игрушек Люциуса. Блестящий инженер-механик, и одновременно опытный бизнесмен, Люциус разработал или наблюдал практически за каждым предметом, спрятанным на объекте. Он работал в «Уэйн Энтерпрайзес» на протяжении десятилетий, помогая строить общегородскую монорельсовую систему Готэма для отца Брюса поколением раньше.

Томас Уэйн был филантропом, вместе со своей любимой женой посвятил себя тому, чтобы сделать Готэм лучшим местом для жизни всех его граждан. Брюс иногда боялся, что город так и не оправился от их бессмысленного убийства.

Они миновали ряд похожих на танки машин, раскрашенных под пустынный камуфляж. Приземленные и угловатые, с широкими шинами для гоночных треков, тяжелые бронированные «тумблеры» были разработаны для военных США, но перерасход средств и технические трудности потопили проект. Брюс однажды применил подобную модель, прежде чем она была уничтожена, когда преследовал Джокера. Он так и не удосужился заменить машину.

– Я думал, что ты закрыл это место, – сказал Брюс.

– Официально оно всегда было закрыто, – напомнил ему Люциус.

– Но откуда все это новое оборудование?

– После того как умер ваш отец, – сказал Люциус, – «Уэйн Энтерпрайзес» создал четырнадцать различных дочерних оборонных предприятий. – Это произошло под сомнительным с этической точки зрения руководством Уильяма Эрла, которого Брюс выгнал несколько лет назад. Фокс оказался гораздо более добросовестным и социально ответственным генеральным директором. – Я годами закрывал их и собирал все прототипы под одной крышей. Своей крышей.

Брюс восхищался огромными запасами.

– Зачем?

– Чтобы они не попали в чужие руки, – ответил Люциус. – Кроме того, я думал, что кто-то может извлечь из них пользу.

Брюс покачал головой. Какую часть фразы «Я отошел от дел» не понял этот человек?

– Уверены, что я ничем не могу вас соблазнить? – надавил Люциус. – Пневматические кошки? Инфракрасные контактные линзы? – Он посмотрел на трость Брюса. – По крайней мере, позвольте мне принести кое-что для этой ноги.

Брюс оценил предложение, но нет. Его больное колено более или менее держало его на земле.

– Я доволен тем обслуживанием, которое оно получает в эти дни.

Люциус пожал плечами.

– Ну, у меня есть вещь для эксцентричного миллиардера, который не любит гулять.

Он подошел к толстой металлической двери, которая охраняла соседнюю комнату. Люциус ввел код в клавиатуру, установленную рядом с дверью, и защитный барьер пополз вверх, обнажив ангар. Глаза Брюса расширились при виде гладкой, современной машины, которая, казалось, вся состояла из складывающихся металлических плоскостей и панелей. Огромные винты должны были поднимать пугающий корабль в воздух.

– Проект оборонного отдела по наведению порядка в городах с жесткой геометрией, – гордо сказал Люциус. – Винты настроены для маневрирования между зданиями без рециркуляции.

Брюс был впечатлен.

– Как называется?

– У него длинное и неинтересное обозначение «Уэйн Энтерпрайзес», – заявил Люциус, – поэтому я решил назвать его просто, Бэт. – Он повернулся к Брюсу с хитрой улыбкой на лице. – И, да, мистер Уэйн, его можно покрасить в черный.

Брюс не удержался и присмотрелся. Хромая, он пошел вперед и провел рукой по одному из множества угловатых и перекрывающих друг друга элевонов. Кабина была укрыта под крыльями в прочном бронированном модуле. Пустое место пилота манило его. Инстинктивно он задавался вопросом, как Бэт держится в воздухе.

– Прекрасно работает, – сказал Люциус, как будто читая его мысли. – За исключением автопилота.

Брюс отступил от машины.

– Что с ним не так?

– Программная нестабильность, – вздохнул Люциус. – Может быть, для исправления требуется более живой, чем мой, ум.

Брюс скептически посмотрел на него.

– Живой ум?

– Я поскромничал. Менее занятый ум, – добавил он. – Ваш, возможно.

Но Брюс не дал старику соблазнить его. Он повернулся спиной к самолету с неоспоримым приступом сожаления.

– Я сказал вам, – произнес он твердо. – Я отошел от дел.

– Я видел коленный хрящ и похуже, – прокомментировал доктор, исследуя рентген.

Брюс сидел на диагностическом столе в центральной больнице Готэма. На улице уже было темно, но Альфреду удалось договориться о встрече в нерабочее время. Имя Уэйна все еще открывало двери в Готэме, независимо от того, что говорилось в последних финансовых отчетах.

– Это хорошо, – ответил Брюс рассеянно, только наполовину слушая. Ум его был занят совсем другим.

– Не совсем, – сказал доктор. – Это потому, что в вашем колене нет хряща. И от тех, что у вас в локтях и плечах, не так много пользы. Между тем и рубцовая ткань в почках, остаточное шоковое повреждение ткани головного мозга, а также многочисленные шрамы вашего тела, просто не позволяют мне рекомендовать вам заниматься горнолыжным спортом. – Он зацокал языком, глядя на снимок старых шрамов, пересекающих голую спину и грудь Брюса. – Единственная часть вашего тела, которая выглядит здоровой, это ваша печень, поэтому, если вам скучно, я рекомендую вам выпить, мистер Уэйн.

– Я приму это к сведению, доктор.

Врач ушел, чтобы продолжить свой обход, оставив своего пациента одного в смотровой палате.

«Наконец», – подумал Брюс. Он быстро оделся и натянул на голову шерстяную лыжную маску. Быстро двигаясь, прежде чем кто-либо вспомнил, что надо его проверить, он подошел к окну и забрался на подоконник. Повернув изголовье трости, он вытащил кусок прочной проволоки из моноволокна и прикрепил ее к ремню, затем надежно заклинил трость за оконной рамой. Стекло легко открылось. Свежий осенний ветер подул в комнату. Брюс высунулся, чтобы осмотреться.

Смотровая палата находилась на одном из верхних этажей больницы, лицом к темной аллее. Мусор разлетался по переулку, в сотнях футов ниже. Металлический контейнер был заполнен небиологическими отходами. Брюс специально попросил эту комнату – ради конфиденциальности, заявил он. В конце концов, медицинские проблемы Брюса Уэйна не должны получить широкую огласку во всех таблоидах.

Эта была идеальная история для прикрытия из-за ее правдоподобия.

Он не задержался на подоконнике. Хотя и несколько лет не пытался сделать такой трюк, Брюс бросился в окно в ночь. Гравитация взяла его в свой плен, и он мчался к переулку внизу, с разворачивающейся за спиной проволокой. Ночной ветер хлестал его по лицу.

«Раз, два... – Брюс считал этажи, пока резко проносился мимо них, разгоняясь со скоростью девять целых и восемь десятых метров на секунду в квадрате. Он ждал подходящего момента, чтобы активировать тормозной механизм. – Три!»

Он остановился напротив отдельной палаты на одиннадцатом этаже. Тусклый свет проникал сквозь шторы, когда Брюс украдкой поднял окно и проскользнул внутрь палаты. Обученный искусству ниндзя, он не издал ни звука на подходе к изможденной фигуре на кровати. Его сердце упало при виде больного.

Брюс впервые встретил Джима Гордона в худшую ночь в своей жизни. Молодой полицейский, недавно переведенный из Чикаго, Гордон пытался утешить восьмилетнего ребенка всего через несколько часов после того, как родители мальчика были убиты грабителем в месте, который когда-нибудь будет известен как переулок Преступлений. Хотя он был травмирован убийством, которое произошло прямо на его глазах, Брюс никогда не забывал доброту молодого офицера. Один из немногих честных полицейских в городе, которому нравилось быть грязным, Гордон оказался ценным союзником в войне Бэтмена с преступностью.

С годами Темный рыцарь стал зависеть от честности и храбрости Гордона.

Теперь Гордон беспомощно лежал на больничной койке, подключенный к аппаратам. Мигающее медицинское оборудование следило за его жизненными показателями, которые были тревожно слабыми. Кислородная маска была прикреплена к его лицу. Капельница подавала жидкость в его руку. Лицо Гордона было пепельным, а кожа выглядела липкой. Брюс почувствовал, как в груди поднимается давно похороненный гнев.

Гордон был его другом.

Тот, кто сделал это с ним, должен был заплатить.

Бэйн.

Низкое рычание сорвалось с губ Брюса, разбудив Гордона, открывшего глаза. На мгновение Брюс испугался, что комиссар может запаниковать, увидев человека в маске, стоящего у изножья его кровати, но раненый, казалось, узнал его. Гордон пытался говорить, но кислородная маска приглушала его слова. Морщась от боли, он оторвал маску ото рта.

– Мы были вместе, – хрипло сказал он. – Потом ты ушел...

– Бэтмен больше не был нужен, – ответил Брюс, скрывая свой голос. – Мы выиграли.

– Построенный на лжи мир, – прохрипел Гордон. – Наша ложь. – Он слабо стонал, явно страдая. – Теперь там, где мы пытались похоронить зло, началось его восстание. Никто не будет слушать. – Тревожные глаза умоляли посетителя. – Бэтмен должен вернуться.

«Он знает, о чем спрашивает?» – задумался Брюс.

– Что, если он больше не существует? – громко ответил он.

– Он должен, – пробормотал Гордон, задыхаясь. – Он обязан.