Первый тайм
Глава 1
Царь-дупа
Москва. Финал
Царь киксанул.
Надо было просто вынести мяч, но Андрей Царьков, мастер из мастеров, профессионал из профессионалов, засуетился и неуверенно пнул его в сторону Валика Рожева. Нога скользнула по газону «Лужников», пас пошел немного в сторону, и если бы не реакция Давыдова, Славония уже на пятой минуте повела бы в счете. А так… Поймав мяч, Иван мгновенно оценил ситуацию – слишком много соперников сидело на наших воротах – и выбросил его на свободную зону справа, куда как раз стартовал Нготомбо. Афророссиянин подхватил мяч, пронесся с ним по правой бровке метров пятьдесят и, почувствовав, что его вот-вот накроет защитник, навесил на успевшего прибежать в чужую штрафную Остапченко. Удар получился что надо – не дав мячу опуститься, Евгений своим коронным с левой отправил его в самую девятку. Славонский вратарь опоздал с прыжком, однако, на свое счастье, все-таки достал кончиками пальцев сильно пущенный снаряд. Тот слегка изменил направление, с грохотом врезался в перекладину и отскочил далеко в поле, где кто-то из защитников, в суматохе разряжая опасный момент, вынес его за боковую. Остапченко рухнул на газон и от досады замолотил кулаком по земле. Камера переключилась на Еремеева. Главный тренер сборной России стоял на фоне переполненных трибун, обхватив лысую голову руками.
Оцепенение первых минут спало. Стадион ожил. Болельщики гнали команду вперед. Россияне играли уже не так безнадежно, как в самые первые минуты. В правительственной ложе началось живое обсуждение эпизода с попаданием в штангу. Оба президента синхронно погрозили друг другу пальцем. Премьеру тоже хотелось, но он ограничился тем, что просто развел руки в стороны, немного подался вперед и широко улыбнулся сидевшему между главами государств-соперников Президенту ФИФА.
А на поле уже шла следующая российская атака. И опять Нготомбо прорывался по правому краю. Пробросив мяч себе на ход, он легко убежал от стерегущего его игрока и стал резать угол. В последнюю секунду левый защитник славонцев успел-таки подстраховать своего товарища. Поль, споткнувшись, упал, но азарт борьбы уже полностью захватил его, он сделал кувырок, вскочил на ноги и бросился отнимать мяч. Игра изменилась, стала веселее, взаимные угрозы наводили на мысль, что матч получится результативным. Поверившая в себя сборная России раскрылась и атаковала большими силами.
Виктор Петрович Еремеев знал про футбол все. Стоя сейчас у края поля, он видел, как опасно оголялись тылы. Понимал, что мастеровитые славонцы могут этим воспользоваться. Видел, как быстры их нападающие. Но сделать ничего не мог. Финал! У любого крыша поедет. Россияне, хозяева чемпионата, огрызнувшись контратакой, уже не хотели довольствоваться малым. Финал! Мальчишки, они поверили в то, что могут. Могут взять этот Кубок. Кубок мира! «Повнимательнее и поосторожнее». А ну! Не желал сейчас главный тренер думать о последствиях. Настроившись на жесткое противостояние, Виктор Петрович в который уже раз за этот чемпионат вспомнил случай из детства. Случай, который, если серьезно подумать, и стал тем поворотным пунктом в его биографии, когда он почувствовал, что судьба уготовила ему как серьезные испытания, так и великие победы. Шел отборочный турнир «Кожаного мяча», и они проигрывали ребятам из соседнего села. Проигрывали всего один гол, но поди забей его такой команде. Игралось тяжело – соперники были на год-два старше. Витька, пытаясь успеть всюду, сильно устал. И тут – бах! – внезапно увидел все поле как бы сверху. Так, как если бы он летел метрах в пяти над ним. Увидел, что почти все игроки собрались в центре штрафной. И свободного Мишку слева. Как в замедленной съемке, он просто катнул Мишке мяч, и тот пробил в дальний. Гол!
Еремеев отвлекся всего на пару секунд от событий на поле. Волны памяти принесли обрывки старых фраз, переживаний и сомнений. Этот «полет» выявил его уникальную способность – смещенный фокус внимания. Чудо, рассказать о котором он так никому и не решился. Люди в большинстве своем плохо реагируют на чудеса. Особенно если их творит кто-то другой, не они сами. Виктор Петрович задумался. А когда снова пришел в себя, заканчивалась седьмая минута матча.
На ворота российской сборной шла простая атака первым темпом. Славонцы придержали мяч перед штрафной, затем резко, прямо по центру, вскрыли нашу оборону простой «стеночкой». Их нападающий засуетился, и Рожев успел выбить мяч на угловой. Стремясь сохранить темп и давление, славонцы быстро выполнили удар. Мяч заметался в штрафной, Давыдов заорал «Я!» и прыгнул на летящую к нему сферу. Царь, толкаясь сразу с двумя нападающими во вратарской, потерял равновесие и медленно падал на одного из них. Иван опоздал на долю секунды. Прямо перед его руками коварный снаряд попал Царькову в задницу, в правую ягодицу, если быть точным, и, отрикошетив, критично изменил направление. В результате чего Давыдов упал в левый угол, а мяч медленно закатился в правый.
Показалось, что кто-то переключил канал. Звук резко поменялся. Вот только что царившая на трибунах фиеста гремела: «Давай, Россия! Давай! Давай!» А теперь, пусть не так громко, но очень явственно отовсюду неслось: «Славо! Славо! Славо!» На поле вовсю праздновали гол славонцы. В правительственной ложе Президент России пожал руку радующемуся сопернику и, повернувшись в сторону поля, улыбнулся. Еремееву стало не по себе.
Ладно бы еще просто забили. Но так! На Царя никто не смотрел. Все понимали, что произошла нелепая случайность. Что с того? На табло белым горели нерадостные для России цифры. 0:1. На всех четырех огромных мониторах шел повтор эпизода с голом. Потом его показали еще раз. И еще. На пятый раз смеющиеся славонцы начали скандировать: «Царь-Dupa! Царь-Dupa! Царь-Dupa!»
– Вот суки… Ну ничего… Еще не вечер… Будет вам «дупа», – россияне медленно брели к центру поля. Андрея никто не услышал.
На этом чемпионате Царьков играл увереннее, чем в свои лучшие годы. Успевал подсказывать более молодым партнерам. В группе «съел» самого Арраха. Много пропускавшая перед чемпионатом оборона Сборной преобразилась. Все четко знали свою позицию. Не суетились, бежали куда надо. Железобетон, а не оборона. Более того, Андрей все время держал в поле зрения маячившего у центрального круга Остапченко. И при каждом удобном случае разгонял атаку именно под него. И тут эта дупа…
Такого ажиотажа Москва не видела уже давно. Еще бы – чемпионат мира по футболу. Если славонцев в финале ждали, то сборная России – это чудо, свершившееся прямо на глазах не веривших в него сограждан. Обыграв по очереди всех соперников по группе, а затем еще и в плей-офф выбив Амазонию, Тевтонию и Галлию, сборная России на удивление всем признанным экспертам играла сейчас в финале.
Москва уже больше месяца жила в состоянии всеобщего помешательства. Любой разговор, едва начавшись, перескакивал на одну и ту же тему. В курилках бычками прямо на полу выкладывали тактические схемы. Женщины делали маникюр в патриотических футбольных тонах, учили правила и с увлечением обсуждали проблемы офсайдов и видеоповторов. В автобусах и маршрутках имена игроков звучали так часто, а их технико-тактические действия обсуждались с такой страстью, что редкий несведущий в футболе попутчик мог подумать, что стал свидетелем всеобщего заговора. Впрочем, разве было это далеко от истины? И разве существовал сейчас такой несведущий? Даже общее приветствие изменилось. Вместо «Привет!» или «Здрасьте!» все больше слышалось бодрое «Оле-Оле!». И в ответ тоже неслось «Оле-Оле!».
В день заключительного матча большая часть столицы оказалась закрытой для движения автотранспорта. Рядом со стадионом – на эстакаде и мосту – выстроились новехонькие бронеавтомобили «Патруль». На Москве-реке покачивались стремительные и грозные катера «Раптор». Болельщики всех цветов и оттенков стремились попасть поближе к стадиону, в фан-зону. Огромный бурлящий поток двигался по городским улицам в сторону «Лужников».
Полиция тоже блюла. Иногда, не часто, но достаточно для того, чтобы футбольный карнавал не расслаблялся, бульдожий лай сирен и проблесковые маячки патрульных машин вежливо напоминали о необходимости соблюдать порядок. Сотрудники в темно-синей форме улыбались пешеходам. На входе в метро, на автобусных остановках, в маленьких переулках и на больших улицах. Куда ни посмотри, всюду чувствовалась эта напряженная забота. Генерал МВД Алмаз Ильясович Семенов находился в штабе безопасности, в Банкет-холле «Лужники». Сведения о передвижении больших людских масс, информация о различных инцидентах стекались к нему со всего города. Генерал был сосредоточен. Он смотрел в бинокль на другую сторону реки. Туда, где располагалось кафе «Дыр-дыр». По правую сторону от него, прямо на берегу, сдвинув лежаки поближе к воде, расположилась компания молоденьких девушек. В жаркий день финала девушки пили пиво и загорали. И никуда не торопились.
– Нет, ну какая симпатичная все-таки у нас молодежь! – помахивая биноклем то в сторону кафе, то в сторону помощника, стоявшего рядом, сказал генерал. Один раз оптический прибор так сильно качнулся в сторону капитана Кукушкина, что тот непроизвольно протянул к нему руку. – Как прекрасно они умеют отдыхать. – Алмаз Ильясович быстро облизнул пересохшие губы и снова поднес бинокль к глазам. – Леша, пошли туда пару ребят из оцепления. Пусть проверят документы. И все остальное. На всякий случай.
Капитан недовольно поправил повязку «ШБЧ» на рукаве. Достал рацию и отошел к огромному окну, непроизвольно загораживая генералу обзор. В этом месте связь была получше – сбои крайне редко мешали отправлять приказы с командного пункта и получать экспресс-донесения. Алексей Кукушкин, высокий статный блондин, каждое утро приезжал на службу из Подольска. Вот уже месяц как он спал не более трех-четырех часов в сутки. Но терпел в ожидании приятных изменений в своей судьбе сразу же после окончания чемпионата. Он жил с родителями и младшим братом в двухкомнатной квартире в Ивановском районе, больше известном как поселок Володарского. Брат учился в двадцать девятой школе и играл в футбол.
Мониторы в зале показывали праздничную картинку. Все там напоминало какую-то первомайскую демонстрацию из далеких времен. Одетые в цвета национальной сборной люди улыбались, пели песни, обнимались – короче, пребывали в предвкушении исторически большого и приятного чего-то. Оно обещало озарить яркими воспоминаниями всю их дальнейшую жизнь. Дети несли трехцветные шарики и ели мороженое. Атмосфера жизнерадостности густо перетекала в зал штаба. Уже и некоторые офицеры позволяли себе разговаривать не о службе, кто-то задумчиво грыз карандаш. И только в дальнем углу майор, наблюдавший за внешним периметром, шипел в трубку: «Как не понимает?! А ты сделай так, чтоб понял! И побыстрее давай!»
Через пару минут после того, как к девушкам у «Дыр-дыра» подошли двое полицейских и попросили показать документы, со стороны Мичуринского проспекта показался вертолет. На длинном тросе с грузилом он тащил огромное, развевающееся на ветру полотнище флага России. И сразу за первым вертолетом летел второй, с флагом Славонии.
– Началось, – негромко сказал генерал. И тут же так, чтобы слышали все: – До начала матча пятнадцать минут. Предельное внимание!
Прижимая рукой верхнюю часть купальника, смеясь и копаясь в сумочках в поисках своих паспортов и водительских удостоверений, девушки увидели вертолеты, на мгновение застыли, а затем, забыв всякий стыд, потянулись за смартфонами и стали делать селфи на фоне грандиозного зрелища. Полицейские решили подождать.
Алмаз Ильясович поставил бинокль на стол.
В это время в правительственной ложе произошло небольшое замешательство. Президент Славонии пришел на матч вместе со своим спутником, о чем протокольная служба узнала в самый последний момент. Сервисмены сработали отлично, расчистив место для нового высокого гостя. Оказалось, однако, что это еще не все. Президент России пришел на финал один. Уравновесить конструкцию было просто некем. Щекотливость ситуации усугубило еще и то обстоятельство, что сам спутник при знакомстве немного дольше, чем позволяло приличие, держал в своей руке руку российского президента и улыбался. Этот момент показывали на больших мониторах стадиона. Зрители зашумели и захлопали, но было не совсем понятно, приветствуют они или осуждают.
Почти сразу же после рукопожатия к Президенту России подошел начальник охраны и прошептал на ухо: «Все нормально. Премьера сейчас доставят». Напряжение немного спало. Все-таки паритет будет восстановлен. А это уже ничья. Это уже шанс.
На поле заканчивал свое выступление Робби Уильямс. «Play Like in Russia» все еще грохотало в верхних секторах «Лужников», а болельщики уже настраивались на начало матча. В воздухе пахло пивом и сосисками. Виднелись целые ряды кокошников, их можно было купить прямо на стадионе. После того как на первом матче Сборной семейная пара в картонных диадемах à la russe вызвала шок у всех сидевших рядом иностранцев, после того как в этом матче соперник был просто уничтожен, разбит в пух и прах, а счетом 5:0 поставлен в крайне неприятное положение, все российские футболисты подбежали к той трибуне, на одном из нижних рядов которой сидели муж и жена в традиционных русских головных уборах, и синхронно отвесили им самый настоящий земной поклон. С тех пор кокошники стали непременным атрибутом на каждом матче, их количество росло, а разнообразие стилей привело к идее провести конкурс красоты «Кокошник России» и открыть музеи кокошника в десяти городах страны.
Они появились на поле одновременно с вертолетами в небе. Две команды под оглушительные крики и свист болельщиков выходили из подтрибунного тоннеля. Гладиаторы. Две маленькие армии, здесь и сейчас решающие судьбу мира. Вертолеты разошлись в небе, флаги России и Славонии висели теперь над воротами, как картинки из дополненной реальности. Команды выстроились напротив центральной трибуны, и все увидели на том месте, где недавно извивался Робби Уильямс, женскую фигуру в блестящем платье. Миа Шарк. Славонская певица, недавно возглавившая Трансатлантический хит-парад со своей Tako Tako Tak Moj Kotik. Ослепительная красавица поднесла микрофон к тревожащим душу любого нормального мужчины губам, и над «Лужниками» полетело Slavonsko naše. Огромный флаг Славонии приподнялся над российским во время исполнения гимна. Густое контральто резонансом отзывалось в сердцах присутствовавших. Несмотря на драматизм песни, Миа увлеклась в один из моментов – хотя, возможно, это был специально продуманный сценический ход – и начала пританцовывать, плавно, в такт, покачивая бедрами. Стадион заулюлюкал, засвистел и захлопал. Президент Славонии с другом стояли, держась за руки, и пели гимн до самого конца. Пели его и игроки, которые по отдельности представляли лучшие клубы Европы. «Реал», «Арсенал», «Ювентус», «Бавария» и «Боруссия» – такому набору мог бы позавидовать тренер любой сборной…
Миа закончила петь, и на стадионе полностью погас свет. Через мгновение прожектор выхватил центр поля, где на сцену, как черт из табакерки, выскочил Леша Самсаров. На лысом черепе известного шоумена красовался рисунок футбольного мяча. Леша поднял правую руку вверх, призывая к тишине. Раздались первые аккорды российского гимна. Одновременно с ними стадион затопило светом, льющимся отовсюду. Обводя трибуны своим хорошо поставленным инфернальным взглядом, Леша запел: «Россия – священная наша…» Теперь уже флаг России приподнялся над славонским. Большая часть аудитории одобрительно загудела. Это надо было слышать, находиться в это время там – на трибунах. Зрители подобрались и грянули вместе с певцом: «Россия – любимая наша…» Говорят, этот хор слышали в пролетающих мимо самолетах. Можно, конечно, не верить. Но говорят… Пел и Президент. И Премьер, который успел-таки к началу исполнения гимна. Пела вся столица. Пела вся страна.
Пела и сборная России. Даже Нготомбо открывал и закрывал рот в нужные моменты. Игроки стояли, обнявшись, их лица были повернуты к флагу. До начала чемпионата на них поставил бы только маньяк-оптимист. В этой команде отсутствовали игроки известных клубов. Да что там… Не было в ней и Иванушки Баламошкина. Сегодня одиннадцать человек вышли играть без него – игрок тамбовского «Спартака» лежал в реанимации. А они вышли играть за себя и за того парня, как говорится. Главный в жизни каждого финал.
– Дамы и господа! Президент Российской Федерации!
Короткая приветственная речь главы государства изобиловала штампами и повторениями. В ней торчали уши Зоркого, ее можно было произносить без бумажки – так долго и много репетировал под приглядом пиарщиков, имиджмейкеров, психологов и дантистов Президент России. За день до финальной игры мундиаля (Господи, почему в русский язык пришло это слово!) «Лужники» были оцеплены по большому периметру, всех местных работников отпустили «погулять», а Президент три часа шлифовал и полировал эту самую речь. Перед финальным матчем хотели глубоко в его правое ухо вставить беспроводной наушник, но отказались от этой затеи. Решили обойтись обычными с виду очками, которые могли посылать звуковые вибросигналы прямо через кость. Пытались разгонять голубей, но безуспешно. Инфразвуком Bermuda обработали окрестные крыши, но вредные птицы, хотя и в меньшем количестве, продолжали дружно попрошайничать у болельщиков остатки пищи. Так и вот – ничего гарантировать было нельзя.
Он подошел к микрофону. И покашлял два раза быстро в кулак (один имиджмейкер благостно покивал головой, а второй зло посмотрел на первого). Положил перед собой бумажку с текстом. Недоверчиво посмотрел на телесуфлер. И широко улыбнулся (психолог в этот самый момент, не отрывая взгляда от экрана, пытался поближе к основанию откусить заусенец на среднем пальце).
– Уважаемые хозяева и гости столицы! Сегодня с уверенностью можно сказать, что главный футбольный турнир планеты удался. В России проходит событие воистину глобального масштаба. Далеко за пределами нашей страны…
«Самый массовый вид спорта», «любим по-настоящему», «ответственно подошли к проведению», «атмосфера футбольного праздника», «открытая, гостеприимная и радушная Россия», «финал, достойный по смыслу и содержанию». Уверенный голос летел над полем и секторами стадиона. Усиленный динамиками многократно, он, под низким и облачным московским небом, производил впечатление. Да, именно так – производил впечатление.
Слушали его внимательно, и последние слова заглушили искренние и дружные аплодисменты. Президент еще немного помахал зрителям, взял в руки поданный Карьеровым разноцветный шарф с названиями двух команд-финалистов и поднял его высоко над головой. Застучали барабаны, задудели вувузелы, понесся со всех сторон оглушительный свист. Капитаны команд обменялись вымпелами. Казалось, энергетические поля всей планеты пересеклись в одной точке – в центре поля нового грандиозного стадиона «Лужники» в Москве.
Виктор Петрович Еремеев, главный тренер сборной России, в очередной раз пересчитал своих игроков, мысленно перекрестил их и одновременно со стартовым свистком шумно выдохнул. Сегодня утром еще раз звонили оттуда. Разговор состоялся будничный и, можно сказать, банальный. Все эти «как дела» и «желаю удачи» за последние три дня слились для Виктора Петровича в единый шумовой фон. И только прием в Кремле не давал ему покоя. Почему «повнимательнее и поосторожнее»? В финале однозначным фаворитом смотрелась сборная Славонии. Она выиграла последний чемпионат Европы. С большим отрывом победила в отборочном турнире. Ее игроки все еще молоды и все еще жадны до больших побед. Бывшая провинция Российской империи, Славония в любом виде спорта играла с командами из России с особым упорством и желанием. А теперь, когда они и в ЕС, и в НАТО, тем более.
Игра началась ожидаемым стартовым натиском славонцев. Активно используя фланги, они раз за разом таранили оборону россиян. Их латерали глубоко вгрызались в оборонительные порядки соперника, спокойно покидая свою половину поля. К пятой минуте Иван Давыдов уже дважды буквально спас свою команду, отбивая опасные дальние удары. Эйфория от участия Сборной в таком матче продолжала бурлить на трибунах и выкидывать протуберанцы кричалок, песен и аплодисментов. Однако неудобное чувство от возможной развязки начало мелкой дрожью пробираться под кожу российских болельщиков. В этом океане зрительских нервов оставался пока только один нерушимый остров надежды. В центре защиты, в своей последней официальной игре, всем руководил Андрей Царьков, Царь, заслуженный ветеран сборной России. Честь, Верность и Кормчий, как стали называть его спортивные журналисты после сенсационного возвращения в Сборную.
Андрей уже давно хотел повесить бутсы на гвоздь, но вторая жена, многочисленные дети и желание поиграть в футбол как-то все откладывали уход. Защитником он был хорошим, а для медленного российского чемпионата даже отличным. Игру читал уверенно и поэтому успевал практически к любому мячу. Перед мундиалем (да-да) прошла череда травм у других игроков его амплуа. Все стремились попасть на главное футбольное событие планеты, тренировались нещадно – и травмы не заставили себя ждать. За три месяца до турнира Андрей с удивлением обнаружил, что кроме него центрального играть некому. По первому вызову собрал старенькую, но везучую и любимую после одной давнишней победы в Европе сумку и поехал к Еремееву.
Глава 2
Еремеев
Ыгмык – Москва.
210 дней до финала
Газеты прошлых лет. Есть что-то старческое в шелесте их страниц. Что-то неловкое и печальное. Прикосновение к полиграфическому листку вызывает в памяти очередь у киоска, к которому надо было идти через весь парк, стопки газет и журналов на прилавке и всемогущую киоскершу, которая, ты надеешься, отложит для тебя экземпляр «Советского спорта». Опоздавшим из нераспроданных доставался только «Труд» за три копейки, и обиженная часть очереди расходилась. Оптимисты искали смыслы, явные и скрытые, во всем. А там – надои неуклонно росли, сталевары брали на себя повышенные обязательства, космос встречал очередную нашу экспедицию, жадные лапы западного капитала тянулись с политических карикатур, а африканцы дружно боролись за свою независимость. Картинки и текст менялись из номера в номер, но не проходило ощущение, что буквы и слова, перестраивая свои ряды, суть сообщаемого изменить не могут. Так было и пять, и десять, и сто лет назад. И только люди, вероятно, этого не замечали – они продолжали каждое утро собираться на углу парка в ожидании свежей порции пахнущей свинцом типографской продукции.
Сейчас новости достигают нас не просто быстро – они подстреливают нас на каждом шагу. Стоит согласиться на push-уведомления, и рой сообщений начнет преследовать тебя везде, где есть доступ ко Всемирной паутине. Скандальные, кричащие заголовками, они будут стоять в очереди к твоим глазам и ушам, рассказывая о миллиардерах в сталелитейной промышленности и дырках в космических кораблях. Про супергрудь супермодели. И только жадные лапы все те же. И все тянутся. И все окружают.
Еремеев любил книги. Эта страсть к чтению возникла еще в советские времена, когда футболистам в длительных поездках совсем нечем было себя занять, и многие таскали с собой что-нибудь легкое – детективы, приключения, фантастику. Его выбор часто выглядел странным – Аристотель, Кафка, Платонов и другие совсем нетипичные авторы не только для спортсменов, но и для некоторой части интеллигенции. Все еще называющей себя интеллигенцией. Виктор не мог четко объяснить ребятам в команде, которые делали круглые глаза, читая названия книг, почему ему нравится неспешное чтение «нешкольной» литературы. Прочитанная книга могла вызвать желание пролистать ее еще раз. Повторить ощущение новой мысли. И даже чувства. Или нежелание. А вот газета после прочтения теряла даже свою копеечную ценность. Превращалась в макулатуру. В бумагу для розжига мангала на даче. В клозетный мятый листок. В скрученный бумажный стаканчик – можно сплевывать шелуху от семечек. Хотя зачем в стаканчик?
ГАЗЕТА «BAYZƏRCAN FUTBOLU»
ИНТЕРВЬЮ С ТРЕНЕРОМ
ПОСЕЕШЬ «НО», ВЫРАСТЕТ «НИЧТО»
Мирабдулла Муджиев, наш специальный корреспондент
Виктор Петрович Еремеев – известный в прошлом советский и российский нападающий, мастер спорта. В качестве главного тренера работал в донецком «Шахтере», московском «Геракле», сборных России, Омана и ЮАР. В январе этого года возглавил байзерджанский клуб «Хан-Начеван».
– Добрый день, Виктор Петрович. Как вы устроились?
– Добрый день. Все хорошо. Клуб с помощью Ассоциации футбольных федераций Байзерджана предоставил мне дом в одном из новых районов Начевани. Рядом торговый центр. Немного непривычна ваша публика, менталитет другой, но привыкну. Самое главное – здесь не Москва. Никто не надоедает своими дурацкими указаниями и советами, нет той разнузданной критики в СМИ, типа Жоры Басова. А я что? Работаю. Тружусь, точнее. Времени еле-еле хватает, чтобы в магазин сходить. А вот чтобы достопримечательности какие-нибудь посмотреть, на это времени почти нет. Сам город симпатичный, чистый. Климат мне подходит. Короче, обстановка благоприятная для решения разных, в том числе и больших, задач.
– Вы тренировали команды только высокого уровня, такие, как «Шахтер», «Геракл» и даже сборную России. Вы очень опытный и, несмотря на последние события, очень успешный тренер. Виктор Петрович, вы приехали тренировать байзерджанский клуб «Хан-Начеван». Какие у вас планы? Как изменится под вашим руководством «Хан-Начеван»? Какой эксперимент вы хотите провести с командой? Контракт рассчитан на три года?
– Вот я сказал про менталитет. Да, он другой. Местные игроки – шакинцы, талыши, лезгины – все со своими особенностями и манерами. Не во всем пока разобрался. Легионеры тоже отличаются от тех, кто выступает в России. Я на днях поговорил с владельцами команды – братьями Алиевыми, Руфатом и Шахином. Они попросили все сложные дисциплинарные вопросы решать через них. Вот это огромный плюс. Одной головной болью меньше. С некоторых пор мне не хочется вмешиваться в эти психолого-травматические аспекты воспитания каждого в отдельности. Поймите меня правильно, я не собираюсь ни под кого подстраиваться, у меня есть свои представления о том, как должна строиться команда и какой у нее будет стиль игры. Есть наработки и заготовки, которые будем реализовывать с «Хан-Начеваном». Станем лидерами байзерджанского футбола. Да и на европейской арене пошумим. Я знаю, что делать с игроками, чтобы они не останавливались в своем профессиональном росте, в мастерстве. В СССР были великие тренерá. Они давали результат. Только здоровье их методы гробили по полной программе. Всякая ненужная беготня с утяжелением, нагрузки и сдачи многочисленных тестов стирали ноги футболистов по самые коленки. Мы пойдем другим путем. В средствах, все это знают, наша команда не обделена. Пригласим двух-трех известных футболистов. Кое-кто с радостью переедет сюда из России. Мы уже сыграли вничью с «Валой». А это многого стоит.
– У нас говорят, что байзерджанцы за границу могут в арбузе уехать. Так хотят за границу побыстрее. Все отсюда, а вы сюда. Почему?
– Нам надо побольше доморощенных футболистов, значит, чтобы они в арбузах в чужую штрафную незамеченными проникали. Шутка. А если серьезно – я приехал строить новую команду, которая станет лидером всего байзерджанского футбола. Для этого у меня есть четкий план. (Внезапно раздражаясь.) И только когда некоторые отдельные личности ему не следуют, когда каждый начинает отсебятину пороть, тогда беда… Менталитет, ***! Последнюю игру вот на Кубок проиграли. Выступили ниже своих возможностей. Что вы вопросы задаете какие-то провокационные? (Раздражаясь сильнее.) Спросить больше не о чем, что ли? Сам-то в футбол играл? Или тоже из этих – лишь бы язык почесать?
Виктор Петрович достает пачку сигарет, закуривает. Дым от Marlboro быстро уносит теплый осенний ветер. Надо дать ему выдохнуть. «Хан-Начеван», который пару лет назад болтался внизу турнирной таблицы, под руководством Еремеева сделал резкий скачок вперед. В этом чемпионате, в котором уже сыграно пять туров, начеванцы шли на втором месте, уступая только «Габаху». Про братьев Алиевых часто говорят, что у них рот как ювелирный магазин. В Байзерджане любой человек отлично знает, что у них не только рот, но и руки золотые. Все, до чего они дотрагиваются, тут же растет в цене. Магазины, заправки, строительные компании и многое другое. Деньги льются рекой. Почти буквально. Летом 2017 года модный итальянский дизайнер-ювелир и инсталлятор Джузеппе Лаваджио спроектировал и изготовил для них фонтан, бьющий «жидким золотом». Фотографии дизайнерского шедевра под названием «Bir Yuyu», который находится за толстенным пуленепробиваемым стеклом, заполонили тогда весь интернет. Когда фонтан выключали, золотая взвесь застывала и образовывала изящную, почти воздушную конструкцию – и каждый раз новой формы. При включении она нагревалась и опять становилась жидкой, красиво струясь в собственном отражении. Высота фонтана впечатляла – три метра и тридцать три сантиметра.
Главный тренер докурил сигарету и задумчиво смотрит в сторону высоких гор. Белые шапки снега лежат, как папахи пастухов, на всех вершинах, которых у нас, что очень символично, ровно одиннадцать. Ближе к городу есть еще Бальдшик. Но это так, не гора даже, а просто высокий холм. На котором раньше было много всякой растительности. Однако после ужасного землетрясения вот уже десять лет ни деревья, ни кустарник, ни даже почему-то трава не спешат возвращаться на него. Странное было землетрясение. Вместе с ним случился и пожар на Бальдшике. Выгорело все. Зимой.
– Виктор Петрович, а вы что-то выучили уже на нашем языке?
– Ирали, ирали! Хан-Начеван хазары́! (Знаменитый тренер тушит окурок носком Manhattan Richelieu, поглаживает абсолютно лысую голову и возвращается в разговор.)
– Понятно. В России свои кричалки, у нас свои. Расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях от переезда в нашу страну. Что нравится, что удивляет?
– Мы все из одного, так скажем, места вышли. Своеобразие есть – южная республика, хоть и бывшая. В смысле, бывшая бывшего Союза. Я и раньше здесь бывал, играл против «Газ-Мухендиси». А сейчас… Самое интересное же всегда в обычных вещах, в быту. Юмор очень своеобразный – шутку могут неправильно понять. В гостях тут был неделю назад. Ну и рассказал анекдот про банк спермы, со мной друг перед этим поделился. В России целый день бы смеялись, а на второй вспоминали. А тут рассказал – и никто не смеется. Тишина… В команде можно говорить о чем угодно: о женщинах, о семье, о машинах. Начальника можно поругать. Руфата с Шахином никто не ругает. (Смеется.) А вот об интимном, очень личном лучше не разговаривать. Душу никто изливать не станет. Хотя везде встречают очень гостеприимно. Ох уж эти ваши застолья по пять часов подряд… Для меня рис – самое то. А у вас плов вкусный. И он везде. Его разве что из чайников не наливают! В шортах ходить нельзя. Это почему еще? Мне это особенно и не надо. Просто странно как-то.
– А если бы вам предложили поработать в будущем со сборной Байзерджана?
– Я приму приглашение только в одну сборную.
– Как вы проводите свободное время?
– В последнее время занимаюсь рукопашным боем. С вашим местным парнем одним. Что еще? Пистолетная стрельба в тире. На лошадях люблю покататься. Все как у нормальных мужчин у меня. А не как у тех педиков, что в Москве сидят. Времени, правда, как я уже сказал, свободного маловато.
WWW.ФУТБОЛ-ЛАПТЕМ.РФ
«ПОДОРОЖНИК» НА СЕРДЦЕ ТРЕНЕРА
Наш корреспондент Игнат Лаптев рассказывает о том, как Виктора Еремеева увольняли из московского «Геракла»
Помните, в детстве мы лечили разбитые коленки и локти подорожником. Для нас аптека была просто везде – на любом газоне. Сорвешь его, промоешь водой, для верности плюнешь на широкий, с крупными прожилками листок и прикладываешь к порезу или царапине. Он долго потом держался на ране, иногда присыхая к ней крепче пластыря. И ведь всегда помогало.
Что-то сломалось в отлаженном механизме примерно месяц назад. А до этого команда играла лучше от матча к матчу. Абсолютно заслуженно победила в чемпионате страны. Игроки показывали отличное взаимодействие на поле. Тренер выглядел душой коллектива, постоянно улыбался и шутил по всякому удобному поводу. Журналисты обожали его пресс-конференции, с каждой вынося ворох цитат из залихватских реплик Еремеева. На мемы разошлись фразы вроде «мы – гераклы, а не хер как бы». (Колорит фразе добавляло активное гэканье, причем было непонятно, специально он так выворачивает или нет.) Долго еще смеялся и давился икотой Иринич, корреспондент телеканала «Пари-тайм ТВ», который брал у Еремеева короткое интервью после матча «Геракл» – «Голубой Газ» (3:0). «Мы всегда играем с “голубыми” в активной позиции». Спонсоры грозили побить клубный рекорд. Nike выпустил новую серию спортивных сандалий Dr Xkl. В «Макдоналдсе» появился новый бутер-локалайзер «Геракл» – много говядины, много сыра, много всего. Короче, карта шла! Трое ветеранов на этой волне переподписали свои контракты на целых три года. Редкая щедрость со стороны владельца команды. Поэтому столь неожиданными выглядели произошедшие в следующем сезоне события.
Начался новый чемпионат страны, ничто не предвещало серьезных проблем. «Геракл» одержал три победы. Две из них были в гостях. Казалось бы, живи и радуйся. Однако Еремеев на публике выглядел подчеркнуто строго и говорил про то, что игроки не должны снижать требования к себе. Что им надо еще больше и усерднее тренироваться. Болельщики, несмотря на общий положительный тон, стали позволять себе критиковать отдельных футболистов. Некоторые призывали их поменьше «заседать» в кафе «Подорожник» и прилегающих к нему банях – комплекс принадлежал массажисту команды. Фанаты были хорошо осведомлены о совсем не пуританских манерах, царящих в этом месте. Дня не проходило без того, чтобы в Сети не появлялось очередное видео «культурного досуга» гераклитов, в котором мелькали ряды бутылок и юные тела с различными, в зависимости от пола, выступающими частями тела, слышался обильный семиэтажный мат. Герои подобных репортажей посмеивались, наблюдая за повышенным интересом к их жизни со стороны средств массовой информации, а некоторые, казалось, даже соревновались в скандальности приключающихся с ними историй, внимательно следя за шкалой хайпометра, располагавшейся прямо под видео.
Первое поражение грянуло на домашней арене. Да еще какое! 0:3 – матч всухую был проигран новичку Премьер-лиги «Хайлару». Хозяева всю игру провели активно. Зажали хайларцев в их штрафной и били, били, били. Нанесли 27 ударов по воротам противника, 17 из которых – в створ. Соперник же три раза убежал в контратаки и три раза забил – 0:3. Досаду от этой неудачи дополнило то, что главным тренером «Хайлара» вот уже год работал Андрей Пышич, бывший «армеец».
После второго поражения начались разговоры, что в клубе не все в порядке. Состоялся неприятный разговор между Еремеевым и владельцем клуба. Инсайдеры утверждали, что ему дали только один шанс на исправление – следующий матч, дерби. Всезнающий Семен Черемша из глянцевого «Фу-Гол» везде по секрету рассказывал, что игроки недовольны грубым обращением главного тренера с ними и что назревает конфликт.
Дерби. Это важно. Это всегда накал страстей. Стычки болельщиков. Дуэли баннеров. Мощная шумовая поддержка. Однако, к разочарованию фанатов, битком набивших стадион, искрометной игры и массы голевых моментов не получилось. Все шло буднично, без серьезных стыков. Еремеев весь матч просидел на скамейке, ни разу не поднявшись с нее и не подойдя к бровке. В самом конце игры вратарь «Геракла», пытаясь отбить мяч за боковую, нелепым движением рук закинул его в собственные ворота. Тренер встал. Громко и отчетливо произнес прямо в камеру: «Сука!» Медленным шагом пошел на выход. В раздевалку он заходить не стал. В этот же день все интернет-ресурсы опубликовали новость: тренер-чемпион уволен с формулировкой «за отсутствие развития концепции победителя и плохой микроклимат в команде».
И вот что это за напасть такая? Почему, как только «Геракл» начинает играть в сколь-нибудь осмысленную игру под руководством толкового тренера, раз за разом повторяется одна и та же история? И дело здесь, мне кажется, не в пресловутом комплексе чемпиона. Любому из нас хочется подольше наслаждаться и праздновать победу. Мы слишком часто забываем, что жизнь на ней не заканчивается. Да, мы, болельщики, очень любим тренеров-победителей. Считаем их ответственными за успехи и провалы. Мы любим их всей душой, забывая, что они простые люди. Могут иной раз и оступиться. Потерять контроль. Я искренне уверен, что истинные победители, они там – на поле. Команда там. Ее настроение и состояние играют огромную роль. Единое целое. Это надо учитывать. Кому, как не нам, следует служить тем самым сигнальным фактором, той царапиной, которая саднит и не дает покоя. Раздражает и напоминает, что надо лечить там, где болит. Искать и прикладывать этот самый подорожник.
Еремеев отказывается от интервью, никак не комментирует свое увольнение и не участвует в футбольных шоу на телевидении. Вот уже почти месяц он сидит в своей новой квартире в Южном Бутове и выходит только в магазин за продуктами.
Верные болельщики хотели вручить ему специальный традиционный приз для несправедливо уволенного тренера – «Бронзового вепря». Вепрь отлит бегущим по телам поверженных соперников. Но так почему-то и не собрались этого сделать.
А сегодня пришла неожиданная новость. Виктор Еремеев подписал контракт с байзерджанским клубом «Хан-Начеван». И уедет тренировать его на три года.
ФОРУМ БОЛЕЛЬЩИКОВ СБОРНОЙ РОССИИ ПО ФУТБОЛУ
ВИКТОР И Я?
Возвращение Легенды – возвращение надежды
Бывший полузащитник сборной России Петр Пробка заявил, что при новом главном тренере много перспективных игроков получат свой шанс.
– Я давно уже всем говорил, что надо как можно быстрее принимать решение по Еремееву. Его жизнь научила не обращать внимание на всякие сопли и авторитетов. Своей работой в «Хан-Начеван» Виктор Петрович доказал, что способен ‹ценз.› выполнить работу качественно в любых условиях ‹ценз.›. При его руководстве не будет никаких ночных походов по кабакам и девочкам во время сборов. Дисциплина будет на уровне. По организации игры ему вообще нет равных, – сказал Пробка. – Удачи ему и его команде. Одно дело делаем!
miklitar Вот такая вот тема парни… высказывайтесь. кто что тут думает по поводу возвращения Еремея в сборную.
RedWhiteFox Утром, когда увидел эту новость, подумал, что я еще не проснулся, или что это шутка
Мишка Квакин Нуептынах!капец теперь полный, наступит. Ща притащит в сборную всякий молодняк, и придурков, будет говорить ЭКСПИРИМЕНТ(Кроче, жопа!
Аккакунт удален Мишка Квакин Грустно конечно быть этому свидетелем но мы ничего поделать не можем
cowgirl Мишка Квакин Просрали чемпионат
››› blessmyass прокомментировал – 143 комментария
Атаман Ваш Отец Граждане че дееться! Фулиганы футбола лишают. Что вам так Еремей дался? Вы посмотрите на его карьеру тренера – там сплошь топы. Ну да попались байзеры один раз. Так он за год команду так отстроил что любо-дорого смотреть. Вспомните их матч с ПСЖ – они в домашнем матче на равных рубились. Если бы не странное удаление во втором тайме могли бы и победить. Дайте человеку поработать. Да, характер у него не рафинад. Так с нашими дебилами только так и можно. У них там звезданутость двацать пятого уровня у каждого первого. А Еремей «Шахтер» тренировал. Это дорогого стоит. Он всем паралитикам и кривоногим мозги на место поставит. Кроме этого за Витей еще и серьезные дяди стоят. Там сейчас на кону большие бабки. Вот помяните мое слово – на ЧМ мы не обосремся. Точка.
Мишка Квакин Атаман Ваш Отец Ептить дритить ата-маша вернулася… Не отсвечивал бы лучше, болезный. Ты уже в прошлый раз его выгораживал. А он между прочим чуть Геракл ни развалил. Вспомни как он с игроками за премии срался. Кстати Атаман ты торчишь мне на двадцать кусков, когда одашь?
ГопникЯ Атаман Ваш Отец Да, Еремей известный, ж…лиз. Вспомни как он к презеру на поклон ходил как потом его в видосе облизывал. Да, у него авторитета на этих ребят не хватит со всеми его шахтерами и байзерами. У него в крови проваливать главные матчи. Только пыжыца, пыжык недоделанный.
››› ПаПаравозов прокомментировал – 13 комментариев
k.,k.aen,jk Какая-то тут у многих личная неприязнь к новому главному. А аргументы-то какие: мне сказали, а фактов нет.
Белый Лис У Еремеева в командах защитники даже позиций своих не знают
Хренак Одни только слухи и ничего конкретного… У нас в стране попытка сделать что-то умное всегда проваливается, ибо вы смерды не представляете себе всех хитросплетений…
ДЯДЬКА не согласен. были провальчики очень нехорошие. и Витька косячил бывало на ровном месте. но то что выигрывал это его
Caballero Кто не хочет читать наши мнения – выключи монитор и, будешь иметь свое мнение!
туньфк истинная правда!
никотин Эх! сборную жаль. С предыдущим хоть какой-то шанс был.
БосСТО Витя биздарный слон
FuckingCD На этом все! Еще один ЧМ свинье под хвост!..
ouks1984 Без игры, без тренера, авось – наше все, мягкие игрушки, чесслово…
Ровно в 19:41 самолет, выполнявший рейс компании «Куркишэйрлайнс» Ыгмык – Москва, после взлета так резко набрал высоту, что Виктор Петрович, всегда боявшийся летать, почувствовал, как где-то в паху тревожно забилась жилка. Еще в аэропорту Еремеев пять раз бегал в туалет, кляня на чем свет стоит пряную восточную кухню. Духанщик уговаривал, подсовывая огромную тарелку с долмой: «Вот долма… Берите долму… Кушайте-кушайте!» Специи, которыми обильно был приправлен фарш, секретное оружие любой кавказской кухни, требовали погасить бушующий в желудке пожар. В меню значилось, что «Айран творит чудеса с проблемами пищеварения, хорошо утоляет жажду и, самое главное, является очень вкусным напитком!». Виктору Петровичу пить теперь хотелось постоянно.
Вчера вечером ему позвонил Гриша Волосатиков. Позвонил не как Гриша, с которым они играли вместе еще в бахчисарайской «Звезде», а как Григорий Сергеевич Волосатиков, вице-президент РФС. И без лишних слов предложил возглавить Сборную. За полгода до чемпионата мира. Возглавить самую нелюбимую сборную. Многие так называемые спортивные журналисты, а впереди всех желчный Жора Басов, со знанием дела и сарказмом рассказывали в каждой своей разгромной статье, в каждой телепередаче о футболе и каждом видеоблоге, что на поле у нас играет десять инвалидов, какая бы комбинация игроков на нем ни появлялась. Что надежда только на Ваню Давыдова, который один должен был сражаться с вражескими голиафами. Григорий Сергеевич предложил Виктору Петровичу перевернуть ситуацию со Сборной. Новый главный обладал умением «большого тренера» – «ты же, Виктор Петрович, большой тренер» – настраивать любой коллектив на выполнение четко поставленной задачи. И добиваться ее выполнения.
Еще Гриша по-дружески намекнул Вите, что скоро выборы. И что благодарность будущего президента очень легко может покинуть все границы его представления о разумном. Да-да, все границы.
«Я же с самого раннего детства знал. С того самого случая, когда Мишка гол забил. Я – Виктор, Победитель. Пришел мой звездный час? Да, “звездный” – дисциплина в команде так себе. Тут еще эта парочка, “дубль Н”, Нукеров с Наседкиным, ужрались в дымину и нарвались на большой скандал… Полиция, суды, тюрьма… И кого мне теперь на их позиции ставить? “Дупель Н”, нах… Так… вратарь у нас, значит, Ваня, это железно… В нападении Остапченко. Высокий, злой… Так, защита. В три играть или в четыре? Жеку Лютика в помощники надо брать. Так-так-так…»
Еремеев не заметил, как в салоне самолета пригасили свет. Оно и хорошо, потому что можно было испугаться, заглянув сейчас в лицо без пяти минут главного тренера Сборной. В правом глазу лопнул сосуд, и красный взгляд зловеще уткнулся в пустоту. Седая щетина на впалых щеках. И старая спортивная шапочка на голове.
«Зачем я согласился? Волос так сладко пел. Про зарплату. Про призовые. Про “спасай Родину”, “ты всегда этого хотел” и “кто, кроме тебя”. Знал, гад, на что надавить. А я и уши развесил. Ты же помнишь, Витя, – в момент опасности Виктор Петрович всегда обращался к себе отстраненно, как к чужому, – чем Климов кончил. Так-так-так… – барабанная дробь по столику и взгляд в иллюминатор – слева можно этого педика из “Газнефти” поставить. Царь его быстро в чувство приведет. А может, он и не педик…»
Щекотливая тема на некоторое время отвлекла его от размышлений о расстановке основного состава на поле. Однозначно не принимая все эти новомодные тенденции, Виктор Петрович часто терялся, когда ему сообщали очередную сплетню из разряда «а ты знаешь?».
«Фу ты, гадость какая… Так-так-так… Справа сломался Мирадзе, надо искать среди нашего разнообразия лучшего».
Сарказм – плохой советчик. Еще хуже он помогает в цейтноте. Еремеев все раскладывал и раскладывал этот безнадежный пасьянс у себя в голове. И каждый новый вариант приносил ему все большую тоску. Слышался металлический звук сетки от влетающих в ворота Сборной мячей. Почему-то откуда-то из дальних уголков памяти всплыло лицо его давней любви, роман с которой закончился для него так давно и так печально. Еремеева стало потряхивать.
Он ерзал в кресле до самой Москвы. Перед приземлением во Внукове, когда самолет уже начал второй разворот, Виктор Петрович встал и, несмотря на протесты молоденькой стюардессы, заспешил в хвост самолета.
Глава 3
Колхиды колыханье
Москва. 31 день до финала
«Этот матч войдет в историю. Этот матч должен войти в историю. Это будет исторический матч».
Банальная присказка который день повторялась в голове Евгения Остапченко. Будто в ней засел комментатор-идиот и репетировал бессмысленное предисловие. Навязчивая фраза проглядывала в новостях и слышалась в болтовне вокруг. Она скрипела на зубах, когда Евгений упражнялся в технике. Выстреливала, когда он отрабатывал удары. Бубнила сама себя, когда под конец изнурительной тренировки у него звенело в ушах. Пелась в дýше. Во сне раздавалась из-за спины.
Еремеев был доволен самоотдачей своего центрального нападающего, но, видя его остервенение, как-то раз с ехидцей поинтересовался: «Как нервы, сумрачный Евгений?» – «Да этот матч должен войти в историю! – чуть было не заорал Остапченко, но, прикинувшись простачком, ответил: – Нормально. Выиграть хочу, Виктор Петрович». Тренер хмыкнул то ли с сомнением, то ли с одобрением и оставил его в покое. Объяснять Евгений ничего не хотел. Лысый черт, наверно, и так все просек, но предпочел пока обойтись без нотаций.
Понимая, что любой матч такого уровня становится историческим, Остапченко тем не менее продолжал мусолить надоевшие слова. Ситуацию усугубляло то, что встреча, открывавшая Кубок мира, и впрямь была обязана войти в историю – победой хозяев. Желательно всухую, ведь сразиться предстояло с идеологическим врагом – Колхидой.
На непременный разгром противника, однако, настраивались не столько футболисты, сколько особо неравнодушные граждане. Эфир и интернет наполнились бравурным эхом прошедшей войны. Там и тут между патриотических строк читалось «сейчас повторим». Некоторые пассионарии сожалели, что придется ограничиться футболом, и существенная часть колхидской диаспоры в России на всякий случай репатриировалась на время чемпионата.
В какой-то момент политическое значение события превысило спортивное, словно успех был не то что гарантирован, а уже достигнут. Между тем сборная Колхиды вовсе не была мальчиком для битья. Зарубежные эксперты хвалили быстроту и цепкость ее игроков и восхищались послужным списком главного тренера Фелицио Феррини, приводившего каждую вверенную ему команду к триумфу. Как злословили эксперты внутренние, его гонорар прописали специальной статьей в государственном бюджете Колхиды. В Москву со всего света прибывали болельщики. Поначалу, боясь попасть в историю, они робко осваивали столичные масштабы и приноравливались к ценам. Для их удобства была организована обширная сеть маршрутов русских троек с полусферическими кибитками, стилизованными под футбольные мячи. А чтобы гостям было интереснее расплачиваться, «Гознак» выпустил серию двухцветных банкнот номиналом 1988 рублей в честь серебряной медали чемпионата Европы и олимпийского золота, завоеванных сборной СССР в соответствующем году. Впечатленные такими диковинками, приветливостью местного населения и обилием полиции, интуристы расслабились и занялись интенсивным культурным обменом.
Пестрый шумный праздник раздражал Остапченко. Он чувствовал себя солдатом, чье поле битвы отвели под народные гулянья. Евгения бесило, что, несмотря на мастерство и доблесть, одна-единственная оплошность могла снова сделать его всеобщим посмешищем. Он исступленно тренировался, пытаясь заглушить неуверенность, но опасения только крепли. Этот матч должен был войти в историю как его личный реванш.
Отыгрываться Евгению было не привыкать. С семи лет он усвоил, что такая необходимость иногда возникает и после победы. Тогда родители, укатившие в летний отпуск, оставили его на попечение деда в другом районе города. В первый же вечер Женька напросился погонять мяч к пацанам года на три старше и за восемь минут забил два гола. Рассерженные соперники, недолго думая, расквасили ему нос, а потом стащили с него новенькие кроссовки и швырнули их в пруд. Давешние товарищи за него не заступились. Дед, раздосадованный тем, что его оторвали от футбольной трансляции и пива с воблой, не дослушав рассказ внука, посоветовал ему впредь не лезть на рожон.
Две недели Женька наблюдал за обидчиками. Он узнал их адреса и запомнил комбинации кодовых замков на дверях их подъездов. В ночь перед возвращением домой под громовой храп деда он выскользнул из квартиры и, напевая песенку о Черном Плаще, по очереди выкрал и утопил в том же пруду велосипеды трех врагов. Их потрепанный мяч, спрятанный на крыше трансформаторной будки, Женька, провозившись до утра, разрезал на лоскуты. Анонимность расплаты была предметом его гордости – он сыграл роль безжалостной и непостижимой судьбы. Радость не омрачили ни отчим, выпоровший его из-за кроссовок, ни мать, не воспрепятствовавшая наказанию.
Жизнь часто подбрасывала Женьке такие уроки, и он ими не пренебрегал. Не ждал хорошего, всюду искал подвох и рассчитывал лишь на себя. Будучи припертым к стенке, бил первым. Держал удар, а если противостоять превосходящей силе не удавалось, мириться с поражением не желал и придумывал способ поквитаться. И чем старше и сильнее он становился, тем более открыто мстил.
Действовать на опережение Женька тоже умел, но научился этому без подсказки. Однажды во втором классе он после школы привычно носился с ребятами во дворе. За неимением футбольного мяча они использовали волейбольный, единственными воротами служила конструкция для выбивания ковров, сваренная из ржавых труб. На эту возню пялился какой-то тип в олимпийке с круглой оранжево-черной эмблемой «Шахтера». Заметив ее, Женька ощутил неведомый прежде азарт. Он улучил момент, подошел к незнакомцу и спросил: «Вы тренер?» Тип надменно усмехнулся, сказал, что в секции осталось одно место, назвал адрес и велел Женьке и «тому мальцу в кедах» явиться завтра к двум.
Годы спустя, став бомбардиром во взрослом составе «Шахтера», Остапченко в интервью травил эту байку и горделиво заявлял, что главное решение своей жизни принял без малейших колебаний. О «том мальце» и не переданном ему приглашении на отбор Евгений умалчивал.
Остапченко был талантлив, амбициозен, усердно работал и строил карьеру. В мечтах он подписывал контракт то с одним, то с другим европейским клубом. Но из-за матча «Фритцбург» – «Шахтер» переезд на Запад отложился надолго.
В том сезоне при новом наставнике дончане выступали достойно и прорвались в полуфинал Лиги чемпионов. Однако на домашнем стадионе «фритцев» игра у оранжево-черных почему-то сразу не заладилась. Они заваливали атаки, много ошибались, нервничали и грубили, хотя на утренней тренировке все было идеально. К тридцатой минуте хозяева забили дважды и до перерыва практически не покидали гостевую половину поля.
Во втором тайме «горняки» навалились и зажали противника в его штрафной. Ожесточенная борьба закончилась угловым. Коренастый Миць разбежался, как для навеса, но послал передачу низом. Ее на краю вратарской подобрал Остапченко, и на нем тут же повисли два защитника. Голкипер Эскарниу метнулся, снял мяч у Евгения с носка и свечой зарядил его к средней линии. Рассвирепев, Остапченко кинулся вдогонку. Шпотт опередил Кушнировича и с лету дал пас на ход Тобидзе, центральному нападающему «Фритцбурга». Колхидец издевательской «рулеткой» обвел Чуйного, взял левее и устремился в свободную зону. Максимально ускоряясь, Остапченко рявкнул: «Эй, гоги!» Тобидзе сбавил темп, глянул назад, а когда Евгений нагнал его и включился в борьбу, молниеносно развернулся и резко пробил. Не успев среагировать, Остапченко запнулся за мяч и врезался в соперника. Тобидзе, выставив вперед левую ногу и отведя правое плечо, устоял, а Евгений перекувырнулся через него и рухнул.
Со стороны выглядело так, будто Остапченко упустил мяч и попытался снести Тобидзе. При падении Евгений сильно ударился челюстью о ногу форварда и проехал щекой по газону. Превозмогая боль, ошарашенный донецкий форвард вскочил на ноги. Он тряс головой и отплевывался. Слюна с ошметками травы и земли угодила на майку судьи Хаузиссона, подбежавшего с желтой карточкой. Увидев горчичник, Евгений в негодовании взмахнул руками и задел арбитра. Зрители заулюлюкали. Хаузиссон хладнокровно двинулся прочь, но Остапченко, крича и жестикулируя, преградил ему путь. Рефери на шаг отступил и вынул красную карточку. Выругавшись, Евгений покосился на Тобидзе – колхидец взирал на него с грустью и сочувствием.
Гневно харкнув вслед Хаузиссону, Остапченко под гиканье и свист медленно ушел с поля. Прежде чем удалиться под трибуны, он обернулся, и его насупленное, измазанное грязью, красное от унижения лицо запечатлел знаменитый спортивный фотограф Жонге. Снимок быстро сделался мемом среди болельщиков сначала в Тевтонии и Галлии, затем во всей Европе. А когда какой-то насмешник добавил вторым кадром Сердитую Кошку с репликой «At last, someone’s worse off than me», слава Остапченко распространилась за пределы футбола. Он не обладал ни достаточно прочной репутацией, чтобы сослаться на случайность, ни артистическими навыками, чтобы обратить все в шутку. Да и вряд ли это получилось бы на фоне провала его команды. Реализовав одиннадцатиметровый, хозяева рассеяли два отчаянных наступления гостей, продавили их оборону и вкатили четвертый мяч. «Шахтеры» окончательно приуныли, и «фритцы» педантично довели счет до 7:0.
Позже, когда ярость утихла, Евгений поразмыслил и пришел к заключению, что свалял дурака, предупредив Тобидзе. Но ловкость, с которой тот исполнил свой трюк, обескураживала! Вот тебе и хинкали, которых не ждали. Из множества интервью, которые дал колхидец, выделялось видео в блоге Георгия Басова. Продемонстрировав замедленный эпизод столкновения и падения Остапченко под музыку Ханса Циммера, Басов с убийственной серьезностью сказал:
– Хотите верьте, хотите нет, дорогие друзья, но я так и знал: этот матч должен войти в историю. И не факт, что он запомнится нам количеством голов, а не вот этой абсолютно эпической сценой. Давид, здравствуйте! Что это было?
– Здравствуйте, Георгий. Ничего такого.
– Остапченко вроде что-то крикнул вам. Поде́литесь?
– Ему срочно понадобился мяч, – Тобидзе пожал плечами.
«Ах ты мразь!» – воскликнул Евгений.
– Вы мастер уклоняться. Айкидо увлекаетесь?
– В том числе.
– У вас вообще широкий спектр интересов. Вы занимаетесь спортивным образованием детей и подростков, благотворительностью, защитой прав меньшинств и сохранением культурного достояния. Похоже, футбол для вас не главное?
– Я люблю футбол, тренируюсь с семи лет, на поле всегда выкладываюсь на сто процентов. И я счастлив, что мне удается радовать болельщиков. Но есть вещи гораздо более значительные. Популярного спортсмена слушают охотнее, чем гражданского активиста или историка. Мое положение дает доступ к широкой аудитории, и я пользуюсь им, чтобы поднимать важные вопросы.
– Не только положением, но и ресурсами вашей семьи, – Басов лукаво прищурился.
«Ну ясно», – Остапченко ухмыльнулся.
– Так и есть, – спокойно подтвердил Тобидзе.
– А ресурсы-то немаленькие. Для справки, друзья: усыновитель моего сегодняшнего собеседника – Константин Кмеришвили, колхидский магнат, в девяностых сколотивший состояние на шоколаде и прочих сладостях. Своих российских активов он лишился во время известных событий. Помню репортаж на НТВ – «Швили Вонка. Шоколадный инсургент».
Остапченко не уловил, почему Тобидзе засмеялся.
– На родине, – продолжил Басов, – Кмеришвили стал национальным героем, когда предоставил вертолеты своей авиакомпании для эвакуации беженцев из зоны конфликта, а многодетные семьи, стариков и инвалидов поселил в принадлежащих ему гостиницах и пансионатах. Это вам не студенток в Куршавель возить! – вдруг выпалил он, отчетливо закавычив «студенток» интонацией. – Кмеришвили также взял под крыло девять осиротевших детей. Самому старшему, Давиду, было семнадцать, самой младшей девочке – два года. Тяжелый сюжет. Давид, расскажете?
Тобидзе чуть помедлил.
– Когда начались боевые действия, я был на сборах. Связи не было, информации никакой. Директор моего клуба был знаком с Кмеришвили и по моей просьбе позвонил ему. В списках раненых родителей не оказалось. Вскоре Константин Нодарович лично встретился со мной, сообщил новости и пообещал поддерживать. Позже он растолковал мне природу этой войны, убедил меня, что мы, дети, ставшие ее жертвами, должны теперь стать…
– Элитой Колхиды? – предположил Басов, тряхнув щеками.
– Надеждой Колхиды, – мягко поправил Тобидзе. – Поэтому мои усилия направлены на то, чтобы мои сограждане, нуждающиеся в помощи, могли на нее рассчитывать.
Остапченко цокнул и закатил глаза.
– Кмеришвили учредил фонды для пригретых им сирот, так что Надежды Колхиды обеспечены, – колко отметил Басов. – Кстати, правда ли, что его родной сын Зура терпеть не может остальных наследников и даже уехал из страны?
– У вас ведь спортивный блог, Георгий? – иронично уточнил Тобидзе.
– Не менее спортивный, чем спортивная педагогика. Такая специальность указана в вашем дипломе бакалавра. Гейдельбергский университет – идея вашего приемного отца?
– Нет. Я учил тевтонский со второго класса, несколько раз ездил в Тевтонию по обмену. Для меня это был естественный выбор.
– А ваша футбольная карьера – это часть стратегии Кмеришвили по превращению Колхиды в ведущую футбольную державу? – нарочито вкрадчиво осведомился Басов.
Остапченко расхохотался. Тобидзе и бровью не повел.
– Стратегия Кмеришвили – всемерное развитие Колхиды. К слову, упомянутые вами фонды предназначены именно для этого. Константину Нодаровичу я многим обязан, но к футболу это не имеет отношения.
– Что все-таки для вас важнее: футбол или общественная деятельность?
– Как футболист я могу посвятить победу в матче своему народу. Помахать в камеру, перерезав ленточку на открытии стадиона. Призвать заниматься спортом. Этого мало.
«Мало ему!» – Остапченко фыркнул.
– Помилуйте, Давид! Футболисты – кумиры миллионов, звезды мировой величины. Чем там заняты космонавты на МКС, давно никого не волнует, а вот футболисты – это настоящие герои, реальные ролевые модели! – запальчиво бросил Басов. – Этого недостаточно?
– Да, – нисколько не смутившись, отозвался Тобидзе. – Безусловная гуманистическая ценность спорта заключается в сублимации агрессии, в возможности повоевать без кровопролития. Но создание спортивной инфраструктуры само по себе не снимет социальную напряженность. Товарищеский матч не остановит войну. Спортивная и околоспортивная повестка ограничена. Из-за этого я и занимаюсь благотворительностью, сотрудничаю с правозащитными организациями и общественными движениями.
Остапченко скривился.
– Болельщики ликуют или горюют в зависимости от исхода игры, притом что их жизни несравнимо сложнее и требуют куда большей смелости и стойкости, чем те матчи, за которыми они завороженно следят. Этот парадокс как бы возвышает меня над ними, хотя я не лучше их. Но я не хочу тратить выпавший мне шанс на одного себя. Я бы так сформулировал.
«Да кого ты лечишь-то?» – взревел Остапченко.
– Удивительный у вас подход. Может, вам и выигрывать не особенно нравится? – с нажимом спросил Басов.
Тобидзе помолчал.
– Мне нравится играть. А выигрывать – это необходимость.
– Книгу написать не думали? Впрочем, о вас и без вас напишут.
– Может, сразу кино снимут?
– Ага, или мюзикл поставят, – ехидно подхватил Басов. – Комедийный. «Офсайдская история».
– Почему бы нет!
Басов посмотрел на Тобидзе с неодобрением, Остапченко – на обоих – с презрением.
– Коль уж зашла речь об искусстве. В балете есть такой термин – корифей, вы в курсе? Это солист, танцующий не главные партии, а просто впереди кордебалета. Вам не кажется, что позавчера вы столкнулись с корифеем, отчаянно пытающимся выбиться в премьеры?
– По-моему, некорректная аналогия, – Тобидзе глядел слегка осуждающе. – Очень печально, что это происшествие было так неостроумно растиражировано. Евгений – одаренный футболист. И я уверен, когда вас, Георгий, опять посетит предчувствие, что матч с его участием войдет в историю, оно вас не обманет.
– Ну согласитесь, – не унимался Басов, – по той фотографии можно подумать…
– Что вся жизнь прошумела мимо него, как контратака, полная рывков и пасов, да, – перебил его Тобидзе. – Жаль, что Евгений так близко к сердцу принял эту случайность.
Басов покачал головой и рассмеялся. Тобидзе скромно улыбнулся.
– Любите русскую литературу, Давид?
– Моя мама преподавала ее в школе.
Что было дальше, Евгений знать не захотел.
После этого Остапченко долго не выпускал Тобидзе из виду, и колхидец регулярно поставлял поводы для зависти. Кульминацией стал трансфер в «Порталавес», куда его пригласили новые владельцы, выведшие захиревшую было команду обратно в Ла Лигу. Евгению казалось, что в течение сезона Тобидзе ничем не отличился, однако его назвали «открытием года» и «спортивным лицом евроинтеграции». Остапченко тоже укреплял дружбу народов, но проделал путь в противоположном направлении. И хотя в России он быстро заставил всех о себе говорить, да и платили прилично, все напоминало о том, что кое-кому повезло больше.
Это касалось и личной жизни. Тобидзе женился на красавице-басконке, пиар-директоре «Порталавеса», и, судя по их совместным фотографиям, супруга была от него без ума. Евгению же попадались исключительно коварные и вероломные женщины. В «Шахтере» он ради забавы закрутил интрижку с женой вратаря, и его угораздило увлечься сверх меры. Пассия исправно имитировала интерес, но потом ей надоела пылкость Евгения и она призналась, что у них нет ничего общего, кроме желания насолить мужу. С той поры Остапченко стал, по его выражению, твердым холостяком.
Со временем Евгений прекратил ревниво отслеживать биографию Тобидзе, но о том, что они наконец вновь сойдутся на поле, догадался, когда за полгода до чемпионата определился состав групп. В конце весны обстановка накалилась, мелькнул где-то Басов, и всплыла его роковая фраза.
Накануне исторического матча Остапченко в нарушение своих правил решил проконсультироваться с «мозговедом». Он обратился, конечно, не к главному психологу Сборной, а к его молодому помощнику, надеясь, что сверстник сохранит разговор в тайне. Евгений рассчитывал не столько на полезный совет, сколько на то, что, поговорив о проблеме, сам уверится в ее несущественности.
Зайдя в кабинет с видом на футбольное поле новогорской базы, Остапченко прислонился к стене, скрестил руки на груди и сбивчиво описал ситуацию.
– Женя! – жизнерадостно вскричал психолог. – Женя, ну что же вы раньше не рассказали! Зря! Но вы не переживайте, случай ваш вовсе не уникальный!
Евгению не понравилось буквально каждое слово.
– Вы обязаны отдать себе отчет в том, что вы сейчас другой человек, Женя! Вы звезда российской Премьер-лиги! Представить Сборную без вас невозможно. Вы на пороге великих свершений, и вас ничто не должно сдерживать!
Евгений пожалел, что связался с этим пустобрехом.
– Я помню, как вы тогда… ударились. Ничего удивительного, что у вас психологическая травма, а образ вашего соперника приобрел демонические черты! Но когда вы послезавтра встретитесь с этим Тобидзе, вы увидите, что он обычный человек, и этот гештальт закроется.
Пробормотав на прощание: «Гей-штальт, б…», форвард поспешил в лекторий. Отец Игнатий как раз закончил свое выступление, и к нему выстроилась очередь.
– А ты что тут делаешь? – спросил Остапченко у Рима Хализмутдинова.
Тот не ответил и кивнул на свой смартфон. Он рубился в рекламную аркаду «Жменьков-банка», где нужно было огненными мячами расстреливать вылетающие справа бумажные самолетики. Игра предусматривала денежные ставки со счета клиента. Остапченко усмехнулся.
– Какие планы после чемпионата, Рим?
Хализмутдинов что-то промычал.
– Рим! – Евгений поддел его под локоть, и на экране замигало «Ой…», а затем высветился слоган: «Не мучай в жмене рупь – вкладывай!».
Хализмутдинов шумно выдохнул, убрал гаджет и, не глядя на Остапченко, сухо произнес:
– Пару лет здесь поработаю и домой поеду. За родную команду поиграю. Дальше тренером буду. Если у нас на этом чемпионате сложится, мое имя сможет долго обеспечивать клуб.
– Ну а что, простенько и со вкусом, – одобрил Евгений.
– Завидуй.
– Кто? Я?
– Ты. Тебе-то возвращаться некуда, – Хализмутдинов толкнул Остапченко плечом и вышел в коридор.
Как ни противно было это признавать, татарин сказал правду. Но если бы и было куда возвращаться, весь смысл состоял именно в том, чтобы этого не делать.
Отец Игнатий распустил «паству», и Остапченко приблизился к нему, повинуясь непривычному импульсу.
– Нашел пять минут, чтобы поговорить о Боге, сын мой?
– Давно мучаюсь вопросом: новые корабли сперва святой водой сбрызгивают, а потом бутылку шампанского разбивают или наоборот?
– Поищи на Ютьюбе, – ласково посоветовал священник.
– Мне бы это, святой отец, – Евгений смиренно потупился, – благословение.
– Закончилось! Где ж ты раньше был?
– А если серьезно? – разозлился Остапченко.
– Если серьезно, то грех с души сними, иначе никакое благословение не поможет.
– Так мне для правого дела!
– А как же! Но у меня и впрямь больше нет при себе, – он с озабоченным видом похлопал по карманам рясы. – Ты не расстраивайся, завтра в «Лужники» мощи привезем, будет тебе полное благословение.
– Ясно, – проворчал Остапченко.
– Но учти, – отец Игнатий положил руку на плечо форварда и сильно сжал, – на чудо уповать – дохлый номер. Его заслужить надо. А твой ратный подвиг завтра – не успеешь. Так что придется своими силами обойтись. Усек? – он больно ткнул его пальцем в лоб.
– Усек, – машинально повторил Остапченко.
– Молодец. – Священник вытащил из-за его уха нательный крестик с цепочкой, только что висевший у Евгения на шее. – Чудо возможно, если все фокусы исчерпаны. А ты еще ни одного своего не показал.
Остапченко удалось убедить себя, что если он придумает, как подавить Тобидзе морально, то победа у Сборной в кармане. В машине по пути домой он, не откладывая, ознакомился с несколькими свежими видео, чтобы подпитать свою ненависть живой речью оппонента.
«И в Колхиде, и в России вроде бы наступила новая эпоха, но не до конца. Поэтому все вечно чего-то ждут. Отсюда агрессия, неверие в конструктивный диалог как таковой. Наши страны долго взаимно отдалялись, но сходств не меньше, чем различий», – констатировал Тобидзе в одном интервью.
«Если жопу с пальцем сравнивать, что-то общее тоже есть», – заметил на это Евгений. Он был в наушниках, и вышло громче, чем он рассчитывал, так что на него обернулись оба охранника.
В другом интервью колхидец апеллировал к неизвестному Остапченко эпизоду в истории советского футбола. Четверо братьев-основателей «Геракла» по сфабрикованному обвинению якобы уехали в лагеря на десять лет. Верилось с трудом. «Сейчас, к счастью, ограничиваются тем, что подрывают репутацию и лишают работы. Так легче вернуть человека из опалы, если он опять понадобится. Пример у нас перед глазами». Остапченко уловил намек, но не понял, зачем колхидец лезет не в свое дело.
Евгений всю дорогу смотрел ролики с таким напряженным вниманием, что в какой-то момент, закрыв глаза, увидел отпечатавшийся на сетчатке негатив лица Тобидзе с белой бородой.
Был ранний вечер, домой не хотелось, и Остапченко решил прогуляться. Охрана следовала за ним метрах в пяти. «Чисто конвой», – подумал он.
На выходе из двора парень в кепке с задранным козырьком зычно крикнул ему:
– Остап, ты лучший! – и помахал рукой, в которой держал зажженную сигарету.
– Дай дернуть, – сказал Евгений, подойдя к нему.
Тот немедленно протянул сигарету и расплылся в восторженной преданной улыбке. В другой руке у него был поводок. Остапченко затянулся и посмотрел на коротконогую лохматую собаку. Она облизнулась и уставилась на Евгения с тем же выражением, что и хозяин.
– Дашь автограф? – почему-то с опаской попросил парень.
– Ручку, бумагу.
– Нету.
– Ну и у меня нету, – сообщил Остапченко и затянулся снова.
– А у этих? – парень указал на сопровождающих. – Извините, у вас ручки и бумаги нет?
Охранники не ответили. Остапченко оглянулся – вид у них был осуждающий.
– Могу прижечь, – предложил он.
Молодой человек подумал секунды три и отрицательно покачал головой. Евгений выкинул сигарету.
– Курить вредно, – прокомментировал он и, не попрощавшись, зашагал к проспекту.
На оживленном пешеходном переходе охранники приблизились вплотную, ограждая его от потока людей. Остапченко побежал. Он свернул с проспекта и понесся через двор, перепрыгивая низенькие заборчики и быстро увеличивая отрыв от погони. Люди узнавали его и провожали восхищенными взглядами, некоторые кричали «Давай, Остап!» и «Россия, вперед!».
Миновав так еще пару дворов, Евгений вылетел на загруженную улицу у «Мясокомбината» и, смешавшись с толпой, зашел внутрь. Переоборудованная под рекреационно-творческий кластер заводская территория была полна молодежи, собравшейся на бесплатный концерт. Остапченко протолкнулся к сцене. На небольшом подиуме стояли два человека с лицами университетских профессоров, в нулевые увлекшихся хип-хопом. Один колдовал над электронными приборами, второй начитывал в микрофон:
…На западе и на востоке –
Про юг я вообще молчу –
Одно и то же везде в итоге,
И вот что сказать я хочу:
Позор благоразумию!
К черту трусливых мещан!
Владим Владимыч, прежде чем умер,
Это нам завещал.
Скучно и душно во аде
Обычных житейских проблем,
Но есть вариант и при этом раскладе
Красивый на зависть всем.
Это вовсе не трудно, ребята.
Это легко, друзья.
Все, что реально для этого надо –
Делать то, что нельзя.
Нельзя – привилегия гордых.
Это стезя крутых.
Но крутость не в том, чтобы дать по морде,
По яйцам или под дых.
Подлинное величье,
Души исполинской размах –
Высмеять наших врагов двуличье,
На головы им насрав,
Где и когда нам угодно.
И тот, кто держит бразды,
Не верит – и правильно – в стойкость модных,
Не бреющих бороды.
Им кажется неприличным
И странным этот подход,
Но, кроме травм их сугубо личных,
Есть то, чего хочет народ.
А нам ни костер не страшен,
Ни вечномерзлотный лед.
Отсутствие всходов из наших пашен
Не сдержит наш славный поход.
Неважно, с какого ты края,
Хазар ты или монгол,
Так уж и быть, мы с тобой сыграем,
Сыграем с тобой в футбол.
Мяч в самом центре поля, давление его в норме – 1,1 атмосферы. Пока команды занимали свои позиции, а судья смотрел на часы, дожидаясь момента, когда секундная стрелка доползет до двенадцати, Евгений Остапченко легкой трусцой подбежал к Давиду Тобидзе и, улыбаясь, протянул правую руку для рукопожатия:
– Гамарджоба, генацвале. – Руке Остапченко пришлось повисеть пару секунд в одиночестве, пока Тобидзе недоумевал, что именно задумал его соперник.
– Гамарджоба, – после короткой паузы все же протянул руку Давид. И посмотрел нападающему сборной России прямо в глаза.
Крепко сжимая руку колхидца, Остапченко прикрыл левой рукой рот и, не отводя взгляда, громко, чтобы было отчетливо слышно, сказал:
– Здорово ли в крови Колхиды колыханье, Давид? На свадьбу молодых доставлен без греха? На этом торжестве вас будем трахать не слегка.
Карие глаза Тобидзе остались непроницаемыми. Он повернулся, чтобы уйти, и только то, как сцепились и побелели их руки за мгновение до разрыва, только это выдало – снаряд достиг цели.
Остапченко удовлетворенно хмыкнул – матч начинался как надо.
Сборная России не понеслась «шашки наголо» вперед, забывая, как это частенько бывало раньше, о своей обороне. Она медленно, но настойчиво раскручивала маховик незамысловатых атак. Колхидцы до поры до времени держались и даже искали свои шансы у ворот Ивана Давыдова. Но все же дрогнули – Тобидзе был звездой европейского футбола, а вот его молодые и перспективные товарищи звездами могли считаться пока только на их маленькой гордой родине. Сборная Колхиды почти сплошь состояла из игроков ЛФК (Лиги футбола Колхиды). Азартные и резкие, они как стрелы носились по полю. Но в их действиях не хватало изящного профессионализма опытной команды. И главное – сыгранной команды. Они заняли второе место в отборочном турнире, но попали на чемпионат в самый последний момент из-за разгильдяйства ирландской сборной, проигравшей дома 2:3 совсем уж откровенно слабой Мальте.
И первый матч Чемпионата мира в России стал триумфом команды Еремеева. Когда первоначальный запал колхидцев погас в вязкой силовой борьбе, сборная России нанесла два разящих удара, определивших судьбу этого противостояния. Вначале Феев удачно подключился по своему флангу и забил гол-красавец, прямо с угла штрафной закрутив мяч в дальнюю «девятку». Практически сразу, в следующей же атаке, Остапченко не пожадничал, отпасовав на набегавшего Рима Хализмутдинова, и тот с ходу мощным ударом с подъема вонзил его в сетку ворот Колхиды.
Остальное было, как любят говорить в футбольных кругах, делом техники. Россияне вошли во вкус, разрывая оборону южан и на флангах, и по центру. Они уже немного куражились, по-мальчишески излишне долго возились с мячом, стараясь обыграть оппонента «на технике», один в один. Любая другая команда могла бы наказать их за эту браваду, но колхидцы вместо этого пропустили к восьмидесятой минуте еще дважды.
Разгром завершил Евгений Остапченко. Обыграв на противоходе защитника, он уже занес ногу для удара и мог спокойно забивать, но специально подождал стелющегося в подкате Давида Тобидзе. И пробил «на силу». Увернуться от удара у Тобидзе не получилось, в самый последний момент он попытался закрыть лицо руками, но получилось только хуже – удар пришелся и в лицо и в руки одновременно. Когда медицинская бригада унесла колхидского игрока с поля, судья жестом пригласил россиян пробить пенальти.
И Евгений исполнил. Неспешно разбежавшись, он резко, на сто восемьдесят градусов, развернулся и пробил пяткой. Вратарь, не ожидавший такого трюка от нападающего, даже не прыгнул.
5:0. Этот матч вошел-таки в историю.
