Гала уже плохо помнила, сколько раз за эти дни делала генеральную уборку: драила, чистила, стирала, вытирала, раскладывала. Снова и снова боролась с беспорядком и грязью в квартире, хотя ни того, ни другого давно не было. Главное, о чем она жалела, так это о том, что у нее такое скромное жилище – всего одна комната, одна гардеробная, один санузел и одна кухня. Нечем заняться, в сущности: сейчас бы ей хотелось иметь настоящий дворец, на полную уборку которого ушли бы недели, месяцы, годы. Вот это было бы в самый раз. А тут что?

Смех один и тоска. Ведь уборка была единственным средством борьбы с навязчивыми мыслями о Марке: о его вечном брюзжании, недовольстве, надоедливости – и о его очаровании, приятном табачном парфюме, шутливой интонации, лукавых глазах. В сущности, она его сейчас ненавидела и была готова растерзать, если бы он попался ей где-то на улице: она понимала, что они друг другу не муж и жена, но все же занять ее дачу, воспользоваться помощью, а потом просто взять и сбежать, пропасть, перестав отвечать на ее сообщения, – это вообще как? Конечно, он и раньше неожиданно исчезал из поля зрения – уходил в запой, например, – но всегда отвечал ей, когда она хотела с ним поговорить. А тут как раз было о чем поговорить – все же не каждый день на даче твоих родителей прячется человек, одержимый мыслями о бомбах. Гале было обидно, она казалась себе полной дурой. Такого низкого поступка она от него не ожидала.

В момент, когда она решила вновь протереть полы, в дверь позвонили – три раза, именно так обычно звонил Марк. Встрепенувшись, бросившись в прихожую, она оглядела себя в зеркале, пригладила волосы и подумала, с каким удовольствием сейчас будет глядеть на него – с высокомерием, сложив руки, процеживая слова сквозь зубы: и чего же ты пришел ко мне, несчастный?! За секунду в ее голове пронеслось одно свидание, на которое она успела сбегать: в больнице за ней давно ухаживал ее бывший однокурсник, высокий блондин с тяжелым подбородком и крепкими плечами. Он позвал ее поужинать в ресторан, Гала согласилась, а потом, когда он положил свою ладонь ей на руку, она вдруг поняла, что ей физически неприятны прикосновения кого-то, кроме этого проклятого Марка.

Ей стоило больших усилий скрыть свое ужасное разочарование, открыв дверь, – на лестничной площадке стоял какой-то молодой парень в спортивных брюках и ярком красном свитшоте с глупой надписью «Мир». «Что за идиот?» – раздумывала Гала, когда он с каким-то нелепым восторгом воскликнул:

– Черт возьми, вы дома!

– Простите, но кто это «вы»? Мы разве знакомы?

– Я – Андрей.

– А я Гала, но я вас никогда и нигде не видела.

– Мне о вас рассказывал отец – вернее, не совсем о вас, а о вашем друге, Марке, они с моим отцом давние знакомые. Собутыльники, проще говоря.

– Но я-то здесь при чем? – недоверчиво сказала Гала, приоткрыв, тем не менее, дверь.

– Отец говорил, вы – единственная, о ком рассказывал Марк: то есть вы – единственная женщина, о которой он упоминал. Он даже как-то отправил ему вашу совместную фотографию. Он говорит, с Марком такого никогда не случалось.

Гала фыркнула.

– Но в сторону это. Я пришел узнать, где сейчас Марк.

– Вот уж я точно не знаю, где он – Марк мне таких подробностей о себе не сообщает.

– Сукин сын, да где же он! – вдруг выругался Андрей и хлопнул ладонью по дверному косяку. – Но это, в конце концов, попросту странно: вы встречаетесь с ним и не знаете, где он! Предупреждаю, не стоит мне врать!

– Странно? Вру? Это я вам вру?! – Гала чувствовала, как ее распирает от злости. – Да, действительно, во всем этом есть что-то странное! Мне уже и успокоительные не помогают, я вообще без понятия, что с ним, как он и что с этой его бредовой… Ладно, проехали.

– Нет уж, договорите, с чем там у него неладно.

Она смерила Андрея оценивающим взглядом.

– Это не имеет значения, забудьте.

– Я знаю о бомбе, – шепнул ей на ухо Андрей, быстро приблизившись к двери.

– Черт возьми, так это вы? Это вы – тот чертов мудак, с которого началась вся история с бомбой? – Гала буквально была ошарашена своим открытием, отчего ее брови резко взметнулись вверх: как она забыла его имя – Андрей!

– Хватит орать.

– Хватит орать?! Да вы вообще в своем уме? Ведь именно из-за этой вашей бомбы он и спятил окончательно! Нет уж, я молчать не буду.

Андрей стал озираться – вдруг кто-то еще покажется на лестничной площадке?

– А знаете что? Вы не волнуйтесь, – вдруг сказала Гала и метнулась к тумбе в прихожей: на ней лежала та самая подвеска с сапфиром, которую ей подарил Марк, – вы вот всю кашу заварили, вы и разбирайтесь в ней. Увидите Марка – передавайте ему от меня пощечину и этот его сраный подарок! – Она ткнула в Андрея кулаком с зажатым украшением, которое он быстро взял, и звонко хлопнула дверью.

Оставшись одна, она вышла на балкон и закурила. Сколько они здесь провели вечеров с Марком! Смотрели на город, курили, обсуждали качество марихуаны, античность, его любовь к феминисткам и ее – к взрослым мужчинам. А теперь как же?.. И зачем она отдала единственный подарок от Марка – тот ведь ничего не перевозил к ней: боялся зависимости, старый дурак, боялся попасться ей на удочку. Гале стало больно и грустно. Она увидела, как далеко внизу по дорожке, ведущей от дома, шел Андрей. Она замахала руками, закричала ему изо всех сил: «Эй, эй, э-эй! Я передумала, я передумала, верните кулон!»

Но он, конечно, ее не услышал.