«КАРТОШКА»
(СЕНТЯБРЬ 1984)

Трудовая дисциплина воспитывалась в СССР с малых лет.

На сельхозработы нас отправляли уже в пятом классе, а после седьмого мы поехали в первый трудовой лагерь на целых две недели. Это было что-то среднее между пионерским лагерем и стройотрядом: мы жили в специально организованном городке в лесу, а днем пропалывали капусту или свеклу на соседнем колхозном поле.

Трудовое задание на день было довольно простое — отсюда и до обеда. Под палящим солнцем, сгорбленные, на корточках, школьники должны были пропалывать грядки. Это не было трудно физически, но утомляла однообразность. Особенно сложным задание казалось утром, когда не было видно конца полю, которое требовалось прополоть.

Когда же оно закончится, это поле?

Каких-то конкретных норм не было. Учителя, которые были с нами, скорее, следили, чтобы никто не сачковал:

— Вон, видишь, Вася уже сколько прополол? А ты все на месте топчешься.

Васю хотелось догнать, и мы работали примерно на равных.

Это казалось обязательным делом, и никто не спрашивал, а зачем все это нужно. И стоит ли привлекать к этому детей? Мы считали работу на колхозных полях долгом перед страной. Он был почетен, но все равно воспринимался, скорее, как повинность.