Поведение любого автокаталитического процесса в среде с ограничениями наиболее полно описывается так называемой S-кривой. Иногда её называют ещё «кривой роста бактерий в чашке Петри», так как эта модельная система нагляднее всего описывает как поведение, так и причины возникновения и эволюции данной кривой.

Впервые же S-кривая была описана в работах французского экономиста Франсуа Ферхюльста, который с её помощью анализировал рост населения и ограничивающие этот рост факторы.

В целом любая S-образная кривая делится на три непохожих друг на друга части — кривую старта или обучения, кривую зрелости или повышенной отдачи и кривую убывающей отдачи или стагнации.

Кривая старта — это экспонента, на её участке ресурсные ограничения слабы или же не действуют вовсе. В такой ситуации, например, оказалась Европа в конце XVI века, когда выяснилось, что перед европейцами лежит целый неизведанный мир «Америк и Океаний», который они и бросились осваивать, как бактерии осваивают питательный бульон в чашке Петри.

Кривая зрелости — это второй участок S-кривой. На нём обычно уже начинают сказываться ограничения по ресурсам, которые не позволяют системе дальше расти по экспоненте. Нетрудно понять, что для западного мира этот этап наступил уже в конце XVIII века, когда в Европе стартовали первые войны за передел колоний. Попытка Наполеона пересмотреть итоги «приватизации Индий» в целом закончилась ничем, однако не решила и базовых противоречий — бесконечные войны в Европе и в мире только продолжились.

И, наконец, третий участок, участок убывающей отдачи, наступил в середине ХХ века, когда западные страны окончательно потеряли военное превосходство над остальным миром и начали шаг за шагом утрачивать технологическое преимущество. По сути дела, последние выигранные Европой колониальные войны относятся к периоду 1930-х годов (например, война режима Муссолини в Абиссинии 1935–1936), после чего о каком-либо глобальном преимуществе армий западных стран перед армиями «третьего мира» говорить уже не приходится. Даже если формально западные страны побеждали (как, например, в Афганистане или же в Ираке), то они никак не могли воспользоваться результатами своей победы и попадали в обстановку вечной партизанской войны. При таком сценарии военные оказывались абсолютно бесполезны, а оккупанты вынуждены были переходить от военной силы к политическим и экономическим методам воздействия на ситуацию.

Фактически, сегодня любая небольшая страна, при твёрдом её желании и достаточно скромных финансовых и организационных ресурсах, может получить в своё распоряжение самое современное и мощное оружие. Наглядный пример такого сценария — это ракетно-ядерная программа КНДР, которая позволила «стране чучхэ» не только на равных вести переговоры с США, но и высвободить значительные людские ресурсы из военной сферы и направить их в другие, производящие отрасли своей экономики.

В похожей логике сегодня действует и Россия, которая не играет в новую версию советской гонки вооружений, а лишь обеспечивает возможности для нанесения «неприемлемого ущерба» любому вероятному противнику или их коалиции. В этих рамках наша страна может отставать от США и/или НАТО по конкретным позициям, но в целом не подвергает военной опасности своё существование и не поступается своим суверенитетом в рамках непригодных для неё и не действующих на деле систем коллективной безопасности.

Поэтому в завершение статьи будет уместна цитата из Владимира Путина в фильме «Миропорядок-2018»: «Если кем-то принято решение уничтожить Россию, у нас возникает законное право ответить. Да, для человечества это будет глобальная катастрофа, для мира будет глобальная катастрофа, но как гражданин России, как глава российского государства, хочу задаться вопросом: а зачем нам такой мир, если в нём не будет России?»

Глобальная катастрофа вряд ли входит в чьи-то планы — но такая катастрофа «запрограммирована» сценарием любой новой масштабной войны в современном мире. «Ятаганов против ружей» в нынешнем мире уже нет — есть «Сарматы», «Пересветы» и «Буревестники».