В лихие девяностые «реформаторы» оправдывали стремительную деиндустриализацию страны безнадёжной отсталостью российской промышленности и необходимостью перехода к «постиндустриальной экономике». В результате криминальной приватизации страна инженеров, конструкторов и квалифицированных рабочих в одночасье превратилась в страну торговцев и офисного планктона, мелких и крупных жуликов (превратившихся в предпринимателей) и целой армии охранников. Безоглядное следование рецептам МВФ (дерегулирование, открытость рынков, уход государства из экономики) «убило» 70 тыс. предприятий обрабатывающей промышленности. На полную мощность заработал «дьявольский насос» (выражение академика Н.Н. Моисеева), перекачивающий на Запад природные ресурсы, материальные богатства, финансы и ставшие ненужными «мозги». За 1992–2016 гг. из России украдены в виде незаконных финансовых потоков 1,7 трлн. долл., на 5 трлн. долл. вывезено сырья. Массовое закрытие промышленных предприятий привело к перекосу в системе высшего и среднего специального образования, перешедшего на подготовку исключительно юристов и экономистов. За 25 лет страна вслед за промышленностью практически лишилась квалифицированных кадров, необходимых для ее восстановления, угробила науку и образование. Полтора миллиона молодых и перспективных учёных уехало на Запад, поскольку наука и образование необходимы в первую очередь для развития промышленности, а её в России де-факто не стало.

Ущербность экспортно-сырьевой модели для дальнейшего развития страны стала очевидной отнюдь не сегодня и не вчера. В апреле 2011 г. премьер-министр В.В. Путин, выступая в Госдуме с отчётом о деятельности правительства, говорил: «Убеждён, нам необходимо запустить новую волну индустриального, технологического развития России, создать условия для притока долгосрочных, «умных» инвестиций и передовых технологий». Этот путь, по его словам, поможет России через десять лет войти в число пяти крупнейших экономик мира с уровнем ВВП в 35 тыс. долл. на человека. Благими намерениями оказалась вымощена дорога… в ВТО.

В 2012 г. Путин стал президентом, в том же году страна вступила в ВТО, призванную закрепить статус промышленно развитых стран за небольшим числом ведущих экономик мира и ставящую все прочие страны в зависимое положение сырьевых придатков. Про индустриализацию можно было забыть.

Но те важные задачи, которые президент поставил в послании Федеральному Собранию, без смены экономического курса останутся невыполненными; средствам на их реализацию (оцениваемым в 8 трлн. руб.) при сохранении экспортно-сырьевой модели экономики взяться просто неоткуда. Многовековой опыт человеческой цивилизации говорит о том, что богатели всегда те страны и народы, которые из природного сырья создавали продукты его переработки. Увеличение масштаба производства обрабатывающих отраслей снижает стоимость единицы продукции (возрастающая отдача), что выгодно отличает их от добывающей промышленности, для которой характерна убывающая отдача.

В настоящее время все развитые страны охватила волна новой индустриализации, связанная с появлением секторов экономики, где интеллектуальная и производственная деятельность тесно переплетаются между собой. На долю новых знаний, воплощаемых в технологиях, оборудовании, образовании кадров, организации производства, в развитых странах приходится 70–90 % прироста ВВП. Неоиндустриальный базис (путём технологического импортозамещения и совершенствования современных зарубежных технологий) нам необходимо создать в самые короткие сроки. Одновременно с реализацией стратегии «догоняющего развития» необходимо развивать производства, связанные с «шестым технологическим укладом», формирование которого только начинается в современном мире, т. е. переходить к стратегии опережающего развития и модернизации всей экономики на его основе. Его главные элементы — это биотехнологии, нанотехнологии, системы искусственного интеллекта, космические технологии, атомная энергетика. Упустив «микропроцессорную революцию» и не вписавшись в «пятый технологический уклад», Россия, благодаря имеющемуся научно-техническому заделу, обладает необходимым потенциалом для «рывка» и последующего лидерства на этих направлениях.

Только новая индустриализация и активная промышленная политика могут покончить с длившимся более четверти века техническим одичанием, стимулировать реформирование образования и отраслевой науки, восстановить трудовую и технологическую дисциплину, вдохнуть новую жизнь в российские моногорода, а главное — вывести из апатии, дать реальное дело и реальный заработок миллионам наших сограждан, создав, наконец, те самые 25 млн. высокопроизводительных рабочих мест, которые планировались ещё майскими (2012 г.) указами президента России.

Семь лет назад Путин-премьер видел в роли главной движущей силы новой индустриализации частный бизнес. Однако пристроившийся у «дьявольского насоса», встроенный на всех уровнях в политическую систему страны и жирующий на экспорте природных ресурсов частный бизнес был занят другим: распихиванием капиталов по банкам Запада, обустройством там своих семей, спекуляциями на бирже и нескончаемым потреблением всего и вся. В 2012 г. «успешно» закончились 18-летние переговоры о вступлении России в ВТО, что означало закрепление итогов деиндустриализации и консервацию отсталости на долгие годы.

В президентском федеральном послании 2018 г. про индустриализацию, кстати, уже не было сказано ни слова, инновационная экономика была только упомянута в качестве одной из целей. Президент признал, что скорость технологических изменений в мире нарастает стремительно, но считал при этом, что «мы готовы к настоящему прорыву».

Если так, то что же для этого прорыва нужно? Оказывается: «Мы обязаны сконцентрировать все ресурсы, собрать все силы в кулак, проявить волю для дерзновенного, результативного труда. Чтобы идти вперёд, динамично развиваться, мы должны расширить пространство свободы, укреплять институты демократии, местного самоуправления, структуры гражданского общества, судов, быть страной, открытой миру». То есть мы должны мобилизоваться, собрав все силы в кулак, но при этом укрепляя институты демократии?! Однако наш опыт последней четверти века свидетельствует о том, что, открывшись миру и укрепляя демократию, мы растеряли ресурсы, рассредоточили и ослабили свои силы, практические утратив «волю для дерзновенного труда». Бедным — не до дерзновенного труда, они с трудом выживают на макаронах и картошке, богатые погрязли в гедонизме и рассматривают «эту страну» только в качестве источника своих сверхприбылей, а власть «заворачивает» отсутствие реальной работающей стратегии и политической воли в красивые слова о демократии и свободном рынке, в нескончаемые проекты долгосрочных и среднесрочных стратегий и программ, которые никогда не выполнялись. Исповедовать стратегию открытия миру, когда те же СШ объявили, по сути, всему миру торговую войну, — мягко говоря, недальновидно. Ещё ни одной стране не удалось создать или возродить промышленность, не защитив своего производителя.

Возможна ли в таких условиях новая индустриализация, и кто может и должен стать её движущей силой?

Ответ на первый вопрос: да, возможна!

Если мы хотим сохранить суверенитет, то у нас просто нет иного выхода, кроме как создать для него необходимого уровня материально-техническую базу!

Что же касается движущей силы, то в качестве таковой сегодня может выступить только государство со всеми его властными институтами. Власть должна забыть либеральные грёзы об исключительно регулирующей роли государства, об открытости миру и свободной конкуренции, о демократии и, засучив рукава, взяться за планирование, организацию, финансирование, контроль, учёт и другую кропотливую и тяжёлую работу, от которой она самоустранилась.