«Бисмарк»

Самолеты с ревом проносились в туманной дымке над линкором, наседая форсажем на уши расчетов открытых зенитных лафетов. Моряки лишь вжимали головы в плечи, крутя надвинутыми по самые глаза касками, на слух провожая удаляющийся рев турбин, запоздало разворачивая четырехствольные Flak-системы. Бомбы сверху уже не летели, но нет-нет, а словно в тире пилоты пускали короткие очереди из своих скорострельных бортовых пушек. Несмотря на, казалось, бестолковость этих щипков по толстой броне линкора, своего психологического результата они добились.

Следующий сигнал тревоги поступил от акустиков.

Стоящий на машинном телеграфе главный штурман Вольф Нойендорф и рулевой Ганс Хансен, вторя командам капитана, пытались увести корабль, уклониться от торпед, обнаруженных с помощью гидрофонов.

Тщетно!

«Бисмарк» вздрагивал от взрывов… всякий раз гулко подпрыгивали сорвавшиеся броневые плиты, уложенные на деревянную тиковую подкладку… после чего грохот и шум ниспадающего султана воды доносился уже мягким постотголоском.

Где-то внизу у борта в днище лопалась стальная броня с примесью хрома и никеля, не выдерживая сокрушающих подводных ударов, тонны воды, ревя, устремлялись в пробоины, меркли и снова вспыхивали лампы освещения, пропадала телефонная связь с некоторыми боевыми постами.

Затем на боевой мостик прорывался поток экспрессивных, лаконичных или монотонных докладов. Капитан Линдеманн стоял с телефонной трубкой с застывшим выражением лица, выслушивая неутешительные новости. В боевой рубке все сохраняли спокойствие, словно были на учениях мирного времени. Никто не удивился, что линкору не удалось уклониться от атаки – немцам ли не знать о самонаводящихся торпедах, одними из первых разработавших этот вид оружия. Единственно, пугали частота и непрерывность попаданий, словно линкор обстреливали из скорострельного торпедного аппарата.

Наблюдатели даже заметили, что одна торпеда взорвалась в кильватерной струе, а другая сотрясла небольшой айсберг, проплывавший в трехстах метрах по борту.

Корабль медленно наполнялся водой. На нижних палубах, в частности в машинном отделении и котельных, еще горел свет, продолжали гудеть турбины, механики оставались на своих боевых постах.

– Пятнадцать, семнадцать узлов, не больше, – докладывал по телефону разгоряченный в парилке машинного отделения старший механик, – больше дать не могу.

– Я знаю, положение хуже некуда, – кричал мокрый с головы до пят главный инженер, – вода заливает корабль, но мы сделаем, что можем, герр капитан!

Громко сквернословили матросы дивизиона живучести, дружно напирая, ставя распорку к переборке, критически выгнувшейся под напором воды.

– Вам на это надо посмотреть, – влетевший на мостик унтер-офицер, приняв стойку смирно, щелкнул каблуком и протянул бланк радиограммы.

Прочитав текст, адмирал Лютьенс нашел глазами Линдеманна и, качнувшись к переборке от очередного толчка, довел содержимое:

– Им к нам идти еще не меньше трех часов.

Солнце едва нарисовалось на горизонте, и уверенная видимость была практически всего на пару-тройку миль. Экипаж все еще держался в рамках устава, но терпение у многих начинало лопаться. Обнаружить противника не представлялось возможным, немецкие канониры и наводчики буквально скрежетали в бессилии зубами, не имея возможности ответить, находясь в неведенье обстановки из-за оборванных линий связи.

В конце концов, слушая гулкие удары по корпусу, доклады с казематов от матросов, стоящих уже по колено в воде, командиры башен в отчаянье стали наводить орудия на любые подозрительные цели.

– Доннер веттер, кто дал команду? Куда они лупят? – удивился Линдеманн, когда кормовая башня исторгла из двух стволов сноп пламени и дыма.

Наблюдая, как один из снарядов высек ледяные куски во вспышке разрыва из высокого айсберга, показавшегося на грани видимости на правом крамболе, он воскликнул:

– Соедините меня с этим безумцем!

В это время еще один удар сотряс корабль, поступили срочные доклады о частичном затоплении погребов носовых башен, и тут уже окончательно нарушилась связь, оборвались электроцепи, во всех помещениях снова погас свет.

Пока восстанавливали повреждения, «Бисмарк» стал заметно зарываться носом.

– Командир! Есть связь! – радостно крикнул постоянно теребивший телефонные трубки помощник.

– Придется покинуть корабль, Линдеманн, – приказал адмирал, – командуйте!

– А вы?

– Я остаюсь! – Лютьенса всего трясло, но он, цепко вцепившись в переборку, пытался сохранить бравую выправку.

– Не валяйте дурака, герр адмирал, хватит одного раза! К чему эти напрасные жертвы?! Ельс, Хансен! Спускайтесь вниз и попросите об этом адмирала, – распорядился Линдеманн, делая ударение на слове «попросите», – пошевеливайтесь! Немедленно на палубу!

Не обращая внимания на завязавшуюся за спиной возню и возмущенное шипение Лютьенса, командир схватил микрофон корабельной трансляции.

– Внимание! Всем боевым постам! Срочно уничтожить все секретные документы! – Он вдруг осекся, подумав: «Какие, к черту, секретные документы!» И уже громче вслух: – Внимание! Экипаж, покинуть корабль!

Осмотревшись в опустевшей рубке, Линдеманн наклонился и подхватил оброненную фуражку, отряхнув, плотно водрузил ее на голову и быстро стал спускаться по трапу на верхнюю палубу.

Первое, что бросилось ему в глаза, – торчащая стрела крана со свисающим на тросе гидросамолетом, мерцающим навигационными огнями.

– Чертяки летуны! – не без восхищения пробормотал капитан цур зее.

Еще час назад унтер-офицер Ланге поднимался на мостик и просил выпустить оставшийся «Арадо», но адмирал отказал, что, в принципе, было разумно при тогдашних условиях. Тем более что, по докладам техников, оборудование катапульт и сами направляющие были повреждены после обстрела с самолетов противника.

Пробираясь по наклоненной палубе, Линдеманн постоянно сталкивался с бегущими матросами, уворачивался от скользящих в сторону крена обломков.

Палуба «Бисмарка» постепенно стала превращаться в хаос.

– Простите, фельдфебель, но машина закреплена за мной, поэтому лететь должен мой экипаж, – пилоту «Арадо» Эрнсту Ланге стоило неимоверных трудов уговорить старшего авиационного механика подготовить самолет к полету в обход команды с мостика. Почему-то напарник Ланге – целый лейтенант, оставался безучастным, и теперь ему приходилось отдуваться от нападок коллег самому.

Ланге прекрасно понимал ребят из авиагруппы, но ничего поделать не мог… и без того нарушив приказ адмирала, чего в других обстоятельствах себе бы никогда не позволил.

– Но так то же в других обстоятельствах, – Эрнст не заметил, что его последние мысли вырвались вслух.

– Чего? – не понял фельдфебель Андерсен, тоже пилот, также желающий покинуть гибнущий корабль.

– Да так… ничего, – бросил Ланге.

Завистливо глядящего фельдфебеля для него уже не существовало, он всецело был занят подготовкой полета.

«Арадо» с бортовым номером Т3IH за считанные минуты выкатили на тележке, авиамеханики быстро разложили и зафиксировали крылья. Фыркнул выхлопом двигатель, и все девять цилиндров ровно заурчали, раскрутив пропеллер. Самолет прокатили по рельсам на пилоны катапульты. Техник, удерживая свисающий с крана стальной трос, зацепил гак за специальный рым на фюзеляже.

Пилот и стрелок быстро запрыгнули на поплавки, чтобы заменить техников.

– Мичман, – влезая в кабину, крикнул Ланге механику за рычагами крана, – как только я махну рукой – трави! А вы, – он обернулся к стрелку-радисту, – сразу отцепляйте гак. Иначе нас протащит за линкором. Немилосердно!

Кран почти резко вздернул моноплан вверх – видимо, все уже были на взводе. Самолет завис над водой, слегка покачиваясь, и мичман, орудуя рычагами уже более аккуратно, стал опускать «Арадо» на поверхность океана.

Восемь узлов на линкоре почти не ощущались, но для зависшего над рябью гидроплана вода под поплавками имела заметное течение. Самое неприятное, что самолет развернуло, и он опускался в самом неудобном положении – боком.

Едва пилот почувствовал первый удар по плавнику, он махнул рукой. Трос моментально ослаб, уронив машину на воду. «Бисмарк» стал тут же проходить своим нескончаемым серым бортом мимо закачавшегося на волнах самолета.

– Отцепляй! – кричали и пилот, и матросы с палубы.

Наконец стрелок отбросил стальной гак в сторону, едва не получив тросом по макушке.

– Свинячье дело, Гюнтер, какого черта вы так долго возились? – в сердцах заорал летчик, давая машине полные обороты.

Палуба прогрессивно заполнялась людьми, появляющимися из всех дверных люков, лазов и горловин. Стоял невообразимый шум, с которым диссонировал режущий по ушам грохот одиночки-орудия.

Перед командиром внезапно выросла фигура Вальтера Леманна. Мокрый, весь перепачканный мазутом и копотью, тем не менее ухмыляющийся капитан 3-го ранга, с потухшей сигарой в зубах, доложил, что вверенные ему люди покинули отделение машин, практически все находятся на палубе в ожидании эвакуации. Силовой агрегат при этом, судя по вибрации корпуса, продолжал работать, а корабль, не сбавив своих восьми узлов, двигался вперед.

– Черт побери, Вальтер, всем надо срочно за борт и грести подальше от корабля. «Бисмарк» вот-вот пойдет ко дну и нас затянет водоворотом. Почему не послали вестового в башню «D» к этим сумасшедшим? – Линдеманн постоянно оглядывался, но почему-то все время натыкался взглядом на спокойную физиономию главного инженера. Тот с невозмутимым видом протянул командиру спасательный жилет:

– Пожалуйста!

И напевая в нос совершенно незнакомую Линдеманну мелодию, тут же стал помогать подтянуть шнурки и завязки.

– Через три-четыре часа должно подойти спасательное судно, – информировал Линдеманн. Затем бегло взглянув на часы, тряхнул головой. – Нет, уже меньше. Пусть командиры дивизионов предупредят матросов, чтобы держались.

Дифферент на нос был уже невыносимый. Корма поднялась так, что показался вращающийся винт. Все не закрепленное на палубе оборудование и обломки давно уже ссыпались к носовой надстройке или попадали в воду. Многие из моряков не могли удержаться на ногах, скользя по мокрой палубе.

Люди пачками бросались в воду.

– Герр капитан, пора! – Командира тянули за рукав. Он снова потерял фуражку. Кто-то тут же подобрал ее и сунул в руки.

Едва замечая лица, Линдеманн стоял, уже перемахнув за леера. Внизу в маслянистых разводах бурлило – болтались десятки обломков и бултыхающих руками людей. Чуть дальше качались на волнах три шлюпки.

Ему даже показалось, что он разглядел стоящего во весь рост адмирала в одной из них.

В небе изредка проносили вражеские самолеты, высоко, теряясь в поднявшейся выше туманной дымке… уже не стреляя.

Неожиданно оглушительно рявкнуло кормовое орудие.

Оглянувшись на корму, где из гордо торчащего ствола еще вился желтоватый дымок, капитан цур зее оттолкнулся, пустив свое тело в полет навстречу такой пугающе далекой воде.

Ланге вел «Арадо» так низко, что едва не чиркал поплавком о гребни волн. Хороший обзор позволял осматривать небо во всех ракурсах.

И пилот, и стрелок-радист крутили головой, что называется, на 360 градусов, но не видели самолеты противника. Тарахтенье собственного двигателя заглушало все звуки, и немецкие летчики могли только подозревать, что если они и остались на месте, то носятся на своих невероятных скоростях где-то выше, невидимые в белесом мареве.

– Эрнст, – сидящий сзади стрелок похлопал пилота по плечу, – может, следует подняться выше? Не стоит так рисковать.

– Хорошо, – проскрипел в наушниках голос летчика, и машина стала быстро ползти вверх.

Туман фантастическими полосами летел навстречу самолету, мгновенно пропадая под кокпитом, небо в перспективе сохраняло белесую серость, и мутное пятно светила лишь изредка простреливало сквозь облачность.

– Ты хоть правильный курс выбрал? – снова подал голос пилот. – Проклятье! Ты что делаешь?

Самолет снова резко скользнул вниз, задрав левое крыло, меняя курс.

– Эрнст, что происходит?!

– Молись, чтобы нас не заметили!

Ланге снова выровнял машину над океаном, прижимаясь к воде. Неопытному человеку могло бы показаться, что самолет вот-вот врежется в набегающую рябь. Двигатель на бреющем полете выл по-особому натужно, а крылья подозрительно подрагивали, имея пугающий ориентир близкой поверхности.

– Что ты видел? – Лейтенант запоздало шарил глазами по небу, судорожно сжав ручки пулемета.

– Двое их, – зло процедил сквозь зубы пилот.

Реактивный рев навалился совершенно неожиданно, пророкотав над арийскими головами. «Арадо» ударило спутными струями, и летчику потребовалось все его мастерство, чтобы не грохнуться в воду. Две кляксы черного форсажного выхлопа мгновенно исчезли в дымке.

– Держись! Теперь не отстанут! – прокричал пилот, вздергивая самолет, чтобы, снова креня, сменить направление полета.

Их видели! Сами едва уловимые взглядом, свистящие на недоступной скорости, пронеслись в нескольких метрах, скорее остерегаясь не их, а близкой поверхности океана, снова проревев дюзами и даже выпустив короткий трассер, выгулявший сиротливую дорожку на позеленевшей глади.

Туман резко оборвался, открыв двум неспокойным головам в вытянутой двухместной кабине неприятную перспективу – встречным курсом примерно в трех сотнях метров по борту шли на низкой высоте два крупных вертолета.

– Зажали! – выплюнул пилот, озираясь, начиная уводить машину. – Теперь конец!

Лейтенант, примеряясь к оказавшейся в хвосте цели, удерживая пулемет, сузив щелочки глаз, вдруг схватил бинокль.

– У них на бортах кресты!

– Что ты несешь? – не понял пилот.

– Черт возьми, – восторженно воскликнул стрелок, – это немцы.

– Рацию! – крикнул быстро сообразивший летчик, заваливая машину на крыло и ложась на параллельный с вертолетами курс. – Включай рацию. Ищи их на «международных», на каких хочешь, но мы должны с ними связаться.

В эфире шла сухая перебранка на ломаных английском и немецком языках, суть которой сводилась к тому, что германские вертолетчики требовали у британских пилотов «Торнадо» прекратить преследование и обстрел гидросамолета.

Одновременно мощная радиостанция вспомогательного корабля А512 трубила в округе о проводимой немцами операции по спасению моряков с тонущего «Бисмарка».

Англичане вынуждены были поумерить прыть, прекратив боевые действия, понимая, что может возникнуть конфликт с непредсказуемыми последствиями. Однако в силу упрямства и неудовлетворенности продолжали сыпать комментариями в эфире.

Через двадцать минут информация об этом противостоянии дошла до штаба ВМФ Великобритании.

Адмирал Трэвор сидел в своем кабинете, ожидая звонка от министра обороны. Секретарь принесла ему кофе, и он осторожно прихлебывал еще горячий напиток, с недовольством косясь на молчащий телефонный аппарат.

Пискнул коммуникатор – ему доложили о срочных радиограммах.

Получив разрешение, в кабинет вошел офицер связи и протянул адмиралу бланки радиограмм, вытянувшись в ожидании дальнейших распоряжений.

Кивком позволив ему уйти, Трэвор быстро прочитал первое радиосообщение и пришел в ярость.

– А чего еще было ожидать? Немцы неоднозначно намекали на свои планы! – выругался Трэвор, сверкнув глазами на молчащий телефон. – И если эти кретины в министерстве не выторгуют приличных дивидендов у «гуннов», то грош им цена.

Скомкав бумажки, он замахнулся, собираясь бросить их в урну, но потом, вспомнив, что сообщение было не одно, расправил листы.

– «Подводная лодка… – озадаченно бормотал он, читая радиограмму, – согласно международному праву… оказание помощи…»

– А какого черта нужно этим русским? – фыркнул адмирал, – впрочем, это не наше дело и не наш трофей. Пусть с этим американцы и разбираются! В конце концов, они заставят русских интернировать всех спасенных япошек!

В этот раз обе радиограммы полетели в урну для бумаг.

Три машины летели вровень друг с другом. Трехтонный гидросамолет побортно сопровождали 6-тонные геликоптеры. Крейсерская скорость «Арадо» вполне согласовывалась со средней скоростью вертолета NH-90.

Вспомогательному кораблю типа «Эльба» нужно было еще не меньше трех часов, чтобы подойти к гибнущему «Бисмарку», и капитан судна решил выслать вперед базирующиеся на борту спасательные вертолеты.

Эрнст Ланге крутил башкой то влево, то вправо, скаля зубы, жестикулировал, встречаясь взглядом с соседями-пилотами. Сидящий позади него напарник вел почти постоянные переговоры по радио, впрочем, не забывая периодически по привычке поглядывать вверх. Однако британские летчики поначалу погарцевали в опасной близости от наглой троицы со свастикой на одном из хвостов, а потом, вероятно получив приказ, увели свои «Торнадо» прочь.

Поспели к самому концу драматического зрелища, еще издалека разглядев торчащую свечой корму линкора. «Бисмарк» уходил под воду, болезненно вздрагивая толчками – по мере того как лопались под давлением воды переборки. В последние минуты оставшийся воздух не мог его задержать даже на мгновенье, и он вдруг резко канул, выплюнув высокий, бурлящий пузырями фонтан воды. Расходящаяся маслянистая волна пошла кругами, догоняя дрейфующих беженцев.

Немцы подошли к делу с известной педантичностью. Вертолеты высыпали десятки самонадувающихся плотиков. Затем NH-90 приводнились и стали собирали на борт раненых или наиболее пострадавших.

«Арадо» все это время кружил вокруг с видом победителя.

А еще выше висел английский самолет-наблюдатель.

Оказать помощь сразу всем до подхода судна, разумеется, не удалось, поэтому вертолеты совершили несколько рейсов к спасательному судну и обратно.