U-211

Когда U-211 подошла к месту трагедии, подводники обнаружили лишь прыгающий на волнах грязно-желтый надувной плотик. Атакованный корабль оставил после себя кляксу маслянистого пятна, стягивающего волны своей жирной пленкой, и на редкость минимум обломков.

– Вилли, я хоть тебе и запрещал с твоей простудой появляться на мостике, но твой английский более внятный, – проорал ухмыляющийся командир поднявшемуся наверх обер-лейтенанту.

– Как мы их вылавливать будем при такой качке? – ответил помощник капитана, указывая на болтающийся плот. – Ты посмотри, какая устойчивая конструкция, не переворачивается.

– Это из-за разлитого топлива. Волна покатая.

В этот момент сбоку на желтой поверхности спасательного средства прорезалась темная щель, высунулось побелевшее лицо, послышалась английская речь.

– Что он там кричит? – Ругается, – не совсем уверенно ответил Шульц, – слышно плохо.

– Спроси его, что за корабль мы потопили, и пусть перебираются к нам. Спасем этих засранцев. Эй, – крикнул он вниз, – тащите веревки.

В рубке стало тесно от засуетившихся матросов с длинными канатами. Однако англичане по-прежнему оставались в своей надувной лоханке. Перекрикивающая вой ветра и шум волн словесная перепалка длилась буквально пять минут.

– Они наотрез отказываются «спасаться». Говорят, что к ним придет помощь, а нас непременно потопят. В основном ругаются. Посудина фрегатом каким-то была, название не разобрал. – С плотика продолжали что-то орать, а обер-лейтенант вдруг стал весьма озадаченным. Выслушав последнюю тираду, он, сглотнув, вымолвил: – Курт, по всей видимости, в чем-то ты был прав.

– Ты по поводу чего? – не понял Хаузе.

– Они говорят, что сейчас второе тысячелетие и война давно закончена. Что-то про какой-то «североатлантический альянс» и союзничество. Опять ругаются. Говорят, что однозначно нашу примитивную допотопную лодку утопят, – он сумел выдавить улыбку на лице, – прямо каламбур.

– Ха! Ты спроси, а кто их в свинячью задницу загнал, не наша ли допотопная субмарина. Всё, – Хаузе не стал дожидаться, когда обер-лейтенант закончит орать в сторону англичан, – не хотят, черт с ними. Спускаемся. Мы и так пошли на нарушение приказа.

Его голос вдруг стал вязнуть в резко накатывающемся свисте, а потом сверху навалилась ударившая по ушам волна. Задрав голову, они увидели промчавшуюся почти над водой ревущую стремительную тень. В паре десятков метров на волнах заплясали фонтанчики вбиваемых в воду снарядов. Самолет!

Самолет почти сразу вернулся, но в этот раз стрелять не стал, боясь зацепить своих. Проходя в сотне метров от подлодки, острокрылая машина, едва не брея вершки волн, резко изменила угол атаки, уходя ввысь. Реактивная струя, сбивая барашки волн, короткой дорожкой подняла белую водяную пыль.

– Вот это да! – проговорил кто-то из впередсмотрящих. Хаузе не слышал, но видел орущие, радостные лица англичан.

– Всё! Концерт окончен, погружение. Задраить люк.

Он стал шумно сползать по трапу, уже снизу послышался громкая команда:

– Главмех! Срочное погружение!

Вниз сапогами по скобам загремел и помощник. Матросы быстро задраивали рубочный люк.

Пуская пузыри, субмарина стремительно погружалась. Заработали электродвигатели.

– Герр капитан! – Радист и акустик сидели в одной рубке. Рожи у них были, словно они познали великую тайну.

– Давайте выкладывайте.

Однако сначала командир отдал распоряжения главмеху о глубине и курсе. Только потом повернулся к радисту:

– Что у тебя?

– На поверхности был установлен устойчивый прием радиосигналов. Сначала я решил, что англичане сбрендили – что их радиостанция на немецком языке. Но пришла шифровка с нашей командной базы. Правда, сигнал не характерный.

– Ну?.. – нетерпеливо поторопил радиста командир.

– Они открытым текстом обращаются к адмиралу Лютьенсу, требуют прекратить огонь. Война закончилась…

– Стоп, стоп, стоп! Лютьенс? «Бисмарк»! Что я тебе говорил! – восторженно воскликнул Хаузе, бросив взгляд на Шульца. – Продолжай.

– Я пробежался по другим частотам, даже поймал Берлин. Они все с ума сошли! – Радист вдруг как-то сник. – Прошло столько лет! Как это все объяснить?

– Никак, – обрезал командир. Перед ним стоял по сути дела мальчишка, еще не закончивший старших курсов офицерского училища, проходящий последнюю практику перед присвоением звания. – Соберитесь, кадет, идите выполнять свои обязанности.

– Вы слышали? – обратился командир к офицерам. – Они требуют прекратить огонь. Эй, фенрих, – он снова окликнул радиста, – ты точно слышал «требуют»?

– Так точно, герр капитан.

– Обратите внимание, не просят – требуют, – бородатая физиономия криво и невесело усмехнулась, – старый сухарь и упрямец Лютьенс только обозлится.

– Как быть нам, вот вопрос? – Старший помощник был крайне озадачен.

– Война закончена?! Я склонен верить этому. Однако мы приказ не получали. Это – первое. Во-вторых, англичане, едва мы всплывем, могут сразу нас утопить к чертовой матери. И еще, мне тоже не нравится это их «требуют». Чьей, по-вашему, победой закончилась война? Судя по последним тенденциям нашей подводной войны и их наглому «требуют», сдается мне, Германии вполне могли снова навязать «договор насилия».

– Мы совершенно не владеем ситуацией и не знаем обстановку наверху, – с прежней угрюмостью вставил обер-лейтенант, – не хотелось бы пропасть почем зря.

– Господа офицеры! У нас не много вариантов. Сдаться или воевать. Можно попробовать добраться до германских портов – идти придется мимо проклятых Островов, пересекаясь с их основными военными коммуникациями. Порты Франции и Италии я тоже отметаю. Аргентина? Для этого нам нужна как минимум «дойная корова», и опять же – что мы знаем о нынешнем положении дел? Поэтому предлагаю предпринять то, что для нас самое привычное: удрать отсюда подальше, залечь на дно и выжидать до выяснения обстановки. И спрятаться нам надо там, где они меньше всего нас будут искать. Согласны?

И недолго выжидая ответа, убедительный командир вынес решение:

– Всё! По местам, господа! Акустической вахте – особо следить за кормовыми секторами. Штурман, карту с прибрежными глубинами Канарских островов.