Глава 10

Обвинения

Дафна перевернула комнату вверх дном. Вытряхнула содержимое шифоньера, обыскала каждую полку и собрала на себя всю грязь, скопившуюся за годы под кроватью.

Теперь в блузке, ставшей цвета умирающей грозовой тучи, с ошметками пыли на рукавах, она походила на монстра из детских страшилок, которыми пугают не желающих засыпать маленьких бунтарей.

Все зря.

Ответ не был найден, и Даф растерянно смотрела на устроенный кавардак, чувствуя, как медленно проваливается в объятия отчаяния. С каждой секундой смятение охватывало ее все сильнее.

«Каждая наша беседа, каждое прикосновение, каждый поцелуй…»

Голос Лира звучал в голове, заставляя сердце Дафны сжиматься вновь и вновь, словно она опять оказалась в аду Пайтити.

Хотелось неистово закричать. Так, чтобы горло разорвало от боли, чтобы в глазах потемнело и зазвенело в ушах, заглушив слова, повторяющиеся в сознании, точно мантра.

«Это все было только наше…»

Хотелось горько заплакать. Так, чтобы слезы жгли щеки, чтобы мир перед глазами исчез, превратился в море пестрых пятен и унес душевные муки на волнах небытия.

Но вместо этого Даф просто стояла посреди комнаты, не двигаясь и еле дыша. Глядя, как порыв ветра, ворвавшийся через распахнувшуюся балконную дверь, играет со страницами фотоальбома.

«…Только мое и твое».

И самое чудовищное было даже не это. Не слова Лира, не его ложь, с помощью которой он так умело забрался в сердце Дафны и использовал ее в своих корыстных целях. Нет, самая чудовищная часть заключалась в том, что Лир произнес слова Элеутерея точь-в-точь, как шептал их на ухо Дафне когда-то Тер.

– С самой нашей первой встречи я знал, ты моя, – говорил Тер каждый раз, когда они ругались из-за какой-нибудь чепухи. – Я всегда любил только тебя и безнадежно искал многие годы. Просто не знал этого, пока не увидел твои глаза. И только в тот миг я понял, ради чего стоит жить и умирать снова и снова. Я люблю тебя, Дафна. Я буду любить тебя до скончания времен и после, что бы там нас ни ждало. Ты была моя. Ты и сейчас моя, Даф. Даже если ненавидишь меня за эту разбитую вазу.

Откуда сын Крейна мог знать эти слова? Как посмел произнести их? Заставить Дафну поверить ему! Поверить в свое счастье вновь быть рядом с любимым человеком, вновь любить…

«Ты была моя. Ты и сейчас моя, Даф».

– Мерзавец! – вырвалось у Дафны из груди. Она со всей силы швырнула валявшуюся у ног вазу, которая обратилась дождем осколков, встретившись со стеной. – Лир, я убью тебя, слышишь? Убью!

И опять тишина. Не считая шелеста листьев под окнами, пространство окутывал полнейший покой. Снаружи покой, а внутри буря, усмирить которую Даф сможет, лишь если найдет ответ.

Она метнулась к еще не тронутому комоду и начала лихорадочно перебирать его содержимое. Шкатулка с украшениями? Нет. Связка проводов, из которых Тер собирался смастерить гирлянду на праздник весеннего равноденствия? Нет. Забытая банка лунных пряников, давно одеревеневших от времени? Все не то.

У Даф саднило в груди от нетерпения, пока вещи одна за другой летели из-под ее рук на пол. Дафна знала, как найти фоморов, как спасти Аню, как все исправить. Она буквально видела, слышала, осязала кончиками пальцев, как ее меч высасывает жизнь из тела юного Хэллхейта. У Дафны созрел идеальный план мести.

Но план был невоплощаем, пока даитьянка не найдет…

Момент неожиданно раскололся надвое, точно старое зеркало, когда в коридоре послышались чьи-то шаги. Мягко и неспешно кто-то прокрался по этажу и замер прямо за дверью.

– Убирайтесь! – крикнула Даф, прежде чем кто бы то ни было успел постучать. Если кто-то из старых друзей опять решил осчастливить ее своей никчемной «моральной» поддержкой, уж лучше сразу удавиться. – Не хочу никого видеть, я сплю!

Однако стука в дверь не последовало.

Даф напряглась. Она точно знала, что кто-то стоит по ту сторону, и ждала. Этот кто-то тоже ждал, но чего? Даитьянка скользнула в прихожую, на глаз прикидывая, сколько секунд ей понадобится, чтобы выхватить меч из висящих на крючке ножен.

Была не была. Сделав глубокий вдох, Дафна аккуратно повернула ручку и приоткрыла дверь лишь на несколько сантиметров, чтобы подозрительный беспорядок за ее спиной не привлек внимание гостя.

– Никк?!

– Извини за конспирацию, я прячусь от охраны, – брат оглянулся на лестницу и, толкнув дверь, без приглашения зашел в комнату. – Ждал, пока твой сторож вспомнит, что выдул литр сока на обед. Ты что, правда спала?

– Конечно нет.

Но ответ был совершенно лишним. Никк и так все понял, в ступоре замерев на пороге при виде устроенного беспорядка.

– Откуда такой хаос? – Его обеспокоенный взгляд пробежал по возвышающемуся на кровати вороху одежды, куче осколков того, что еще недавно называлось вазой, и остановился на всклокоченных волосах сестры. – Даф, что-то случилось? Кто здесь был? Кто все это сделал?

– Я, – кивнула она и, не дожидаясь очередного вопроса, принялась потрошить единственный оставшийся нетронутым ящик комода. Он был ее последней надеждой. – Я все это сделала. Только я.

– Зачем?

– Чтобы найти кое-что.

– Что?

Голос Никка пронизывала едва различимая нотка тревоги, и Дафне это совсем не понравилось. Тревог в последнее время было чересчур много. Да и вряд ли бы Никк пришел поболтать о погоде, верно?

Даф прервала свое занятие и обернулась.

– А что произошло с тобой? – Ее внимание зацепила его разорванная на колене штанина. – Ты сам выглядишь так, будто пробежал марафон по лесу, а потом еще один прополз по подвалам. И потрудись объяснить, почему ты избегаешь охраны.

Никк не ответил, хмуро глядя сестре в глаза.

– Ты издеваешься? – Даитьянка с возмущением захлопнула ящик, отчего безделушки на комоде тихо задребезжали. – Сейчас не время хранить секреты, Никк! Зачем ты вообще пришел? Чтобы осуждающе понаблюдать за мной?

– Я не наблюдал осуждающе, просто…

– Просто что?

– Я тоже кое-что искал. – Брат сел на кровать, и его лицо стало вдруг неимоверно изможденным. – Не знаю точно даже, что искал и что нашел, но это касается фоморов и…

– Я знаю, как найти Лира, – призналась Даф. Ее голос прозвучал с пугающей для нее самой твердостью.

Никк удивленно поднял брови и, вероятно, сам того не осознавая, немного подался вперед, отчего ножка старой кровати скрипнула.

– Как?

Но Дафна проигнорировала вопрос, безжалостно вытряхивая из шкатулки драгоценности. То, что она искала, там бы однозначно не поместилось, но это неплохо успокаивало нервы.

– Даф?

«Это все было только наше, только мое и твое».

– Дафна, объяснись.

«Только мое и твое…»

Бусины ожерелий начали мельтешить перед глазами, и Дафна поняла, что ее руки трясутся. Интересно, Никк видел? Или со спины она выглядит более уравновешенной?

Даф остановилась. Закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь вытолкнуть не желающие покидать ее разум видения.

«Каждая наша беседа, каждое прикосновение, каждый поцелуй…»

– Знаешь, а ведь каждая вещь в этой комнате была частью моей жизни когда-то, – наконец произнесла она, садясь рядом с братом. – Целой жизни, ушедшей жизни. Той, что умерла вместе с Тером.

Никк поджал губы, с сочувствием посмотрев на сестру. Между бровей у него пролегла вертикальная морщинка, которая всегда сопутствовала его скорбному молчанию.

– Вот тот тренировочный меч на крючке у двери видишь? Мой самый первый урок фехтования был с ним. – Дафна позволила воспоминаниям о том дне всплыть на поверхность, и, к ее великому облегчению, голос Лира в голове начал затихать. – Я держала клинок впервые в жизни, чувствовала себя чучелом, набитым соломой, которое пытаются научить танцевать балет. А Тер стоял в стороне, немая насмешка в его глазах на протяжении двух часов. Мне хотелось ему врезать. И когда урок закончился, я, переполняемая уверенностью, подошла. Уже даже сжала руку в кулак, чтобы…

Даф покачала головой, понимая, как нелепая улыбка преображает ее лицо.

– А он лишь улыбнулся мне и пригласил в Парк Ста Дорог, представляешь? Все, о чем я могла подумать в тот момент, это… Да как он вообще осмелился?

– О да, когда ты не в духе, об один твой взгляд можно обжечься, – усмехнулся Никк. – Никто в здравом уме к тебе и на километр не подойдет. Может, Тер тогда перегрелся на солнце?

– Если бы. Тогда он бы забыл обо мне на следующий же день, и для меня сейчас все было бы куда проще. Нельзя чувствовать себя одиноким, если никогда не покидал стен своего одиночества.

Дафна не хотела говорить обо всем этом, но отчего-то говорила. Всегда есть некое наслаждение, некая сладкая толика самобичевания в том, чтобы вспомнить моменты жизни, которые теперь приносят только печаль. Такие моменты вытягивают из тебя жизненную силу, но ты все равно окунаешься в них с головой.

Прыгаешь в горящую бездну.

– Я не перестаю задаваться вопросом, – продолжила она, устремив взгляд на безмятежное небо за окном. – Ради чего все это было? Зачем мы встретились с Тером, влюбились, строили планы на будущее? Если все это так легко рухнуло в один момент? Если этому суждено было рухнуть?

Новый порыв ветра пронесся по комнате, и страницы разбросанных на полу записных книжек зашуршали, повинуясь неистовому могуществу стихии. Никк с Даф безмолвно проследили, как зеленый листок, сорвавшийся с ветки, влетел внутрь и, кружась, упал на комод. Прямо на малахитовое ожерелье, которое Дафна недавно пыталась порвать.

– Я не была здесь со дня его смерти, Никк.

– Помню, – отозвался тот. – Ты переехала и отказывалась даже родителей навещать на АмараВрати. Что побудило тебя вернуться?

Дафна медлила с ответом. После смерти Элеутерея она не могла заставить себя даже взглянуть на то место, где они жили вдвоем, а теперь так просто, без малейших колебаний устроила такой бедлам. С легкостью все разрушила. Что же делает с нами жажда мести?..

– Тер говорил мне. – Даф осеклась и невольно сглотнула. Даже на вкус имя, которое на самом деле следовало произнести, казалось отвратительным. – То есть Лир говорил мне во снах, где я верила, что он Тер. Говорил много чего, но тут я вдруг вспомнила… про Суталу. Он сказал: «В любой непробиваемой защите есть слабое место».

– Пока не понимаю, к чему ты клонишь.

– Что ты не понимаешь, Никк? В любой непробиваемой защите есть слабое место, – повторила Даф и повернулась к нему. – Фоморы взломали наше пограничное силовое поле. Лир буквально сам признался мне в этом! Значит, они с Аней в Патиле.

После такой ошеломляющей, по мнению Дафны, новости на лице Никка не появилось ни изумления, ни радости, ни грусти. Вообще ничего.

– Знаю.

– Знаешь? – Изумление все же появилось, но на лице Даф. – Откуда?

– Я тоже не плевал в потолок, сестренка. – Никк потер пальцами виски и посмотрел на нее, в глазах у него мелькнула искра сомнения и тут же угасла. – Только теперь меня беспокоит другое: если Лир тебе все так просто рассказал, это, скорее всего, ловушка. Вряд ли он сболтнул что-то по неосторожности или ради хвастовства. Он все рассчитал. Рассчитал, что мы заявимся, чтобы спасти Аню и забрать книгу, чтобы отомстить за…

– Я заявлюсь, – поправила Дафна. – Я отомщу Лиру, найду книгу, вытащу Аню из лап фоморов и все исправлю.

– О чем ты? – Никк подскочил на ноги. – Нет, Даф, мы пойдем вместе!

– Никк, мы оба понимаем, что это засада, и я не позволю тебе рисковать.

– Лир только того и ждет, что ты придешь одна!

Дафна нехотя подняла глаза на брата, который скрестил руки на груди и сердито смотрел на нее сверху вниз.

– Что мне сделать, чтобы ты остался, Никк?

– Не спорить и взять меня с собой.

– Но если вдруг…

– Мы. Идем. Вместе.

Вздохнув, Даф тоже встала с кровати. Спорить с Никком уже бесполезно, они оба слишком упрямы. «Все в отца», – всегда говорит в такие моменты мама.

– Знала бы, что это ты стоишь за дверью, не открыла бы. Ладно, пошли, – Дафна накинула мантию. – Мне нужно найти один журнал.

* * *

Коридоры зияли пустотой. По суталскому времени стояла глубокая ночь, хотя солнце и продолжало висеть над горизонтом, обволакивая ледяные стены АмараВрати рубиновым светом.

Тем не менее все же пришлось немного потрудиться, держась в стороне от патрулирующих этажи охранников, чтобы не отвечать на неудобные вопросы. У Никка это выходило идеально, он, как ниндзя, проскакивал холлы и выбирал самые непредсказуемые лестницы. Дафне оставалось лишь следовать за ним, на ходу обдумывая детали своего плана.

– Ирн сказал, что проверяет расчеты Тера по силовому барьеру, – начал Никк, когда они спускались в отдел программирования, расположенный на самом нижнем этаже замка. – Не знаю, как скоро, но как только он высчитает место, откуда фоморы…

– Мне плевать, что высчитывает Ирней, Никк, – отрезала Дафна, ища нужную дверь в череде тянущихся вдоль коридора. – Отпрыск Крейна был предельно красноречив и дал мне четко понять, что все, что нам надо, написано в техжурнале Элеутерея. Если этот журнал не в нашей комнате, то только здесь.

– То есть Лир выкрал записи Тера, а потом подложил на то же место, и все ради наживки? – Никк издал странный смешок. – Очевидно, Хэллхейт ждет не дождется встречи с нами.

– Очевидно.

Светонепроницаемые створки послушно раздвинулись перед Дафной, и до ушей донеслось размеренное гудение блоков питания. В кабинете горели лишь две настольные лампы и с десяток мониторов, за одним из которых сидел инженер.

– Цикс, мне нужны вещи Тера, – не здороваясь, потребовала Даф и окинула взглядом помещение. Вокруг был такой безупречный порядок, что становилось противно.

К тому же здесь царила кошмарная духота, и, войдя, хотелось поскорее убраться. Так, вероятно, все давно и сделали, кроме Цикса, увлекшегося написанием какой-то программы и даже не заметившего гостей.

– Цикс! – повторила Даф, теряя терпение. Легким движением руки она нарушила идеальный рядок выложенных на столе карандашей.

Бедный работник буквально подскочил вместе с табуретом. Перестав стучать по сенсорным клавишам, он испуганно уставился на вошедших. Светлая, похожая на больничный халат, мантия Цикса встопорщилась на спине, отразив его мимолетную панику.

– Оу, брат и сестра Аурион! – взвизгнул он, немного придя в себя. – Чем могу помочь?

Никк тихо хмыкнул, когда у Дафны в горле зарокотало от раздражения.

– Стол, за которым ты сейчас сидишь, – медленно произнесла она, ткнув Цикса пальцем в грудь, – раньше принадлежал Элеутерею, знал такого? Где его вещи?

– Кто ж его не знал-то, – обиженно буркнул парень. – Ходят тут все сутками напролет с претензиями… Понятия не имею, где вещи Мунварда, я не работал еще, когда он был здесь. Наверное, все на складе в конце коридора. Весь архив там.

Не утруждаясь словами благодарности, Дафна двинулась в указанном направлении. Не время для любезностей. Однако Никк, видимо, так не считал. Уже на выходе Даф услышала, как брат поблагодарил Цикса, бросив, как обычно, пару извинительных слов за сестру, и поспешил следом.

Оказавшись вновь в холле, Даф прислушалась, нет ли поблизости кого, кто может им помешать. Никого. Лишь эхо вод за стенами, наполненных непокорной энергией. Прямо под ногами, где-то внизу, спокойное на поверхности, но клокочущее на глубине, бушевало озеро, и, если напрячь слух, можно было различить музыку сталкивающихся в нем воедино четырех рек.

Приближаясь к концу коридора, Даф невольно замедлила шаг. Сама не зная почему. Боялась найти то, что ищет? Боялась, что вскоре сможет наконец получить то, чего так долго ждала? Свою справедливость? Месть? И тогда не будет больше той цели, что вела Даф все эти годы и придавала желание жить?..

«Каждая наша беседа, каждое прикосновение…»

Краем глаза даитьянка заметила, как Никк провел ладонью по ледяной стене. Дафна и сама почему-то думала об этом. Шла и представляла, как пальцы будут скользить по гладкой, точно зеркало, холодной поверхности, собирая мельчайшие частички влаги.

– Одно прикосновение, – сказал Тер однажды, – может растопить эти стены. Однако если отдать все свое тепло льду, то сам обратишься в холодный камень. Жизнь покинет тело, а вот ставший водой лед от этого не начнет дышать. Получается, умирают оба. Разве это справедливо?

– Но ты сам сказал, – заметила тогда Дафна, – лед обращается в воду. Это его новая жизнь.

– Новая жизнь… Как думаешь, а он помнит прежнюю? Или для нее больше нет места?

– …Нет места, – повторила Даф шепотом.

– Что? – переспросил Никк.

– Ничего.

– Тебе не кажется все здесь каким-то чуждым? – неожиданно продолжил разговор брат. Даф озадаченно глянула на него, но он лишь пожал плечами. – Знакомый с детства АмараВрати, а теперь он как будто и не наш, знаешь? Не дом. Не скажу, что Земля стала для меня родиной, но здесь что-то не так. Словно нет больше для меня места.

Нет места.

– Потому что фоморы в любой момент могут показаться из-за угла?

– Пусть покажутся, это только упростит нам задачу. Нет, дело в чем-то другом, – с задумчивой усмешкой на губах покачал головой Никк. – Меня не покидает чувство, будто я что-то упускаю. Как дежавю, но сильнее. Будто я должен быть здесь, но в то же самое время где-то еще.

Мысль Никка наверняка заставила бы Даф беспокоиться, если бы в этот момент они не уткнулись в массивную металлическую дверь. По ее краям намерз иней, а на ручке висел здоровенный кодовый замок, который, однако, был открыт. Да уж, даитьяне вам не земляне, привычки закрыть все на засов, если это все не угрожает расплескаться или взорваться, у них не найдешь.

Пока Даф колебалась, Никк решительно толкнул тяжелую створку. Раздался ненавязчивый скрежет, и впереди обнаружилось погруженное во мрак помещение.

– Строить межконтинентальные джеты, путешествовать на другую планету и не найти ресурсов, чтобы смазать скрипящие петли, – проворчал Никк и шагнул внутрь.

Дафна набрала полную грудь придающего решительности воздуха и повторила за ним.

В архиве не было видно ни зги. Войдя, Даф интуитивно нащупала шероховатый кристалл на стене и, дважды стукнув по нему, зажгла свет. Как по мановению волшебной палочки, из рассеявшейся тьмы выросла широкая комната с несколькими рядами стеллажей, все полки которых под завязку набиты никому не нужными документами, канцелярией и старыми гаджетами.

– Что именно мы ищем? – уточнил Никк.

– Красный журнал с круглым глифом Да’Арии на обложке.

Молча кивнув, брат принялся за поиски.

Прошло не менее получаса, но они так ничего и не нашли. Дафна насчитала полсотни сломанных киберскролов и кристаллических матриц, семьдесят два расплавившихся цифровых свитка и сорок один коммуникационный нанофазный браслет. А также пролистала штук двадцать техжурналов, но ни один из них не был заполнен рукой Тера и не упоминал о пограничном барьере.

– Не понимаю, – начала рассуждать Даф, вытирая выступивший на лбу пот, – если ответ, как преодолеть силовое поле Суталы, всегда был здесь, в самой Сутале, как же фоморы изначально пробрались к нам? Может, Гелон прав, и среди даитьян живут предатели?

– Только вот Гелон уверен, что предатели мы, – отозвался Никк, бренча чем-то поблизости. По его голосу Дафна точно могла сказать, брат что-то недоговаривает, но не была уверена, что хочет знать подробности. – На самом деле у нас с Шаном есть теория…

– Ты рассказал все Шандару? – не веря своим ушам, воскликнула Дафна и так резко повернулась, что волосы хлестнули ее по лицу. – Я же просила тебя держать язык за зубами, Никк!

– Он мой лучший друг, Даф. Я доверяю ему как себе! И между прочим, мы нашли…

Остальные слова ускользнули от Дафны, когда она увидела за спиной Никка папку. Толстенную синюю папку, на которой знакомым почерком было выведено «Элеутерей Мунвард».

Никк вскоре умолк и в недоумении проследил за взглядом сестры.

– Я обещала ее забрать. – Даф неспешно подошла к полке и прикусила губу, боясь дотронуться до букв родного имени. Словно боясь обжечься. – А вместо этого просто сбежала на Землю.

Она почти уже заставила себя протянуть руку к папке, когда по коридору прокатился шум приближающихся шагов.

Брат с сестрой обменялись встревоженными взглядами.

– Твой телохранитель, наверное, тебя потерял, – сердито шепнул Никк, бросившись к выключателю.

– А твой тебя, значит, нет? – язвительно ответила Дафна, ища место, чтобы спрятаться.

Шаги становились все громче.

– Мой меня потерял еще после похорон Рилл, но учитывая, что никто не бьет тревогу, этот идиот, вероятно, боится кому-либо признаться.

Погасив свет, они притаились за стеллажами. Когда дверь распахнулась, все, что могла разглядеть Даф из своего укрытия, были чьи-то отполированные ботинки.

Ботинки неспешно промаршировали по комнате, постояли с минуту и вернулись к выходу. Затем дверь закрылась, и снова воцарилась тишина.

– Пошли, Никк, забираем то, за чем пришли, и убираемся отсюда, – облегченно выдохнув, сказала Дафна в темноту.

На ощупь она выбралась из-за шкафа и направилась было включить свет обратно, но не успела. Лампы вспыхнули за секунду до того, как ее пальцы коснулись кристалла.

– Только не говорите, что вы шпионы фоморов, которых все ищут.

Даф застыла. Перед ней, прислонившись спиной к закрытой двери и загородив собой выход, на табурете сидел Ирней. Выглядел он вполне мирно, если не считать его правой руки, лежащей чересчур близко к кинжалу на поясе.

– Как ты можешь даже допускать мысль об этом! – возмутилась Даф спустя секунду, понадобившуюся ей, чтобы преодолеть шок.

Ирн фыркнул и закинул ногу на ногу.

– Телохранитель Дафны не знает, где она, стражник Никка сам куда-то пропал, а еще кто-то недавно был на месте преступления в саду и растоптал все улики. – Ирн выразительно посмотрел на Никка, вышедшего из-за угла. – Мне продолжать?

– И поэтому ты записал нас в предатели? – Никк упер руки в бока, не отрицая, однако, последнего обвинения. Даф прищурилась, покосившись на него, но тот сделал вид, что ничего не заметил. – А где твой надсмотрщик, Ирн?

– Мой сладко спит и проспит еще суток двое, благодаря замечательному земному снотворному, – последовал чванливый ответ.

Парни пылко спорили о чем-то дальше, но Даф уже не слушала. Она отправилась обратно за папкой, пока нахлынувшая на нее после обвинения Ирна волна решимости не иссякла.

Невольно улыбка украсила ее губы, когда даитьянка развязала шнурок и открыла папку. Все документы внутри разложены листик к листику, а расчеты записаны старательным, аккуратным почерком. Правда, ровно до середины, где Тер явно устал и начал строчить с утроенной скоростью, переписывая, зачеркивая и добавляя одну формулу поверх другой.

Даф отлично помнила, как это всегда бывало. Глубокая ночь, Элеутерей сидит за столом, склонившись над стопкой бумаг, в одной руке карандаш, а пальцы другой барабанят по бедру в такт несущимся в голове мыслям. И каждый раз на уговоры Дафны лечь спать он лишь поддакивает и продолжает исписывать страницы.

«Это все было только наше…»

Быстро перебрав документы, Даф нашла тот самый красный журнал, неприметно воткнутый между двумя большими тетрадями. Полдела сделано.

– Так что вы задумали без меня? – раздался голос Ирна над ухом, и его физиономия показалась из-за стеллажа.

– Пробраться в Патил, спасти Аню, прикончить Лира, – захлопнув папку перед его любопытным носом, ответила Даф. – Ничего нового.

– И вы знаете, как это сделать, потому что?..

Тень, мелькающая в серых глазах друга все это время, окончательно вывела Даф из себя.

– Если не доверяешь нам, просто не мешай!

– Не доверяю? – Ирн скривил рот, будто его самого обвинили по меньшей мере в убийстве. Он сердито оглянулся на Никка, потом опять посмотрел на Даф. – Давайте я вам обоим кое-что объясню, детишки Сварга. Все происходящее уже давно не зависит от доверия. Оглянитесь вокруг. Вы узнаете нашу дорогую Суталу? Наших многоуважаемых старейшин? Вам не кажется, что если бы они действительно хотели защитить народ, то давно бы собрали войско и пошли на Патил. И разгромили бы фоморов, пекельный Астерот!

Никк позади него неловко кашлянул, но Ирней даже не моргнул.

– Но нет! Вместо этого старейшины спокойно сидят в мягких креслах и пьют горячий чаек. Им плевать на смерть Рилл и всех тех, кого прикончили Лир с его шайкой, пока были здесь. И к вашему сведению, это не только два охранника и один садовник, но еще трое инженеров и два пилота джетов, но об этом же все молчат!

У Даф по спине пробежали ледяные мурашки. Неужели это правда? Почему старейшины скрыли? Она и сама задавалась вопросом, почему никто не говорит о том, что фоморы могут в любой момент беспрепятственно вернуться сюда и убить кого сочтут нужным. Почему отец не торопится предупредить народ?

– Потому что старейшины одержимы идеей сначала завладеть чертовой книгой, что делать с которой потом даже не знают! – точно прочитав мысли Даф, продолжил Ирней. – Одержимы сказками о некой невиданной силе и мечтами о несоизмеримом могуществе настолько, что готовы поставить под угрозу всех остальных!

– Это не так, – начал Никк, но по его лицу было видно, что он и сам уже сомневается.

– Это так, – не оборачиваясь, отрезал Ирн и заглянул Дафне прямо в глаза. В его взгляде не было ничего, кроме холодной решимости. – Поэтому не говорите мне о доверии. Доверие – роскошь, – которое умирает на войне. А мы с вами давно уже стоим посреди поля боя.