Глава 9

Взгляд в прошлое

Аня вскарабкалась на девяносто первый этаж, тяжело дыша. Так тяжело, что всерьез боялась выплюнуть легкие при каждом следующем вздохе.

Ступеньки были почти по колено высотой, но Лира это вовсе не смущало. Он нетерпеливо мчался наверх, периодически останавливаясь, чтобы подождать Аню и бросить настороженный взгляд в темный лестничный пролет за ее спиной.

Отовсюду из глубин окружающих их стен доносились приглушенные мужские, женские и детские голоса. Жителей в доме было как в муравейнике, и спутник землянки не желал попасться кому-либо на глаза.

– Сложно изобрести лифт? – осведомилась Аня, когда с превеликим облегчением обнаружила, что выше лестница уже не ведет.

– Нет нужды, – отозвался Лир, без промедлений двинувшись вперед по длинному узкому коридору. – Все могут спокойно телепортировать в свои квартиры прямиком с улицы.

– А мы почему этого не сделали?!

– Я потратил энергию последнего кристалла, что у меня с собой, чтобы научить тебя разговаривать на вайкхаре. Нужно время, чтобы камни перезарядились. Ты готова ждать пару суток у подъезда?

– Да, – сердито буркнула Аня, хотя вопрос и был риторическим. Она чувствовала, как пульсирует кровь в висках после спринта и капли пота мерзко скользят вниз по спине.

Конечно же, Хэллхейт остановился у самой дальней двери в окутанном паутиной углу. Черная и гладкая дверь отражала поджарую фигуру фомора, словно зеркало. На двери не нашлось ни ручки, ни петель, ни чего-либо еще, говорящего о том, что это вообще дверь, а не кусок гранита, вмонтированный по ошибке между каменными блоками.

Сын Крейна достал из кармана карточку, полученную от бармена, и приложил к створке. Без единого шороха та подалась вперед и отодвинулась, открыв за собой вход в апартаменты.

– Добро пожаловать в мое скромное убежище, – торжественно сказал Лир и, зайдя внутрь, стукнул по стене. По периметру потолка зажегся свет.

Дверь так же бесшумно закрылась за Аней, когда она шагнула вслед за фомором. Комната, похоже, была и гостиной, и кухней, и кладовкой одновременно. Справа от входа стоял большой стол, загроможденный жестяными и стеклянными банками, слева возвышался наспех сколоченный из неотесанных досок стеллаж, содержимое которого не помещалось на полках, поэтому повсюду вокруг стояли еще ящики, набитые всякой всячиной. В центре всего этого находился бесформенный диван, щедро украшенный слоем пыли.

– Ха, а Джот сюда даже не заглядывал, – присвистнул Лир. Бросив контейнеры с едой на диван, он прошествовал мимо своего беспорядка к окну. – А то бы не упустил шанс навариться, продав парочку шмоток.

Хэллхейт выгреб из всех своих карманов разряженные кристаллы и начал раскладывать вдоль полоски солнечного света прямо на полу, потому что подоконник конструкция здания не предусматривала. Вместо кристаллов в карман Лир насыпал горсть мелких, как горошины, металлических шариков.

– Что это? – спросила Аня, следя, как ее спутник сосредоточенно пересчитывает оставшиеся на столе бусины.

– Двадцать семь, двадцать восемь… Маричи, – отозвался тот, не прерываясь. – Местный аналог даитьянских адри, но из орклитового сплава. Тридцать пять, тридцать шесть… Не такие мощные, зато перезаряжаются почти моментально.

Огибая диван-пылесборник, Аня запнулась о стоящую рядом коробку.

– Сорок восемь, сорок девять… Ты всегда такая неуклюжая или только когда тебя похищают на другую планету? – поинтересовался Лир с издевкой. – Пятьдесят…

– Только когда враг моих друзей пытается подружиться со мной, – съязвила в ответ землянка, заглянув в коробку. Там лежали предмет, отдаленно похожий на сломанный металлоискатель, светильник без лампочки и три голубоватых кристалла с трещинами.

– Я знаю кое-кого, кто оценит твой хлам, – заметила Аня, вспомнив комнату Ирнея в Келасе.

– Много кто оценит мой хлам, иначе я бы не стал здесь его прятать.

– Почему не продашь?

– Не все приобретается, чтобы продавать.

– Большую часть вещей, что мы так бережно храним, любой другой с легкостью выбросил бы. – Ане вдруг захотелось пофилософствовать. Или же просто поспорить с Лиром. Вывести его из себя, увидеть, как далеко он способен зайти, обличить его истинную натуру. – Только наши воспоминания делают вещь уникальной, не позволяют нам с ней расстаться.

Лир задумчиво посмотрел на девушку, но ничего не ответил.

– Ванная там, – наконец произнес он, указав на дверь из матового стекла за стеллажом. – Полотенце вроде было на раковине.

– Горячая вода, надеюсь, есть?

– Надейся, что вода вообще есть. – Лир скинул куртку и плюхнулся на диван, пнув по дороге громыхнувшую от удара коробку, содержимое которой Аня рассматривала. – И это, к твоему сведению, не хлам, а недоработанное изобретение.

Ничего не добавляя, фомор с наслаждением принялся вскрывать упаковку принесенного с собой еще теплого кушанья.

Аня распахнула стеклянную дверь. К ее разочарованию, ванная комната оказалась до банальности простой и скромной. Сбоку на потолке крепился душ, на стене под ним две кнопки – для горячей и холодной воды. Рядом унитаз и раковина, в которой, как и обещано, лежало сложенное вчетверо полотенце, а также зубная щетка и кусок мыла.

Изучая обстановку, краем глаза Аня видела, как Лир, поняв, что забыл вилку, взмахнул правой рукой. Столовый прибор по безмолвному приказу поднялся со своего места на столе, медленно проплыл по воздуху и остановился точно в пальцах фомора. Кожа на запястье Хэллхейта слабо замерцала, как у Дафны с Никком.

Аня хотела было уже закрыть за собой дверь, чтобы принять душ, о котором давно мечтала, но еще раз взглянула на расслабившегося наследника патилского трона и невольно раскрыла от удивления рот.

Раньше она не разглядывала Хэллхейта вблизи, тем более во время их встречи в Пайтити, когда все боролись за «Книгу Судеб» и право выжить, а сейчас… Сейчас больше ничего не могло отвлечь внимание Ани.

Как только мерцание на руке фомора померкло, стало видно, что по руке от запястья до самой шеи у него тянется ужасный шрам. Как отпечаток расколовшей ночное небо молнии, бледные рубцы расходились в разные стороны, уродуя кожу.

– Откуда это? – Аня аж поморщилась. Что могло оставить такой след? И при каких обстоятельствах?

– Не нравится – не смотри, – сердито проворчал Лир. Тут же радость от поглощаемой пищи пропала с его лица.

Но Аня не отвела глаз. Кожа на шраме зажила неровно, неестественно извивалась, бледно-розовый цвет переходил кое-где в серовато-пунцовый.

Лир нехотя продолжил, поняв, что землянка не отстанет, если не получит ответ:

– Удивлен, что ты до сих пор не заметила. Видела у даитьян татуировки?

– Да, Никк назвал их жидкими кристаллами. Но у них они выглядят…

– Более привлекательно? – Лир насмешливо вскинул брови. – Такие татуировки они делают в специальных лабораториях. Это сложный, трудоемкий процесс. Нужно расплавить кристалл до жидкого агрегатного состояния таким образом, чтобы он не потерял свойство аккумулировать энергию, затем капля по капле вживить под кожу, повторяя очертания вен. В общем и целом, задание не для каждого нейрохирурга, если задуматься. И то, что ты видишь у меня, – он дернул плечом, и кожа на локте натянулась, став иссиня-багровой, – сделано мной саморучно. Кустарным методом, так сказать.

– Но зачем?

– Вот зачем.

Лир снова взмахнул обезображенной рукой, на поверхности шрама снова появился едва заметный блеск. Стоявшая на кухонном столе бутылка с водой взмыла вверх, пролетела мимо Ани и упала прямиком в ладонь фомора. Довольный собой, он щелчком открыл крышку, сделал пару глотков и опять стал уминать обед.

– И это, должно быть, жутко больно, – сглотнув, добавила Аня.

– О-о, ты не представляешь. Плоть разъедает, как от огня, – с напускной загадочностью подтвердил Лир, прожигая Аню черным взглядом. – Будто раскаленное железо по сердцу, будто кипящая лава по жилам, будто пламя самой преисподней внутри тебя. – Он сделал паузу, а потом рассмеялся. – Но зато в поединке теперь мне нет равных.

«Какое самоуверенное утверждение», – подумала Аня и хлопнула дверью ванной.

Торопливо приняв душ, она вернулась в комнату. Лир уже поел и теперь громыхал своим «ценным» хламом в поисках невесть чего.

Девушка залезла с ногами на диван, предусмотрительно положив сумку с книгой подальше от фомора, и взяла оставшуюся для нее порцию еды, источающей легкий аромат незнакомых специй.

Лир даже не обернулся. Что-то важное определенно лежало в одном из его ящиков и никак не желало найтись.

– А Чарна получила свою отметину на лице так же? – поинтересовалась Аня, вскрыв коробку. Внутри оказалось нечто похожее на переваренное рагу.

– Чарна? – отстраненно переспросил Лир и на минуту задумался, очевидно, вспоминая, о чем вообще речь. Что-то звякнуло в коробке перед ним. – А-а, нет, там совсем другая история. Она заработала шрам еще в детстве, когда ради шутки подкралась к задремавшему на посту караульному. Тот спросонья решил, что на него напали, и махнул рефлекторно ножом. Чарне повезло с глазом остаться.

– А у Тейна с Нагалом такие татуировки есть?

Рагу состояло из тофу с соусом чили.

– Нет.

– А у Хорауна?

– Нет.

– А давно ты узнал, что Хораун замышляет стереть Патил и Сутала с лица земли?

– Достаточно давно.

– А…

Спина Лира содрогнулась, когда он сделал глубокий вдох, чтобы оставаться спокойным под натиском нескончаемых вопросов. Аня видела, что своими разговорами мешает его делу, но ей доставляло удовольствие трепать фомору нервы. В конечном итоге, даже если половина бед, что случились, были не его виной, все равно именно Лир запустил череду этих невзгод изначально.

– …Мы точно на Да’Арии? – продолжила она, демонстративно чавкая. – Почему этот «кролик в соусе» так подозрительно похож на обед из дешевой школьной столовой? К тому же у меня тут ни одного куска крольчатины.

– Там есть куски тофу.

– И они съедобные, но все же не кролик.

– Даитьяне не едят мясо, и я подумал, ты тоже… Неважно, забудь.

– Ты подумал, что я не ем кроликов?

«Я ведь их и правда не ем, – добавила про себя Аня. – Разве можно варварски сожрать такое милое существо?»

В ящике что-то разбилось. Фомор тихо выругался.

– Во-первых, на Да’Арии не водятся земные кролики, а те, что водятся, несъедобные, – процедил Лир сквозь зубы, обернувшись на Аню, раздражение отражалось в его глазах. Кажется, землянка таки добилась своего и вывела Хэллхейта из себя. – Во-вторых, да, мы точно на Да’Арии. Нарака, по-твоему, похожа на студгородок? В-третьих, хорошо, в следующий раз я притащу тебе ядовитого кролика! Может, тогда ты не будешь мне мешать.

Он яростно вытряхнул содержимое ящика на пол и стал разгребать гору монет и шестеренок.

Аня тихонько хихикнула, уткнувшись в тарелку.

– Последний вопрос.

– Да!

– Как выглядит Хораун на самом деле?

Лир замер. Потом медленно поднял глаза на Аню, и в его взгляде она заметила растерянность, возможно, даже тревогу, вызванную этим вопросом. Землянка неосознанно натолкнула Лира на мысль, которая его пугает?

– Я хочу верить в то, что ты жаждешь мира во всем мире, Лир, – неуверенно начала она. – Очень хочу, но пока не могу. Ты просил, чтобы я помогла тебе убедить Никка, Даф и Ирнея в твоей правде, но чем она лучше их собственной?

Лир ничего не ответил. Он поднялся на ноги, молча подошел, сел на диван напротив Ани и заглянул ей в глаза, будто ища в них решение собственных проблем. Дафна когда-то делала точно так же, рассказывая о своем полном боли прошлом.

– Ты по-прежнему не доверяешь мне? – спустя минуту спросил он.

Аня отрицательно покачала головой.

– Тогда нам не о чем пока говорить.

– Разве ты не должен заработать мое доверие тем, что расскажешь обо всем? – уточнила сбитая с толку Аня.

– Что бы я тебе ни сказал, ты решишь, я вру, – вздохнул Лир, проводя рукой по черным как уголь волосам. – Но я могу показать. Воспоминания, которые не в силах соврать. Однако для этого ты должна довериться мне, открыть сознание для моих мыслей.

Ане вдруг стало не по себе настолько, что у нее скрутило желудок. Открыть фомору свое сознание? Пустить в то единственное убежище, где она может быть собой? Позволить ему увидеть все самые сокровенные страхи и желания, что у нее есть? И тем самым дать полный контроль над собой?..

Раньше Аня пускала в свои мысли лишь Никка, и то потому, что понятия не имела, на что идет. Из чистого любопытства и невежества. И да, Никку она доверяла. Но Лиру?

«Он все еще убийца. Хотя, похоже, и у убийцы есть душа».

– Я думала, фоморы не умеют показывать свои мысли, – сказала вслух девушка.

– Даитьяне не такие особенные, какими хотят казаться, – Лир грустно усмехнулся. – Они с детства учатся держать свой ум под контролем и очень скрупулезно оберегают эти знания от чужаков. Вот и весь секрет. Мозг подобен любой другой мышце, нужно лишь знать, как его накачать. Каждый может научиться управлять своим разумом, если у него есть хороший учитель.

– И где же ты этому научился?

– Не где, а когда. – Лир сделал глубокий вдох и снова покосился на Аню. – Так ты рискнешь и доверишься мне или будем проводить время, которого у нас нет, за пустой болтовней?

– Хорошо. – У Ани сердце забилось чаще, когда она осознала, что согласилась. Но был ли у нее выбор? Она зашла слишком далеко, чтобы обманываться и убеждать себя, что жизнь может остаться прежней. Остается лишь идти до конца. Но идти с гордо поднятой головой или поджать хвост и позволить другим с позором тащить ее – вот где заключался выбор. – Что я должна делать?

Лир посмотрел на свой шрам и сжал ладонь в кулак, повторяющие вены линии на его руке стали ярче.

– Не сопротивляйся. – Разжав кулак, он протянул ладонь Ане и мрачно улыбнулся. Его темные глаза напоминали смертельную морскую пучину. – И попытайся получить удовольствие от путешествия в прошлое.

В ту самую секунду, когда рука Хэллхейта коснулась Ани, электрический разряд пронесся по ее телу прямо в мозг, с острой болью взорвавшись где-то в глубине разума.

Аня вскрикнула и инстинктивно отдернула руку, но Лир схватил ее за запястье.

– Я же сказал, не сопротивляйся, – прошипел он, стиснув зубы. Похоже, чувствовал ту же боль. – Ты делаешь хуже нам обоим.

Подавив желание закричать, Аня кивнула. Отступать уже поздно. Она закрыла глаза и попыталась найти равновесие внутри себя.

Вскоре в голове появилась неясная мысль, даже скорее ее очертания. Чужое сознание медленно, словно поднимающаяся в реке вода, заполняло разум. Вновь захотелось закричать, но Аня сдержалась.

– Уже лучше, – послышался голос Лира откуда-то издалека.

Окружающий мир начал проваливаться, растворяться, оставляя Аню беззащитной наедине с сознанием Лира. Она падала и падала, тонула, но никак не могла утонуть. Это был черный океан, необъятный и бездонный. Полный неизвестности и оттого холодный, но вместе с тем теплый и печальный. Понимающий? Сострадающий.

Новый разряд обжигающей боли.

Пустота. И…

Аня внезапно услышала, увидела, почувствовала на вкус все мысли Лира разом. Неподдающийся описанию ураган эмоций: страхов, обид, гнева, надежды, любви, – все кружилось в дьявольском вихре внутри него, не давая фомору покоя. А теперь и Ане.

Картинки былого пронеслись мимо.

Радость. Улыбающиеся маленькому Лиру родители, они гордятся его первой победой в тренировочном поединке.

Грусть. Отец отчитывает Лира за то, что тот сбежал, взбунтовавшись перед приказом посетить царский прием.

Злость. Никто не понимает, что Лир задыхается, проводя дни напролет во дворце.

Печаль. Единственный друг, что у него был в этих удушающих своей роскошью стенах, убит. Но кем?

Одиночество. Побег из дворца и…

– А-ай! – Аня не сдержала вопль, когда разряд боли пронзил ее точно сквозь сердце.

«Мы договаривались, что я покажу тебе свои мысли, землянка, но речи не было о том, что ты будешь копаться в них сама», – эхом разнесся в ее голове разгневанный голос Хэллхейта.

Он быстро сориентировался и долю секунды спустя закрыл поток воспоминаний от Ани непроницаемой стеной.

«Я не специально», – попыталась оправдаться она.

«Уже неважно».

Все померкло на миг, будто кто-то перерезал провода, а затем в ушах засвистел ветер. Кожа невольно покрылась мурашками, и в следующую секунду перехватило дыхание. Аня с ужасом увидела пропасть в шаге от себя.

Крыша, на которой она очутилась, была на высоте нескольких сотен метров. Оттуда, с улиц внизу, ветер доносил слабый галдеж людей и шум городской жизни.

При виде головокружительного расстояния до земли Аня с испугу чуть не рухнула вниз, но невидимая рука подхватила ее и оттолкнула подальше от края.

«Это лишь мое воспоминание, но ведь не значит, что можно наплевать на безопасность, – мысленно отчитал ее Лир. Злости в его голосе больше не было, только укор. – Может, по брусчатке твое астральное тело и не размажется, но от разрыва сердца все еще можно умереть».

– Где мы? – спросила Аня, пытаясь утихомирить биение в груди и настороженно озираясь по сторонам. На крыше раскинулся шикарнейший сад с журчащим фонтаном посередине, однако вокруг не было ни души. – И где ты?

«Я не сказал, что дворцовый квартал расположен на вершине городского лабиринта Нараки? Ха, прости, забыл».

– Не смешно. И что ты хочешь мне здесь показать? Я даже тебя не вижу.

«Я хочу показать тебе себя. Смотри внимательнее».

Словно интуитивный указатель в мыслях, неведомая сила заставила Аню повернуть голову и устремить взгляд куда-то между цветочными кустами. Промелькнула тень, и мужская фигура притаилась у стены одной из построек сбоку.

«А вот и я. Тебе следует поторопиться, если хочешь узнать то, ради чего ты здесь».

В следующее мгновение Лир из прошлого, как молния, метнулся к центральной резиденции, обращенной фасадом к саду. Не мешкая, Аня бросилась следом.

Дворец Патила не отличался архитектурными изысками и походил на несколько огромных стеклянных кубиков, поставленных кривой пирамидой друг на друга. Выглядело это сумбурно, но лаконично. Зеркальные стены сверкали на солнце, в центре темнела двухметровая арка входа, над которой развевался черный флаг с изображением треугольного щита и изогнутого меча.

– Ты здесь вырос, Лир? Атмосфера прямо-таки… царская.

«Вырос – да, повзрослел – нет».

– То есть?

«Это место я бы не назвал родным и уютным домом. Ты действительно хочешь сейчас поговорить о моем детстве? – Аня буквально почувствовала волну недовольства и отчасти тоски в мыслях Лира от затронутой темы. – У меня недостаточно сил, чтобы показывать тебе каждое событие своей жизни, да и не думай, что я готов изливать тебе душу».

– Прости.

Погодите, она извинилась перед Хэллхейтом? Серьезно? Ну уж нет, никакой дружбы с фоморами. Лишь узнать что-нибудь полезное и дождаться подходящего случая, чтобы найти Никка с Даф. Аня сделал глубокий вдох, мысленно собралась и вновь подняла глаза в поисках главного героя событий прошлого.

Нематериальный Лир еще раз глянул по сторонам и, убедившись в отсутствии лишних свидетелей, зашел внутрь.

Аня последовала за ним, отметив про себя, что сын Крейна определенно очень изменился с тех пор. На голове у юного фомора была неказистая шапка, а тело скрывал растянутый джемпер с дыркой вместо правого кармана, но и без того было очевидно, что сейчас Лир имеет куда более развитую мускулатуру и куда менее живой огонек в глазах.

Оба очутились в широком холле: вдоль стен светильники с искусственными языками пламени под абажурами, на полу ковровая дорожка.

Вдруг из соседнего коридора донеслись голоса. Лицо Лира напряглось, и он тут же скользнул в боковой лестничный пролет. Аня встревоженно обернулась.

«Не переживай, тебя никто не видит, – раздался в голове совершенно спокойный голос настоящего Хэллхейта. – Это же лишь проекция моих мыслей».

– От этого обстановка не становится менее реалистичной, – заметила Аня и все равно последовала за фантомом.

Сын Крейна дождался, когда голоса стихнут, и вернулся в холл. Он на миг замер, неуверенно взглянул на чистый ковер, потом на свои перепачканные в грязи ботинки и опять на ковер. Немного помедлив, юный Хэллхейт все же стянул обувь и, подхватив, уверенно двинулся вперед.

Аня не стала следовать этому примеру. Она успела заметить, что на земле в саду ее ноги не оставляют следов, а значит, фантомному миру она и впрямь не принадлежит.

Лир точно знал, куда идет. Миновав пару коридоров и взлетев по лестнице, он вскоре предстал перед залом, над входом в который красовался тот же знак, что и на флаге.

За приоткрытыми дверями виднелся мраморный трон. Вместо того чтобы войти, Лир обогнул зал и, откинув темную штору, исчез, будто пройдя прямо через стену. Аня в растерянности уставилась на драпированную ткань.

«Чего ждем?»

– Как я должна обойти шторы, если я здесь лишь наблюдатель?

«Пройти сквозь нее».

– А так можно?

«Можно, можно, поверь мне. Давай быстрее».

– Ладно.

Аня шагнула прямиком в портьеру и очутилась… Нос к носу с Лиром! Это было так внезапно – его глаза оказались в сантиметре от ее собственных. Только взгляд фомора не дрогнул, он был устремлен на кого-то вдали за ее спиной.

– …И не хочу, чтобы и Лира постигла та же участь.

– Ты даже не знаешь, где сейчас твой сын! Не забывай, что ты не только царь, но и отец!

– Милая, он всегда любил искать приключения, мы не можем держать его взаперти всю жизнь. Мальчишки не любят сидеть на месте.

– А потом он снова вернется в ссадинах и синяках…

Аня с удивлением обернулась. В пустом тронном зале были лишь двое. Мужчина с черной, как волосы Лира, бородой терпеливо пытался успокоить супругу, которая, теребя подол пышного бордового платья, решительно трясла головой в несогласии.

– Райана, ты предлагаешь закрыть Лира во дворце, как ребенка? У него появилось много друзей среди простого народа, жители Патила любят и уважают нашего сына. Может, из него получится отличный правитель.

– Я думала, ты не хочешь, чтобы Лир был замешан в политике. – Царица нервозно всхлипнула. – Его брат был твоим дурмантином, и к чему это привело!..

«Дурмантином? Кто такой дурмантин?» – задумалась Аня.

«Советник, – подсказало подсознание, тут же выдав слово, выведенное узорчатыми письменами вайкхара. – Правая рука правителя».

Землянка снова уставилась на фантом фомора, все так же пристально следящего за разговором родителей.

– Лир, у тебя что, есть брат?

«Нет у меня брата. Медреда убили задолго до моего рождения, – откликнулся настоящий Хэллхейт в голове, в то время как его фигура рядом даже не шевельнула губами. – По редким слухам я сделал выводы, что он был самонадеянным, коварным и крайне жестоким».

– Прямо как ты.

«Не настолько».

– …В таком случае, дорогой, не обессудь, если однажды утром ты проснешься и поймешь, что весь твой мир рухнул! – желчно вскричала Райана, тыча пальцем мужу в грудь. – А я и с места не сдвинусь, чтобы помочь тебе все вернуть на свои места!

Она развернулась, стукнула каблуками и хотела было выйти из зала, но увидела кого-то в дверях и замерла, резко стерев со своего лица все эмоции.

– О, а вот и наш дурмантин! – Крейн приветственно поднялся. Вошедший явно облегчил ему жизнь.

Притаившийся за шторами царский наследник собрался незаметно выбраться из своего убежища и уйти, оставив государственные вопросы вне своего интереса, и Аня готова была уже идти следом, как вдруг вышеупомянутый дурмантин заговорил:

– Приветствую вас-с, мой господин.

И Аня окаменела. Этот клокочущий гортанный голос. Она его уже слышала. Безликая черная фигура под капюшоном, тот, кто одним взмахом руки лишил жизни отца… Аня медленно повернулась, не желая увидеть того, кого знала, что увидит. Все похолодело у нее внутри.

– И я рад видеть тебя, Хораун. Какие новости?

Лир из прошлого тоже остановился и, немного поколебавшись, с любопытством снова обратил взор на тронный зал.

– Гос-с-сподин, до меня дошли вести, что даитьяне планируют новое покуш-шение на один из наших южных городов.

– Какой конкретно город? Ненавижу, когда ты говоришь загадками.

– Утпалу, господин.

– Кто автор этих вестей?

– Автор пожелал ос-с-статься анонимным, господин.

– Благодарю, что поддерживаешь в столь сложные для нас с Райаной времена. – Крейн тяжело вздохнул и сел обратно на трон. – После того как даитьяне убили Медреда, ты один в состоянии занять его место дурмантина.

Аня следила за происходящим с замиранием сердца. Царь, задумчиво склонив голову, сидел на троне, а его жена стояла чуть поодаль, глядя в пустоту и, кажется, не уделяя особого внимания беседе. Советник же в своем неизменном черном одеянии стоял в полупоклоне перед ними, как верный вассал.

– Хораун, ты уверен в своем источнике? – продолжал Крейн. – Народ Суталы был нашим другом и верным союзником много лет. И я готов простить целой стране одного провинившегося. Я отплатил за смерть своего первого сына смертью.

– Уверен в своем источнике, как вы уверены во мне, гос-с-сподин.

– В таком случае это переходит все допустимые границы! Даитьяне обвиняют нас в краже кристаллов, которую мы не совершали, убивают моего наследника, а их силовое поле есть не что иное, как просто оскорбительный плевок в наш адрес!

– Возможно, следует ударить по врагу первыми, господин…

– Ни за что. А как же международная конвенция? Остальные страны? Они и так симпатизируют Сваргу. Если я отдам приказ о наступлении, шансы победить будут не на нашей стороне. К тому же у нас нет ресурсов, чтобы одолеть даитьян, и… – во взгляде Крейна мелькнул тень сомнения, – меня не покидает ощущение, что что-то с этой войной нечисто.

Молчавшая все это время Райана вдруг подняла голову и с испугом в глазах уставилась на колонну, за которой прятался Лир.

– Сынок? – позвала она дрогнувшим голосом. Подол бордового платья колыхнулся, когда царица сделала шаг вперед.

Лир рядом с Аней испуганно отпрянул от колонны и укрылся за портьерой.

– Райана, там никого нет, – поспешил заверить муж и остановил ее, нежно взяв за руку.

Хораун тоже пожелал взглянуть на то, что увидела царица, и уже начал было поворачивать голову, но Крейн его вовремя окликнул:

– У тебя есть иные предложения, друг мой?

Хораун вновь обратил взор на своего господина и с новой волной клокотания в горле произнес:

– Возможно, я знаю решение всех ваших проблем, гос-с-сподин…

– Боже, это так мерзко, – не в силах больше сдерживать негодование, процедила Аня. – Этот его пробирающий до костей скрежет в голосе и одновременно пресмыкающееся блеяние. «Господин», «госпожа», «мой господин». Фу! И кажется, к настоящему времени Хораун стал чуть меньше гнусавить, хотя это не сыграло на руку его обаянию.

«Слушай внимательно, сейчас вынесут основное блюдо к столу лжи».

Советник понизил голос и продолжил говорить что-то практически полушепотом. Аня решила, что раз ее присутствие все равно неосязаемо, можно быть и понаглее. Она неспешно прошла вдоль колонн и подошла почти вплотную к беседующим.

Теперь землянка стояла точно за спиной Хорауна, следя, как вздымается его черный плащ от каждого омерзительного слова.

– …Гос-сподин, есть информация, что обнаружено местоположение «Книги Судеб», величайшего артефакта в истории. Если мы сможем его заполучить, то даитьяне больше не смогут нам противостоять.

– «Книга Судеб»? – с сомнением нахмурился Крейн. – Разве это не древняя сказка? О фолианте ничего не слышали тысячи лет. Все истории о величайшей силе, скорее всего, лишь выдумки многих поколений сказителей.

– Источники, гос-сподин…

– Хорошо, предположим. И где книга находится?

– Далеко, господин. Ключ к ее нахож-ж-ждению был найден в библиотеках АмараВрати.

Вдруг Ане в голову закралась пугающая мысль.

– Лир, откуда мне знать, что все это действительно было так? – спросила она. – Вдруг ты выдумал все это?

«Никк тебя не научил, что перекраивать канву воспоминаний нельзя? Можно тронуться умом. Считаешь, я стал бы рисковать своим рассудком лишь для того, чтобы развлечь тебя?»

– На АмараВрати? – продолжал Крейн. – В таком случае мы обречены, ибо у нас более нет доступа к землям даитьян. Все прорехи в силовом поле они давно залатали. Никто, кроме самих суталийцев, не знает теперь, как попасть в их страну.

– Но если мы нападем, господин…

– Я. Сказал. Нет! – Крейн разгневанно ударил кулаком по подлокотнику трона. – Если мы нападем первыми, это не только разрушит мою репутацию, но и поставит под угрозу безопасность всех жителей Патила.

– Вы согласитесь со мной, гос-сподин… Вы скоро соглас-ситесь…

Хораун развернулся, и Аня оказалась прямо на его пути. Лицо дурмантина вблизи было безжизненной маской, ни единой морщинки вокруг глаз, ни единой родинки. Сами глаза не отражали ни капли жизни и были абсолютно пусты. Они не имели цвета, но их можно было назвать и серыми, и зелеными, и карими.

«Готова увидеть мою правду?»

В мгновение ока черты лица Хорауна стали меняться. Округлые до этого скулы стали неестественно острыми, потом губы растянулись и приобрели зеленоватый оттенок, а вместе с ними и вся кожа стала болотно-стального цвета. Глазницы впали, белки глаз исчезли, став черными, и, наконец, зрачки вдруг вспыхнули, как два желтых продолговатых огня во мраке.

Аня в ужасе попятилась назад и упала, ударившись о совсем не иллюзорно твердый каменный пол. То существо, что стояло теперь перед ней, не было похоже на человека. Это было создание огненной геенны, поднявшееся из залитых лавой недр земли.

– Хораун, погоди, – раздался голос Крейна. Взгляд царя помутнел, как у опьяненного снотворным. – Я тут подумал, а возможно, ты прав…

Хораун триумфально улыбнулся, обнажив острые треугольные зубы. Вновь обратился неприметным человеком в мгновение ока и обернулся.

– Да, гос-с-сподин?

И воспоминание исчезло.

* * *

Оживленный торговый квартал Нараки. Под навесами торгуют овощами и фруктами, мясом и рыбой, а еще безделушками вроде декоративных шкатулок и непонятных металлических пластинок прямоугольной формы.

Но Лира все это не интересовало. Петляя между торгующими, он спешил. Фомор то и дело смотрел по сторонам, то ли боясь слежки, то ли кого-то выискивая.

Наконец Хэллхейт шмыгнул в проулок между блоками домов и оказался в маленьком внутреннем дворике. Увидев кого-то, Лир затаил дыхание.

В темноте все сливалось в глазах Ани, и она прошла дальше. Ее ведь все равно никто не заметит, не так ли?

Во дворе громоздились постройки, когда-то явно бывшие магазинчиком, но вход был заколочен. Рядом стояла ржавая тачка, полная мусора, а с козырька капала дождевая вода.

Хораун замер на ступеньках, точно камень. Вскоре появилась другая фигура, такая же черная, как мрак, и проследовала мимо Лира, который, кажется, обомлев, вжался в стену.

– …Удалось найти ее? – Аня различила голос Хорауна.

– Пока нет, – ответил ему кто-то таким же клокочущим басом. – Подобрать ключ к воле даитьян не так просто, как и к воле большинства фоморов. Чтобы пробраться к порталу, мне нужно…

– Тсс-с, – Хораун вдруг зашипел. – Среди нас-с незваный гость.

У Ани сердце пропустило удар, когда советник обернулся.

«Он меня видит?»

Нет, его взгляд прошел сквозь землянку.

– Лир, – поняла она, тоже обернувшись, но было уже поздно. Хораун буравил Хэллхейта своим умертвляющим взглядом, а тот стоял как вкопанный посреди улицы и молча глядел в ответ.

– Лир, – позвала Аня снова, но ей никто не ответил.

Это всего лишь воспоминание, верно? Что бы здесь ни произошло, с Аней ничего не случится. И Лир там, в будущем – в настоящем – вне опасности, не так ли?

Но логика беспомощна перед чувствами. Удушающий холодок страха уже сковал Ане руки и ноги. Хораун сверлил взглядом Лира, и Аня почувствовала давящую пульсацию в висках, которую испытывал фомор под действием этого взгляда. Будто инородное тело, как пуля, пыталось просверлить себе путь сквозь разум Хэллхейта.

– Сдайся, иначе будет лишь хуже, – прозвучал повелительный голос Хорауна, его глаза снова приняли хищный желтый цвет.

Лир стиснул зубы, но не пошевелился.

– Сдайс-с-ся.

Мысли начали путаться. Аня с трудом могла теперь различить, где заканчивается разум Лира и начинается ее собственный. Она ощущала напряжение, сковавшее мышцы Лира, и металлический привкус крови, который появился у него во рту.

– Нет, – наконец прошептал Лир. На лбу у него заблестели капли пота, и он побледнел.

– Лир! – Аня хотела дернуть его за рукав джемпера, но ее рука прошла насквозь через прозрачное видение прошлого. – Лир! Прекращай это воспоминание немедленно, слышишь?!

Но, оцепеневший, он только смотрел на Хорауна. Не моргая, не двигаясь. Аня ощущала все, что происходит в мыслях у Лира, и от этого ей становилось все хуже.

Властный рассудок советника, точно ржавый гвоздь, ворочался в мыслях, причиняя такую боль, что, будь Аня на месте Хэллхейта, будь это все реально, она наверняка бы потеряла сознание. Или сдалась, лишь бы не терпеть этих мук. Хотелось сбежать из собственного тела, зарыться в самый дальний уголок подсознания, где бы никто и никогда больше не нашел тебя и не смог обидеть.

Однако Лир стоял на своем.

– А ты упрямый, – азартно оскалился Хораун. – Будешь отличной пешкой в нашей игре.

– Уж лучше умру! – Волна энергии, мысленно посланной Лиром, полетела стрелой прямо в советника, но тот с легкостью отразил ее.

– Что ж, будь по-твоему. Наследнику Крейна умирать не впервой.

Адская боль пронзила разум Ани. Сотни острых, как скальпели, лезвий одновременно полоснули по коже. Лир и Хораун растворились, обратившись в непроглядный туман, их место заняли красные круги пляшущей перед глазами агонии и…

Мрак.

* * *

Аня с воплем открыла глаза, схватившись за шею, которую, она готова была поклясться, только что рассекло холодное лезвие бритвы.

Лир с бледным, как у покойника, лицом смотрел на землянку, его грудь высоко вздымалась при каждом вздохе.

Шея оказалась цела, но призрачная боль все еще циркулировала по телу. Аня нервно облизала пересохшие губы, гадкий металлический привкус на языке пропал.

– Прости, – наконец выдавил из себя Хэллхейт. – Я хотел, чтобы ты поняла, каково это, но не думал, что воспоминание окажется настолько… живым.

Аня не ответила. Ее все еще била дрожь. А Лиру, похоже, было и того хуже, землянка никогда не видела его столь растерянным и опустошенным. Ей даже стало жаль Хэллхейта, – такую пытку ни за что нельзя подделать.

Несколько минут прошли в гробовом молчании, которое разбавлял только гул голосов, доносившихся из соседних апартаментов. Все это время Лир смотрел на Аню, но она знала, что он не видит ее. Его расширенные зрачки еще наблюдали кое-что иное, кое-что страшное.

И теперь Аня знала что.

– Так ты, – неуверенно начала она, – чувствуешь это каждый раз, когда Хораун пытается залезть в твою голову?

– С опытом стало проще. – Лир сглотнул, неловко поправил волосы за ухом и отвернулся. – Но не так просто, как хотелось бы.

Очередная неловкая пауза погрузила комнату в неуютную, колкую тишину.

– Лир?

– Чай. – Он резко подскочил на ноги, отчего с дивана поднялся столб пыли. – У меня где-то был даитьянский чай, он неплохо успокаивает нервы.

«И твои нервы определенно нуждаются в успокоении», – поняла Аня, безмолвно наблюдая, как фомор с нервной угловатостью в движениях перебирает склянки на столе, как находит небольшую банку с сушеными цветами, выуживает кружки с полки и заваривает чай, наливая кипяток прямо из-под крана. Как он возвращается, протягивает Ане кружку и садится рядом.

– Твой отец позволяет Хорауну манипулировать им? – Аня намеревалась задать вопрос, но вышло скорее утверждение.

– Дело в том, что в силах Хорауна есть обратная сторона. – Лир начал барабанить пальцами по кружке, избегая взгляда собеседницы. – Когда долго подвергаешься влиянию нашего дурмантина, в рассудке происходят необратимые изменения.

– Это какие?

Пальцы Лира замерли.

– Ты сходишь с ума.

– Ты только что назвал своего отца сумасшедшим? – усмехнулась Аня, надеясь разрядить обстановку.

– Ты видела мои воспоминания о Крейне, но ты не видела моих воспоминаний о последней встрече с ним! – выдал Лир на одном дыхании, его взгляд наконец коснулся Ани. – И я не покажу тебе их, потому что не хочу проживать это вновь. Отец… – Фомор поморщился. – Он словно бездушная марионетка, тень самого себя, костюм, под которым больше нет души. Заходи и бери бразды правления в свои руки. У него нет своих мыслей, идей, желаний. Когда я разговаривал с ним последний раз без Хорауна, меня не покидало ощущение, будто я говорю со стеной, которая меня не слышит и не понимает.

«Я бы сошла с ума, – поняла Аня. – А что, если судьба и правда посылает каждому ровно столько, сколько он способен выдержать? Где же тогда мой предел?..»

– И никто не видит в этом ничего подозрительного, Лир?

– Видят. Но кто осмелится сказать в лицо правителю страны, что он свихнулся?

– А его жена? Твоя мать? Райана.

– Она предпочитает ничего не замечать. Может, боится признать правду. Да и вообще она… достаточно эксцентрична. Живет в своем мире, никто ей особо не нужен, даже я. – Горький смешок сорвался с губ Хэллхейта. – Говорят, она стала такой после того, как потеряла первого сына, но я прежнюю мать не застал, как ты понимаешь.

– Погоди. – Аня сделала глоток чая. Сладковато-медовый привкус осел на языке. Да, это и правда чудесным образом успокаивало. – Почему тогда Хораун не залез в мою голову в Пайтити?

– Не залез! – Лир вальяжно облокотился на спинку дивана, допивая свой напиток. Самоуверенный фомор, к которому Аня привыкла, вновь становился собой. – Как же! Сознание землян для Хорауна самая вкусная добыча. Забыла, как болтала ногами в воздухе над нами?

– Это тоже его пси… влияние? Как он мог заставить меня летать?

– Когда наше тело получает команду от мозга, оно способно на невероятные вещи. Знаешь, вроде того, как человек умудряется вынести неподъемный сундук из дома во время пожара, а после и с места сдвинуть его не может.

– Это адреналин, – возразила Аня.

– Мм, так ты у нас все-таки умная? – Лир ехидно скривил рот. – Отлично, тогда другой пример. Диссоциативное расстройство идентичности, слышала про такое? Когда личность одного человека как бы расщепляется на несколько. Он может говорить на разных языках, представляться разными именами и даже утверждать, что личности в его теле разного пола.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что эти разные личности имеют разные способности, иногда противоречащие друг другу и превосходящие физические способности друг друга. – Лицо Лира стало зловеще серьезным, когда он наклонил голову ближе к Ане. Он понизил голос и продолжил: – Хораун хотел, чтобы ты болтала ногами в воздухе, землянка.

– Но…

– Твой организм получил приказ и выполнил. По сути, он расходовал твои жизненные силы в тот момент – или, вероятно, кристалла, что был в твоем кулоне. Если бы Хораун захотел, чтобы у тебя, хм… – Лир прикусил нижнюю губу, задумавшись на мгновение. – Ну не знаю, скажем, волосы поменяли цвет на лунно-белый, они бы поменяли. Если бы он захотел, чтобы у тебя остановилось сердце в момент, оно бы остановилось.

Аня невольно проглотила ком в горле, отхлебнув еще чая.

– Ты можешь научить меня сопротивляться ему?

– Если бы мог, то давно научил бы всех, кого знаю. Хотя, – зрачки Лира заволокло пеленой раздумий, – если бы все было так плачевно, мы бы здесь сейчас не сидели. Хораун мог бы заставить тебя отдать ему книгу еще в храме инков, но он пошел обходным путем, смог забраться лишь на поверхность твоего сознания, но не в подкорку.

– И?

– Помнишь, я просил тебя довериться и открыть для меня свой разум?

Дьявольский огонек, сигнализирующий, что Лир что-то задумал, мелькнул в его взгляде. Аня сделала еще один глоток успокоительного чая.

– Так вот, теперь не доверяй мне. Покажи, насколько сильна твоя защита.

Без предупреждения он схватил Аню за руку и мысленно атаковал ее, заставив ойкнуть от неожиданности. Его разум снова начал обволакивать ее собственный, отвоевывая право быть у руля.

– Выброси все из головы, землянка. Все мысли, все чувства. Представь, что больше нет ничего в этой вселенной, – продолжал Лир, буравя Аню смеющимися черными глазами. – Никого. Голый мир, чистый лист, и ты художник. В твоих руках кисть, так не отдавай ее никому, не позволяй рисовать на своем холсте!

Как бы ни противилась, силясь выстроить невидимую защиту от фомора, Аня поняла, что проигрывает, когда в голове появилась картина из ее собственного прошлого, о которой она даже не думала вспоминать.

Мама.

Ева сидела у окна в их квартирке с книгой в руках, гладя по волосам маленькую Анюту, дремлющую у нее на коленях, и пела колыбельную:

 

– …Там были дети Луны, чья кожа бледнее всех звезд,

И дети земли, в чьих жилах текла тайна всех грез.

Были Солнца потомки, – в глазах их пылали рассветы,

И потомки воды. К сожаленью, следов их

                                                      не сыщешь уж ты.

 

 

Но найдешь наследников воздуха и огня,

Ибо их пламень не угасает день ото дня.

К сыновьям камня и леса, дочерям равнин и морей

Обратись, когда наступит эпоха теней…

 

С воплем негодования Аня оборвала воспоминание и уставилась на Лира.

– Как ты смеешь шарить в моей памяти! Это личное!

– Личное, – саркастично протянул Лир, скрестив руки на груди. – А как ты смела копаться в моем прошлом?

– Я сделала это не нарочно!

– Ну а я в чисто образовательных целях.

Аня зарычала от бешенства, разрастающегося внутри нее. Как этот фомор смеет так с ней обращаться?!

Он атаковал снова. И на этот раз это было так мощно, что у Ани потемнело в глазах. Она видела, как Лир перелистывает события ее жизни, как страницы старого журнала, небрежно и равнодушно.

Исчезновение матери, школьные годы, пикники и походы с отцом. Друзья, знакомые, дальние родственники…

Все это было Лиру совершенно неинтересно. Но лишь пока он не добрался до ее первой встречи с Никком во сне.

…Лес. Озеро. Никк…

«Не смей!» – мысленно прошипела Аня и почувствовала в ответ ухмылку, растянувшую губы Лира.

…Встреча с даитьянами в театре. Фоморы врываются в дом Ани. Побег в Келас. Путешествие в Перу, Манко Капак со своими чудаковатыми историями, сумрачные танцоры. Ловушка в Пайтити.

Поцелуй.

Кровь прилила к лицу Ани, заливая щеки горячим румянцем смущения. Веселье промелькнуло в сознании Лира.

– Ах, вот оно что. Все куда серьезнее, чем я думал, – добавил он вслух, насмешливо присвистнув. – Значит, прямо сейчас не только Даф хочет задушить меня голыми руками, но и ее милый младший братик.

Это стало последней каплей. Собрав все силы, что были, всю волю и желание, Аня мысленно набросилась на защиту Лира, за которой он так тщательно оберегал свои собственные мысли.

Она ворвалась в его разум, как смерч, переворачивая все на своем пути, продираясь к тому эпизоду его жизни, который видела последним.

…Убийство друга Лира неизвестными, побег из дворца.

Нет, все это недостаточно интересно, все это он оберегает недостаточно скрупулезно. Но что же?.. Вот оно. Аня злорадно оскалилась, когда добралась до того, что Хэллхейт не желал ей показывать больше всего.

Сутала. Его незаконные вылазки в страну даитьян. Лир бродит по залам АмараВрати, украдкой следит за Дафной, что-то мастерит в лаборатории.

Эти воспоминания были такими далекими, зыбкими в его голове, будто и не его вовсе, завернутые в пелену грусти и ностальгии, сжимающей сердце. Ане почти стало жаль Лира, но она была слишком зла, чтобы ретироваться.

И самое ценное в его памяти. Воспоминание, которое он лелеял и которого одновременно страшился больше Хорауна. Что ж, взглянем?

Бледно-синий могильный камень на краю обрыва, надпись на котором гласит:

Здесь навеки остановился Элеутерей Мунвард.

Он спас многих, но никто не смог спасти его.

Аня отпрянула, открыв глаза и глотая ртом воздух, которого вдруг стало чертовски мало. Глаза Лира горели от дикой ярости, которая пожирала девушку живьем.

– Я с превеликим удовольствием прикончу тебя прямо сейчас за такое бесстыдство, землянка! – проревел фомор, вскочив и нависнув над ней, как скала.

– Ты знаешь? – пропустив угрозу мимо ушей, Аня вытаращилась на Лира. – Ты знаешь, что Крейн убил жениха Даф? Ты видел его смерть?

Вместо ответа Лир гневно ударил кулаком по дивану в сантиметре от Ани и начал расхаживать по комнате взад и вперед, как взбешенный зверь в клетке.

– Ты видел, – повторила Аня громче. Ей абсолютно не страшно за свою жизнь, ей нужно лишь услышать правду. Хотя нет, кухонный нож на краю стола она тоже на всякий случай приметила. – И после этого просишь меня о доверии? Ты не остановил отца, ничего не сделал!

– Я сделал хуже, чем ничего.

– Тера убил ты?

– Не твоего ума дела, кого я убил, а кого спас! Да что ты вообще знаешь о жизни и смерти в свой жалкий десяток с хвостиком лет, проведенный в этом мире!

– Мне почти семнадцать.

– А мне… – Он метнул в Аню еще один свирепый взгляд. – Все, с меня хватит! Без тебя разберусь!

Подхватив на ходу свою порванную куртку, Лир решительно двинулся к выходу. Коробки на полу загрохотали, разлетаясь от его агрессивных пинков.

– Вот уж не думала, что раскусить Хэллхейта будет так просто, – ядовито бросила Аня ему вслед.

И тут же пожалела об этом. Хэллхейт замер в дверях. И даже со спины в его напрягшейся позе читалось больше опасности, чем во всем мире, который видела Аня за свой жалкий десяток с хвостиком лет.