4
При взгляде на Генератор казалось, что смотришь на огромного слона, которого какие-то изверги закопали в землю по самую шею. Череп размером с трехэтажный дом был чуть наклонен вперед. Он опирался на огромные бивни, побелевшие от времени. Роль дверей выполнял провал рта. Вместо ушей по обеим сторонам черепа торчали подобия огромных вееров, полностью раскрытых. Еще они напоминали крылья огромных летучих мышей. Орузоси сказал, что это радары. Они сильно облегчали работу медиумов по сканированию ноосферы. Облеченный в сталь хобот уходил высоко в небо. Где-то там, в невидимой с земли точке, из него и начинались линии силового поля, непробиваемым щитом прикрывавшего кратер Небесного Огня. Собственно, генератор и был черепом огромного слона — я понял это, когда мы оказались внутри, в круглом зале.
Мы пробрались к сердцу твердыни нрунитан на удивление легко. Утром Анша сняла повязку, и оказалось, что лекарство Фолрэша помогло. От глубоких рваных ран на лбу остались лишь две розовые полоски. Анша намазала лоб глиной, соорудив две неровные дорожки, и раскрасила их йодом. Таким образом она стала выглядеть, как образцовая шиварео после дежурного поцелуя Двуликой. Анша вывела нас на дорогу и спела погонщику мерге свою чарующую песню. После чего Орузоси оглушил погонщика и спрятал, связанного, на капустном поле. Я боялся, что Ан-ша уже тоже ведет двойную игру и теперь споет и для нас. Моя вера в людей сильно пошатнулась в ту ночь. Но Анша, слава Двуликой, не собиралась петь для нас. Мы развернули мерге хвостом к горам и направились в глубь кратера. Мерге двигался быстро, и пятьдесят километров, отделявшие нас от самой глубокой точки кратера, мы преодолели к вечеру того же дня. Вход в генератор не охранялся.
— А незачем, — сказал Орузоси, махнув рукой на зубчатую цепь вокруг.
Видимо, нрунитанам никогда не приходило в голову, что кто-нибудь сможет забраться так далеко на их территорию.
Костяные стены зала покрывала замысловатая резьба — танцующие слоны, летающие слоны, слоны, занимающиеся любовью, слоны, скрестившие бивни в смертельной схватке. В центре стояла очень толстая колонна из плотного зеленоватого материала. Орузоси и Анша остались у входа, а мы Фолрэшем направились к ней'. Она негромко гудела и вибрировала от напряжения. Это была единственная аппаратура Генератора, по крайней мере в наземной его части. Я увидел два отверстия на уровне пояса и решил, что Чаши вставляются именно туда. Я достал их из сумки.
(Когда Орузоси наложил повязку на рану, Фолрэш сказал: «Ты так долго носил их, Авене. Будет справедливо, если ты поносишь их еще немного». Так что Чаши остались при мне.)
— Сначала установи Чашу Небытия, — сказал Фолрэш. — В левое отверстие.
Я, морщась от стреляющей боли в ране, вставил Чашу так, чтобы часть ножки и подставка оставались снаружи. Это далось мне с большим трудом. Чаша никак не хотела умещаться в паз. Я буквально вбил ее внутрь. Видимо, за прошедшие века полость чем-то забилась или, может быть, спалась. Затем я взял в руки Чашу Бытия.
— И как же это работает? — спросил я, задумчиво рассматривая артефакт.
В отличие от Чаши Небытия она была абсолютно пуста. Я перевел взгляд на Фолрэша, который почему-то замялся с ответом.
— Мозги генератора надо хорошенько поджарить, — ответил за него Орузоси. — Да побыстрее. Здесь наверняка есть датчики движения, которые сработали сразу, как мы вошли. Нрунитане уже знают, что мы здесь, и мчатся сюда на. всех парах.
Они с Аншой весьма непредусмотрительно бросили свой пост у дверей и подошли поближе. Орузоси стоял за спиной Фолрэша, Анша чуть в стороне.
— Фолрэш коснется оснований чаш и пошлет эту искру, этот импульс, — закончил Орузоси.
И тут я понял. Огонь, запертый в сосуде. Человек-ключ, говорящая отмычка…
— Нрунитане видели, что Фолрэш собой представляет, — произнесла Анша задумчиво.
Она перевела взгляд на него.
— Почему они не убили тебя сразу?
— А зачем ломать годную батарейку? — пожал плечами Фолрэш. — Все зависит от того, к чему меня подсоединить. И как. Мы сейчас поменяли Чаши местами, Чаша Небытия стоит в гнезде, предназначенном для Чаши Бытия, а Чашу Бытия, я надеюсь, Авене сейчас все-таки поставит в отверстие для Чаши Небытия…
Анша, окончательно запутавшись, потрясла головой. Но я его понял.
— И тогда от моего импульса Генератор разрушится, — продолжал Фолрэш. — А например, системы жизнеобеспечения подземного города людей я бы запитал на год. Все живые боги — батарейки, это очень распространенный подвид среди…
— Фолрэш, — перебил я его. — Кто тебя создал? «Медуза»?
— Да, — спокойно ответил он. — Я младше Маро, мне всего семь лет.
Анша ахнула. Выглядел-то Фолрэш на полновесные двадцать. «А Маро, наверное, лет пятнадцать», — подумал я. Ему в любом случае было больше десяти — его создали до того, как Пэллан вступила в контакт с Орионским Альянсом. И к моменту встречи двух миров Маро уже был полноценным воином. «А ведь можно было догадаться, — подумал я. — Когда Фолрэш так неуклюже извинялся за то, что чуть не убил меня. Орузоси хоть немного понимает, что делает. А у Фолрэша, за его семь лет, не было времени даже задуматься о таких вопросах. Он многое знает из нашей истории, но… Гормонами можно быстро нагнать массу, мозг можно начинить абстрактными знаниями, но чтобы он созрел, он должен переработать определенное количество ситуаций. О Двуликая, Фолрэш всего лишь ребенок, который хочет быть хорошим, послушный малыш… Его воспитали, как пулю, как батарейку — как он сам себя называет. Но он не батарейка, он — нечто большее».
— И на то, чтобы сжечь мозги генератора, уйдет вся твоя внутренняя энергия? Вся твоя жизненная сила? — спросил я.
— Да.
От слабости и нервного напряжения у меня поплыли в глазах темные точки. Я привалился к колонне, крепко сжимая в руках Чашу. До меня дошло, что они оба пришли сюда умереть. Орузоси должен был доставить батарейку, подсоединить ее и пасть от руки набежавших нрунитан — а в том, что они не замедлят набежать, я не сомневался. И вряд ли такие сомнения имелись у Орузоси. Они думали, что их долг, их обреченность позволяет им распоряжаться жизнями других людей. Моей, например. Я понял, почему разрушить генератор послали именно сбежавшего от нрунитан клона и специально созданную биологическую бомбу. Ни один гражданин Пэллан не согласился бы играть по таким правилам. А я должен был уже умереть.
Но я был здесь.
— Фолрэш пришел сюда, как отважная жертва, — произнес я вслух.
— Тебе не кажется, что «отважная» и «жертва» плохо сочетаются, по крайней мере на вельчеди, когда стоят рядом? — меланхолично заметил Фолрэш.
— Не перебивай его, — сказала Анша.
Я благодарно кивнул Анше и продолжал:
— Орузоси чувствует себя всего лишь ножом. Его не заботит, что после того, что он сделает, его в ярости сломают родичи, которых он предал.
— Да, — сказал Орузоси спокойно. — Я — нож, Фолрэш — кровь на ноже.
Они снова обменялись коротким взглядом, полным почти что любви. Я содрогнулся… но и невольно позавидовал им. Они были так похожи на нас — но были при этом абсолютно другими. Мне эти отношения казались немыслимыми, чудовищными… но была в них и какая-то древняя, мрачная истинность.
— Нет, — сказала Анша. — Ты — не нож, ты — человек, Маро. Сын Двуликой и Белого. Мы уже спели тебе все песни, которые знаем. Ты должен услышать нас. Вспомнить, кто ты на самом деле.
— Анша, я не человек, — сказал Орузоси почти устало. — Хотя похож. Я не знаю, как им быть.
— Ты хотел убить Авенса, — сказала Анша. — И ничего… ничего не ощущал по этому поводу?
— Ааа, — махнул рукой Орузоси. — Я все равно не могу остановить вас с Авенсом, хотя и должен. Что тут нож баюкать.
— Ответь ей, — сказал я.
— Мне было очень жаль его, — избегая смотреть мне в глаза, признался Орузоси. — Потому что он — настоящий человек, не копия, не инструмент, как я или Фолрэш. Но я должен был это сделать…
— А Фолрэша тебе не жалко? — продолжала допытываться Анша.
— Жалко, — тихо сказал Орузоси. — Он очень красивый, и этот его огонь…
Он сделал рукой сложный жест в воздухе.
— Ты человек, — сказала Анша спокойно. — Я знаю, ты думаешь, я предпочла Авенса потому, что он человек, а ты — клон. Но я думаю, что не имеет значения, как мы попали в этот мир. Важно, что мы здесь делаем. И ты можешь быть человеком. Это не так уж сложно. Нужно следовать голосу сердца, вот и все. Не всем подходит этот путь, но у тебя чистое сердце, и ты можешь ему верить.
Я продолжал:
— А меня наняли очистить Подземные Приюты от крыс, и я это сделаю. Еще пока не знаю как, правда, но никто не умрет здесь.
— Ааа, яйца Зеркалодыма! — в сердцах воскликнул Орузоси. — Если бы не твой пулемет, я бы говорил с тобой иначе!
Я засмеялся. Мне прям жгло под бровями — так мне хотелось подняться в пулеметное гнездо и взглянуть на проблему оттуда. Так, как на нее смотрел Фолрэш, так, как ее видел Катимаро. Я знал, что мне сразу станет легче и я найду решение. И Орузоси знал об этом. Он специально злил меня, подталкивал к той лесенке, что вела на мой чердак. Но я чувствовал, что если я поддамся, если я сейчас поднимусь наверх, то я не смогу спуститься оттуда. Я стану не пулеметчиком, а пулеметом. Навсегда.
Орузоси, услышав мой смех и поняв, что его провокация не удалась, досадливо махнул рукой.
— Но ты ведь смотрел, как они съели Штуца, — заметила Анша. — Ведь ты смотрел на это именно для того, чтобы…
— Да. Смотрел, — ответил я. — Мои предки бежали отсюда, чтобы жить по-другому. А ведь вельче могли взять с собой Чашу Небытия. Но они взяли ту, на которой написано «Может быть иначе». И если мы сейчас используем Фолрэша по назначению, получится, что не может. Не может быть иначе. Мы остались такими же, как нрунитане. Да, они не люди, потому что те решения, которые они принимают, — это решения очень правильные, очень практичные, очень функциональные. Но не человеческие. Но если мы сейчас позволим Фолрэшу убить себя, то в чем же разница между нами? Между вельче и нрунитанами? Ни в чем. Значит, и мы с тобой не люди тоже, хотя мы с тобой появились на свет обычным путем, не как Маро и Фолрэш. И значит, все было зря — их побег, наш побег, вся эта беготня по туннелям в темноте…
Лицо Анши просияло.
— Ты все-таки наконец это понял, — сказала она. — Есть вещи, которые просто нельзя делать.
— Да.
— Сейчас из-за двух влюбленных идиотов погибнут две цивилизации, — мрачно произнес Орузоси.
— Даже если спастись можно, только съев его мясо и выпив его кровь, — продолжал я, подумав о живом огне, наполнявшем Фолрэша. — И даже если он согласен на это, я не буду этого делать. Такое спасение хуже смерти.
Фолрэш молчал и как-то странно смотрел на нас.
— Так, — сказала Анша. — А как вообще управлять этой штукой?
Она указала рукой на колонну.
— Может быть, есть способ…
Кровь пилотов и навигаторов текла и в ней. Я улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ.
— За все надо платить, — заметил Орузоси. — А вы хотите проскочить на халяву.
— Есть цена, которую нельзя платить, — ответил я. — А есть цена, которую платить не нужно.
Анша не слушала нашу перепалку.
— Давай для начала поставим Чаши в правильные, в их собственные места, — сказала она.
Я передал ей Чашу Бытия, которую все еще держал в руках, и вытащил Чашу Небытия из гнезда. После чего разместил ее в соседнем. Она вошла гораздо легче, поскольку и была для него предназначена. Установка Чаши Бытия также прошла без сучка и задоринки.
— Войди в свой транс, — сказала Анша. — Как ты это называешь — поднимись на чердак. Глянь, что там?
Я так и сделал. Теперь колонна казалась мне прозрачной, чуть светящейся. Было хорошо видно, что внутри она состоит из множества толстых и тонких трубочек, по которым движутся разноцветные жидкости. По правой стороне — черные и желтые. Направление общего потока шло вверх. По левой находились темно-красные и голубые, и тут жидкость текла вниз. Плотная оболочка колонны была пронизана отверстиями. С той стороны, где находилась Чаша Бытия, отверстия располагались группами по три, образуя треугольники. С другой отверстия шли парно. Я, не сводя глаз с колонны, выдернул Чашу Бытия из гнезда. Сразу стало ощутимо понятно, почему нрунитане не смогли бы отключить силовое поле, даже если бы захотели. Левая сторона колонны тут же стала непрозрачной, глухой. Исчезли и отверстия. Мало того, что вельче забрали Чашу, позволявшую активировать консоль управления этой части колонны, — они утащили и все штекеры к этим входным отверстиям, то есть себя самих. Пилоты, избравшие свободу, не оставили в кратере ни одного штекера с тремя контактными штырями, которыми являлись бивни и хобот-пулемет. Я вернул Чашу Бытия на ее место. Интерфейс управления генератором снова активировался полностью.
— Я смотрю, Авене, ты уже разобрался? — спросила Анша.
Она внимательно наблюдала за моими действиями.
— Это несколько поспешный вывод, — ответил я.
«Куда же, — думал я, разглядывая тройные отверстия. — Где же здесь кнопка отключения… Я не успею перепробовать их все…» Я невольно потер нос. «Не суй куда попало, — говаривал мой отчим. — Дырка может оказаться с зубами».
— Не хотелось бы тебя отвлекать, но я чувствую отряд, который приближается к нам из-под земли, — закончила Анша.
— Сколько у нас времени? — спросил я.
— Они будут здесь минут через сорок, — ответила Анша.
— Анша, а может быть, ты тоже посмотришь? — пробормотал я.
Лохматая от перьев змея деловито подползла к колонне, приподнялась на хвосте. Анша склонила голову и тонкими, трепещущими движениями раздвоенного языка ощупала колонну. Анша безошибочно выбрала ту сторону, по которой текли вверх черно-желтые струи. Интересно, а как воспринимала эту картинку она? Язык Анши скользнул в одно из отверстий. Она замерла, покачиваясь в трансе. Когда я уже забеспокоился, не угодила ли Анша в какую-нибудь хитроумную ловушку или просто коснулась тех мест, которых не стоит касаться, она мгновенным, неуловимым взгляду движением выдернула язык наружу и повернулась ко мне.
— Тебе надо вссставить сссвои бивни и носсс вот сссюда, — смешно шепелявя из-за раздвоенного языка, произнесла она.
Анша легонько коснулась головой колонны в нужном месте — в этом облике у нее не было рук.
— Там далыпшшше сссам сссмотри, — закончила она.
— Спасибо, Анша, — с чувством ответил я.
Я приблизился к колонне вплотную и глубоко вздохнул, собираясь с духом.
Я вонзил в колонну бивни и пулемет. Я ощутил сопротивление и нажал так сильно, как мог. Колонна была в какой-то мере живой. За те века, что консолью управления не пользовались, регуляторные отверстия если не заросли совсем, то сильно спались. Я почувствовал, что проткнул кору колонны. В горло мне ударила невыносимо холодная жидкость. Я отпрянул, кашляя и задыхаясь.
— Может быть, Фолрэш все-таки сделает то, что должен? — холодно осведомился Орузоси.
Я отрицательно покачал головой, сплюнул на пол черную маслянистую жидкость.
— У меня есть и второй подход, и десятый, — сипло сказал я. — А у него — не будет.
Я понял свою ошибку. Когда я стрелял, энергия поступала в бивни, проходила через мозг, меняясь, и вырывалась наружу из хобота. Я же попал в жилу с черной жидкостью, которая двигалась наоборот — снизу вверх. Пройдя по моему хоботу, она из-за моего неумения прошла не в бивни, а в горло. Я снова вонзился в колонну. На этот раз я был готов к тому, что произойдет. Когда жидкость заполнила хобот, я смог перенаправить ее в бивни, по которым она вернулась в свое русло. Я закрыл глаза, прислушался к своим ощущениям. Хобот одеревенел от убийственного холода. Бивни заломило, как ломит зубы от слишком холодной воды. Но вскоре я смог разобрать вкус этой жидкости, и он говорил мне… Да, путь, который был нам нужен, существовал. Их было даже два, но пересчитать все ступеньки второй лестницы мы не успели бы.
— Фолрэш, по моей команде положи правую руку на Чашу Бытия, — сказал я.
Фолрэш приблизился к колонне.
— Давай! — крикнул я, мощно вдыхая.
Поток энергии, поднимавшийся по жиле, прошел через меня. Фолрэш коснулся Чаши. Оранжевое пламя перетекло из его пальцев, заполнило пустующую трубку и стало подниматься по колонне. Оно взбиралось все выше. Первые его язычки коснулись моего хобота. Я ощутил ласковое тепло. В следующий миг я чуть не заорал от невыносимого жара. Но мне некуда было деваться. Пламя должно было пройти по жиле до самого верха. Тогда бы ее внутренние свойства изменились так, что силовое поле отключилось бы. Я терпел и ждал. Мохнатое растрепанное пламя все рвалось вверх по жиле. Я сообразил, что…
— Оттащите его! — крикнул я. — Хватит!
Что-то загрохотало и звонко ударилось об пол.
«Зеркало, — сообразил я. — Похоже, оно все-таки разбилось».
Мы так и не смогли снять с Фолрэша Дымящееся Зеркало, хотя таскаться с ним было очень неудобно. Золотая цепь оказалась очень прочной и была хорошо запаяна.
Гудение колонны стало громче. Я не видел, что происходит наверху. Если бы я задрал голову, контакт с жилой разорвался бы. Но я и так откуда-то знал, что пламя поднимается… проходит всю длину огромного мумифицированного хобота, меняя свою суть… и веером пустоты разлетается из носового отверстия. Генератор не перекачивал энергию вхолостую. По-прежнему транслировалась на спутник ложная картинка выжженной, пустой земли. Фильтр, делавший излучение нашей звезды безопасным для нрунитан, все еще работал. Я не смог бы их отключить, даже если бы захотел. К этому должны были приложить бивни три оператора, причем одновременно.
Но силовое поле, накрывавшее кратер Небесного Огня десять веков подряд, исчезло.
— Авене! — услышал я крик Анши. — Авене!
Меня сильно дернули за плечо. Мои бивни вышли из тела колонны с гулким чавканьем. Они сменили свой цвет с красного на черный. «Обуглились», — с ужасом подумал я и спустился со своего чердака, чтобы не видеть этого. Точнее сказать, выполз. Оказалось, что Орузоси куда-то исчез. Анша, оттащившая меня от колонны, уже сидела на полу и держала голову Фолрэша у себя на коленях. Он был бледен до черноты.
— Холодно… — слабым голосом произнес Фолрэш.
В зале было тепло, даже немного душно. Но я сбросил с себя плащ и укрыл Фолрэша.
— Ты все-таки хотел умереть? — спросил я яростно. — Отдать весь свой огонь?
— Авене, ты, конечно, вельче… пилот… Ты так с ходу во всем этом разобрался… Но я боялся, что твой способ не сработает… Я должен был выполнить свое предназначение.
Фолрэш улыбнулся:
— Я жил только ради этого… Только ради этого и был создан…
Глаза его начали светлеть, приобретая тот нежнорозовый оттенок, что свойственен глазам мертвых. Я обессиленно опустился на пол рядом с ним. Прислонился к колонне, вяло подумав о том, что Чаши надо бы из нее вынуть.
— О Белый, он сейчас умрет! — воскликнула Анша. — Фолрэш, не надо! Что ты любил?
Она потрясла его:
— Ты слышишь меня? Что тебе нравилось делать?
— Водить флаер, — с трудом ответил Фолрэш.
«Ну конечно, — подумал я. — Он ведь тоже вельче».
— Я участвовал в гонках, хотя меня потом наказали за это — я мог разбиться…
— Ты будешь штурманом звездолета, — сказал я. — Самого лучшего звездолета во Вселенной, я тебе это обещаю, Фолрэш!
Он слабо улыбнулся. В проеме огромного рта, где находился вход в генератор, появился Катимаро.
— Кстати о звездолетах, — сказал он. — Есть две новости, хорошая и плохая. Хорошая — это то, что…
— Они уже здесь, — прошептал Фолрэш.
— Да. Бомбардировщики с гуманитарной помощью. Они летят, как рой обозленных пчел.
Оперативно они, подумал я без всякой радости. Я вдруг осознал, что, пока мы тут метались по кратеру, как тараканы по раскаленной сковородке, тысячи людей ели и спали, не отходя от флаеров. Дежурные не сводили глаз с датчиков, замерявших интенсивность силового поля над кратером Небесного Огня. Механики в сотый раз делали профилактику двигателей, наверняка ругаясь на то, что полностью снаряженный ракетами флаер в нарушение правил так долго находится на земле.
— Это хорошая новость, — заметила Анша. — А какая плохая?
— Тот отряд, который ты почуяла, только что поднялся на поверхность, — ответил Орузоси. — Они вышли из лифта тут неподалеку.
Фолрэш снова улыбнулся мне.
— Авене, ты обижался, что мы не дали тебе подраться, — сказал он. — Вот твоя очередь и пришла.
Я поднялся и, прихрамывая, вышел наружу. Подумал о том, что обожженные бивни могут больше и не вонзиться в брюхо Вечности. Пулемет мог и вовсе спечься. Взглянул на небо, которое над кратером Небесного Огня впервые за тысячу лет было голубым. На флаеры, клином, словно перелетные птицы, тянувшиеся с севера. На приближающийся отряд. Это были не тараканы и не ящеры, а люди.
И поднялся на чердак. Меня как будто кто ударил кулаком в лицо со всего размаху. Я зажмурился, попятился и только тут понял, что эти огненные сверла, вонзившиеся в мою голову, — это мои поврежденные бивни и хобот. Я устроился в гнезде пулеметчика и воткнул бивни в серую, поблескивающую пустоту, что окружала меня. Сразу стало легче. Кровь Вечности наполнила мои бивни, успокоила боль и залечила раны. Я ощутил необычайную ясность сознания. Фигурки, словно вырезанные из серых лохмотьев, уже спешили ко мне.
Ствол пулемета крутанулся.
ЭПИЛОГ
— Авене, это свои! — отчаянно закричал кто-то. — Это Кервин! Прекрати!
Я от удивления прекратил, отряхнул кровь с кончиков бивней. Обнаружил себя по колено в беловато-розовой каше и несколько озадачился. Ноги подрагивали от приятной усталости. Бедро почти не болело.
Я увидел флаеры. Они суетливо кружились над предгорьями, словно опасаясь спускаться в глубину огромной воронки. Слышался гул отдаленных взрывов. Черный дым медленно полз вниз по склону, приближаясь к нам. Шагах в двадцати от меня находился флаер. Из-за его стальных опор на меня со страхом смотрели люди в серо-зеленой форме госбезопасности. В первый момент я не узнал Кервина — он сильно похудел. Я дохромал до него.
— Слезы Белого, я уж боялся, что никогда тебя не увижу, — сказал я и крепко обнял его.
— А я ведь от тех увальней ушел тогда, — смеясь и плача, ответил Кервин. — От шиварео в горах ушел, через хребет перебрался. Чуть не сдох там, на перевале, а вот они подобрали меня…
Он махнул рукой на людей, укрывавшихся за флаером. Напряжение заметно спало. От группы отделился офицер и направился к нам.
— Уговорил, чтобы с собой взяли, когда за вами полетят, — продолжал тем временем Кервин.
Он посмотрел на меня с робкой надеждой и страхом. И наконец заставил себя произнести это:
— Остался кто-нибудь еще из «наших», Авене?
Я кивнул и обернулся. Я хотел указать на генератор, где прятались остальные. Но они уже бежали к нам, по большой дуге обходя большую розовую лужу, из которой торчали какие-то белесые осколки. Орузоси и Анша тащили Фолрэша под руки. Я уставился на лужу. Когда я вышел, ее здесь не было, это я точно помнил.
Здесь был отряд нрунитан, посланный уничтожить святотатцев, осквернивших генератор.
— Кто здесь старший? — спросил офицер.
Орузоси представился.
— В генераторе еще кто-нибудь остался? Раненые, может быть? Помощь нужна?
— Нет. Можно уходить, — ответил Орузоси.
В этот момент земля под ногами у нас ощутимо дрогнула. Я от неожиданности чуть не упал.
— Это началось сразу, как ты вышел, — сказала Анша, заботливо беря меня под руку. — Мы думали, что это тоже ты.
— Нет, это не я, — глупо пробормотал я в ответ.
Земля снова подпрыгнула у нас под ногами. Раздался отчетливый гул. Я увидел, как спица огромного хобота покачнулась. Затрещали веера ноосферных радаров. Меня буквально дотащили до флаера — нога совсем отказывалась слушаться. Мы захлопнули люки и взлетели. Я попросился сесть у экрана внешнего обзора. Мне хотелось хоть раз увидеть не картинку, что все еще транслировал генератор, а взглянуть на кратер Небесного Огня сверху. Узнать, каким он был на самом деле и каким ему недолго предстояло оставаться: бесконечные поля картошки, капусты, свеклы, деревни рабов и башенки лифтов, ведущих вниз, прочь от опасного солнечного света.
Мы не успели толком набрать высоту, как флаер вдруг резко качнуло. Кервин вцепился в поручень кресла. Анша не удержалась и упала на меня. Круглое здание генератора покатилось, словно мячик. Хобот ударился о землю и разлетелся на несколько кусков. Более гибкие радары продержались дольше. Они казались крылышками у круглой мухи. Но вот и они брызнули в разные стороны россыпью осколков. Генератор взорвался. Черное и красное рванулось к небесам. «Чаши», — с сожалением подумал я. Разумеется, Анша и Орузоси забыли их взять с собой. Никто и никогда больше не заглянет в Чашу Небытия и не изопьет из нее. И значит, я никогда не встречу подобных мне. Красных Бивней. С тех пор и вот уже двадцать лет я несу груз этого одиночества, и он не становится легче.
— Что за… — пробормотал Орузоси.
— Снижайся! Уходи к горам! Аварийная посадка! — кричали вокруг на разные голоса. — В воздухе нас снимут сразу! К горам! Держи горизонт!
Пилот удирал во все лопатки. Турбины флаера выли, как ветер в степи зимой. По земле поползла жирная черная змея. Я понял, что это трещина, только когда края ее разошлись, обнажив ярусы подземелья. Флаер, подрагивая, как загнанный мерге, пал на утес в предгорьях.
— Слоны! — с благоговением и восторгом прошептала Анша. — Авене, смотри! Это слоны!
Но я уже и сам увидел.
— Глуши двигатель, — сказал пилоту офицер.
Он оставался необыкновенно спокойным, словно призрачные^ сверкающие слоны, вылетевшие из трещины в земле, — самое обычное дело. Слонов было трое. Они словно были сделаны из жидкого разноцветного стекла. Звено флаеров, не успевших сманеврировать, врезалось в бок самого большого из них. Флаеры превратились в три яркие короткие вспышки. Слон яростно потряс ушами.
— Глуши, — повторил офицер чуть громче. — Они видят только энергетические контуры.
Пилот выполнил команду — и вовремя. Слоны развернулись спиной друг к другу. Если бы они были материальны, тень от них накрыла бы почти весь кратер. Вытянув хоботы, они дунули на предгорья. Те флаеры, что все еще находились в воздухе, разлетелись в стороны, кружась, как осенние листья. Один из них врезался в горы рядом с нами и взорвался.
Один из слонов задрал хобот и затрубил. Уши его Развернулись полностью, как два огромных паруса. Слоны начали подниматься в небо. Последний из них задержался. Он медленно и величаво повернулся вокруг своей оси. Создавалось впечатление, что он что-то ищет, скользя взглядом по земле. И когда его прозрачные глаза остановились на нашем флаере, я уже знал, кого он ищет. Если бы я сейчас поднялся на чердак, он увидел бы меня — и растоптал бы флаер. Но я устоял перед искушением глянуть, каков он на самом деле. Разочарованный слон отвернулся и последовал за товарищами. Он взмыл в небо рывком, словно ракета.
Однако во снах я иногда вижу, как наши взгляды встречаются. Слон находит меня. Он устремляется ко мне, прижав уши к бокам, чтобы уменьшить парусность. Но я всегда успеваю проснуться раньше, чем слон успевает долететь до нашего флаера.
— Что это было? — спросила Анша.
— Эллориты, — ответил офицер и усмехнулся.
Теперь, когда он снял фуражку, оказалось, что он пепельный блондин. На вид ему можно было дать и сорок лет, и шестьдесят.
— Если у нрунитан были эллориты, зачем они бежали… — пробормотал Фолрэш.
Лицо его по цвету все еще мало отличалось от волос офицера, но по крайней мере черные круги под глазами исчезли.
Офицер усмехнулся, небрежным жестом закинул ногу на ногу. Расстегнул тугой воротничок мундира. Я увидел татуировку у него на шее — острый конец лепестка пламени или цветка.
— Есть вещи, которых не делали даже эллориты, — сказал офицер. — Если они хотели оставаться в кругу своих братьев как равные.
Пилот убедился, что опасность миновала, поднял флаер в воздух и повел его вверх, к пикам гор.
— Меня зовут Анша Таринди, — со своей всегдашней прямолинейностью сказала моя боевая подруга, с интересом глядя на офицера. — У меня нет воинского звания, но все равно хотелось бы узнать ваше…
Он чуть улыбнулся и ответил:
— Фосерри Дэззуо, капитан, департамент контрразведки Орионского Альянса.
Он покосился на меня, и я понял — он знает, кого перед уходом искал последний нрунитанский эллорит. Мы летели молча, слишком уставшие, чтобы радоваться спасению. Когда Анша отлучилась на минутку, Фосерри негромко сказал мне:
— Ты занимался любовью и знаешь, что сам по себе инструмент, которым ты владеешь, — ничто. Нужно еще научиться обращаться с ним.
Я осторожно кивнул.
— Ты вел себя очень глупо, — сказал Фосерри.
Его зеленые глаза мерцали, как Ану и Баазе над кратером Небесного Огня.
— Ты не лишился своих бивней и хобота по чистой случайности, — продолжал он. — Дуракам везет. А если бы ты их сломал, то тебя уже ничто не спасло бы.
— Даже вы?
— Даже я, — усмехаясь, сказал он.
Я молчал и ждал. Если бы наш диалог писал сценарист из той кинокомпании, где работала мама, сейчас Дэззуо обязательно произнес бы: «Нам нужны такие парни, как ты. Почему бы тебе не стать одним из нас?» Но Дэззуо молчал, смотрел на обзорный экран, где проносились страшные голые пики гор, окружавших кратер Небесного Огня.
В тот день он больше ничего не сказал мне.
В государственном сетевом вестнике с мужественной прямотой написали, что «контакт двух братских Цивилизаций произошел внезапно, но без осложнений». Дымящееся Зеркало, которое наконец сняли с Фолрэ-Ща, — единственный уцелевший артефакт бесчеловечной цивилизации нрунитан. Теперь Зеркало находится в Раазвиме, в Национальном музее Пэллан. В том зале, где раньше находился поддельный осколок астероида. Больше ничего спасти не удалось. После ухода Великих Слонов верхний пласт почвы в кратере просел и погреб под собой подземелья и несчастных рабов, так никогда и не увидевших солнца. Раскопки ведутся. Но похоже, что пожар, занявшийся от разрушенного Генератора, уничтожил весь культурный слой.
Остается добавить еще вот что. Татуировку — конечно, это были буквы не «ш», «в» и «р» на языке варивикков, а «ИВД» на вельчеди, «Истинный Воин Двуликой» — Анша сводить не стала. Печать богини находилась не в таком месте, чтобы бросаться в глаза. Но я все еще часто ее вижу. Мой звездолет — не самый лучший во Вселенной, но «в десятке». А Фолрэш Дезайе — его бессменный штурман.
