Глава 9
«Бедный Золотарев! И тут не повезло!» – подумала Инна, открыв глаза и увидев солнечный луч на светлых в мелкий голубой цветочек обоях. Она тут же вспомнила вчерашний вечер, как они сидели с Игорем в саду и почти шептались, погруженные в сумеречную негу. Но потом Инна спохватилась: надо не олигарха жалеть, а дело делать. День предстоял такой напряженный, что мысленно она набросала для себя план. С кем обязательно надо поговорить и о чем в первую очередь написать.
Золотареву она звонить не стала, решив, что на завтраке сегодня обойдется без сопровождающего. Он тоже не звонил…
…Вчера за ужином они сидели за одним столом, но Лолита снова вырядилась хоть и не в красное, но провоцирующее платье, короткое, с глубоким декольте, и весь вечер бросала на Игоря выразительные взгляды. Он не реагировал.
– Ты с ней спал? – в упор спросила Инна.
Золотарев вздрогнул.
– Сколько тебе было лет, когда умер твой друг?
– Это что, допрос?
– Ты мне сам рассказал эту историю.
– Но я не нанимал тебя расследовать убийство. Кстати, еще надо доказать, что это было убийство.
– Тогда зачем рассказал? Чего добивался этим? Тамара сказала, что ты сделал то, что должен был сделать.
– Когда она это сказала? – живо спросил Золотарев.
– Только что. Я к ней заходила, чтобы обговорить условия моего дальнейшего проживания. Сколько лет ты женат? Это брак по расчету?
– Слишком много вопросов, – поморщился он. – Ты лучше отдай должное ягненку в гранатовом соусе.
– Я вижу, другой ягненок не сводит с тебя глаз. Она хорошенькая. Дай-ка прикину. Вы с Аристархом Ригером были ровесниками. Ты сказал: ходили в одну школу, наверняка учились в одном классе…
– Стоп! – он поднял вверх правую руку. – Я в два раза старше Лолы. И что?
– Ты вполне мог его убить.
– Докажи, – усмехнулся Золотарев. – Ошибку хирурга во время плановой операции и то не смогли доказать.
– Я вообще-то говорила о Зубаридзе, – удивленно посмотрела на него Инна. – Так, так, так… А ты завидовал Ригеру. Он тебя обскакал. А он был человеком резким, насколько я поняла из его интервью. Хоть и заставлял себя сдерживаться, когда общался с нужными людьми. Но тебя-то он не стеснялся.
– Меня не было в Москве, – отрезал Игорь.
– Это-то и странно. И на похоронах тоже не было… Убить ведь можно и словом. По скайпу, по Инету…
– Прекрати это! Много на себя берешь! Поела? Я провожу. – Он бросил на стол скомканную салфетку и встал.
– К себе в номер больше не приглашаешь? – Она тоже встала.
Лолита облизнула губы и вопросительно посмотрела на бабушку: идем?
– Она от тебя не отстанет, – насмешливо сказала Инна. – А ты не можешь уехать. Я твой единственный шанс на спасение.
– Хорошо. Идем ко мне.
– Я же пошутила! Проводи меня домой, мне надо писать.
– Ты сказала домой, – он грустно улыбнулся.
– Я имела в виду мой номер. То есть, мой флигель. Он не так уж плох.
– Прогуляемся перед сном?
– Еще очень рано, – напомнила Инна. – Я иду работать.
– Ну а моя поездка не удалась. Моему бизнесу от нее нет никакой выгоды. Только время зря потратил.
– Ты не хочешь иметь дело с Тамарой? Вы ведь раньше не были знакомы, – сообразила вдруг Инна. – Я до вечера читала о Старе Ригере, о его романе с актрисой Поздняковой. Ты сказал, что года три мотался по заграницам. А они встречались с год. В этот год тебя точно не было в России. Ты не знал Тамару, а она тебя.
– И что?
– Нет, ничего.
Инна вдруг поняла, что пламенная речь Тамары о мажорах была посвящена вовсе не Золотареву, которого она не знала или знала плохо. Все больше непонятного в этом простом на первый взгляд деле.
С погодой им повезло. Днем так вообще было жарко, а вечером даже куртку надевать не хотелось, так ласково проводил по лицу и оголенным до плеч рукам своими прохладными губами ветерок, шепча о красоте весеннего сада. Не уходите, присядьте здесь, под цветущими деревьями, весна скоротечна, еще сегодня это юная девушка, но вскоре превратится в зрелую матрону. Нальются соками ее груди, и прогревшаяся земля выпьет их до дна. И времени любоваться красотой больше не будет, придется потрудиться. Ловите эти мгновения!
– Присядем? – спросил Игорь. К себе в номер он не торопился.
Они сели на одну из скамеек. Игорь незаметно обернулся.
– Проверяешь, не идет ли она следом? – рассмеялась Инна.
– Ты, верно, считаешь меня трусом. Не могу поставить девчонку на место.
– Не я, Тамара. Она дала тебе весьма нелестную характеристику.
– Может, она и права.
– Даже так?
– Есть такой психологический феномен. С детства в память врезается какая-нибудь строчка. Из песни, книги, фильма, неважно. Умная, глупая, пошлая. Человек не властен над своей памятью. Нужные вещи забываются, а какая-нибудь дрянь упрямо лезет в голову. И в критический момент ты, как полный идиот, повторяешь про себя эту строчку.
– Ты какую повторяешь?
– А ты?
– Не скажу, – смутилась Инна.
– Значит, я прав… У меня была в детстве любимая книга. Я ее прятал, потому что она не нравилась моим родителям. Ее не одобрял мой репетитор по русскому языку и литературе, которого, кстати, посоветовали Ригеры. Хотя книжку мне дал почитать именно Стар. Я ее украл. Не вернул ему. А он и не спрашивал. Видимо, его родители ее тоже не одобряли. Она не входила в обязательную школьную программу. Да и во внеклассное чтение тоже. Я, когда вырос и повзрослел, понял почему. Она не представляет художественной ценности. Но в том-то и дело, что у каждого человека свои ценности, а не общепринятые. И наедине с собой он не цитатами классиков мыслит. А повторяет по себя какую-нибудь пошлость.
– Что за книга? – с любопытством спросила Инна.
– Абрамов, имя не помню. «Выше радуги».
– Фильм есть такой.
– Фильм дрянь. Музыкальная комедия. Он совсем не о том. Я его один раз посмотрел и разочаровался. Да и книга мне разонравилась, когда вырос. А строка осталась. Герой стихи писал и прыгал в высоту. Теперь я понимаю, что стихи были плохие. Но что поделаешь? Прилипла.
– Процитируй.
– «Под небом, смешно облаками измятым, один сантиметр остается не взятым». Я мечтал прыгать в высоту, но так, ни разу и не прыгнул. Мечтал жениться на любимой девушке, а женился на женщине, которую выбрали для меня родители. Мечтал стать художником, а стал торгашом. Мечтал жить на острове в океане, а живу, где выгодно для бизнеса. В этом вся моя жизнь. Один сантиметр все время остается не взятым. Я проиграл Стару, который в отличие от меня всю жизнь занимался тем, чем хотел. Он свои высоты взял, причем все до одной. У него не осталось не взятых сантиметров, ни одного. Если он брал разбег, то обязательно прыгал, даже если планка была на запредельной высоте. А если прыгал, то брал ее. Пусть не с первой попытки, но со второй или с третьей все равно брал. И фортуна ему за это благоволила. В общем, он герой, а я неудачник.
– Не смеши. Ты живешь в центре Москвы, часто бываешь за границей. Ты из тех людей, которые небрежно, за бокалом вина в модном кафе говорят: «Мне в Париж по делу срочно». У тебя жена и две дочки. Банковские счета здесь и за границей. Ресторан и магазин. Назови хоть один пункт, по которому ты мог бы считаться неудачником? Один сантиметр остался не взятым? Всего один? – насмешливо спросила она. – У меня не взятых – сантиметров двадцать. А у какого-нибудь мужика из глубинки, твоего ровесника, и вовсе метр. А то и полтора.
– Инна, иди спать, – он встал.
– Работать.
– Иди работать.
Он резко развернулся и пошел в дом. Она осталась сидеть на скамейке, все еще недоумевая. Неудачник?! Расскажи об этом другим! Вот они посмеются! Это как раз из серии «бриллианты мелковаты, а в одном трещинка». Зажрались вы, господин Золотарев. Вот так.
Инна вздохнула и тоже встала с уютной скамейки. Ей надо было идти писать, но своими откровениями Игорь почти сбил то пламя, которое в ней бушевало. Писать, делиться, найти единомышленников. Она уже не могла сосредоточиться целиком на Ригере. Его лучший друг – вот загадка.
Какой сантиметр остается не взятым? О чем это он?
…Спала она крепко, но среди ночи проснулась. Ей послышались крики. Инна хотела, было, встать, но глаза слипались. Она слишком устала.
Она сонно прислушалась. Кричала женщина. Точнее, орала на кого-то. Ей вторила другая, помоложе. Скандал был в доме, на втором этаже. Там были открыты окна, поэтому Инна и услышала крики.
«Еще кого-нибудь убили?» – вздрогнула она. Но голоса вскоре затихли, и Инна вновь уснула.
Утром она первым делом проверила статистику и убедилась, что детектив зашел. Есть ей не хотелось, и Золотарев не звонил, поэтому Инна уткнулась в ноут. Она читала о Тамаре Поздняковой. Ее следов в Инете было маловато для актрисы, на антрепризные спектакли которой народ когда-то охотно шел, да так, что каждый раз были аншлаги. Позднякова – Зубаридзе не завела аккаунта в соцетях: ни в Фейсбуке, ни ВКонтакте, ни в Инстаграм. То есть в Фейсбуке завела, но десять лет назад удалила. Сразу после того, как уехала вместе с Ильей Зубаревым в Грузию. Точнее, сбежала.
Тут вопросов нет. Позднякова пряталась от мести родственников Аристарха Ригера или его тайной любовницы, и Тамара не хотела, чтобы по фото определили их с Зубаревым местонахождение. На сайтах и форумах про российское кино об актрисе Поздняковой тоже было немного. Лишь краткие сведения. Дата и место рождения, кто по гороскопу, фильмография, отзывы, в основном, хвалебные.
«Куда исчезла Позднякова?» – вопрошали киноманы.
Больше всего постов, конечно, было о романе актрисы Поздняковой с драматургом Аристархом Ригером, потому что роман этот был громким и закончился скандально. Женщины поливали актрису грязью. «Она должна была отговорить его от операции!» – надрывались поклонницы Ригера. Оказывается, у него был активный фанклуб, сотни восторженных фанаток. Там и сейчас появлялись посты, но очень редко.
«Жаль, что такой мужчина умер».
На фото Ригер был до неприличия красив. Инна даже подумала, что не исключен фотошоп. Кто-то работал над его посмертной славой. Или хотел, чтобы в памяти людей и в Инете Стар Ригер остался именно таким. Похожим одновременно и на Воланда, со своими разными глазами, один зеленый, другой темно-карий, почти черный, левая бровь демонически приподнята, и на Иешуа Га Ноцри, той тоской во взгляде, которая есть только у людей, предчувствующих, что их жизнь не будет долгой. И умрут они мученической смертью. Ригер и в самом деле истек кровью на операционном столе, медленно погружаясь в кому.
Да, жаль, что такой человек умер. И такой эффектный мужчина.
Инна была с этим целиком и полностью согласна. Она уже хотела идти на завтрак, как на одном из форумов, в ветке, давно уже закрытой, на которую сама Инна наткнулась случайно, прочитала:
«Недавно общалась с ее мамой. Приятная женщина. Жаль, что она ничего не знает о Тамаре. Они, похоже, не общаются».
Инна напряглась. Тамара вчера сказала, что ее родители умерли, а их квартиру она продала. И что-то еще про разбитую машину, женскую глупость и потраченные деньги. Инна еще раз посмотрела на дату. Ветка была закрыта всего два года назад. Выходит, Тамара врала? И ее мать жива. А все остальное? Тоже ложь?
«Она ведь актриса, – подумала Инна. – И хорошая актриса, я видела фильмы с ее участием. А я чужой человек, которого она надеется забыть через неделю. С какой стати ей со мной откровенничать? Но врать-то зачем?»
Она сделала для себя закладку. Мать Тамары Поздняковой, которая, возможно, жива и по-прежнему проживает в Ржеве, родном городе Тамары. Надо бы списаться с землячкой Поздняковой, а возможно, и съездить на ее родину. Это будет интересно и познавательно. Наверняка там есть что поснимать и о чем написать.
Тут Инна почувствовала, что подустала и хочет выпить кофе. Она посмотрела на молчащий мобильник. Золотарев по-прежнему не звонил.
На завтрак она пошла одна. Апрельское утро уже улыбалось вовсю, горы прихорашивались, поправляя высоченные обсыпанные снегом, будто пудрой, парики, серебро на складках их платьев оправляло теперь огромные изумруды. Все больше становилось зелени и все меньше снега. Инна никуда не торопилась, воздух был такой, что она никак не могла им напиться.
С Золотаревым они столкнулись в саду. У него был безумный взгляд и свежая царапина на щеке. В руке ключи от машины.
– Привет, – бросил он, не собираясь останавливаться.
– В аэропорт, что ли, собрался? – не удержалась Инна.
Золотарев растерял всю свою респектабельность и вальяжность. Рубашка была помятая, ботинки грязные, щеки небритые. Да еще царапина. Он был похож на вора, залезшего в курятник, и вместо яиц, которыми хотел полакомиться, наткнулся на разъяренную кошку. Которая в том же гнезде родила котят. Теперь он уносил ноги.
Инна услышала, как хлопнула дверца машины и завелся мотор. Ее Игорь с собой не позвал. Даже не потрудился сказать, куда уезжает и когда вернется. Будто и не было вчерашнего вечера откровений.
На веранде, куда Инна вошла с тарелкой тушеной капусты и сосисок, в этот час остались только Алла с Татьяной. Все остальные, похоже, уже позавтракали. Сашу с его красноволосой спутницей Инна не видела с того рокового вечера, когда умер Зубаридзе. Они вообще в отеле бывают? Или, вопреки запретам, переехали в другое место? Молодежь мобильна и плевала на запреты. Они – дети мира. У них машина и раскрученный блог в Тсене. Попробуй их останови!
Не было в столовой и Лолиты с бабушкой.
– Видели своего любовника? – ехидно спросила Татьяна, когда Инна проходила мимо. – Он попросил у Аллы тональный крем, но это мало помогло.
– Кто его так отделал? – спросила Инна, проигнорировав «любовника».
– Ну и скандалище был! – Татьяна махнула веером, на этот раз красным.
Алла молчала. Вид у нее был невыспавшийся. Резо крутился у двери в гостиную, но не заходил. Поколебавшись, Инна присела к подругам:
– Не возражаете?
– Садитесь, мы уже поели и уходим, – ответила за обеих Алла.
– Как спалось? – ехидно спросила Татьяна, когда Инна села. – Надеюсь, хорошо, в отличие от нас?
– Да, я выспалась. Встретила Игоря в саду. У него на щеке свежая царапина.
– Ревнуете? – внимательно посмотрела на нее Алла.
– Кого? Игоря? Между нами ничего нет, – отмахнулась она.
– Врете, – усмехнулась Алла. – Опоздали вы, милочка. В вашем возрасте надо быть проворнее. А вы долго ломались.
– Да мы вроде ровесницы, – тушеная капуста застряла у Инны в горле. Она потянулась за соком.
– Возможно. Вот я и не теряюсь. – Алла посмотрела на открытую дверь, возле которой топтался Резо. – Предпочитаю молодых парней потасканным ловеласам. Так надежнее. И обходится недорого. Здесь в Кахетии смешные цены.
– А вы что, мужчинам платите? – невинно поинтересовалась Инна. – По-другому никак?
– Лучше так, чем совсем никак, – парировала Алла. – Вы-то вообще на голодном пайке.
– Хватит вам, – примирительно сказала Татьяна. – Нашли кого делить. Ему, бедняжке, сегодня ночью досталось.
– Я слышала около часа ночи крики на вашем этаже, – намекнула Инна. – Это в номере Золотарева?
– А то! – неприятно рассмеялась Татьяна. – Ночью к нему пришла Лолита, и, похоже, дело сладилось. Не имею привычки подслушивать, но возня за стенкой была. А потом прибежала безумная бабка.
– Агриппина Викентьевна?
– Ага. И стала выламывать дверь, – с торжеством сказала Татьяна.
– Ей это не под силу, – усмехнулась Инна.
– Она орала: извращенец! Я тебя в тюрьму засажу!
– Лолита вроде совершеннолетняя, – удивилась Инна. – И даже побывала замужем.
– Она так и сказала: бабушка, я взрослая женщина. Но старуха все равно не унималась. Золотарев был вынужден открыть дверь, потому что никто не мог спать. Прибежала горничная Нина, потом Тамара и даже немцы.
«И только я осталась в постели и все пропустила», – грустно подумала Инна и спросила:
– А щеку ему кто расцарапал?
– Этот момент я пропустила, – с досадой сказала Татьяна, которая оказалась сплетницей. Алла по-прежнему молчала. – Девчонка поняла, что старуха не уймется, и ушла вместе с ней. Мужику кайф обломали, – злорадно сказала Татьяна, махнув веером.
– А, может, спасли? – пошутила Инна.
– Я слышала, как он открыл ей дверь и сказал: «Заходи».
– Вы же не имеете привычки подслушивать?
– Я шла с прогулки, – невозмутимо ответила Татьяна. – Я не хотела мешать Алле, – она запнулась.
– Значит, в вашем номере был Резо, – удовлетворенно кивнула Инна.
– А вы, никак, частным сыском решили заняться? – очнулась от спячки Алла. – Что ж, не будем вам мешать. – Она встала. – Идем, Таня.
Ее подруга послушалась. Сегодня Татьяна была в спортивном костюме брусничного цвета: толстовка с капюшоном, мешковатые штаны. Но в руках все равно веер. Красный.
«Автор, раскручивай тетку с веером», – невольно вспомнила Инна, глядя ей вслед. К ее столику подошел официант с бутылкой шампанского.
– Спасибо, не надо, – улыбнулась Инна. – Мне еще работать.
Он молча отошел. Она осталась на веранде одна. Есть не хотелось, Инна вяло ковыряла вилкой капусту. Но потом решила взять булочку, чтобы выпить с ней еще одну чашку кофе. Завтрак бесплатный, а вот обеда здесь нет. Денег она на еду почти не тратит, и напиваться не собирается, но надо еще сувениры купить. Машку порадовать и… Гошу.
«Кому они нужны, эти магнитики? – с досадой подумала Инна. – Обмениваться сувенирами – глупость, которую все никак не могут искоренить. Потому что поездка за границу – повод, чтобы оказать знак внимания. Важен не магнитик, а то, что о человеке помнят. Значит, он занимает какое-то место в твоей жизни, а ты будешь занимать место в его. Мы все боимся одиночества, потому что Инет – не панацея. Хочется чего-то реального, такого как магнитик на холодильнике. Все равно куплю», – решила она и пошла за булочкой.
За ее спиной осталась пустая веранда.
– Да дай ты ей успокоительное, – услышала она женский голос. И не сразу его узнала. – У тебя же есть.
Инна стояла у самой двери, и этим двоим ее не было видно. Инна поняла это и затаилась. Подруги видели только пустую веранду и пышные кисти голубой глицинии, которые каскадом струились со шпалер. Она вся была в цвету, это было так завораживающе красиво, что Инна каждый раз останавливалась полюбоваться глицинией. Задержалась и на этот раз. И как кстати!
Веранду и красную гостиную разделял небольшой коридорчик, в котором стоял диванчик, журнальный столик и напольная ваза с букетом из сухостоя, потому что для живых цветов был пока не сезон. А летом в этой элегантной вазе смотрелись бы розы на длинном стебле. На стенах, справа и слева, висели эстампы. Слева от диванчика была почти незаметная дверь в туалет. Сама Инна не увидела ее, пока ей не показали. Этот туалет был предназначен для гостей ресторана и бара.
Женщины присели на диванчик, где их никто не видел. Начало разговора Инна пропустила. И теперь, услышав нежный голосок хорошенькой немочки, Инна словно споткнулась. И застыла, спрятавшись за глицинию.
Она и в самом деле прекрасно говорила по-русски, эта скрытница с немецким паспортом и мужем-немцем, который был в два раза ее старше, без малейшего акцента и, видимо, уже успела познакомиться с Лолитой. Настолько, что давала ей советы.
– А как твой муж? – спросила та.
– Объелся груш, – невесело пошутила «немочка». – Требует, чтобы мы немедленно уехали. Я уговариваю Франца, что нам ничто не угрожает, но он так напуган, что почти ничего не ест. Ему это не повредит, в Баварии он, как и все, объедается колбасками и упивается пивом. А я так и не привыкла. Мне здесь хорошо. Воздух чистый, вино вкусное. Я терпеть не могу пиво.
– Ты поэтому так хочешь остаться? Из-за природы и вина? Когда у вас самолет?
– В воскресенье. Мой добропорядочный пузатый Лысик говорит, что мы могли бы перебраться в Тбилиси. Здесь, мол, скучно и страшно. А я… Как сказала твоя бабушка: хочу узнать, чем все закончится.
– Знаешь, я почти ничего не чувствую, – пожаловалась Лолита. – А ведь я так любила отца!
– Что ты хочешь? Десять лет прошло, – рассудительно заметила ее собеседница.
«Она все-таки немка, – невольно усмехнулась Инна. – Здоровый немецкий практицизм».
– А ты? Что ты чувствуешь?
– Т-с-с… Ты ничего не слышишь?
– Вроде бы шорох.
Инна отпрянула.
– Здесь, похоже, кто-то есть. Идем в другое место. Я хотела у тебя спросить…
Инна услышала, как немка с Лолитой уходят. И с досадой подумала: «Я их спугнула». Вот что значит, непрофессионализм! Шпионить она не умеет, подслушивать тоже. А разговор был интересный. Что-то в нем Инну зацепило.
Она решила все-таки выпить кофе с булочкой и вышла из укрытия. Неожиданно для нее дверь в туалет распахнулась. Инна вздрогнула: на пороге стояла Тамара. Вид у нее был такой, будто она увидела привидение мужа.
– Извините, – Тамара невольно попятилась.
– Доброе утро, – приветливо улыбнулась Инна. – Вот, за булочкой иду, – зачем-то сказала она. – У вас очень вкусная выпечка.
– Приятного аппетита, – машинально откликнулась Тамара.
Видно было, что мыслями она не здесь. Она с ужасом уставилась на стену, где висел эстамп. Инна близоруко прищурилась, но увидела лишь мутную картинку. Стекло было пыльное, заляпанное, будто кто-то, падая, оперся ладонью об эту рамку с картинкой на стене.
– А вы здесь…
– Прибираюсь. Принесла туалетную бумагу и долила в дозатор жидкое мыло.
– А-а-а…
Они обе почувствовали неловкость.
– Как там расследование? – нарушила молчание Инна. – Ничего нового? Не сказали еще в полиции, когда мы можем наконец отсюда уехать?
– Пока молчат. Если вам ничего не нужно, то я пойду.
– Кроме ваших булочек с корицей – ничего, – улыбнулась Инна.
Тамара неверной походкой, пошатываясь, направилась к выходу, а Инна к шведскому столу. Завтрак она заканчивала уж точно в гордом одиночестве.
«Уже четверг, – думала она. – В субботу мой самолет. А кажется, что вечность прошла. Мне бы надо взять их координаты. Гостей отеля, которые стали свидетелями смерти Зубаридзе, а кто-то, возможно, и отравителем. Если я растеряю свидетелей, то ничего не докажу. Расследование зайдет в тупик. Скорее всего, с Сашей и его красноволосой девушкой мы вернемся в Москву одним рейсом. В аэропорту скучно. У меня будет время их разговорить. Значит, надо заняться Лолой и Агриппиной Викентьевной. А также подругами, Татьяной и Аллой. Но как к ним подобраться? И уж тем более: как вызвать на откровенность?».
Но ей повезло. Написав статью для Тсена и потеряв надежду на скорое возвращение Золотарева, Инна от скуки вышла в сад прогуляться и подумать, чем бы заняться дальше? Надо сделать перерыв в работе, мысль уже не так свежа, начались повторы. Да и читателям надо дать время переварить все то, что она написала. Это поначалу хорошо, когда статей так много, а потом надо переходить в режим не больше одной в день. На сегодня свой лимит Инна уже исчерпала. Да и на завтра материала хватит. А вот что будет потом?
И тут она увидела, как ей навстречу бредет Татьяна, которая явно скучает.
Увидев ее, Татьяна обрадовалась.
– Погодка-то, а? – сказала она, махнув веером. – Не хочешь прогуляться? А лучше давай закажем в баре бутылочку винца и сядем на веранде. Мы же сюда приехали винца попить. – Она плотоядно причмокнула. Губы у нее были сочные, зубы крупные, ровные, хоть и желтоватые.
Еще за ужином в ресторане Инна обратила внимание на то, как энергично Татьяна работает челюстями и наваливает в свою тарелку все подряд. В отличие от Аллы, которая с жеманным видом щипала листик салата.
– А где твоя подруга? – Инна охотно пошла на сближение.
– Они с Резо оправились в какую-то пещеру. Он пообещал Алле показать потрясающие виды и сделать фото, которые зажгут в Инстаграм.
– А ты с ними почему не пошла?
– Я уже который день играю в третий лишний, – зло махнула веером Татьяна. – Надоело.
– Перебирайся ко мне во флигель, – радушно предложила Инна.
– А ты куда? К Золотареву?
– Мы не любовники. Он женат.
– Веская причина, – с иронией заметила Татьяна. – А ты девочка строгих правил?
– Почему? Пригласил бы – пошла. Но он все никак не разберется с Лолитой.
– Это надо обсудить, – живо откликнулась Татьяна. – Идем в бар. Счет пополам.
Инна охотно согласилась. Разговорить подвыпившую женщину гораздо проще. Тамара намекала, что здесь, в отеле, и кроме нее есть женщина Стара Ригера. Или даже женщины. И в блоге написали: «Раскручивай тетку с веером». Инна все никак не могла забыть эти слова.
И Алла, и Татьяна подходят на роль поклонницы Стара Ригера. Они обе могли быть его любовницами. Десять лет назад им было сорок с небольшим. Алла подходит больше, но ее роман с Резо сбил Инну с толку.
– Что будем пить? – спросила она у Татьяны, подойдя к барной стойке.
– Давай что-нибудь легкое. До ужина далеко.
– Может, «Лилит»? – предложила Инна.
– О, нет! Вино тяжелое, да и вкус у него тот еще.
– Ты тоже заметила? – живо спросила Инна.
– Кислятина, – скривилась Татьяна и попросила парнишку за стойкой: – Дай нам чего-нибудь сладенького.
«Золотарева на тебя нет, – подумала Инна. – Сладенькое! Ты бы оскорбила его изысканный вкус и прослушала бы лекцию о том, что настоящие вина могут быть только сухими».
– У них раздутый штат, ты не находишь? – спросила она Татьяну, когда парень ушел в винный погреб. – А в отеле всего пять номеров.
– Наверняка сезонная обслуга. Их увольняют в середине осени, как только закончится сбор винограда. А сейчас Зубаридзе и вовсе придется прижаться. Кто сюда поедет после того, как убили ее мужа?
– А почему ты так уверена, что его убили? – насторожилась Инна.
Татьяна, проигнорировав ее вопрос, пошла на веранду. Инна присоединилась к ней, и вскоре бармен принес им бутылку местного вина, орешки и сырную тарелку.
Вино было красным, похожим на разбавленную водой кровь, когда его разлили по бокалам, почти не танинным и хоть и сладким, но не приторным.
– Класс! – сказала Татьяна, сделав внушительный глоток из своего бокала. – Холодненькое, из погребца.
– В Москву не хочется? – поинтересовалась Инна, деликатно отхлебнув вино.
– Нет, – Татьяна энергично махнула веером.
– Давно вы с Аллой дружите? – невинно спросила она.
– Лет десять, а может, и больше. Давай, за здоровье! – Татьяна высоко подняла свой бокал.
Они чокнулись.
– Мы когда-то работали вместе, – пояснила Татьяна. – В крупной компании, торгующей косметикой. С участием иностранного капитала, – усмехнулась она. – Косметика, которой мы торгуем, американская. Алла сказала, что ее карьера уперлась в потолок и уволилась. А я осталась. Она выросла до исполнительного директора сети супермаркетов, а я осталась в той же должности, на старой работе. Я не люблю перемен.
– Семья требует много забот, – осторожно сказала Инна. – Особенно если семья большая.
– Я не замужем, – усмехнулась Татьяна. – И детей нет. Только кошка. И та стерильна.
«Старая дева?» – прикинула Инна.
– Нет, не дева, – сказала Татьяна, будто прочитала ее мысли.
«Тоже мне, сыщик! – обругала себя Инна. – Ничего не умею скрывать! Что на уме, то и на лице!».
– Был у меня один, – вздохнула Татьяна. – Но не удержала. Он был женат, а я тогда еще не была стервой.
– А теперь? – не удержалась Инна.
– Выпьем. – Татьяна сама наполнила бокалы. – Остервенеешь тут. Жизнь дорожает, на работе то и дело грозят сокращением, да еще и это, – она энергично махнула веером.
– Приливы? – сочувственно спросила Инна.
– А у тебя, скажешь, нет?
– Значит, Алла взяла тебя в Грузию для компании, а сама кинула. – Эту тему Инна обсуждать не хотела. Ее больше интересовало убийство Зубаридзе. – Приглашает по вечерам к себе в номер Резо, а ты гуляешь в саду.
– Это я ее взяла с собой. – Татьяна допила вино и вновь потянулась к бутылке.
– Почему?
– Жалко ее стало.
– Аллу? Жалко? – искренне удивилась Инна.
– Ее недавно уволили. А она все никак не поймет, что сейчас труднее всего найти работу топ-менеджерам. Ждет, когда позовут обратно, наивная. Играет персону, – с иронией сказала Татьяна. – Вот я и терплю все это. Я-то знаю, к чему вернусь, а она нет.
– А может, торжествуешь? Говоришь, что жалеешь, а тайком злорадствуешь. Моя синица клюет себе по зернышку и еще долго будет клевать, а твоему журавлю крылышки подбили.
– Ты, часом, не психолог? – прищурилась Татьяна. – Хотя, нет. Алка говорила: бло-огер… Сама-то вообще одна приехала. Неужто у тебя даже подруги нет?
– Есть, но они все работают.
– А ты материал собираешь для блога. Жизненные истории. Денежка-то капает за это?
– Пока нет, – честно призналась Инна.
– И ты маешься: а что зайдет? Что у других заходит? Что со мной не так? Самооценка-то падает, а?
– У меня есть работа! – вспыхнула Инна. – А это хобби!
– А что ты так растревожилась? Не я первая начала.
– Извини.
– То-то. – Татьяна махнула веером. – Странные дела здесь творятся. Мне Алку потому еще жалко, что она поверила щенку Резо. Не видит, что происходит. Говорить ей бесполезно, она считает себя неотразимой. Ей бы поумнеть в ее-то возрасте, а она мнит себя секс-бомбой, хотя задница уже висит, а лицо застыло, как маска, потому что Алка переборщила с ботоксом.
– А что не так с Резо? – насторожилась Инна.
– Я тут видела его с хозяйкой, – намекнула Татьяна. – Они, похоже, любовники. А Алла это ширма. Чтобы полиция не докопалась.
– Ты ничего не напутала? – переспросила Инна.
– Когда красивый парень тискает пятидесятилетнюю бабу в темном углу, а та млеет, это что, по-твоему? Я их застукала в коптильне.
– А ты зачем туда пошла?
– Пахнет вкусно, – улыбнулась Татьяна. – А я обожаю покушать.
«И выпить», – подумала Инна.
– Неужели все так банально? – недоверчиво спросила она. – Хозяйка завела молодого любовника и решила убить мужа? Чтобы они с Резо получили этот дом вместе с виноградниками и могли бы любить друг друга без помех.
– Любить… Эх! Давай добьем. – Татьяна опять взялась за бутылку. Она уже опьянела, но останавливаться не собиралась.
«А вдруг она мне врет? – насторожилась Инна. – Она же сплетница. Лично я ничего такого не замечала. Подозрение хочет отвести от настоящего убийцы. От той же Аллы».
– Чем заняться собираешься? – подмигнула ей Татьяна.
– Не знаю. До вечера далеко.
– Давай еще бутылочку уговорим?
– Мне хватит. – Инна отодвинула свой бокал.
– Чего ты ломаешься? Чем еще здесь заниматься-то?
– Пойду еще статью напишу, – Инна встала.
– Давай, валяй. Писательница.
– Не всем же косметикой торговать, – не удержалась она.
– Ты намекаешь на то, что я ниже ростом? Ну, зарплата у меня уж точно больше, в этом я уверена. А мужика и у тебя нет. Что до твоего расследования – кишка тонка. Золотарев тебе не по зубам.
– Почему именно он? – пробормотала Инна.
– Эх, слышала бы ты, чего сегодня ночью за стенкой творилось! В его номере, – Татьяна хихикнула. – Горячая штучка эта Лола. Ей только бабка мешает как следует разойтись.
«А ты дай ей успокоительное, – невольно вспомнила Инна. – У тебя же есть».
А Зубаридзе меж тем отравили.
– Пойду закончу работу. – Инне хотелось дойти до коптильни.
Она не очень поверила Татьяне, но окрестности надо бы исследовать.
– Эй, бармен! – крикнула за ее спиной Татьяна, которая явно хотела продолжить банкет.
С барменом Инна столкнулась в дверях.
– Запишите половину стоимости предыдущего заказа на меня, – сказала она. – Я живу во флигеле.
Парнишка кивнул и заспешил к Татьяне. Выходя из дверей, Инна чуть было не столкнулась с немцем.
«Лысик», – невольно улыбнулась она, вспомнив, каким домашним прозвищем наградила его жена. Немец в ответ растянул губы в широкой, от уха до уха улыбке:
– Хэллоу. Хау а ю?
– I’m finе, thanks.
Немец прошествовал на веранду, за ним семенила Нина, держа в руке меню.
«А где же его жена? – подумала Инна. – Все еще с Лолой? А, нет, вот она!»
Нину почти бегом догнала запыхавшаяся немочка.
– Добрый день, Ангелика, – по-русски сказала ей Инна.
– Хэллоу, – та посмотрела на Инну в упор, и она наконец заметила, какие холодные у нее глаза.
Нет, это не незабудки, а скорее, льдинки. И улыбка натянутая.
«Хочу узнать, чем все это закончится».
Закончилось все приездом полиции. По крайней мере, в этот день. Следователь, который приезжал по вызову Тамары Зубаридзе, поприветствовал их как старый знакомый и торжественно огласил вердикт:
– Дорогие гости, спешу вас обрадовать. Вскрытие и судебно-медицинская экспертиза… Правильно я сказал по-русски?
– Даже если неправильно, мы поймем, – сказал Золотарев, который только что вернулся. Аккурат, к приезду полиции. Словно чувствовал. Или знал наверняка?
– Это хорошо, что мы друг друга понимаем. Наши народы должны дружить, и вам это выгодно, и нам.
«Короче, – подумала Инна. – Что там с экспертизой?»
– Это и в самом деле было отравление нитратами. Доза оказалась большой. Будто Зубаридзе наелся азотного удобрения. Но ведь никто не видел, чтобы Илиа Зубаридзе ел удобрение, а?
– Он вроде был в своем уме, – сказала Алла. – Как и все мы.
– Шашлык кушал, лобио кушал, хачапури кушал, удобрение нет, – дурачась, сказал Золотарев.
– Тем не менее умер он того, что объелся селитры, – вздохнул следователь.
«Селитры…» – Инна насторожилась. Возник ряд ассоциаций. Сначала лицо Татьяны, ее пьяная улыбка, взмах красного веера, потом наглые красивые глаза Резо… Мелькнула догадка, но Инна не смогла на этом сосредоточиться, потому что Золотарев спросил:
– Значит, мы можем отсюда уехать?
– Канэчно, дарагой! – во весь рот улыбнулся следователь. – Тбилиси – красивый город. Езжай, смотри, гуляй, дэньги оставляй…
– Отлично! Тогда я хотел бы сказать хозяйке, чтобы приготовила мой счет. Я уезжаю немедленно.
– А где она, кстати? – встрепенулась Инна. – Я бы тоже уехала сегодня. Игорь, подбросите меня до Тбилиси? У меня там отель оплачен.
– И в самом деле, где Тамара? – спросила Алла. – Все здесь, кроме нее. Кто-нибудь видел хозяйку?
Немцы переглянулись. Ангелика что-то быстро сказала своему Лысику по-немецки. Инна заметила, как красноволосая девушка стиснула Сашину руку. Это можно было истолковать как «молчи».
– Надо срочно ее найти. – Золотарев встал. – Я не намерен затягивать с отъездом. А то совсем стемнеет, и в горах станет опасно. Я предпочитаю короткую дорогу, через перевал. Может, мне повезет и сегодня я еще успею на какой-нибудь самолет.
Вспоминая впоследствии события этого вечера, Инна машинально повторяла одну и ту же фразу:
«Под небом, смешно облаками измятым, один сантиметр остается не взятым».
Бедный, бедный Золотарев! И тут не повезло! Потому что в этот день никуда они так и не уехали.
