Глава 23

В середине марта начались практические занятия на заочном обучении. Само по себе это звучит странно, но кто бы научил меня, и еще нескольких курсантов искусству допроса, и практическим основам криминалистики?

По выходным я приезжал в здание юридического факультета для того, чтобы изучать старые допросные листы, перенимать опыт практической криминалистики, без использования силы. Все эти кисточки, порошочки, осмотр места преступления, моделирование траектории выстрелов, брызг крови, и другие моменты, важные в расследовании преступления. Чувствовал себя, как в каком-нибудь детективном сериале.

Через две недели, после начала практики, вернулся из командировки капитан Гривасов. Я встретил его вместе с капитан-лейтенантом Гусевым в коридоре здания юридического факультета по пути на занятия.

— Здравья желаю, ваши высокоблагородия! — приветствовал я их, вытягиваясь по стойке смирно.

— А, старшина! — улыбнулся Гривасов, — давно не виделись, как дела?

— Благодарю, все хорошо. — я решил воспользоваться оказией, и разузнать о своем недоброжелателе, — хотел поинтересоваться у Вас, насчет своего дела…

Но, не успел договорить, как меня прервал капитан-лейтенант:

— Никаких подвижек. — быстро начал он. — Мы все еще ведем наблюдение.

— А…

— Крылов не проявляет никакой активности. — Гусев грозно зыркнул на меня исподлобья, — я как раз сейчас ввожу капитана в курс дела.

И они удалились, о чем-то разговаривая. Ясно все. Гусев не хочет, чтобы я рассказал Гривасову о графе Юдине. Что лучше, начальник секунд-майор, или самому стать капитаном? Думаю, ответ очевиден, а намек капитан-лейтенанта я понял, что же, они специалисты, пускай работают, главное, что бы мне хуже не было.

Через несколько дней я снова встретился с Авнером Световидовичем. Он пришел к нам на пары, и включил видеозапись. Поговорить с ним о своих делах я не смог, так как мы были не одни в аудитории, а он сразу ушел, дав нам напутствие:

— Посмотрите, приведите себя в порядок, и посмотрите снова. От этого не уйдешь, бывают ситуации, когда другие способы не помогают.

На видео оказались подробные записи различных пыток, и их результаты. Очень жестокое, и кровавое зрелище. Скажу честно, мне было жутко, плохо, страшно, и меня вырвало несколько раз. В этом я был не одинок, схожие чувства испытывали все курсанты, два человека, даже, хотели отказаться от обучения.

Я особо не сближался с ними, но, как понял, они тоже соблазнились хорошей стипендией, и записались на эту специализацию.

Не ушел никто. Еще бы, финансовые трудности начались бы конкретные. Нам пришлось раз двадцать просмотреть это видео, привыкая к тому, что нам показывали, а затем, нам объясняли, как это применять на врагах с развитым индексом.

Благо, никаких практических тренировок не было. Жутко становится, когда представлю себе, что я этим занимаюсь. Нет, я так не буду работать.

Видимо, себя так все успокаивали, на что лекторы просто улыбались, и качали головой — ну, ну.

— Это запрещено всевозможными галактическими конвенциями, и договорами, — рассказывал нам старый премьер-майор Лаврентий Вениаминович Бормачев, — но все равно пользуются все, кому не лень. Вы можете морщиться, сострадать, блевать, но, когда столкнетесь с этим вживую, особенно, если применят к Вам, или Вашим друзьям, и знакомым, то мнение поменяете. Война, грязное дело, и для победы используют любые средства. — он отправил к нам телекинезом листы бумаги. — Ознакомьтесь, и подпишите неразглашение о том, что Вас этому обучали.

Не люблю я вспоминать то время. Надеюсь не оказаться в таких ситуациях, не уверен, что смогу выполнить такой приказ.

Целая неделя была посвящена криминалистике силы. Я знал от Волкова, что на месте применения псиспособностей, остаются следы ауры, а теперь узнал, как их искать, как различать, и понимать, кому они принадлежат.

Как и отпечатки пальцев у человека, у внутренней силы были свои уникальные отличительные признаки, вернее, их совокупность. При касании к чужой ауре особенной техникой, которую называли 'Познанием', можно было ощутить своеобразный рисунок, как будто пальцем гладишь чеканку на монете.

Представьте себе снежинку, а потом еще одну, и еще сотню — все они разные по форме, как мы знаем. Повторения, если и есть, то редки. Теперь представьте коробку объемом сто двадцать пять кубическихсантиметров, наполните ее под завязку снежинками, и посмотрите, в какой рисунок они сольются. Мало того, что мы не видим рисунок, а только ощущаем, и, вынуждены его визуализировать у себя в голове, или зарисовывать, так он еще и объемный.

Почему именно такой объем? Потому что это минимум, который будет уникальным, в меньших размерах, возможны повторения. Осложняется все и тем, что нет никаких устройств, которые бы могли обнаружить следы силы, и увидеть их рисунок. Только человек! Отсюда огромные рисованные картотеки, которые оцифровывали, и переводили в электронный формат.

Чтобы избежать неточностей, рисунок одного такого кусочка зарисовали послойно, в шести проекциях, затем на компьютере моделировали целый куб, при помощи специально разработанных алгоритмов, увеличивали его, и создавали визуальную копию при помощи 3D принтера.

Так же, во избежание неточностей, в зарисовке участвовало от пяти человек, каждый из которых делал свою. Затем, они сравнивались, на поиск расхождений рисунка. Если неточности встречались, то все начиналось сначала, пока все не сойдутся. Если же за это время след от ауры рассеялся, то за эталон бралась та версия, которая чаще всего повторялась в рисунках специалистов.

Реальную модель можно было визуально сравнить с другими, хотя это уже делалось в момент ее получения в криминалистическом ПО, а так же, можно было 'пощупать' при помощи своей силы. Ощущения не те, но представить картинку получится. Именно так передавался образ ауры от следователя к следователю, для поиска подозреваемых, и работы на месте.

Как же это применялось в суде? Существовало множество независимых экспертных организаций, которые занимались такой же работой, как и императорские криминалисты. Мы подавали в качестве доказательств обвинения свои экспертные выкладки, где приводилось сравнение моделей ауры, сделанных десятком наших сотрудников. А адвокат подсудимого, обычно вызывал дополнительных экспертов, из нескольких контор. Действительным доказательство считалось судом только тогда, когда было десять подтверждений идентичности. Соответственно, если у нас десять подтверждений, а у защиты они не выходят, то сравнивали результаты работы обоих сторон, в этот момент чаша весов склонялась туда, где было больше совпадений, а затем проводилась дополнительная экспертиза. Десяток набран — приговор.

Это очень кратко, и сжато, на самом деле, там голову сломаешь. Работа следователя и то проще, но очень ответственная, и в ней немало нюансов. В зависимости от примененных техник, и количества вложенной энергии следы ауры имеют различные размеры, от совсем маленьких, с ноготок, до таких, которые и в стандартную комнату с трудом помещаются, а также исчезают с разной скоростью.

— Направление примененной техники определяется по искажению верхних слоев сторон куба. — объяснял нам на занятиях капитан-лейтенант Петров. — мощность техники, по размеру остаточного следа ауры. Что это была за техника, точно определить невозможно, только субъективно, по своим ощущениям от прикосновений к следу.

— Как же потом выстроить обвинение, и доказать, что именно произошло? — спросил я.

— Проводится следственный эксперимент, подозреваемый создает на полигоне нужную технику, а Вы сверяете.

Возможно, у Вас возникнет вопрос, а что дальше? Как лишить человека силы? Какое наказание? Кругом же одни сверх люди, как ты такого под стражу заключишь? И это правильные вопросы.

Лишить человека силы нельзя. Можно, только, держать его под воздействием медикаментов такой силы, что бы он не мог сосредоточиться, и использовать свои псиспособности. Когда же, проводится следственный эксперимент, то выделяется соответствующая охрана, и, если, подозреваемый решил совершить самоубийство в виде попытки к побегу, то его уничтожат, а дело закроют. Скорее всего. На заседании суда подсудимого представляет адвокат, если он, специальным прошением, не запросил разрешения, на личное присутствие. В таком случае, он сидит на скамье подсудимых, под надежной охраной, и под действием медпрепаратов. А срок свой отбывать он будет в нормальном состоянии, на какой-нибудь каторжной планете-поселении, в адских условиях, принося пользу государству своей работой, зато с возможностью применения своих псиспобностей.

Кроме краткой теории, нас учили применять эти знания на практике. Не скажу, что давалось легко, быть следователем-криминалистом, очень сложно, сосредоточенность и контроль нужны были очень высокие, порой, не выдерживали нервы, когда на половине работы срывалась техника, и приходилось все начинать сначала. Ничего страшного, хоть сейчас и не освоил полностью, но все это вопрос времени, и тренировки.

Самое интересное другое. Оказывается, если применить технику познания на себя, то ты почувствуешь рисунок своей ауры, целостный, очень четкий. Очень красивый!

***

До сих пор от поверенного не было никаких вестей. Еще в день заключения договора, меня предупредили, что понадобится пара месяцев, что бы появились, хоть какие-то результаты.

В целом, ожидаемо, ему же надо съездить на Святогор, провести расследование, так что сегодня вечером юный Сигал должен был связаться со мной по видеосвязи, чтобы отчитаться о проделанной работе.

Я, порой, вспоминал тот день, когда он стал работать на меня, вспоминал переговоры с его отцом, и чувствовал неловкость, за то, что так давил на Аврума, воспользовавшись присутствием его сына. Да, я получил то, что хотел, хорошо сторговался, но было ощущение, что я переступил какую-то грань, испачкался в чем-то. Возникал вопрос, а правильно ли я поступил? Вроде бы правильно, но не красиво.

На эту тему, я хотел поговорить со своим психотерапевтом сегодня. Заодно, выяснить подробности о вампиризме. Информации в сети по этой технике было крайне мало, и вся она была какая-то противоречивая.

— С одной стороны, я поступил некрасиво, — подытожил я свои мысли, — но добился своей цели, правда, за чужой счет. Что со мной происходит, Евгений Михайлович? Неуверенность в себе?

— Почему сразу неуверенность? — улыбнулся капитан. — Во время разговора ты был уверен в себе, просто в тебе заговорила совесть, потому что некоторые моменты не согласуются с твоими моральными установками.

— И как мне успокоить свою совесть? — недоумевал я, — мне не удобны эти воспоминания, чувствую себя виноватым.

— Ростислав, — вздохнул психотерапевт. — Спроси себя, ты нанес вред другому человеку?

— Вроде бы нет, но ему теперь придется лететь в другую систему, практически задаром…

— Так, это его работа. — всплеснул руками Евгений Михайлович. — Хорошо, а если бы тебе предложили сделать что-то неудобное, и не нужное, ты бы согласился?

— Смотря кто. — подумав, ответил я.

— Представим, что кто-то незнакомый. — уточнил Евгений.

— Если не нужное, то нет. — пожал я плечами.

— Почему? — улыбнулся психотерапевт.

— А зачем мне это нужно?

— Вот именно, Ростислав. Каждый раз, когда кто-то, не важно, кто, просит тебя сделать для него что-нибудь, ты спрашиваешь себя, а нужно ли это мне? Зачем мне это делать? Что я получу за это? Хочу ли я этого? — Евгений Михайлович покрутил рукой в воздухе, — и ты получаешь ответ, и понимание, будешь ли это делать.

— Вы хотите сказать, что, если бы им было не нужно, и они бы не хотели, то не согласились бы? — уточнил я.

— Именно. Никто в здравом уме не будет действовать в ущерб себе, — кивнул капитан, — если же наоборот, то ему надо обращаться к специалисту, что бы разобраться в причинах, которые толкают его на это.

— Получается, им действительно было выгодно все, что произошло, и я ничем не воспользовался? Я зря испытываю неудобство, и мучаюсь от своей совести?

— Получается, что да.

— Но какая им выгода? — спросил я. — Хотя, это не важно. Меня, все-таки волнует способ, которым я воспользовался…

— Если человека что-то не устраивает, то он об этом скажет. Вспомни, мы устанавливаем границы. Если мы позволяем кому-то нарушать наши границы, делать что-то, что нас не устраивает, и молчим об этом, то мы даем молчаливое разрешение на эти действия.

— Позвольте, но надо же думать о том, что ты делаешь, и как будет человеку от этого. — возмутился я.

— Это ты ожидаешь, что кто-то будет так думать, но этого может не произойти, и если ты сам не скажешь, что нельзя, а что можно, человек не поймет. Мы выставляем запреты, а что не запрещено, то разрешено. Откуда ему знать, может, ты удовольствие от этого получаешь, и тебе приятно. Поэтому, не переживай. Если тебе неудобен способ, то поступай в соответствии со своей совестью, но не думай за других, у них своя жизнь, а только за себя мы отвечаем.

— Это да, я помню. Но, а как же неудобно, а если я делаю что-то для близких людей, и мне неудобно, но, они же мои, родные, как я могу отказать?

— Ты сам решаешь, что делать, что нет, и живешь со своим выбором, неся ответственность за него.

У него на все вопросы, одни и те же ответы. Только я, только ты…

— Получается, никто, и никогда, ни в чем не виноват. — подвел итог я, — а если человек не понял запрета, и снова его нарушает?

— Да Ростислав. В любых ситуациях, ты задаешь вопросы себе, и о себе. — снова улыбнулся психотерапевт, — а если человек не понял запретов, задавай себе те же вопросы, и принимай решение, что сделать, что бы этого не происходило, как не допустить, такую ситуацию снова. Например, не нравится общение, закончи его, развернись, и уйди, и больше не повторяй, если тебе не комфортно, и собеседник нарушает границы.

— Даже, если это друг? — уточнил я.

— А тебе нужен друг, который тебя не понимает? Мы не можем изменить людей, только самих себя, и свое отношение к чему-либо.

— Всегда так, накрутишь себя, а поговоришь с Вами, и легче становится. — я расслабился и усмехнулся. — Картина мира проясняется.

— Да, потому что мы сами создаем сложности.

Блин, вроде бы и не раз общался с ним по этим вопросам, но все время возвращаюсь к этой теме. Сложно усвоить, и запомнить что ли?

— Ростислав, ты чего нахмурился? — спросил Евгений Михайлович.

— Злюсь на себя, — вздохнул я, — что не могу запомнить это, и применять, все время лезет старая модель поведения.

— Ничего удивительного здесь нет, — улыбнулся он. — У тебя в голове воспоминаний и привычек почти на сорок лет жизни, сразу такое не искоренишь, и себя не переделаешь. Просто будь уверен в себе, и не оглядывайся на других, но, слушай, а главное, понимай, что услышал.

— Я так эгоистом стану…

— Не станешь, у тебя все нормально с внутренней моралью, просто не вреди намеренно.

— Евгений Михайлович, спасибо Вам. — сердечно поблагодарил я его, приложив руку к груди. — Я бы еще хотел поговорить о технике вампиризма, подробнее узнать, она опасна?

— Нет, Ростислав, только полезна. — он вытянул ко мне свою руку. — что ты чувствуешь?

— Холодом тянет, в пальцы отдает, мурашки по коже.

— А теперь сосредоточься на себе, и уплотни кокон. — попросил капитан.

— Все прошло. — я сделал, как он просил, и посмотрел на него. — Вы пытались взять у меня силу?

— Да, а ты защитился. — Евгений устало потер свою переносицу, — видишь ли, это возможно только со своеобразного согласия, если ты поставишь обычную защиту, то все прекратится, и, будь у меня индекс, даже в пятьдесят пунктов, я не смог бы ничего сделать.

— Защиту не пробить? — удивился я.

— Нет, даже на самых зачатках внутренней силы, если ты слегка уплотнишь ауру, ничего не выйдет. Только добровольно, если открыться полностью. И то, много не возьмешь, только, если человек сам не отдаст.

— А как же люди без индекса!? — воскликнул я. — Они же не могут защититься!

— Найди их сначала, — ухмыльнулся он, — Это великая редкость.

***

После сеанса я дожидался времени связи со своим поверенным. Чтобы провести время с пользой, и было не скучно, я еще раз просмотрел схемы безопасности, и прочел сопроводительную документацию нового типа защитных систем для военных и коммерческих объектов, которую мне прислали из компании 'АбсолютнаяЗащитаВсегда' вместе с разовым договором на предоставление моих услуг. Да, не зря я отказался от этой работы, что тогда ничего не понял, что сейчас, после нескольких месяцев занятий, стало ненамного больше понятно. Как ее сломать, я не догадывался до сих пор, вообще мыслей не было, хотя на парах мы не однократно взламывали системы такого типа, но эта была улучшена, и, казалось, не имела никаких слабых сторон. Она так и называлась — Идеальная система безопасности. Не знаю, рабочее это название, или нет, но я бы так и оставил.

Насчет работы — я так и не нашел чем бы заняться. Не было подходящих вакансий. Осуществил только свою задумку взаимовыгодного общения с иностранцем. Нашел в сети молодого японского аристократа из небольшого самурайского рода, который приехал к нам учиться по обмену. Хасидзи Тэкео фанател от нашей культуры, и наших девушек, рвался изучать нашу историю, и предпочитал простое общение на равных, без аристократических заморочек. С поиском друзей у него не особо ладилось, но он не унывал, заканчивал второй курс исторического факультета в местном университете, и пытался найти друзей по интернету.

Какие проблемы с общением у него были в реале? Как я понял, ему было трудно именно в поиске тех собеседников, которые бы общались на равных. Что дома ему надоело всеобщее внимание и политические интриги, что здесь, местное мелкое дворянство относилось к нему с опаской, не идя особо на сближение, а тех, кто был бы более родовитым, во Владивостоке не было.

— Зато с девушками все хорошо. — хвастался он. — Они с удовольствием просто общаются, и все, такие красивые, что глаз не отвести, но хочется и с парнями подружиться, понять их взгляд на жизнь.

Да, Тэкео, ты, просто, еще не просек фишку, что, как только ты переспишь с местной аристократкой, на тебя насядут ее родственники, что бы связать Вас узами брака. Просто общаются, как же, как раз из-за того, что род твой самурайский, они к тебе и льнут. Поэтому и парни с тобой насторожены, что ты им конкурент, вернее, ты вне конкуренции по статусу.

Благо, мой новый знакомый не спешил к быстрому сближению с противоположным полом, он был романтиком, и искал ту самую.

Общение с ним было не таким уж и частым, пару раз в неделю, когда было свободное время, но интересным. Культурой Японии я не особо интересовался, но уже мог объясниться на их языке простыми фразами, вроде: я хочу пить, это есть, и так далее.

Пока я ковырялся в компе, раздался долгожданный звонок. Наконец-то!

— Здравствуйте, господин Туров. — приветствовал меня Сигал младший.

— Добрый вечер, Рэувэн Аврумович. — кивнул я. — Вы уже вернулись? Как Ваши успехи?

— Результаты есть, но не совсем успешные, — грустно улыбнулся он. — Мы смогли обнаружить время, и способ отъезда Вашей девушки со Святогора, найти две пересадки в других системах, но дальше, след обрывается, и у нас, пока что, нет никаких результатов. По патентам, и другим Вашим вопросам, выслал подробный отчет.

Обалдеть, он в трех системах побывал, за два месяца, нашел след! Еще и с патентами поработал! Вот это живчик!

— Подробностей мало, потому что род графов Юдиных находится в состоянии войны с другим аристократическим родом. — он развел руками, как будто приносил извинения. — Они сейчас очень настороженно реагируют на любые попытки, что-то о них узнать. Моим людям удалось выяснить, что кто-то, кроме нас, тоже очень активно разыскивает следы юной графини, не стесняясь в средствах. Один раз мы с ними еле разминулись в космопорту, и нам удалось избежать конфликта, но люди графа открыли по ним огонь на улице.

Его люди, разминулись, огонь, война. Кто-то ищет Лиру, явно, не из добрых побуждений. Да, заварилась каша, как сказал Дед.

— Мы знаем точно, что они не нашли Вашу девушку, иначе, такой активности бы не наблюдалось. Я приставил людей следить за некоторыми отрядами, что бы мы были в курсе, если они выйдут на след графини раньше нас.

— Благодарю, Рэувэн Аврумович. — кивнул я. — Вы знаете, с кем воюет граф Юдин?

— Да, это признанный империей свободный графский род Ракса. Информацию по ним еще собираем, но уже сейчас могу сказать, что Юдиным недолго осталось, не та весовая категория. Графы Ракса очень сильны, у них обширный бизнес в центральных мирах нашей империи, то, что они туда влезли, и выдержали конкуренцию имперской аристократии, о многом говорит.

А вот это плохая новость. Какие бы счеты у меня ни были к Данакту Родомировичу, но у нас, в общем-то, один враг, и если он не может с ним справится, то, что делать мне? Надо подробнее узнавать о этих Раксах, и вырабатывать стратегию борьбы, главное, успеть найти Лиру раньше.

— Рэувэн, спасибо за работу, — я машинально перешел с ним на ты. — Сколько по времени займет сбор инфы по этим графам?

— Пока не знаю, мы это делаем аккуратно, чтобы не привлекать чужого внимания, — его не смутила моя фамильярность. — Сами понимаете, наемные работники, необходимо подбирать самых надежных, поэтому, нужно время.

— Не понял, какие наемные работники? — удивился я. — Ты же сам летал по системам со своими людьми?

— А я никуда не летал. — с испугом улыбнулся он. — Зачем это нужно? Дорого, долго, неудобно. Информацию получил по почте, по официальным запросам в государственные органы, а на месте, дистанционно нанял детективов, а сам, в это время, занимался другими Вашими вопросами. Вот и отчет по расходам, на данный момент потрачено пятьдесят рублей серебром.

Дамс… А я переживал, что поставил его отца в неудобное положение, воспользовался чужой слабостью. Прав Евгений Михайлович, дыма без огня не бывает.