Глава 19

На занятиях у Лесникова я отрабатывал новую технику. Ту самую, которая у меня по наитию получилась во время показательного боя, когда я вывел из равновесия своего противника, ухватившись за его щит. Оказывается, можно и так!

На мой вопрос о том бое Воислав целый час проводил ликбез по поводу боевых искусств, сидя в сейдзе напротив меня. Оказалось, что традиционные виды единоборств, которые чаще всего практиковались военными всей галактики, практически ничем не отличались от классики, которая была популярна в…. Слушайте, у меня когнитивный диссонанс, не знаю, как правильно сказать, в моем мире, или тысячелетия назад. Но, ладно, это мои трудности, я разберусь с тем, кто я, и откуда, а пока, пусть будет в мире до открытия пси способностей, в мире без индекса — в моем же мире его не было.

Так вот, была распространена ударная техника и борьба, но вторая использовалась крайне редко, из-за применения внутренней силы — попробуй, схвати через кокон ауры, и локальные щиты, а, ведь, существовали еще защитные техники, и приемы, правда, на более высоких уровнях развития, чем у меня. Как всегда, решение вопроса пришло с востока, от философов и азиатских мудрецов. В своих медитациях они постигли дзен, и адаптировали под современные реалии свои единоборства: дзюдо и айкидо. Названия у них остались те же, но я бы называл их теперь дзюпосле, и айкипосле, если Вы понимаете, к чему я. К тому, что после открытия псиспособностей.

Восточные мастера каким-то образом научились цепляться к чужой силе, вернее к ее проявлениям. Оказалось, что, кроме банальных силовых пробивающих действий на чужую ауру, с ней можно взаимодействовать. Воислав считал, что в этом Японцам помогли Индусы, которые адаптировали свое искусство любви, и написали новую камасутру. Кстати, говорят, что занятие любовью, и одновременная стимуляция чужой ауры своей, уносит любовников в далекие неизведанные галактики. Люди реально становятся единым целым.

— На ринге ты сработал грубо, и получилось только потому, что твой соперник сам не знал тонкостей, и банально пытался давить мощью, а надо действовать ласково, и нежно, как будто гладишь ауру своей возлюбленной, легко, кончиками пальцев, а потом раз, и ущипнул, что бы зацепить чужую технику. — Наставлял меня тренер.

— Я что, с ними сексом должен заниматься?! — возмутился я. У меня в голове от этих слов всплыл яркий образ: морской берег, Лира, я…

— В каком-то смысле, уровень воздействия именно такой. — Воислав серьезно кивнул, — и тебе это умение, возможно, поможет охмурить ни одну даму, но, я знаю точно, это спасет тебе жизнь.

— Понял, не перебиваю. — виновато развел я руками.

— Пробивать кокон ты уже умеешь, и ставить щиты тоже, но это сила, голая сила, а побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто умеет ей пользоваться с умом. — Лесников, как ни в чем, ни бывало, продолжил свою лекцию. — Чаще всего, локальный щит — это максимальное уплотнение защитной сферы ауры человека на определенном участке. При небольшой разнице в индексе, пробить его можно, только, если удар обладает еще большей мощностью, но, вкладывая такую энергию в удар, человек, просто раскрывается сам, и оставляет себя, даже, без обычного кокона, а противник может этим воспользоваться. Поэтому никто не бьет на полную катушку, соблюдая баланс между защитой и атакой, оставляя такие удары, только на крайний случай, когда пан, или пропал.

— А щит может оказаться сильнее такого удара? А если индекс разный?

— Конечно, если у противника индекс больше, и, даже, если он у Вас одинаковый. — кивнул тренер, отмечая правильность вопросов. — Те, кто практикует силовые виды единоборств, порой используют тактику, когда в ответ на такой удар, перенасыщают локальный щит энергией, при этом, даже, раскрываясь сами. Тогда щит не пробивается, и если, имеется ощутимая разница в уровне примененной силы, и удар оказывается слабее, то, атакующий просто ломает руку, чем тут же может воспользоваться противник. В бою достаточно мгновения, что бы твое замешательство превратилось в поражение. Но, такие тактики в основном на ринге используются, при боях один на один, помнишь же, что используя всю силу в одной технике, мы лишаемся всего остального, а там, где свистят пули, ты остаешься беззащитным в такой ситуации. Поэтому, те же боксеры, и каратисты, и, прочие ударники, скорее всего, поставят мощный щит под такой удар, но оставят себе энергию на кокон, и немного приберегут для контратаки, которая будет происходить мгновенно. Даже, если они не смогут пустить удар по касательной, или отбить его, и щит будет пробит, все равно выиграют, используя долю секунды, что бы провести слабый тычок по незащищенному противнику, не важно, даже куда. Минимально усилив такой удар, да по голому телу…. В девяноста девяти случаях из ста это сорвет чужую атаку, или изменит вектор ее направления, если не убьет противника. В таких боях очень много нюансов, и у бойцов много времени уходит на их освоение.

— А после проведут добивание… — задумчиво протянул я, искусство боя начинало играть новыми красками.

— Именно, поэтому, стандартом считается держать баланс между атакой, и защитой, просто перегружая реакцию противника частотой своих ударов, сбивая концентрацию, в ожидании золотого пробития кокона. А теперь, внимание, — Воислав ткнул в меня пальцем, который я не допустил к себе, остановив уплотненным коконом. — Ты не умеешь держать баланс. На ринге, вы оба кидались в крайности, то мощь в удары, то мощь в защиту, поэтому и выдохлись за пять раундов, на поле боя, ты был бы трупом через несколько минут.

— Да, даже, если этот баланс держать, это же долго. — озвучил я свой вывод. — На поле боя мы не будем выдерживать раунды, или драться минут по десять…

— Конечно, не будете, там, вообще рукопашные схватки редкость, а если и вступают в нее, то торопятся скорее разделаться с противником, допуская ошибки, и ловя на них врага, но чаще всего, проигрывает тот, кому не повезло.

— В смысле?

— Шальная пуля, не учел врага, который рядом, да мало ли, что происходит на поле боя. Часто бывает так, что один входит в ближний бой, что бы отвлечь внимание от своего напарника, который добивает в спину. Исключение составляют бойцы с высоким индексом, вот они, могут и по полчаса драться с достойным соперником, перемалывая окружающее их мясо, такое, как ты сейчас. — Воислав жестко ткнул в меня пальцем, пробивая кокон. Больно, блин.

— И что делать? Зачем тогда все эти соревнования, показательные бои? — я был озадачен, действительно зачем?

— Что бы знать, на что способен противник, и убивать его мгновенно. — столько стали в его голосе, я еще никогда не слышал. — Если их двое, и один отвлекает, ты рвешь шаблон их задумки. Вывел из строя первого, и второй уже с тобой один на один, он не готов к этому. Удивил — победил.

— И как я это сделаю? — я не стал возмущаться, или удивляться, раз он говорит, то это реально. — Неужели при помощи камасутры?

— Ты очень проницателен, — ухмыльнулся тренер. — Да, при помощи философии восточных стилей. Зачем бить в несокрушимую стену, если ее можно обойти? Вспоминай, что мы делали на занятиях без силы.

— Всякие прихваты за одежду, и конечности, захваты…

— Да, и выводили противника из равновесия, это было похоже на силовые броски?

— Нет, но мы и броски делали.

— Делали, что бы вы знали, что это такое, и…, ситуации разные бывают. — Поморщился Воислав. — Ты применял физическую силу?

— Нет, вес тела, и инерция противника, на классическое айкидо похоже было.

— Именно, но не совсем, и классическое айкидо не поможет тебе, когда ты останешься без внутренней силы, на эти случаи, ты и должен иметь навыки других стилей. — тренер поднялся на ноги. — Вставай, ставь локальный щит напротив груди.

Я выполнил его требование, и тут же оказался на полу.

— Еще раз, смотри, чувствуй, запоминай. — скомандовал он.

Я поднимался и падал, когда он выводил меня из равновесия.

— Что я делаю?

— Вы цепляетесь за мой щит. — недовольно пробурчал я, так как знал ответ еще до заданного вопроса, я же сам такое сделал на ринге.

— Прихватываю твой щит, это ты цеплялся. — поправил меня Воислав. — Любой локальный щит имеет границы, раз он отбивает такой же удар, значит, на уровне силы они взаимодействуют, значит, он как бы материален на уровне внутренней силы, или, если будет понятнее, ауры. Получается что?

— Что я могу его пощупать? — я был не совсем уверен, но попал в яблочко.

— Именно, но только используя свои способности. Твоя задача не пробить его, а скользить по нему к краю. Обычно, щиты не делают большими, а прикрывают именно небольшой участок от удара, что бы беречь свою энергию. Но и в случае с щитом большего размера, это сработает. Ты скользишь, и прихватываешь за край, чем он отличается от одежды?

— Да ничем, он и есть одежда. — обрадовался я. — кокон же у нас растянут максимум до тридцати сантиметров, иначе больше расход энергии, а его плотность просядет.

К слову сказать, я пока мог работать со сферой защиты на расстоянии, максимум в десять сантиметров.

— Не совсем точно, но верно, на высоком уровне индекса, есть уникумы, которые и на несколько метров его растянут, и там другие правила схватки, но с ними ты будешь бороться, только если сам таким станешь. — Он говорил о тех, у кого за пятьдесят пунктов индекс перевалил. — Но ты прав, он как, одежда, только прочнее, не оторвешь же ты кусок кокона от человека, они одно целое.

— Я прихватываю, и, как с Зайцевым, вывожу из равновесия, или ставлю его в удобное мне положение, что бы продолжить атаку в незащищенное место, дезориентирую его.

— Или, ты уже у края щита, тянешь на себя, и на возврате продолжаешь удар той же рукой, ты же уже вошел в кокон, можешь резко усилить удар, и попадешь, причем очень конкретно, защиты-то уже нет, ты ее обошел.

Блин, это же круто! Это читерство, да я бы все соревнования так выиграл! Одно останавливает:

— Воислав Доброславович, если все так здорово, почему этого все не практикуют? Почему большинство, как Вы говорите, используют силовые и ударные стили, неужели в других странах, да и у нас в армии не понимают преимущества такой техники? — задал вопрос я, и, судя по виду тренера, снова попал в цель.

— Во-первых, обучить этому быстро нельзя, если ты заметил, в основе своей у меня занимаются боевые офицеры, новичков очень мало, и, после первого семестра, они, чаще всего уходят в другие секции. Во-вторых, из-за медленности обучения, страдает массовость — это здесь, академия для будущих офицеров, и элиты морской пехоты, а в большинстве армейских частей, курс молодого бойца быстр, учат основам, и в помощь воинам только гражданские секции, или старшие офицеры, которые не особо любят напрягаться. Мало энтузиастов. — Воислав грустно хмыкнул. — В-третьих, стилю в целом не учат, но некоторым приемам, например тот, который я тебе объяснил, обучают, но именно, как приему, а не искусству в целом. В-четвертых, для такой работы нужна очень высокая концентрация, необходимо иметь ювелирный контроль над своей силой, и успевать реагировать на малейшие изменения.

Он прервался, задумавшись на пару секунд, и продолжил:

— К примеру, тому, что ты сделал на ринге, научат обязательно, но немного по другому, ты пригрузил противника весом своего тела, и вывел из равновесия, а другие будут бычить, и рывком тянуть к себе, как доску от забора отрывать, что бы встретить его ударом в голову, а это не правильно.

— Если работает, то почему не правильно?

— Не все, что проще, правильно. Смотри, твой удар был слабее щита, но силы ты все равно вложил много, и это уже не правильно. Что бы зацепиться за край, не надо вкладывать море силы, достаточно пробить кокон, и легко прихватить, тогда, если противник знаком с такой техникой, и начнет убирать щит, то разница во вложенной силе будет достаточно большой, что бы ты успел продолжить атаку. Вся суть в разности энергии, что сильнее, то пробивает, и ломает, как только щит станет слабее захвата, захват просто сорвется с него, понимаешь?

— Кажется да. — я покрутил кистью в воздухе, — это как ковшом экскаватора открывать колпачок на пузырьке, когда ногтем я его могу поддеть, и даже поднять.

— Ну, близко, — поморщился тренер. — Поэтому, все прихваты выполняются не на полную мощность, и заведомо слабее силы противника, но во время атаки нужно почти все время менять уровень усиления. Короче, надо пробовать, а не болтать.

— То есть, моя цель не пробить локальный щит, а использовать силу противника, против него? — вспомнил я принцип восточных единоборств.

— Именно, — Лесников встал в стойку.

Через час тренировки я взмолился:

— Воислав Доброславович, не понимаю! Я не то, что захватить не всегда могу, у меня одни срывы.

— Концентрация и контроль, я же тебе говорил, — ответил тренер, — отсюда и баланс между атакой, и защитой скачет, ты даже не пытаешься.

— Да пытаюсь, и думаю, как Вы говорили еще на первых занятиях… — я уселся на пол в сейдзу. — Не понимаю, не чувствую, как можно так тонко силой оперировать?!

— Да, ломать — не строить. — Воислав подошел к кулеру с водой, что бы попить. — Как ты относишься к армейскому футболу?

— Я даже не знаю, что это…

— Не важно, поиграешь с нами, глядишь, и научишься, если выживешь.

— А с Вами, это с кем? — спросил я с опаской. Футбол, в котором надо выживать, не кажется мне особо популярной игрой.

— С офицерами, — улыбнулся тренер, — обычный футбол для нас слишком скучен.

***

Приплыли. Я что-то слышал об этом, Гадел как-то рассказывал, что их тренер по рукопашке в больницу на неделю загремел после футбольного матча. Я тогда подумал, что он с фанатами подрался.

На следующий день, в столовой я встретился с друзьями, и попытался узнать у татарина более подробно, что же это за армейский футбол.

— Не знаю, — ответил Гадел на мой вопрос. — Нам подробности не рассказывали.

— Великолепно, — проворчал я, — и во что же я буду играть?

— Рос, да что ты переживаешь? — подключился к разговору Слава. — Тебе радоваться надо, я вообще не понимаю, что он с тобой возится.

Мы с ребятами удивленно воззрились на него.

— Он же тренер. — заступилась за меня Елена, — а Ростик подает надежды, вон, как хорошо выступил недавно.

— Да это ясно, — поморщился Ярик. — Я и не спорю, но он мог бы продолжить учить его тому, что получается у Ростислава, а не тащить его куда-то на тусовку к офицерам.

— С одной стороны ты прав, — не осталась в стороне Арина, — но, а как иначе передавать мастерство? Зачем вообще думать, почему, лучше порадоваться за друга, милый.

— Я рад, — развел руками Сарай, — просто удивительно, вон, у татарина спроси, как они во втором семестре тренируются, ничего не изменилось, групповые занятия, а тут, индивидуальный подход.

— Он прав, — кивнул Гадел. — У других также, насколько я знаю.

— Ну, — протянул я, — ответить на этот вопрос сможет только Воислав Доброславович, но я не рискну у него спрашивать.

— О таком и не спрашивают, — согласился Слава, — пользуйся моментом, пока дают, — а насчет этой игры, даже я ничего не слышал. Скорее всего, чисто офицерская забава.

— Придется идти в слепую. — проворчал я.

— Расскажешь потом? — Елену, видимо, заинтересовал этот вид спорта.

— Как сказал тренер, если выживу.

***

Не знаю, когда будет этот футбол, а у меня, кроме привычных тренировок шли занятия по новой специализации.

Основы программирования давались мне легко, мы повторяли школьную программу. Простые алгоритмы, операторы ветвления, циклы, функции и процедуры, объектно-ориентированный подход. C# 3000.0, Python, PHP, мы изучали историю языков программирования по учебнику, и знаете, что? Эта книга всегда стояла в моей комнате дома на Святогоре. Сколько себя помню. И ничего нового, я из нее не узнал. Уже потом, когда пошли новые версии языков, стало труднее, пришлось включаться по полной. На основу тех знаний, которые у меня были, новые ложились со скрипом. Понять бы, откуда я вообще что-то знаю? Что маленький Ростислав интересовался программированием, к гадалке не ходи, и так ясно. Извечный вопрос. Кто я?

Но вернемся к нашим баранам. Мы изучали операционные системы вероятного противника, учились в них работать, и программировать. Необходимо было изучить тьму разных языков программирования, и я понял, что этой специализации мне учиться годы, а без соответствующей практики я вообще не буду ничего стоить. Представляете мое неудовольствие от осознания этой истины?

Пришлось на ходу корректировать свою программу обучения, остановиться только на основах программирования, а все остальные усилия бросить на работу с робототехникой, и электронной безопасностью. Мне не надо вести хакерские дуэли на просторах космоса, сводя с ума компьютеры кораблей врага, разрабатывать алгоритмы кодирования, и декодирования секретных сообщений, разрабатывать вирусы, и программы шпионы. Все, что мне нужно, это уметь пользоваться этими вирусами, и троянами, научиться взламывать электронные замки, системы видеонаблюдения, научиться взлому роботов, и работе с их алгоритмами. Поэтому я отказался от идеи стать программистом разработчиком, и сосредоточил все свои усилия на новых задачах.

Сразу же дело пошло бодрее. Отпала надобность в глубоком изучении языков, в сумасшедшей практике по разработке информационных систем. На смену им пришло обучение в использовании готовых приложений, различных устройств, для подбора паролей, перехвата, кодирования, и декодирования сигналов. Нам показывали слабые места в системах безопасности, как их искать, где и, как к ним подключаться, как подружиться с боевым роботом врага.

Все-таки, офицер на открытом уроке, немного меня дезориентировал. Никто, и никогда не отпустит в поле классного программиста, они нужны в штабе, или в военных лабораториях. А вот я, как раз, учился тому, что будет полезно при боевых действиях на закрытых объектах врага.

Несмотря на изменения в программе обучения, мне было очень сложно, приходилось буквально прогрызаться сквозь гранит новой науки. Никогда до этого, я не сталкивался ни с чем подобным. Все мои знания спасовали. Ничего, я справлюсь.

***

Спесь с меня сбил и мой психотерапевт. Дед ответил на его письмо, и прислал кучу информационных носителей со старыми сериалами, и электронными книгами, ушедших эпох. Были там и записи рестлинга, и множество моих любимых песен, но не все!

— Моя жена интересовалась историей, и любила древнюю культуру. Внук все детство разделял ее увлечение, они могли сутками напролет смотреть сериалы про всяких Изаур, рыдать над какими-то старыми драмами, или зачитываться стихами. Она тратила огромные деньги на поиск этих артефактов, и вместе они радовались каждому новому. Жаль, она не пережила его падение, умерла от сердечного приступа. У нее был маленький индекс развития, и она не вынесла произошедшего. Отправляю Вам ее коллекцию. — Евгений Михайлович процитировал мне письмо из дома.

Я не знал, как на это реагировать. Я никогда не интересовался своим детством, мне и не надо было, я же не хотел привлекать к себе внимание. А про бабушку никто не любил рассказывать, сказали, что она умерла, и все, никаких подробностей, даже, когда я спрашивал, уходили от ответа, а Дед отмалчивался.

— Я взял на себя смелость, и посмотрел несколько сериалов, — продолжил капитан, не дождавшись моего ответа, — в одном из них главный герой живет со своим другом в одной квартире, в другом, у героя отец алкоголик. Тут очень много драматических сериалов.

— Вы все посмотрели? — хриплым голосом спросил я, мой мир рушился.

— Нет, — он покачал головой, — но просмотрю все, если ты не против.

— Буду Вам благодарен. — я взял графин с водой, и стал пить прямо из него.

— Хочешь об этом поговорить? — участливо поинтересовался психотерапевт. — Я чувствую свою вину за то, что вот так вывалил на тебя все это, надо было постепенно.

— Вы не виноваты, Евгений Михайлович. — я выдохнул, и замер, размышляя над услышанным.

— Ростислав, не забывай дышать! — встревоженно воскликнул Евгений.

— А, да, извините, — я размеренно задышал. — Получается, я все выдумал?

— Пока не знаю, Ростислав, — он грустно развел руками. — Ты пойми, мы не в фантастике живем, у нас обычный мир, обычные люди, перенос сознания в пространстве…

Он запнулся, и я воспользовался этим:

— Вы живете не в фантастике, а я именно в ней. — я горько усмехнулся, — для меня здесь все необычно, и это объясняет, почему у меня так странно развивается индекс.

Я еще глотнул воды, и продолжил:

— А про бабушку вообще обидно, никто, и никогда подробности не рассказывал. Умерла и все. А теперь, Дед пишет, что это из-за меня. Да мне, даже подробно никто не рассказывал, знаю только, что нашли меня всего в крови, ветках и перьях, рядом с тушами лесного орла, и каких-то грызунов, видимо, я в падении на гнездо упал. — сорвался я, ни к черту нервы.

— Тише, Ростислав, тише. — Евгений Михайлович положил руку мне на колено, не знаю, что он сделал, но мне стало легко и тепло. — Ты ни в чем не виноват. Особенно в смерти бабушки. Просто у нее было слабое сердце. Успокойся.

Я медленно и глубоко дышал, успокаиваясь.

— Спасибо. — прошептал я.

— Пожалуйста, Ростислав. В любом случае, все это позади, тебе надо думать о том, что есть сейчас.

— Вы правы. — я взял себя в руки. — мне надо сейчас становиться сильнее. Разобраться со своим индексом, со своими умениями и навыками. Я очень благодарен Вам лично, и всем своим тренерам, которые занимаются со мной. Я недавно заметил, меня ведут, почти индивидуально. Не знаю почему, но я очень благодарен всем за это. Я приложу все усилия, что бы преодолеть свою проблему с раскачкой индекса, найду Лиру, и все будет хорошо.

— Пожалуйста, Ростислав, — Евгений Михайлович помедлил секунду, и продолжил, — ты должен знать, лично меня помочь тебе просил Родион Кириллович, насколько знаю, остальных тоже. Он бывает очень убедительным, когда захочет.

— Спасибо, я его тоже поблагодарю. — кивнул я.

— А насчет индекса, после твоей истории, у меня возникла одна идея. Я ее обдумаю, и поделюсь с тобой, посмотрим, может, и выйдет, что-то путное.

— Еще раз благодарю Вас, Евгений Михайлович, давайте закончим на сегодня. — я был спокоен, и хотел пойти отдохнуть. Надо было многое разложить по полочкам.

— Еще раз, пожалуйста, Ростислав, до встречи.

***

Родион! Вот значит, кому я обязан таким вниманием тренеров. Что же, я тебе благодарен, когда-нибудь и тебе пригодится моя помощь.

Еще немного поворочавшись в постели, прогоняя в голове сегодняшний сеанс психотерапии, который превратился уже в какое-то детективное расследование, я не заметил, как мое волнение улеглось, и я стал проваливаться в сон. Перед тем, как окончательно уснуть, в голове крутилась всего лишь одна мысль:

— А может все просто, и разум маленького Ростислава был подготовлен под меня, обладая теми же знаниями, и, если бы не это, то я не смог бы оказаться в его теле?