Глава 3. Пишите письма!
ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 20 августа 1917 года.
Дорогой Майкл!
Позволь мне искренне поздравить тебя и твой народ со столь блистательной победой в бухте Стения. Весь цивилизованный мир рукоплещет твоим авиаторам и воздухоплавателям, которые сумели нанести нашим общим врагам столь чувствительный урон. Мужество, доблесть и высокая выучка, показанная русскими пилотами заслуживает самой высокой оценки.
Победы на всех фронтах вселяют надежду и позволяют с оптимизмом смотреть в будущее, где, вне всякого сомнения, нас ждет славная общая победа в Великой войне.
Переход Болгарии на сторону держав Антанты коренным образом изменил расклад сил на южном фланге Великой войны и на Балканах возникло количественное превосходство союзных сил над войсками Центральных держав, которые сейчас вынуждены спешно отходить и готовить новую линию обороны значительно севернее существующей.
Наше наступление на Балканах вне всякого сомнения принудит Германию и Австро-Венгрию перебрасывать войска с Западного и Восточного фронтов, что создает определенные перспективы для успешного наступления в России и во Франции, имеющего стратегическую цель — освобождение оккупированных немцами территорий, что, как мне представляется, является сейчас самой главной задачей, которая стоит перед нами.
В связи с этим, видится стратегически верным перевод лишних войск с южного фланга непосредственно на участки фронта в местах, которые требуют скорейшего освобождения от оккупации. Тем более что в связи с отходом германских и австро-венгерских войск, вопрос освобождения оккупированных балканских стран представляется практически предрешенным в самое ближайшее время.
Руководствуясь этими соображениями и по согласованию с генералом Петеном, наше военное командование приняло решение о выводе с Балкан британо-французского Экспедиционного корпуса. Вопрос освобождения Парижа, Бургундии, Шампани, Пикардии и Бельгии не терпит отлагательств. Французы, бельгийцы и русские не могут далее оставаться под тяжестью германского сапога.
Отдельно хочу заметить, что столь спешная наступательная операция против Османской империи в этой связи представляется преждевременной, а столь большая концентрация сил на столь второстепенном для решения стратегических задач театре Великой войны, выглядит явно избыточной, при нерешенном вопросе по освобождению от оккупации собственных территорий и собственных подданных. Тем более что ситуация в районе русского Северного фронта представляется не только весьма сложной, но и угрожающей.
На основании изложенного выше, мне представляется целесообразным срочно начать консультации по вопросу координации боевых действий союзников в этом году и о планах на кампанию 1918 года. Причем, этот дело не терпит отлагательств и должно начаться в ближайшие дни. Поэтому предлагаю не откладывать вопрос и дать указание нашим представителям начать консультации, сначала в узком составе, дабы не терять времени и не ждать прибытия представителей всех членов Антанты. Лучшим местом проведения таких переговоров мне видится твоя новая столица Москва, поскольку там сейчас находится в спецпредставитель президента США Герард и французский генерал Жоффр, а лорд Милнер через двое, максимум трое суток будет в Москве. Назначь своего представителя, и мы можем начинать.
Прими и проч.
Твой кузен, Джорджи.
Сандрингем-хаус, 20 августа 1917 года.
* * *
ПИСЬМО ИМПЕРАТОРА ВСЕРОССИЙСКОГО ГЕОРГИЮ ГРАФУ БРАСОВУ. 7 (20) августа 1917 года.
Привет, сын!
Сегодня наконец-то смог выкроить время и прочитать твое письмо, которое ты адресовал Маше. Я очень рад, что у тебя все хорошо.
У нас тоже все неплохо, если считать за «неплохо» ход наступления, о котором, впрочем, ты и так наверняка осведомлен. Жаль, что на «отдых в Крыму» у нас времени не остается совершенно. Это я шучу, как ты понимаешь.
Хочу спросить твое мнение о том, чтобы привезти в завоеванный Царьград лучших твоих соучеников из Звездного лицея. Впрочем, ты должен сюда прибыть в любом случае, поскольку у меня есть для тебя небольшой сюрприз.
Пиши чаще. Я буду выкраивать время и отвечать.
Твой любящий отец.
* * *
ИЗ СООБЩЕНИЯ РОССИЙСКОГО ТЕЛЕГРАФНОГО АГЕНТСТВА (РОСТА). 7 (20) августа 1917 года.
Продолжают поступать поздравления из-за рубежа по поводу побед русского оружия. ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ получил приветственное послание от Его Величества Короля Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии Георга V. Канцелярия ЕИВ предоставила в распоряжение нашего агентства текст этой телеграммы:
«Дорогой Михаил!
Позволь мне искренне поздравить тебя и твой народ со столь блистательной победой в бухте Стения! Весь цивилизованный мир рукоплещет твоим авиаторам и воздухоплавателям, которые сумели нанести нашим общим врагам столь чувствительный урон. Мужество, доблесть и высокая выучка, показанная русскими пилотами заслуживает самой высокой оценки.
Победы на всех фронтах вселяют надежду и позволяют с оптимизмом смотреть в будущее, где, вне всякого сомнения, нас ждет славная общая победа в Великой войне.
Прими и проч.
Твой кузен, Джорджи.
Сандрингем-хаус, 20 августа 1917 года».
В ответной телеграмме ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ тепло поблагодарил короля Георга V:
«Дорогой Джорджи!
Благодарю тебя за твое теплое письмо и искренние поздравления! Я счастлив и горд от осознания того, какие герои служат в Русской Императорской армии и в Российском Императорском флоте! Доблесть и британских солдат несомненна, а подвиг бронедивизиона Адмиралтейства под Двинском вызывает неподдельное восхищение!
Прими и проч.
Твой кузен, МИХАИЛ.
Севастополь. 7 августа 1917 года».
* * *
ПОСЛАНИЕ КОРОЛЮ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ИРЛАНДИИ. 7 (20) августа 1917 года.
Дорогой Джорджи!
Благодарю тебя за твое теплое письмо и искренние поздравления! Я счастлив и горд от осознания того, какие герои служат в Русской Императорской армии и в Российском Императорском флоте! Доблесть и британских солдат несомненна, а подвиг бронедивизиона Адмиралтейства под Двинском вызывает неподдельное восхищение!
Теперь о деле.
Нет сомнений в том, что освобождение оккупированных территорий является важнейшим заданием для всех держав-участниц Антанты. К сожалению, отдельные территории и целые страны стали жертвами войны, и были оккупированы противником. Но можно уже смело утверждать, что 1917 год стал переломным в этой войне и чаша весов окончательно качнулась в нашу сторону.
Я согласен с тобой в том, что освобождение русских и французских территорий должно быть в приоритете у Москвы и Орлеана. Согласен также с тем, что ситуация на Балканах должна заставить Германию и Австро-Венгрию перебрасывать на этот фланг дополнительные силы, выводя их с русского и французского фронтов. Однако, явное ослабление натиска с юга вызывает у меня серьезное беспокойство, ведь пока в Берлине и Вене не ощутят серьезнейшую угрозу обрушения всего полуторатысячекилометрового фронта от Альп и до Карпат, до тех пор трудно ожидать начала панического перебрасывания сил с других участков, в том числе с занятых врагом территорий России и Франции, и тем самым не создаются условия для скорейшего освобождения наших земель. Ведь в настоящее время ни у Франции, ни у России нет сил прорвать германскую оборону. Поэтому сейчас главное для нас именно наступление на юге, именно удар в мягкое подбрюшье Австро-Венгрии, который и должен заставить наших противников не только уменьшить свою группировку на Востоке и Западе, но и начать отступление, выпрямляя линию фронта на всем его протяжении, ведь только так они смогут меньшим числом войск удерживать свой фронт от прорыва.
Тем большее беспокойство вызывают у меня планы Лондона и Орлеана вывести свои контингенты с Балкан. Понимаю, что Франции и Британии остро нужны войска в Нормандии, Ирландии и Палестине, но немедленный их отзыв фактически лишает нас возможности в этом году не только освободить Сербию и Черногорию, но и вообще выбить Австро-Венгрию из войны. Более того, уменьшение натиска на Балканах вероятнее всего поставит под вопрос освобождение в этом году оккупированных территорий России и Франции. Не говоря уж о том, что вывод британского и французского контингента произведет отрицательное впечатление на наших союзников и может послужить причиной снижения их желания активно воевать.
Теперь что касается консультаций и переговоров. Насколько мне известно, в Орлеане действует Объединенный штаб союзных войск Антанты, который призван координировать действия армий союзников на всех фронтах. Дублирование задач этого Штаба представляется излишним. Тем более что координация там осуществляется в текущем режиме и нет никакой необходимости ждать несколько дней и представителям всех союзников срочно ехать в Москву.
Я согласен с тем, что со времени окончания Петроградской конференции союзников прошло много времени и в корне изменилась вся расстановка сил и степень участия каждой державы в общей войне. Действительно, многие аспекты и решения этой конференции требуют уточнения, особенно с учетом того, что в войну на стороне Антанты вступила Болгария и ее интересы так же следует отразить в общем решении.
Возможно, провести новую конференцию действительно необходимо. Однако срочность ее проведения вызывает у меня определенные сомнения. Кроме того, уровень представительства от США и Италии видится мне недостаточным.
Посему будет полезно указанным в твоем письме лицам начать предварительные консультации в части подготовки конференции глав государств и правительств стран Антанты. На этой конференции предлагаю рассмотреть и принять планы военной кампании на будущий 1918 год, а также актуализацию решений об интересах каждой из держав. Предлагаю провести такую конференцию на высшем уровне в Ялте в октябре сего года, о чем и направляю свое приглашение тебе, а также моему царственному тестю в Рим, генералу Петену, президенту Вильсону и всем главам государств Антанты.
Прими и проч.
Твой кузен, Майкл.
Севастополь. 7 (20) августа 1917 года.
* * *
ПИСЬМО ИВАНА НИКИТИНА МАТЕРИ. 7 (20) августа 1917 года.
Дорогая матушка!
Пишу тебе это письмо и не знаю, дошли ли до вас мои прошлые письма, ведь с почтой в глубинке все еще перебои. Во всяком случае ни одного письма от вас за последние два месяца я пока не получил и очень беспокоюсь о вас. Постараюсь при первой же возможности вырваться домой на побывку или хотя бы попросить кого заехать с оказией.
Вкратце опишу события моей жизни, что произошли с того самого момента, когда я получил письмо от вас.
Я все еще в Москве, хотя школу агитаторов Корпуса Служения я уже закончил и должен был быть направлен в одну из губерний, для организации работы с населением. Но, как оказалось, меня приметили люди из Министерства информации и добились моего перевода к ним. Так что теперь я еще учусь не только говорить, но и писать так, чтобы всем было понятно и было понято правильно.
Однако мы не только учимся. Нас часто отправляют выполнять задания по работе с людьми, а иногда привлекают для обеспечения безопасности, так что я несколько раз вблизи видел Государя и нашу молодую Государыню. Хотя народ их очень любит, но все же есть и те, кому правление нашего благословенного Императора явно поперек горла стало и опасность очередного покушения все еще велика. Поэтому нас и отправляют высматривать возможных бомбистов и следить за порядком в толпе, во время проезда Государя.
Зато я теперь детям и внукам своим смогу рассказывать о том, как я был на венчании и коронации ИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ВЕЛИЧЕСТВ.
Очень жду весточек от вас.
Ваш любящий сын,
Иван.
* * *
ЛИЧНОЕ ПИСЬМО ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ ОТ КОРОЛЯ ИТАЛИИ. 20 августа 1917 года.
Дорогой Михаил!
Сердечно приветствую тебя!
Твое сегодняшнее сообщение о том, что Франция и Британия выводят свои войска с Балкан всерьез обеспокоило меня. Я согласен с твоими предположениями, что, как минимум британцы, отправится вовсе не в Нормандию, а прямиком в Палестину, а это, как ты понимаешь, создает проблемы нашим с тобой согласованным планам в этом регионе.
Нельзя допустить того, чтобы Иерусалим попал под британский мандат.
В этой связи я повелел готовить срочную отгрузку туда всех возможных итальянских сил, что неизбежно повлечет вывод некоторых войск из Окситании и с Австро-Венгерского фронта, а это, как ты сам понимаешь, неизбежно ограничит наступательные возможности моих армий на Балканах, но Иерусалим стоит того.
Хотел отдельно тебя поздравить с успехом твоей армии в Восточной Фракии и в Проливах. Разгром в Стении войдет в учебники по военному искусству, а действия твоих Сил специальных операций вызывают искреннее восхищение. Мой Генштаб уже озаботился созданием аналогичных подразделений в итальянской армии.
Как вы там с Иоландой? Никак не привыкну к тому, что она теперь Мария. Хотя это одно из ее имен, но все же. Все ли у вас хорошо?
Вернувшаяся в Рим высокая делегация рассказывает много удивительных историй о своем пребывании в России и в Москве, а ваша свадьба в Марфино уже стала легендой в Риме и долго оставалась главной темой во всех разговорах.
Но не буду отвлекать тебя лирикой, на это найдется время и позднее. Искренне надеюсь на нашу скорейшую встречу в завоеванном тобой Константинополе или в Иерусалиме.
Передавай привет моей дочери.
Виктор Эммануил,
Королевский поезд, Италия.
20 августа 1917 года.
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА.
ПИСЬМО ИОСИФА ДЖУГАШВИЛИ (СТАЛИНА).
В Петроград, дом 17-а по 10-й Рождественской улице.
Письмо для Аллилуевой Ольги Евгеньевны.
Отметка военной цензуры: прочитано, допущено.
Глубокоуважаемая Ольга Евгеньевна, скоро 4 месяца как освободился я из ссылки. Но снова без всяких причин был поставлен под административный надзор, и потому, никак не мог приехать в Петроград и лично поблагодарить Вас с Сергеем за все.
Очень-очень Вам благодарен за Ваши добрые и чистые чувства ко мне и помощь в самую трудную для меня минуту. С самого февраля, как вызвали меня для призыва, я жил в Красноярске у Каменева. После окончания ссылки засобирались мы в Москву. Лев Борисович уезжал первым и оставил мне оплаченную до мая комнату. Перестав получать арестантские и посылки от друзей и родных, финансовые обстоятельства мои были затруднены, но спасибо Вам с мужем что поддержали меня тогда 15 рублями. Но поехать тогда мне было не суждено. Вскоре после Пасхи меня снова доставили в участок и там, допросив, предписали до особого распоряжения из Красноярска не отлучаться. Тогда я узнал, что и Лев Борисович смог добраться только до Омска.
Многие товарищи тогда не подчинились, но их судьба вразумила меня воздержаться. В мае я остался без комнаты и перебивался случайными уроками, пару раз даже спал тайно у товарищей в паровозных мастерских. Но приютили они меня только из сострадания. Я видел, как освобожденчество овладевает ими, отчего вынужден был уйти. Просить Вас тратиться больше на меня не стал: Вам деньги самим нужны.
Доведенный до крайней нужды, к стыду моему, принял я на Иоанна Богослова предложение отца Никодима. Мы оказались с ним знакомы по Тифлисской семинарии, и он, увидев бедственное положение моё, предложил пожить при храме помогая ему псаломщиком. Странно, с семинаристских времен мне было так по началу горько, а потом спокойно. На моё удивление поддержку нашел я в тех, от кого меньше всего её ожидал.
Отец Никодим проникся ко мне, предлагал положить меня в дьяки или найти к осени место народного учителя. Он похлопотал за меня в полиции и у коменданта, и в начале июля я снова был вызван на призывной пункт. Там мне предложили пойти вольноопределяющимся в 7-ю Сибирскую воздухоплавательную роту, отбывающую в конце июля на фронт. Я, не без облегчения, согласился. Служба за кров и хлеб у отца Никодима меня уже тяготила, да и иной дороги домой у меня не осталось.
Вот уже третий день мы проезжаем Сибирь, и я учу Уставы и метеорологические Наставления. Нашлась-таки у страны и для меня косорукого служба.
На какой фронт едем мы нам не говорят. Вначале думал, что скоро смогу даже увидеть маму, но похоже я скорее увижу Фёдора. Передам привет их теперь благородию.
Как за эти годы истосковался я по горам своим. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия — летом река, зимой снег, это все, что дает здесь природа.
Мой привет ребятам и девицам. Желаю им всего-всего хорошего.
Чувствую себя хорошо. Здоров вполне, — должно быть, привык уже здешней погоде.
До следующего письма.
Уважающий Вас Иосиф.
Младший унтер-офицер 7-й Сибирской воздухоплавательной роты.
* * *
ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 20 августа 1917 года.
Дорогой Майкл!
Полностью разделяю твое мнение о том, что натиск на Балканах не должен быть ослаблен, поскольку является залогом скорейшего освобождения оккупированных территорий Франции, России, Бельгии и самих стран региона. Однако острая нехватка войск во Франции и неопределенность сроков прибытия в Нормандию Экспедиционного корпуса США, заставляет начать вывод британско-французского контингента с Балканского полуострова.
В свою очередь, ты имеешь возможность поддержать дело союзников в этом регионе, перебросив несколько армий с второстепенного по значению направления. Османская империя более не представляет собой серьезной военной силы и не требует столько войск.
Более того, вопрос судьбы Османской империи правильнее было бы отложить и вынести на обсуждение во время проведения предлагаемой тобой конференции на высшем уровне, идею которой я полностью поддерживаю. Думаю, что всестороннее и вдумчивое рассмотрение вопроса раздела Османской империи помогло бы избавить весь регион от будущих противоречий и трений не только среди местных народов, но и между великими державами, имеющими интерес в этой части света. И уже по итогам этой конференции Антанта должна будет продиктовать османам свои условия.
О времени и месте проведения конференции на высшем уровне, возможно, следует провести дополнительные консультации.
Прими и проч.
Твой кузен, Джорджи.
Сандрингем-хаус, 20 августа 1917 года.
* * *
ЛИЧНОЕ ПИСЬМО ИМПЕРАТРИЦЫ ВСЕРОССИЙСКОЙ КОРОЛЕВЕ ИТАЛИИ. 7 (20) августа 1917 года.
Здравствуй, Мама!
Получила вчера письма от тебя и от отца, за которые вам искреннее спасибо. Я так поняла, что отец вновь выехал в Ставку и я решила не беспокоить его своим письмом. Верю, что ты ему все передашь.
У меня и у нас все хорошо, хотя, не скрою, мне все еще очень тяжело учить новый язык и, тем более, взваливать на себя новые державные обязанности. Благо мне помогают те уроки жизни, которыми вы меня буквально третировали, за что теперь я вас искренне благодарю, поскольку без этих, не скрою, весьма жестоких уроков, я вряд ли бы сейчас справилась. Как говорит мой благословенный муж — тяжела корона Мономаха. Это один из прародителей русской Династии.
Впрочем, это все пустяки. Россия совершенно удивительная страна и мало чем похожа на нашу старую добрую Италию. И, хочу заметить, что часто сравнение отнюдь не в пользу моей милой Италии, да простят меня мои соотечественники. Да, в России есть много ужасного, много просто плохого, много есть такого, о чем в высшем свете предпочитают даже не говорить, но, как я теперь уверена, именно России суждено первой шагнуть в будущее, неся миру новое понимание того, как следует жить и к чему стремиться. И главным в создании этого будущего выступает мой царственный муж Михаил. Так что, как вы понимаете, я здесь в самом центре всех событий и преобразований.
К сожалению, война накладывает свой отпечаток на нашу семейную жизнь. Вот уже почти неделю мы вынуждены жить на территории тайного командного центра, откуда мой Михаил и руководит русской армией. В корреспонденции указано «город Севастополь», но это отнюдь не так, как ты прекрасно понимаешь. Но это все сущие мелочи, на которых вовсе не стоит заострять свое внимание.
У меня теперь весьма много обязанностей, в том числе и вопросы, которые относились к ведению прежней Императрицы Марии — Августейшей матери моего благословенного мужа. Она весьма серьезно относилась к благотворительности и опеке, так что я никоим образом не могу быть хуже ее. Тем более что Августейший муж мой часто говорит о том, что он хотел бы расширить роль Императрицы в жизни России и вообще дать женщинам Империи все шансы стать в один ряд с мужчинами.
Он очень чудесный, мой Михаил. Поверь мне. Я так счастлива. Я так боялась, и я так сейчас счастлива. Верю, что ты поймешь меня и будешь за меня рада. Он готов буквально на руках меня носить, что, впрочем, часто и делает. Быть может не пристало воспитанной даме писать о таких вещах, но это так.
Я так мечтаю поскорее подарить ему Наследника! Это очень важно и для него, и для Империи, и, как ты понимаешь, для меня. Я каждый день молюсь Пресвятой Богородице, моля ее скорее послать нам здорового мальчика, ведь это так важно для стабильности государства, впрочем, ты и сама это знаешь.
Я с замиранием сердца каждый день прислушиваюсь к себе. Я молю Господа Бога о том, чтобы мои ощущения не были лишь пустыми фантазиями.
Помолись и ты Деве Марии, чтобы мои надежды не были напрасными.
Твоя любящая дочь,
Мария.
* * *
ПОСЛАНИЕ КОРОЛЮ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ИРЛАНДИИ. 7 (20) августа 1917 года.
Дорогой Джорджи!
Благодарю тебя за поддержку моего предложения о проведении конференции на высшем уровне. Нам всем действительно необходимо подвести итоги кампании 1917 года и наметить планы на год 1918-й. Согласен и с тем, что вопрос раздела Османской империи следует повторно рассмотреть, уточнив некоторые положения Петроградской конференции этого года, актуализировав, в частности, вопросы зон оккупации и сфер ответственности союзников по поддержанию порядка в бывшей Османской империи.
Скорейшее завершение операции против турок позволит России и Болгарии быстрее принять более активное участие в натиске на Австро-Венгрию со стороны Балкан, что должно вынудить АВИ и Германию начать вывод войск из оккупированных территорий России и Франции, а также позволит освободить всю Сербию, Албанию и Румынию.
Что касается места проведения конференции, то Ялта, как мне представляется, подходит лучше всего, поскольку не только благоприятна по климату, но и удобна для прибытия всех наших, в том числе и заморских коллег. Впрочем, согласен, что вопрос места проведения нужно дополнительно проработать и обсудить.
Прими и проч.
Твой кузен, Майкл.
Севастополь. 7 (20) августа 1917 года.
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА.
ПИСЬМО СПЕЦИАЛЬНОГО ДОВЕРЕННОГО ПОСЛАННИКА ПРЕЗИДЕНТА США
Советнику Президента США
Эдварду Манделу Хаузу,
Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия.
Дорогой, Эдвард.
Всего третью неделю я в России. Но такой далекой мне уже кажется напутственная беседа с Президентом Вильсоном. Я провел тогда с ним больше часа. После беседы с Вами, в Нью-Йорке я был встречен в Джерси-Сити комитетом, возглавляемым знаменитым юристом Джоном Б. Стенчфилдом; Кларенсом Маккеем, Гербертом Своупом — золотым пером "Нью-Йорк Уорлд", маршалом Соединенных Штатов Томасом Д. Маккарти, сенатором штата Фоули, Джеймсом Дж. Хоуи — верной Троицей хороших друзей, которые провожали меня в Данию чуть более года назад.
Потом были тревожные дни плавания, омраченного угрозами германской «неограниченной войны». Несколько уверенности нам предавал наш конвой. И в целом мы нашли "Инфанту Изабеллу" чистым великолепным кораблем — ее капитан был компетентен и добр. Я охотно рекомендую ее всем, кто желает благополучно пересечь Атлантику во время войны.
Нас встретил гнетущий своими серыми бараками и низким небом Романов-на-Мурмане, названный в честь правящей Россией династии. Но после долгого и опасного пути меня с попутчиками охватила радость от долгого и яркого дня и твердой земли под ногами. Потом был казавшийся вечностью трёхдневный путь до Москвы, когда радовавшие после тревожных бурых волн вечнозеленые леса начинали тяготить. Но это скорее было ощущение важности миссии, которая разрешится уже скоро и потому особенно тяжела.
Впрочем, она оказалась даже труднее чем мы думали. Как Вы знаете, мне до свадьбы и коронации не удалось встретится ни с царем русским, ни с его канцлером. Встречи же с компаньонами наших доверителей тоже были неудачны. Все относились настороженно. Самуэлю тоже не удалось что-то быстро достичь по своим каналам. Я уже стал разделять впечатление Сэми, что «русские искренние, доброжелательные и хорошие люди, но очень мутные и бестолковые», но Френсисы, и особенно Лидли разъяснили ситуацию в России. Нам потомственным республиканцам трудно понять сколько завязано здесь на царе. Даже я, год проработавший с кайзером, был удивлен что без воли и внимания Михаила кажется ничто здесь не остаётся и не происходит. Всего за 5 месяцев он так крепко взял власть, почти потерянную его братом, что все серьезные вопросы можно решать только с ним. А в эти дни царю было действительно некогда, но вскоре я стал понимать, что мы возможно уже опоздали.
В эти дни удалось преуспеть разве только плывшему с нами Моэму. Сомерсет быстро сошелся со своими коллегами по перу и скоро и нас ввел в некоторые их шумные компании. Памятуя о Вашей просьбе, я постарался влиться в русскую жизнь, прочувствовать её, понять… Ожидая «высочайшей аудиенции» я попытался окунуться в происходящее в русской столице.
На скоропалительную свадьбу Императора и последовавший «монарший пикник» нас не позвали, как и на саму коронацию. Но эти вести так воодушевленно были встречены толпой, русские так гуляли! Последовавшее за этими событиями празднования юбилея Москвы открыло мне всю широту и удаль русского духа. Я проехал много стран, полковник, но я не видел где так самозабвенно могут гулять и разделять радость общего праздника. Вскоре, я убедился, что не только радость.
Отшумели гуляния, русские красные знамена и салюты почти ежедневно взвивались от вестей о победах русской армии в Галиции. Я вырос в свободной стране и не чужд журналистике, и понимаю, что шеф русской печати Суворин манипулирует этой полудикой толпой, но Господи — как искусно! Даже меня начали пронимать волны восхищения русским царизмом!
За день до встречи с царем, я посмотрел фильм «Осовец». ЭТО НУЖНО ПОСМОТРЕТЬ ВСЕМ, ЭДДИ! Если до этого момента я негативно, но уважительно относился к немцам, даже возмутительные газовые атаки на население Риги не вызывали у меня ненависти к ним, то после сеанса (титры были на русском и английском) я готов был вместе с русскими рвать прусаков голыми руками. ТАК НАМ СЕЙЧАС НУЖНО СНИМАТЬ! Возвращаясь, я стал чувствовать и понимать, что русский дух нельзя убить! Они может быть простодушны, за то дело что считают правым будут драться даже мертвые! Я начал понимать почему английский и бельгийский бронедивизионы бьются здесь за русских даже отчаянней чем за себя! В России ты неизбежно становишься русским и в лучших качествах этого народа не можешь помыслить быть не равным ему.
На следующий день меня принял Император. Я постарался избавится от вчерашнего кинонаваждения, но Михаил излучает необъяснимый магнетизм, он тверд и уверен в себе, его английский, скорее даже нью-йоркский, безупречен, и чувство сопричастности к русским снова накрыли меня. Мы говорили всего полчаса и Он, выслушав меня дал указания своим министрам и комиссарам принять меня для согласования предложений. Его предложение Президенту Вильсону приехать и лично обсудить вопросы, подкрепленная таковым же предложением лично к известным тебе людям, ясно показала, что он хочет дружить с Америкой, но мой и даже Роберта уровень низок что бы Он содержательно стал говорить с кем-то из нас.
Выходя от Императора я видел своих непубличных итальянских коллег, позже справлялся о подобных контактах у Стенли и Вильяма. Представительство католических домов здесь максимально высокое и Государь с ними часто говорит лично, наши же английские коллеги и их родственники, представленные «послами», удостоились, как и я единственной краткой аудиенции.
Эдвард! Россия консервативна, но едина и стремительно меняется. Это колоссальный рынок! И Президенту нужно приезжать как можно быстрее! МЫ МОЖЕМ ВСЁ УПУСТИТЬ!
Сейчас, когда государь уехал в «свадебное путешествие», собрав в столице и правых и левых активистов, нам показалось уместным поговорить и симпатизирующими американскому пути братьями и сановникам. Все здесь понимают, что цель Михаила сейчас не отдых, а Константинополь, точнее, как говорят русские «Cargard». И после Михаил будет обожаем здесь как мессия. Но наши попытки снова ни к чему не привели. НАМ ПРИДЕТСЯ ГОВОРИТЬ С МИХАИЛОМ! С каждой минутой промедления мы теряем миллионы долларов, и рискуем вообще остаться «за океаном» наедине со своими намерениями.
С уважением,
James W. Gerard.
* * *
КРЫМ. ДВОРЕЦ МЕЛЛАС. ИМПЕРАТОРСКИЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ. 7 (20) августа 1917 года.
«Единые Имперские Вооруженные силы состоят из Русской Императорской армии, Ромейского Императорского Легиона, Корпуса Имперской безопасности, Российского-Ромейского Императорского флота и Воздушных сил Империи. Все силы Имперского Единства объединены под общим командованием. Верховным Главнокомандующим всех вооруженных сил является Император Имперского Единства России и Ромеи».
«Император Единства не только является монархом каждой Империи (и царств) входящих в Единство, но и организует оборону, внешнюю политику и безопасность всего Единства, обладает монопольной монетарной властью. Его власть осуществляется через ЕИВ Канцелярию, работу которой координирует Имперский Канцлер, а три вице-канцлера соответственно курируют Силовой, Дипломатический и Финансовый блок. Председатель Правительства Российской Империи и Великий Логофет Ромейской Империи входят в Пленум Канцелярии на правах Вице-Канцлеров, на тех же правах входит в него и Статс-секретарь ведомства Императрицы Марии, отвечающий за координацию гуманитарной и социальной сфер обеих Империй. Великий Император своими повелениями назначает на все генеральские (выше 6-го класса) в. т. ч. гражданские должности, единоособно волен смещать и назначать руководителей губерний и других единиц Имперского подчинения. Император имеет исключительное право чеканить монеты и выпускать ассигнации…»
«…Таким образом армия, госбезопасность, внешняя и монетарная политика — исключительные и неделимые прерогативы Великого Императора Имперского Единства…»
Я отложил свои черновики и потер усталые веки.
Единый монарх, единые Вооруженные силы, единая Служба Безопасности, единые Центробанк, единая внешняя политика…
Я целый божий день был занят тем, что писал какие-то бумаги или читал оные. Письма, телеграммы, доклады, сводки, приказы, повеления…
Вероятно, так и должен выглядеть день полководца, который выигрывает историческую битву, не так ли? Где вот это все, все эти белые кони, знамена, звуки труб и грохот артиллерии?
Полдня телеграфом переписывался с Джорджи, будь он всячески здоров вместе со своей хитро сделанной дипломатией. Понятно ведь, что выводят они войска с Балкан вовсе ни в какую не во Францию, а вполне себе в Палестину, поскольку спешат отхватить от турок как можно больший кусок, с явным беспокойством поглядывая на наши успехи.
Мой венценосный тесть тут же среагировал на мое известие и, насколько я могу судить, сейчас начинается гонка за Иерусалим и наследие Османской империи. Тот же генерал Радко-Дмитриев передает, что, по имеющимся сведениям, не только британцы с французами засобирались, но и греки явно начали готовить войска к выводу с Балкан и отправке их в Малую Азию. Очевидно спешат урвать свой кусок «исконных греческих земель».
Добавим к этому прущего как танк генерала Юденича, который все ближе к Сирии, да и в Месопотамии наши войска вот-вот войдут в соприкосновение с британцами.
Так что война шла своим чередом на всех фронтах, в том числе и на дипломатическом. И пока у меня не было ни малейших поводов ждать, что все само собой как-то устроится. В то, что России удастся присоединить Проливы только на основании того, что где-то там на Петроградской конференции о чем-то там договорились, я не верил.
Британцы, французы и американцы делали все, чтобы затянуть войну и перенести ее окончание на следующий год и тема с этой Ялтинской конференцией как раз и призвана не только переиграть военные результаты этого года, но и «уточнить» итоги Петроградской конференции. И если мы не завершим войну в этом сезоне, то к следующему сильные игроки вновь наберутся сил и нам навяжут договор, который, как минимум, выхолостит все наши достижения. Какой-нибудь договор о свободе судоходства или международном мандате миссии по управлению Проливами. И получим мы британские или американские корабли прямо у Севастополя.
Да и зоны оккупации Османской империи придется сильно пересмотреть, покинув богатые нефтеносные районы и места, стратегическая важность которых неоспорима.
Поэтому я спешил. Уже были в истории случаи, когда русская армия была вынуждена покинуть предместья Константинополя и уйти не солоно хлебавши, под грозные окрики европейских дядь. И переписка с Джорджи показывает, что будут ставить нам палки в колеса и сейчас, даже когда нет сил для этого.
А я хотел застолбить свои права на Проливы и всю зону Восточного Средиземноморья, включая Малую Азию. Легитимизировать обладание Проливами, Западной Арменией, Севером Леванта можно только через принятие византийской короны. Но, поскольку я юридически не был никаким наследником Византии, я мог получить эту корону только сочетанием военной силы, фактического занятия желаемой территории и получением божественной благодати. И вот тогда оспорить мои/России притязания будет куда сложнее.
Да и для реального статуса Главы Православия в мире, титула Императора Всероссийского явно недостаточно. Равно, как и статус Русской Православной Церкви не обеспечивает достаточную святость новых претязаний. Тут нужен именно Император Ромеи, Император Восточной Римской Империи, нужны главы Вселенской и Поместных Церквей, и все такое прочее.
До Иерусалима мы не дотянемся, но низводить бриллиант возможностей Царьграда до статуса заштатного портового городишки я не собирался. Не мог я мечту многих поколений просто так профукать в простом мелочном присоединении новых земель к Российской Империи.
Это Большая Игра. Игра на десятилетия.
Имперское Единство. Россия и Ромея. Быть может вся Евразия. Или весь мир. Да, хоть и вся Галактика, название даже не придется менять. Шутка, в которой всегда есть доля шутки.
Кроме того, интеграция завоеванных земель в Россию займет десятилетия и нет решительно никакой возможности напрямую применять российское законодательство в новых и часто недружественных землях. Нужен переходной период всевластия меня-батюшки, не ограниченного никакими конституциями, правами и прочими свободами подданных. Для одного только массового переселения в Ромею крестьян из российской глубинки потребуется полная абсолютная и незыблемая власть на новых землях. Власть, подкрепленная военной силой русской армии. Тем более что именно демобилизованным солдатам РИА и будет предложено приоритетное переселение.
Да и нравились мне выражения «Император Единства» и «Империя Единства». Очень уж перспективными были эти понятия. Тут уж играйся как хочешь — «В Единстве наша сила», «Пока мы Едины — мы непобедимы!», не говоря уж про Единство партии… эмм… Императора и народа.
И, конечное же, наша новая идеологическая триада государственности: «Освобождение. Служение. Единство».
Единство общества и Единство интересов всех членов общества в процветании всего народа и государства.
Суворину будет где развернуться…
Но война продолжалась не только на бланках телеграмм. Второй день турецкой кампании не принес особых неожиданностей. Наступление развивалось своим чередом, не создавая особых проблем и не давая поводов для особых волнений. Основные силы Царьградского фронта успешно прорвали оборонительные позиции 1-й османской армии и фактически разделили ее на три группы. Болгарские 2-я и 3-я армии практически замкнули кольцо окружения вокруг Адрианаполя, он же турецкий Эдирне, он же болгарский Олдрин. И было понятно, что османская группировка войск не сможет долго обороняться в городе, где полно местных жителей, не так уж и много ресурсов, а перспектив деблокады нет в принципе. Чуть легче было турецкой дивизии, которую 4-я болгарская армия прижала к побережью Саросского залива Средиземноморья, ведь у тех хотя бы был шанс получить помощь по морю. Впрочем, никто им такой помощи не обещал, да и предоставить реально не мог.
Русские же 6-я и 14-е армии вовсе не стремились устраивать котлы и прочие емкости, мерно и методично продвигаясь к побережью Мраморного моря. Собственно, полпути до Родосто (он же османский Текирдаг) 6-я уже прошла, но уперлась в укрепления, которые прикрывали Проливы со стороны Европы. Пришлось ждать подхода крупнокалиберной артиллерии и вызывать бомбардировщики.
Наша 14-я же армия продолжала успешное наступление, используя колоссальное преимущество перед турками в вооружении и маневренности, поскольку половина армии состояла из подвижных бригад, укомплектованных в свою очередь высокомобильными батальонными группами, имевших на вооружении и в оснащении все средства, которые удалось собрать за пару месяцев подготовки. Тут были и мотоциклетные пулеметные роты разведчиков, и эскадроны тачанок (при двух пулеметах на экипаж — станковый «Максим» и ручной «Мадсен»), и батальоны самокатчиков на велосипедах, поддерживающих бронедивизионы пушечных и пулеметных броневиков. Было и многое другое. И, конечно же, старая добрая кавалерия. Но, в отличие от группировки Каледина, конная армия которого шла лавой вдоль черноморского побережья, не размениваясь на подавление очагов сопротивления, задачей 14-й армии было всемерное подавление любого сопротивления посредством внезапных ударов подвижных батальонных групп. А главной задачей полный разгром и уничтожение спешащей на помощь своим 5-й армии осман во главе с Энвер-пашой.
Фактически это была войсковая операция, призванная именно уничтожить максимальное количество живой силы противника, поскольку возиться с пленными у батальонных групп не было никакой возможности. Да и цели им такие никто не ставил. Мне турки были не нужны на этой земле, но, нисколько не собираюсь оправдываться, мирное население мы, в отличие от турок, не вырезали. Впрочем, особо специально и не щадили, если османы начинали вести оборону какого-нибудь населенного пункта. Тут уж кому прилетело, тому и прилетело. Гуманизма на войне в этом времени еще не проповедовали.
Так что нет ничего удивительного, что начался массовый исход мусульманского населения из Восточной Фракии в сторону Константинополя. Впрочем, мы и не удивлялись, поскольку это явление было частью плана операции и имело двойную цель — очистку территории под будущее заселение оставшимися после демобилизации русскими солдатами, а также запруживание толпами беженцев всех дорог и прочих коммуникаций Османской империи, которое должно было парализовать вообще всякую переброску войск, которая и так была сильно затруднена неразвитостью железнодорожной сети и полным отсутствием угля. Нет, понятно, что паровоз может ехать на любом топливе, практически на всем, что только горит. Но, попробуйте, к примеру, поехать, используя кизяк в качестве топлива. Ведь Малая Азия — это вовсе не средняя полоса России и с дровами тут совсем не густо. Вот и приходилось османским войскам, равно как и беженцам, использовать гужевой транспорт всех причудливых видов, либо, что чаще всего, рассчитывать исключительно на свои ноги.
Нужно ли говорить, что мобильные группы русской армии били их, когда хотели, куда хотели и как хотели. Во многом эта ситуация мне напоминала катастрофу лета 1941 года, когда наша армия хаотически откатывалась вглубь страны, огрызаясь отдельными сражениями и подвигом личного героизма, а дороги были точно так же набиты перепуганными беженцами, которых расстреливали с воздуха немецкие самолеты.
Мы беженцев с воздуха не расстреливали. Правда, отнюдь не по причине какого-то возвышенного гуманизма. Просто прозаически у нас не было столько аэропланов, чтобы отвлекать их на такие ничтожные с военной точки зрения задачи. Но, согласитесь, мы же не использовали химическое оружие в этой операции? А ведь у русской армии его было предостаточно! И не было у турок средств защиты от него!
Так что, в отличие от немцев, гуманизмом мы все же страдали.
Впрочем, не стану лукавить, случаев, когда мобильные группы обстреливали колонны с земли, было достаточно. Никто не собирался отделять зерна от плевел, а османских военных в колоннах от мирных беженцев.
Ну, а тех, кто оставался на месте, тут же брали в оборот две бригады Внутренней стражи. Операцию по очистке тыла от враждебных элементов никто не отменял. И загребали мои особисты круче, чем их коллеги в Галиции.
Я не херувим и не претендую.
Но и не злодей, устраивающий геноцид своих подданных.
А вот конная армия Каледина уже оставила позади себя Мидию и была всего в одном переходе от укреплений Константинополя, которые сегодня с самого утра методично обстреливала артиллерия Черноморского флота. Благо, сопротивление последней османской батареи на азиатском берегу Босфора удалось-таки подавить и с рассвета на берег начала высадку Черноморская морская дивизия генерала Свечина.
Ну, а после подавления последней батареи, уже никто не мешал начать очистку акватории Проливов от минных и бонных заграждений, которые препятствовали проходу крупных кораблей русского флота.
Сопротивлялись ли турки? Да, эти два дня были полны всего — и трусости, и желания продать Отчизну за тридцать сребреников, но были и полны случаев отваги, личного героизма и мудрости старших османских офицеров. Но слишком уж были не сопоставимы силы и оснащение, да и моральный дух играл огромную роль. Плюс вооружение и техническое оснащение. Поэтому у турок не было ни одного шанса, и они это понимали.
Тут в дверь кабинета постучали.
— Войдите!
— Ваше Императорское Величество! Лейб-Гвардии Ее Императорского Величества парижского полка полковник Романова. Представляюсь по поводу прибытия для дальнейшего прохождения службы!
О-пу-петь.
Сохраняя невозмутимое выражение лица, встаю и надеваю на голову фуражку, которая лежала рядом на тумбочке. Отдав честь, говорю:
— Вольно. Добро пожаловать полковник Романова. Прошу садиться.
— Благодарю вас, Ваше Императорское Величество.
Снятие головного убора, грациозное присаживание на краешек кресла, заученное движение шашкой в ножнах.
— Итак?
— Как я выгляжу?
Отвечаю честно:
— В жизни не видел более очаровательного полковника. Но позволь спросить, чем вызван подобный смотр?
Маша и вправду была при полном параде. Полная женская форма полковника русской армии, юбка в пол, шашка на боку. Добавим к этому красную ленту Ордена Святой Екатерины и Бриллиантовую звезду вместе с остальными орденами, полагающимися ей по статусу и титулу, и мы получим просто изумительное зрелище, которое несколько контрастировало с аскетизмом Штаба.
Императрица усмехнулась.
— Я знаю, что тут весь этот парад выглядит несколько вызывающе. Но я не покрасоваться перед твоими офицерами пришла. Я хочу услышать твое мнение. У меня есть идея устроить некую встречу, возможно смотр или просто чаепитие со всеми женщинами, которые участвовали в этой турецкой кампании или во взятии Константинополя. Причем не только военных, но и сестер милосердия и всех, кто участвовал в проведении этой операции. Будет ли такая встреча уместной?
— Хм…
Я зашагал по кабинету, время от времени бросая задумчивые взгляды на жену. Наконец, я ответил:
— Сама идея мне, безусловно, нравится. Так же нравится идея о том, чтобы при въезде в Царьград на тебе был этот мундир. Это будет правильно. Ты не на бал прибыла. Ты их будущая Императрица. Императрица Империи, чья армия только что заняла город и разгромила Османскую империю. Идея встречи с женщинами тоже очень правильная и своевременная. Надо будет обсудить сие с Сувориным и Брусиловым. Да и Гурко с Юденичем подключить. Что касается, так сказать, формата встречи, то тут я не готов ответить. Возможно, при полном параде тебе нужно быть на церемонии награждения. Быть может, даже стоит подумать об учреждении особого Знака для женщин, которым будут отмечены все участницы этой кампании. Причем от твоего имени. Что же до чаепития, то тут уж смотри сама. Вряд ли все твои ордена и регалии будут там уместны, ведь это не прием и не бал.
— Это-то я понимаю, ведь любой их Георгиевский солдатский Крест куда более весом и заслужен, чем все мои ордена, которые мне выдали после коронования.
Меня тут же озаряет идея:
— А может всем пошить платья? Ну, вернуться на вечер в мирную жизнь и все такое?
Маша грустно усмехнулась.
— Дорогой муж. Я понимаю, что ты, как и все мужчины, смотришь на такие вещи довольно упрощенно. Но я тебе хочу сказать, что худшего наказания ты бы им не смог найти, чем возможность вернуться на вечер в мирную жизнь. Ты только представь себе, что они только что с полей войны. Там не было модных салонов, парикмахеров, портных и прочего. И вдруг на бал! А наряды? А прически? А все остальное? А если начнется, а она обязательно начнется, ревность по поводу того, у кого лучше наряд или прическа? Даже если все и будет за казенный счет. Ты пойми, все они были вырваны из привычного мира и прошли весь путь войны, уделяя себе лишь минимум времени и внимания. И тут вдруг все сразу и со страшной силой! Нет-нет, если уж и говорить о чем-то подобном, то уж лучше выдать им к балу парадные мундиры. По крайней мере все будут равны, и все будут в привычном им сейчас окружении.
— А что? Мне нравится идея! Военный бал в честь взятия Константинополя! Только придется нашим барышням помнить, что мужчин-офицеров на балу будет куда больше.
Девушка пожала плечами.
— Уж танцы до упаду они точно переживут. Зато будет что вспомнить. Будут внукам рассказывать про Императорский бал в Царьграде!
