Маша с тоской смотрела в окно. Туда, где разверзлись хляби небесные, и где ливень потихоньку превращал лагерь в болото.

Ливень хлынул вскоре после совместного молебна. Солнце, показавшееся буквально на несколько минут, вновь скрылось за облаками, которые очень быстро сменились тучами. И на объятый пожарами Псков хлынул с неба настоящий водопад, заливающий пожары и смывающий всю гарь из воздуха.

Благословенный ливень.

Так шептались в лагере.

Маша знала это из четких донесений Натали, из трезвых докладов Суворина, из циничного восторга Ханжонкова, из шепота, который постоянно сопровождал ее, хоть и звучал, чаще всего, у нее за спиной.

Ливень тушил пожары. И пусть сам склад продолжал гореть и рваться снарядами, но сам факт «благословенного дождя» впечатлил очень многих.

Им все ясно.

Но ясно ли самой Маше?

Нет.

Она так и сидела, прикусив губу, глядя в ливень за окном…

Моим планам покинуть сегодня Ригу не суждено было осуществиться. На поверхности творилось светопреставление и высовывать туда мою монаршью морду лица крайне не рекомендовалось.

Немцы словно взбесились, открыв ураганный огонь не только и не столько по позициям Рижского УРа, но и по самому городу, превращая старинные здания и улицы в груды битых кирпичей.

Разумеется, в бункере мне ничего не грозило, кроме риска выпить кофе, полный бетонной пыли, которая обильно сыпалась с потолка. Пол и столы то и дело вздрагивали от особенно близких и мощных разрывов, но и городу доставалось очень сильно. У меня даже складывалось ощущение, что германское командование, убедившись в отсутствии перспектив взятия Риги, решило сравнять его с землей, уготовив ему судьбу второго Парижа.

Понятно, что в бункере лично мне, ничего особо не грозило, но подняться на поверхность я не мог. Это, во-первых. А, во-вторых, нужно было проконтролировать процесс эвакуации остатков населения города и вывоз их на безопасное расстояние в лагеря спасения, которые срочно пришлось организовывать МинСпасу, но уже не в семи верстах, как в случае с Псковом, а в двадцати, что, в свою очередь, загружало структуры принца Ольденбургского, равно как и транспортные артерии района по самое не балуйся.

Хорошо хотя бы то, что немцы так и не решились вновь использовать химическое оружие, ибо противогазов и прочего на все население у нас не было.

Нет, понятно, что я не скучал и мне было чем заняться, но заниматься этим я планировал уже из своего поезда, который на всех парах шел бы к Пскову. Но я был вынужден торчать в подземелье и делать умное лицо отсюда.

Дела на фронтах потихоньку шли. Шли наши операции в районе Двинска, на Балканах и в Малой Азии. Балтфлот обстреливал порты Либавы, Мемеля и само германское побережье севернее Кенигсберга. Причем, порт Виндавы, под угрозой открытия огня из орудий главного калибра, был принужден принять один из захваченных нами германских транспортов, на который собрали раненых немцев из числа их горе-десанта. Правда, там не было ни одного моряка, не было никого, кто видел что-то кроме налета на транспорты, как и никого, имеющего унтер-офицерский или офицерский чин, поэтому рассказать что-то больше того, что и так было передано по радио с линкоров, они никак не могли.

Зато они могли загрузить как следует немецкие госпитали, а заодно добавить паники своими рассказами. А это не какие-то там листовки, это очевидцы! Вот пусть и сеют неразумное, недоброе и… панику.

Кстати, и наши славные итальянцы рапортовали о своей громкой победе на море. Правда, не такой громкой, как наша, но флот принца Савойского сумел потопить два австро-венгерских линкора («Сент-Иштван» и «Принц Ойген»), два броненосца («Радецкий» и «Зриньи»), один броненосный крейсер «Санкт-Георг» и кучу всякой мелочи, включая какие-то транспорты.

Впрочем, австрияки так же рапортовали о славной победе, поскольку это сражение самым принципиальным образом отличалось от известной мне истории потопления линкора «Сент-Иштван», ведь перед австро-венгерским флотом стояла совсем иная задача, чем в моей реальности. Собственно, задачей был прорыв боевых кораблей из осажденной Полы в Спалато, и обеспечение прикрытия транспортов с эвакуируемыми солдатами и населением города в порт Фиуме на хорватском побережье.

Так что свою задачу контр-адмирал Хорти в целом выполнил, поскольку основная масса транспортов дошла до Фиуме, да и часть эскадры все же смогла вырваться из кольца блокады. Как бы то ни было, но два линкора, четыре броненосца и прочая легкая мелочь типа эсминцев с миноносцами, выскользнула из «мертвой хватки» принца Савойского.

Не говоря уж о том, что Италия умудрилась потерять линкор «Дуилио», бронепалубный крейсер «Пиза» и еще три крейсера.

В общем, и Италия и Австро-Венгрия празднуют свои громкие победы, а мне приходится сидеть в бункере и слушать беспорядочный грохот взрывов снарядов над моей головой и отмечать, что правы, в общем-то обе стороны, а значит, обеим сторонам можно присудить боевую ничью.

Флот Австро-Венгрии вырвался из Полы, но тем самым практически официально объявил о сдаче Италии этого важнейшего порта и военно-морской базы. А если добавить к этому мятеж, охвативший военно-морскую базу в Катарро, то, на данный момент, у АВИ флота почти не осталось. И очень сомневаюсь, что в этой истории австриякам так просто удастся подавить этот мятеж, поскольку сил у них нет, а войска Антанты уже на подходе.

Впрочем, все это мелочи.

— Ваше Величество! Шифрограмма от князя Волконского.

Беру из рук Винекена папку и, увидев код на обложке, киваю генералу:

— Благодарю. Передайте полковнику Абакановичу, никого ко мне не пускать без чрезвычайной необходимости.

— Слушаюсь, Государь!

Да, тут уж шифрограмма, так шифрограмма. Ключ есть только у меня и у самого князя Волконского. Есть такие вещи, которые необязательно знать даже самым доверенным людям в Ситуационном центре.

Покорпев некоторое время над шифром, я аккуратно расписал ведомость. Смахнув насыпавшуюся с потолка бетонную пыль, оцениваю написанное.

Что ж, протеже Волконского, новоиспеченный российский граф и итальянский барон Жилин оказался полезным не только в качестве телохранителя-спасителя Маши, но и весьма хватким делягой во всех отношениях. Во всяком случае, в Риме этот проныра времени даром не терял и выстроил связи с очень многими людьми и структурами. Более того, пользуясь моим и тестя расположением, а также возможностями самого князя Волконского, возможностями графов Игнатьевых и Мостовского во Франции, а также их некоторыми выходами в Лондоне и Нью-Йорке, пройдоха Жилин создал целую сеть подставных фирм и персонажей, через которые можно было осуществлять серьезные финансовые операции, в том числе и играть на бирже.

А это иногда бывает полезно, когда у тебя есть инсайд и есть деньги. А у меня было и то, и другое. Разве мог я не попытаться с этого что-то поиметь? Пусть и неофициально.

Разумеется, как только мы получили информацию от Ротшильдов по операции «Альбион», я незамедлительно распорядился отслеживать их игру на основных биржевых площадках мира. И судя по некоторым признакам, Ротшильды не очень-то верили в нашу победу, поскольку, имея инсайд о предстоящем сражении, они явно ставили либо на наш разгром, либо на то, что мы с немцами так завязнем, что обе стороны понесут огромные потери.

В этом контексте согласие выплатить мне сто миллионов долларов в качестве виры, явно воспринималось ими через призму того, сколько, по их оценкам, они могут заработать сверх того на слитой нам информации.

И ведь ничем, падлы, не рисковали особо. И нам оказали услугу, и избавились от моих ударов возмездия, и немцев ослабили, и нас заодно. Ну, и денег бы «слегка» подняли. Пусть не как на афере с золотом Банка Франции, но тоже весьма и весьма знатно. Плюс еще перспективы эксклюзивных договоров с Россией на поставку зерна во Францию и ее колонии, а также в Австро-Венгрию и, в перспективе, в Германию.

Беспроигрышная игра!

Вот только я графу Жилину повелел играть на бирже именно с учетом нашей победы. Правда, я не думал, что она будет настолько разгромной.

В общем, одни акции подешевели весьма сильно, другие наоборот, а Ротшильды не только попали на круглую сумму, но и должны мне сто миллионов, которые, впрочем, надо отдать им должное, постепенно переводятся на мои тайные счета.

Так что фанфары победы сопровождались для меня золотым звуком сыплющихся потоком монет, сорванного в игральном автомате банка.

Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского! Впрочем, шампанское я теперь могу не только пить, но и наполнить им какое-нибудь море.

Балтийское, например.

Ну, а Жилин, Волконский, Мостовский и братья Игнатьевы вполне могут заиметь по неплохому Олимпийскому бассейну каждый.

— Я думал, что ты уехал на совещание к Кайзеру.

Гинденбург устало покачал головой.

— Да, Эрих, я уехал, но совещание отменили. Кайзеру сделалось дурно после разговора с братом и вокруг него сейчас хлопочут доктора. Честно говоря, я удивлен, как его не хватил удар от таких новостей. Впрочем, я бы не стал загадывать, неизвестно, что скажет медицина по итогам осмотра.

Людендорф мрачно кивнул.

— Да, уж, Пауль, потерять в один день половину флота и суммарно сто тысяч человек — это действительно разгром, от которого Рейху придется долго приходить в себя. Тем более что Кайзер всегда так остро принимает к сердцу любые потери флота, а тут сразу одиннадцать линкоров и линейный крейсер, не считая всего остального. При том, что, если верить распространенным русскими сообщениям, они особых потерь и не понесли. Во всяком случае на фото рядом с захваченным русскими «Гроссер Курфюрстом» видны все их корабли, пусть и несколько потрепанные. Это просто несмываемый, чудовищный позор!

— Да, тут ни добавить, ни убавить. И если вчера днем Вильгельм II старался как-то бравировать, успокаивая других и, в первую очередь, себя, тем, что ситуация не может быть такой мрачной, что вице-адмирал Шмидт возможно и погиб, но двенадцать линейных кораблей это сила, которая вне всякого сомнения раздавит русских, то по мере поступления сообщений, во дворце нарастала буря. Но, все равно, Кайзер до последнего уверял себя в том, что это пропаганда русских и его славные корабли вот-вот выйдут на связь или вернутся в Либаву. Даже, когда пришли фотографии тонущих линкоров и русский флаг на «Гроссер Курфюрсте», идущем на буксире в окружении русских линкоров, Вильгельм II все равно твердил, что это просто подделка коварных русских, а радиограмма от командира линкора о том, что на корабле мятеж и команда собирается поднять белый флаг, это всего лишь азиатская хитрость противника. Наконец, сегодня ему пришлось принять ужасную правду, после того как принц Генрих официально подтвердил факт разгрома и гибель всей эскадры. С Кайзером случилась буквально истерика, он перечислял названия погибших кораблей, кричал о годах строительства и о шестистах миллионах золотых марок, потраченных казной на создание этих линкоров. Затем отстранил брата от должности командующего Балтийским флотом, заодно отстранил адмирала Шеера от командования Флотом открытого моря, приказал начать следствие и взять под арест всех, кто планировал и готовил операцию «Альбион». Генерал фон Гутьер отстранен от командования 8-й армии и ему предписано явиться в Берлин для дачи показаний следственной комиссии.

Людендорф криво усмехнулся.

— Ну, тут ничего не выйдет. Только что пришло сообщение, что фон Гутьер решил от греха подальше застрелиться. Что с успехом и сделал.

Гинденбург невесело покачал головой.

— Ну, хотя бы это ему удалось сделать безупречно.

— Не совсем. Перед тем, как застрелиться, он приказал сравнять Ригу с землей и засыпать ее химическими снарядами.

Начальник Генштаба вскинулся.

— Scheiße! Зачем?!! Этого нам только не хватало сейчас!!!

Генерал-квартирмейстер поспешно поднял руку, останавливая разбушевавшегося шефа.

— Спокойно, Пауль, спокойно. Фон Гутьер и тут не смог добиться того, чего хотел, поскольку на складах 8-й армии не оказалось химических снарядов, а отпускать их из складов фронта я не разрешил. Так что Ригу обстреливают простыми обыкновенными снарядами.

Гинденбург тяжело сел в кресло и мрачно спросил:

— А зачем нам обстрел Риги?

Людендорф пожал плечами.

— Войскам надо чем-то заниматься, помимо чтения русских листовок. К тому же, как утверждают, где-то там прячется в бункере русский царь. Пусть слышит, что Германия еще жива и что еще ничего не ясно в этой войне. К тому же, если он действительно там сидит в бункере, то значит, его нет в другом месте, а в районе Риги ему уже ничего не сделать. Так что наши снаряды мешают ему выйти и покинуть город.

— Сам-то ты веришь в это, Эрих?

— Почему бы и нет, я так считаю. Хуже не будет. А город мы уже вряд ли возьмем. Нет у нас больше сил прорывать Рижский укрепрайон. Это уже понятно со всей очевидностью.

Помолчали. Наконец Людендорф спросил:

— Пауль, у тебя есть какие-то предположения относительно того, что же произошло вчера на Балтике? Ведь это абсолютно нереальный, невозможный разгром. Должно же быть какое-то объяснение.

Гинденбург ответил не сразу.

— Я, право, теряюсь, Эрих. Да, возможно, сыграла свою роль ранняя гибель вице-адмирала Шмидта и всего командования операции в следствие того тарана русского бомбардировщика с бомбами. Броню рубки, насколько я понял, пробить не удалось, но куски брони с внутренней стороны просто покосили шрапнелью всех, кто был в помещении. Во всяком случае, так докладывали по радио. Опять же, именно об этом писали в своей победной реляции русские, а их царь пожаловал пилоту графское достоинство посмертно. Так что, видимо, для России этот таран действительно был если не решающим, то очень важным. Кроме того, длинная кильватерная колонна германских линкоров была стеснена в маневре, а русские корабли били по нашим, находясь вне зоны поражения немецких орудий.

— Но, Пауль, ты же представляешь себе разлет снарядов на таком расстоянии! Это же не город обстреливать, попасть в корабль можно только случайно. И уж точно нельзя случайно выбить двенадцать линейных кораблей. Может быть такое, что у русских появилась какая-то новая система наведения и управления огнем?

— Во всяком случае, нашей военной разведке это неизвестно.

— С учетом того, что наша военная разведка проспала русские приготовления, трудно считать ее незнание надежным аргументом в этом вопросе.

Начальник Генштаба криво усмехнулся.

— Вот примерно так сказал наш благословенный Кайзер, когда отстранил полковника Николаи от должности начальника нашей военной разведки. Так что, думаю, что хаоса в ее работе у нас станет еще больше. Что касается новых систем управления огнем, то тут нет однозначного ответа. Вряд ли русские смогли их изобрести и произвести сами. Если у них действительно появились такие системы, то это, вероятно, американская или британская разработка. А это значит, что и корабли Гранд-Флита могут иметь подобное оборудование. Что, как ты понимаешь, ставит наш Флот открытого моря в весьма сложное положение, особенно с учетом изменившегося не в нашу пользу соотношения сил в Северном море. Однако, вряд ли эта система была где-то опробована, поскольку будь у русских уверенность в эффективности стрельбы, то они бы не стали в отчаянии сгонять все аэропланы, которые у них только были в наличии. Они своими бомбами только сбивали прицелы комендорам русских линкоров и вносили больше хаоса, чем приносили пользу.

— Однако же, если верить сообщениям, то именно несколько торпед с русских гидропланов доставили некоторые хлопоты и повреждения линейным кораблям.

— Согласен. Этот печальный опыт надо учесть. Возможно, морское командование добавит противоаэропланные орудия и пулеметы, усилив защиту не только от атак дирижаблей, но и от аэропланов. Хотя, авиационные бомбы не могут нанести существенные повреждения самому кораблю, но могут вызвать перебои со связью и нарушить нормальную работу систем управления огнем, о чем передавали с некоторых линкоров. Но, в целом, судя по цифрам потерь в русской авиации, особой эффективностью такие бомбежки подвижных целей не отличались. Опять же, тут была уникальная ситуация, когда колонна шла через минное поле. В обычном же морском сражении из применения авиации ничего хорошего не выйдет. Разве что найдутся желающие стать героями и пойти на таран, подобно тому русскому. Может кому и повезет, как ему.

— Других версий причин победы русских ты не рассматриваешь?

Гинденбург крякнул.

— Откровенно говоря, Эрих, я готов рассмотреть какие угодно варианты, вплоть до марсиан и откровенной чертовщины. Но это однозначно контрпродуктивные версии. Возможно, в бреднях «Propper News» и есть некоторое рациональное зерно, но я не верю ни в Марс, ни в потусторонние силы, помогающие русским. Так что если у них и есть какое-то чудо-оружие, то, повторюсь, это значит, что кто-то проводит его испытания, предоставив русским.

— И отдав такую громкую победу в руки этих варваров? Верится слабо, уж прости, Пауль.

— Необязательно. Возможно сами создатели не ожидали такого эффекта и такой эффективности. Но они проанализируют этот успех и его причины, внесут коррективы и установят на свои корабли.

— Ты уверен, что эта установка была на кораблях?

— Да. Или, как минимум, на одном из них. Острова мы обстреливали и был риск захвата нашим десантом, а аэропланы прилетали и улетали. К тому же, сомнительно, что это такая легкая установка. Опять же нужна постоянная связь и действенная корректировка огня. Так что, да, я уверен. К тому же под Ригой и под Двинском русские ведут артобстрел, не показывая особой эффективности попаданий. Так что вряд ли таких установок много. Во всяком случае — пока.

Вновь помолчали. Тут Гинденбург встрепенулся.

— Но мы отвлеклись, Эрих. Есть более важные дела, ради которых я тебя и позвал. Из Вены приходят тревожные сообщения о колебаниях в правительстве и вокруг самого Карла I. Как ты знаешь, там многие говорят о том, что пора выходить из войны, что лучше некоторые территориальные уступки, чем разгром, безоговорочная капитуляции и распад империи.

— Боюсь, что после Адриатики такие настроения станут еще более распространенными. Пусть они и кричат о славной победе Хорти, но всем совершенно очевидно, что это пиррова победа, если не агония флота. Мятеж в Катарро и беспорядки среди команд самого Хорти, произошедшие прямо во время сражения, явно показывают, что национальные меньшинства крайне ненадежны и как войска никуда не годятся. А уж после известий о разгроме наших сил на Балтике, в Вене влияние «партии мира» может стать доминирующим.

— Нет, Эрих, все еще хуже. По агентурным данным, Карл I собирается официально обратиться к странам Антанты с просьбой о перемирии. Так же он собирается отдать приказ начать вывод австро-венгерских войск со всех занятых территорий противника. Допустить этого мы не можем. Посему…

Обстрелы не прекращались и меня это начинало нервировать. Но еще больше меня нервировало то, что в операции в районе Двинска намечался нешуточный бардак, вызванный, как я и опасался, хаосом в организации и управлении, вызванном, в том числе, и переездом штаба фронта в Изборск, в то время, когда сам главкосев Балуев коптил вместе со мной потолок бункера в Риге.

Артподготовка шла второй день и завтра на рассвете мы должны будем наступать. Причем, вовсе не на участке артобстрела.

Наступление не имело никаких стратегических целей, поскольку основной задачей была деблокада многострадальной 38-й дивизии, прижатой к берегу озера Дрисвяты. Однако, с другой стороны, нам нужно было продемонстрировать умение прорывать немецкие укрепленные линии обороны, чтобы получить навык и уверенность в войсках. Но, вот с уверенностью было не все хорошо.

Да, мы только что разгромили германца и буквально умыли его, его же кровью на Балтике. Но, для солдата в окопах в районе Двинска, это все было отвлеченной абстракцией, а вот пулеметы немцев впереди, пугали своей беспощадной конкретикой.

— Ну, что?

Генерал-лейтенант фон Шварц доложился:

— Государь! Вернулась разведгруппа. От запасного выхода № 5 по системе траншей можно пройти вглубь нашей территории на четыре версты. Все коммуникации в порядке. Однако, идет обстрел и проход может быть небезопасным. Можно попасть под вражеский огонь или наткнуться на неразорвавшийся боеприпас.

— Алексей Владимирович, а у вас нет информации, когда германцы прекратят обстрел?

Тот растерялся.

— Эмм… Никак нет, Ваше Величество, такой информацией я не располагаю. К сожалению.

— А жаль!

Георгиевская Дума на своем заседании рассмотрела совместное представление главнокомандующих фронтами и командующих флотами на награждение Верховного Главнокомандующего Русской Императорской армией и Российского Императорского флота ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА ВСЕРОССИЙСКОГО МИХАЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА за выдающееся военное искусство и личное Высочайшее командование разгромом германского флота в сражении у Моонзундского архипелага 14 августа сего 1917 года.

Георгиевская Дума постановила нижайше просить ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА принять Орден Святого Георгия II степени с полагающимся случаю производством в чин генерала от кавалерии.

Впереди шла разведгруппа, за ней охранение, затем уж мы и арьергардное охранение. Не могу сказать, что нас постоянно обстреливали, но иногда прилетало. Впрочем, не так уж и часто.

Разумеется, будет очень глупо погибнуть от случайного снаряда или шальной пули, но не было никаких признаков, что немцы в ближайшие несколько дней прекратят обстрел, а сидеть в бункере неделю я не мог себе позволить.

Кроме того, отчего-то была у меня мысль, что стоит мне уехать, как интенсивность обстрелов резко снизится. Но для этого я должен оказаться далеко отсюда и при этом публично показаться для прессы. Иначе эти гады действительно сравняют Ригу с землей.

В любом случае, надо ехать. Меня ждет Псков, ждет Двинск, ждет Москва, ждет Константинополь. Меня ждет Маша. Так что — в путь!

Сначала четыре версты, пригибаясь в самых опасных местах, затем через овраги до припрятанных лошадей, затем вскачь подальше от зоны обстрелов, туда, где ждут автомобили кортежа, а там, уж, на станцию, где ждет меня Императорский поезд.

Эх, давненько я на фронте не бывал! Тряхну, так сказать, стариной!

МОЛНИЯ!!!

На Кавказском фронте. Сегодня передовые разъезды казаков персидской конной дивизии под командой вахмистра Буденного форсировали Евфрат и без боя заняли город Биреджик.

Основные силы персидской конной дивизии генерал-майора барона Майделя находятся в занятом ими вчера городе Рас-эль-Айн. В его предместьях ими обнаружен колоссальный пересыльный лагерь куда турки сгоняли христиан. По предварительным оценкам в лагере были убиты и замучены голодом десятки тысяч стариков, женщин детей. Выжившим оказывается срочная помощь. Специальная следственная комиссия приступила к расследованию преступлений османских извергов. Ни один из палачей не уйдет от ответа!

— Джентльмены! Тревожные тенденции последнего времени получили свое неожиданное продолжение. Бой у Моонзундского архипелага заставляет нас более пристально взглянуть на происходящее и оценить складывающуюся международную обстановку, равно как и проанализировать факторы, которые несут угрозу гегемонии нашей Империи.

Премьер-министр сэр Дэвид Ллойд Джордж, 1-й граф Дуйвор, виконт Гвинед, обвел тяжелым взглядом присутствующих за столом.

— Полагаю, что начать нам следует с главной темы этих дней. Прошу вас, сэр Джон.

Первый морской лорд адмирал сэр Джон Рашуорт Джеллико, 1-й граф Джеллико, поднялся с места для доклада.

— Досточтимые джентльмены! К нашему общему сожалению, сведения о разгроме германской эскадры на Балтике находят все новые подтверждения, равно как и сведения о том, что русские понесли просто ничтожные потери. Эти факты подтверждаются не только сообщениями русской прессы, но и представителями мировой журналистики, коим в Ревеле устроили экскурсию на сдавшийся и захваченный русскими линкор «Гроссер Курфюрст». Кроме того, представители нейтральной прессы и наша разведка подтверждают факт обстрела с моря портов Виндавы, Мемеля и Либавы, а также непосредственно германского побережья севернее Кенигсберга. Доклады наших подлодок, действующих на шведско-германских коммуникациях, подтверждают появление крупных надводных сил российского флота южнее острова Готланд, чего ранее не наблюдалось. Все это свидетельствует в пользу исчезновения германского Балтийского флота как боевой единицы. Возможно, разгром не настолько полный, как утверждают русские, возможно они серьезно занижают свои собственные потери, но факт остается фактом — Германия понесла тяжелейшее поражение на море, а Россия значительно усилила свои позиции в этом регионе мира, что наряду с ее действиями на Балканах, в Малой Азии и на Ближнем Востоке, делает эту азиатскую империю источником серьезных угроз для интересов Британской Империи и ее колоний.

Генерал Дуглас Хейг, командующий Британским Экспедиционным корпусом во Франции, поднял руку.

— Прошу простить, сэр Джон. Я хотел бы уточнить причину, по которой наши подводники не участвовали в сражении. Ведь, насколько я помню, наш дивизион подлодок базируется в Кронштадте, и, по логике вещей, должен был бы принять участие в выходе в море русского Балтийского флота. Ведь, насколько я понимаю, Россия выставила на Балтике практически все имеющиеся надводные силы?

Адмирал Джеллико согласно кивнул.

— Это хороший вопрос, генерал Хейг. Да, русские выставили на сражение весьма значительные силы Балтфлота, хотя часть их осталась охранять порты и Финский залив. Что же касается вопроса о наших подводных силах, то за три дня до начала операции российский Морской штаб согласовал с нами выход нашего дивизиона для проведения операций в районе линий поставок руды из Швеции в Германию. По этой причине они не могли принять участие в этом сражении.

— Иными словами, сэр Джон, русские убрали подальше возможных свидетелей их триумфа?

— Получается, что так, генерал.

— Что послужило причиной этих действий? Российское командование опасалось разгрома или не хотело свидетелей по какой-то иной причине? Могут они что-то скрывать?

Джеллико сделал неопределенный жест.

— В этом деле ничего исключать нельзя.

— А что может стоять за такой исключительной победой на море? Насколько я помню Ютландское сражение не имело столь впечатляющих результатов!

— Мы пытаемся проанализировать все имеющиеся сведения и факты, но пока делать окончательный вывод преждевременно. Пока ясно только то, что русская разведка сработала великолепно и предоставила своему командованию детальные планы немцев. Чего не скажешь о нашей разведке. Мы так же запросили у русских схему этого сражения, и они нам ее незамедлительно предоставили. Из представленного плана боя видно, что германцы попали в ловушку, оказавшись запертыми в собственной минной банке и несколько линкоров получили повреждения, наткнувшись на мины. Затем был налет русской авиации, в ходе которого и случился тот знаменитый таран, в результате которого погибло все немецкое командование операции. Затем последовали ошибочные решения принявшего командование вице-адмирала Бенке, совершившего маневр на прорыв курсом норд, в результате чего линкоры получили несколько попаданий торпед русских эсминцев и несколько раз наткнулись на мины. А главное, российской эскадре погибшего адмирала Эбергарда удалось взять германскую кильватерную колонну в классический «crossing T», что и предопределило поражение немцев. Дальше уже началось избиение главным калибром. Результаты вам известны, джентльмены.

Вступил в разговор генерал Уильям Роберт Робертсон, начальник Имперского Генерального штаба, в свою очередь спросив:

— То есть, если верить представленным сведениям, то, не считая работы русской разведки, вся грандиозная победа — это лишь цепь ошибок и случайностей?

Адмирал кивнул.

— Как правило, так и случается. На суше не менее часто, чем и на море, не так ли, генерал?

Тот проигнорировал шпильку и задал следующий вопрос:

— Правда ли то, что артиллерия русских линкоров более дальнобойная?

— Да, это так. Но, во-первых, стрелять на подобные расстояния по точечным целям, коим является корабль, абсолютно бессмысленно, поскольку всерьез можно рассчитывать на приемлемый процент попаданий только на объекты размером с небольшой город. А, во-вторых, платой за подобную избыточную дальность обычно бывает снижение скорострельности.

— То есть тот факт, что в первую половину сражения, русский флот вел огонь, находясь вне пределов действия германских орудий, не сыграл решающего значения?

Джеллико усмехнулся.

— Думаю, что если попадания в немецкие линкоры и были, то они носили случайный характер. Командующий Гранд-Флитом адмирал Дэвид Битти может подтвердить мои выводы своим экспертным мнением практика.

Тот встал и согласно кивнул.

— Да, джентльмены, эффективность огня на таких дистанциях имеет пренебрежительно малые величины. Конечно, на Балтике, в условиях хорошей видимости и с учетом безветренной погоды вчерашнего дня, эффективность огня могла быть выше, но ни при каком раскладе в цель не могло попасть более одного процента от выпущенных снарядов. А учитывая, что целей было множество, то в реальности огонь русского флота имел лишь демонстративный беспокоящий характер, не более того.

— Благодарю вас, адмирал.

Битти сел, а Ллойд Джордж вновь обратился к докладчику.

— Какова по-вашему роль и заслуга авиации в этом сражении? Я слышал, что русские применили ее в огромном количестве.

— Какую-то роль она, конечно, сыграла, но не решающую. Потопить линкор аэропланом довольно непростая задача. Максимум можно повредить какие-то надстройки и батареи легких орудий, но на ходе боя налет не может сказаться критическим образом. Гибель всего командования на «Мольтке» лишь роковая случайность. По существу, как мне представляется, применение авиации против линкоров было ошибкой русского командования. Пусть принесшей удачу, но ошибкой. Бомбить нужно было транспорты с войсками, то есть объекты достаточно большие по величине, но в то же самое время, объекты, для которых единственное попадание достаточно тяжелой бомбы может стать роковым.

— А торпеды?

— Торпеды на аэропланах не обладают достаточным зарядом взрывчатого вещества, чтобы серьезно повредить линкор, а уж попасть в него задача отнюдь не такая простая, как может показаться. Скорее использование торпедоносцев было призвано оказать психическое давление на экипажи линейных кораблей. Ну, и, в какой-то мере, жест отчаяния русского командования. Что касается, выводов из этого сражения, то как нам представляется, определенные коррективы в наши планы и систему противоаэропланной защиты кораблей необходимо внести. Бомбардировщики и торпедоносцы становятся все больше и все тяжелее, а значит, придет время, когда линкорам и крейсерам придется опасаться удара с воздуха всерьез. Поэтому сейчас разрабатывается программа перевооружения действующих кораблей дополнительными скорострельными противоаэропланным орудиями и пулеметами, а также создание специализированных кораблей на базе эсминцев и легких крейсеров, которые будут иметь в основном задачу прикрытия эскадры от воздушных атак. Ну, а подводя итоги этого сражения, я хочу заметить, что ничего неожиданного не произошло. Да, разгром удивительный, но если разобраться, то вполне объяснимый и по факту все, как всегда, свелось к эскадренному бою линкоров, в котором, в силу случайностей и обстоятельств, у русских оказалась выигрышная позиция, чем они с успехом и воспользовались.

Поднялся министр иностранных дел сэр Артур Джеймс Бальфур, 1-й граф Бальфур

— Сэр Джон. Внезапное усиление роли России на Балтике весьма негативно сказывается на нашей политике и нашем влиянии в этом регионе. Нейтралы все с большим вниманием прислушиваются к тому, что говорят в Москве. И это, не говоря уж о том, что выход России в Средиземное море и разгром Османской империи поставили под угрозу не только безопасность главной артерии Империи — Суэцкого канала, но и самым серьезнейшим образом подорвал наши позиции на Балканах и на Ближнем Востоке. Что намерено предпринять морское командование в этой связи?

Адмирал криво усмехнулся.

— Наше непростое положение на многих фронтах, случилось в том числе и благодаря деятельности вашего Форин-офиса. Наш провал во Франции, ослабление нашего влияния на Италию и Грецию, переход на русскую орбиту Болгарии и Черногории. Сербия колеблется, с Австро-Венгрией неясная ситуация и Лондон все никак не может продемонстрировать решительную позицию. Про Османскую империю я уж молчу. Вы выражаете беспокойство оттого, что русские вышли в Средиземное море и угрожают Суэцу? А не ваше ли министерство провалило переговоры с османами, о срочной передаче Британии Дарданелл, когда до них еще не дошли русские казаки?

Бальфур вспыхнул и ответил ледяным тоном:

— Сэр Джон. Вы не хуже меня знаете, какой хаос творится сейчас во власти Османской империи. Никто из лиц второго уровня не решился взять на себя ответственность. Но и вам, дорогой сэр Джон, никто не мешал взять ответственность на себя и последовать примеру сэра Уинстона Черчилля, отдав приказ об атаке на Дарданеллы.

— Атаковать Дарданеллы с моря??? Чем закончилось это в прошлый раз? И где сейчас сэр Уинстон?

— Но русские и итальянцы взяли Дарданеллы именно морским десантом!

— Хватит, джентльмены. — Ллойд Джордж воспользовался правом председателя и закруглил разгоравшийся конфликт. — Это контрпродуктивная дискуссия, которая нас ни к чему не ведет. Если русские усилят обстрелы германского побережья, то это может заставить немцев перебросить Кильским каналом часть сил Флота открытого моря на Балтику, что даст нашему Гранд-Флиту дополнительную возможность поставить точку в войне на море. У нас достаточно сил, чтобы обезопасить Суэц и наши коммуникации от действий любого флота в Средиземноморье. Тем более что сражение в Адриатике подорвало силу и итальянского и австро-венгерского флотов, а русских кораблей в Черном море слишком мало для серьезного влияния в этом регионе. Дела на сухопутных театрах значительно хуже. Сил на Западном фронте пока недостаточно для вытеснения немцев из Франции, но тут есть надежда на прибытие американских войск. Так что, нет плохого без хорошего, как говорят те же русские. Их победа на Балтике должна весьма значительно снизить активность Германии на атлантических трассах, что должно вновь вернуть в повестку дня вопрос отправки войск через Атлантику, а не только через Северный или Тихий океаны, через Романов-на-Мурмане и Суэц. Так что давайте прекращать наши дрязги и работать сообща. Противник у нас общий и мы не должны забывать о том, что Россия усиливается с каждым днем. На этом, все, джентльмены. Все свободны, благодарю вас.

— Ваше превосходительство! От имени Его Императорского Величества Государя Императора Всероссийского Михаила Второго прошу вас принять мои верительные грамоты в качестве Чрезвычайного и Полномочного Посла Российской Империи во Франции.

Генерал Петен принял бумаги и выступил с ответным кратким словом.

— От имени Французского государства я принимаю и подтверждаю ваши верительные грамоты. Долгая дружба, годы союзничества в войне и всесторонняя поддержка Франции со стороны Российской Империи никогда не будут забыты ни благодарными французами и руководителями нашего государства.

После того, как все формальности и протокол были завершены, Петен пригласил Мостовского присесть в кресло и сам расположился с другой стороны круглого столика.

— Очень отрадно, мсье посол, что Россия приняла решение о восстановлении полноценных дипломатических отношений между нашими странами. Обмен послов укрепит наши взаимоотношения и придаст им новый импульс. Так же я хотел бы передать поздравления Его Императорскому Величеству Михаилу Второму в связи со столь славной и великой победой, которую одержали русские армия и флот под его личным командованием. Уверен, что это сражение займет достойное место в анналах истории, наряду с величайшими морскими сражениями прошлого. А череда побед на Балканах и в Малой Азии, ставят вашего Императора в один ряд с величайшими полководцами прошлого, среди которых были и французские Императоры.

Мостовский, отметив про себя, что Петен не стал называть Наполеона Бонапарта по имени, кивнул:

— Благодарю вас, ваше превосходительство. Я передам ваши искренние поздравления русскому Императору. В свою очередь, хочу выразить надежду, что ваше превосходительство посетит мою прекрасную Родину с визитом и примет участие от имени Франции в Ялтинской союзнической конференции в октябре сего года.

Петен склонил голову.

— Хочу вас заверить, мсье посол, что я всем сердцем желаю посетить вашу страну и принять участие в столь важном и авторитетном собрании. Однако же, хочу обратить ваше внимание на тот факт, что во Франции вскоре произойдут реформы государственного управления и в стране будет восстановлена монархия. Поэтому, смею заметить, что приглашение на конференцию следовало бы адресовать королю Франции, как это произошло с другими монархами, приглашенными в Ялту.

Мостовский согласно кивнул.

— Совершенно с вами согласен, ваше превосходительство. Конечно же приглашение в Ялту нужно адресовать королю. Однако же, в отсутствие короля, адресатом должен быть его Местоблюститель или, как в случае с Францией, временный Глава Государства. По этой причине, в нашем приглашении все дипломатические формальности соблюдены в самой полной мере. Тем не менее, как только во Франции появится монарх, права на французский трон которого признает мой Император, Россия в тот же день, вместе с поздравлениями, передаст новому королю соответствующее приглашение. Прошу простить мою некоторую бестактность, но в настоящее время во Франции пока вообще нет короля. Поэтому…

Посол с сожалением развел руками.

— Я понимаю ваши доводы, мсье посол, хотя, не скрою, принять их не могу. Подготовка к коронации ведется и в ближайшие дни я намерен передать через вас приглашение на коронацию для русской Августейшей четы. Личная встреча двух монархов могла бы значительно укрепить русско-французский альянс и наполнить Сердечное Согласие изначальным смыслом партнерства двух самых близких по духу государств в Европе.

— Благодарю вас, ваше превосходительство за приглашение и оценку партнерства между нашими странами. Сожалеть можно лишь о том, что безответственное республиканское правительство испортило столь прекрасную дружбу между нашими народами.

Петен согласно склонил голову.

— Да, это так. Но нам необходимо не только сожалеть об утраченном, но и прилагать усилия по восстановлению партнерства между нашими державами на самом высоком уровне. В свое время, во времена смут и тревог, Россия протянула Франции руку помощи и во многом благодаря этому нам удалось восстановить порядок в государстве. Но начатое дело необходимо довести до конца и признание Россией прав герцога де Гиза на престол Франции могло бы полностью восстановить нормальную жизнь внутри нашей страны, но и восстановить полное доверие и партнерство между нашими Империями.

Отметив про себя появление слова «Империя» вместо прежнего «Королевства», Мостовский согласно кивнул.

— Да, восстановление доверия между нашими государствами пошло бы на пользу не только двусторонним отношениям, но и благотворно повлияло бы на ситуацию во всем мире. Однако, как известно, восстановление отношений всегда двусторонний процесс, когда каждая из высоких договаривающихся сторон делает шаги навстречу друг другу.

Терпение генерала лопнуло.

— Франция никогда не отказывалась от шагов навстречу России, мсье Мостовский. Каких конкретных шагов ждет Его Величество Михаил Второй от Франции? Давайте обойдемся без дипломатических экивоков и поговорим, как двое военных, к тому же, вы еще и Имперский Комиссар — личный представитель Императора России с неограниченными полномочиями, а значит, и с неограниченной информацией по данному делу. Итак?

— Я смею полагать, ваше превосходительство, что мы можем говорить о взаимности. Мой Государь признает права на французский престол герцога де Гиза, Франция же, в свою очередь, признает права Михаила Романова на престол Восточной Римской Империи со столицей в Константинополе. Это первое. Второе. Вопрос Высочайшего визита во Францию и посещение коронации Иоанна III в Орлеане может рассматриваться только после того, как герцог де Гиз и вы, ваше превосходительство, посетите коронацию Его Императорского Величества Михаила Десятого в Константинополе. Там же можно подписать договора между нашими державами о взаимном признании, об установлении дипломатических отношений и о вступлении Восточной Римской Империи в Антанту.

Петен хмуро молчал, взвешивая услышанное. Наконец он бросил свои аргументы на чашу весов.

— Это может рассматриваться только в контексте того, что, во-первых, герцог де Гиз приедет на коронацию в Константинополь уже став Императором Французской Империи Иоанном I признанным русским Императором Михаилом II. А, во-вторых, в Константинополе должен быть подписан договор о взаимном признании границ.

— Ваше превосходительство, вопрос признания моим Императором короля Франции Иоанна III возможно решить к взаимному удовольствию высоких договаривающихся сторон, но вот вопрос признания Императором Иоанном Первым… Мне представляется, что без одобрения Святого Престола в Ватикане тут никак не обойтись. Да и с другими монархами надо согласовать этот вопрос. В частности, с Виктором Эммануилом III. Что касается взаимного признания границ, то мне представляется этот вариант вполне достижимым и Император Михаил X может подписать такой договор.

К поезду мы добрались с приключениями, но добрались. Я с удовольствием сбросил с себя всю перепачканную окопной грязью мокрую одежду и кинул в угол. Душ! Скорее в душ!

И уже стоя под горячими струями, ловлю себя на мысли, что это довольно забавное желание попасть под потоки воды для человека, который несколько часов мок и даже несколько раз падал в грязь, спасаясь от шальных снарядов.

Я хотел даже запретить снимать себя в таком виде, потом махнул на это дело рукой. Мне не до того, а Суворин разберется и даст свои предложения, как все это можно героически использовать.

Откровенно говоря, я погорячился, отправившись в этот путь. У нас было двое раненых и один контуженный. Но меня, Богородица миловала, и я лишь с землицей русской свел знакомства поближе.

Отфыркавшись и вытеревшись насухо полотенцем, выхожу из душа и с удовольствием вижу комплект белья, чистой формы и сияющие сапоги. Молодец Евстафий!

А вот и горячий чай с бутербродами!

Жуя бутер, быстро просматриваю сводки. Продолжается обстрел в районе Двинска. Обстреляли германское побережье, утопили два транспорта с рудой из Швеции, войска Балканского фронта подошли к окраинам Белграда, о действиях в АВИ Чешского и Словацкого корпусов, продолжается мятеж в Катарро. Ситуация в Пскове. После молебна пошел ливень…

Так…

Перечитал еще раз. Это тот самый ливень, под которым я сегодня так чудесно ползал по траншеям? И который сейчас заливает горящий Псков и склады?

Гм… Так, а где информация о молебне-то?

Роюсь. Ага, нашел.

Прочитал. Еще раз.

Господи Боже! Пресвятая Богородица…