Глава 16
Свинцовый дождь

– Встать, солдат! – кричал Смирнов на трясущееся от страха подобие человека, лежащее перед ним на земле. – Хватит мычать, где твое оружие и противогаз?!

– Не трогайте его, товарищ старший лейтенант, – попросил другой боец. – Пашке совсем плохо. Отвоевался.

– Имя свое хоть помнишь, рядовой? – все еще раздраженно спросил Алексей.

– Максим.

– Слушай сюда, Максим, нам нужно отбить атаку «мертвых» во что бы то ни стало, от этого зависит исход операции и жизнь оставшихся товарищей. Как предлагаешь это сделать, если вместо хорошо подготовленных солдат «Стража» в окопах лежат вот эти мычащие телята?

– Мы уже пытались его поднять, – спокойно продолжал солдат. – Я Сашку отправил по окопам, он еще несколько человек поднимет, сейчас к нам приведет. Но такими силами нам не отбиться, многовато тварей-то.

– Особи отступили, слышишь, – смягчившись, начал успокаивать несчастного Смирнов. – Остались только «мертвые», а это не мутанты, когтей у них нет, на куски людей не рвут. Да и оружие слабовато. Сила их только в числе, да и то страху больше нагоняют. Мы должны удерживать позиции хотя бы в течение часа. Головин ушел за помощью.

Алексей почувствовал, как сильно першит в горле. Из-за надетого противогаза ему все время приходилось кричать. Машинально переложив автомат в левую руку, он ощупал висящую справа наполненную чистой питьевой водой фляжку. Даже попить времени не было.

Раздались пулеметные выстрелы, значит, противник уже приближался к первой линии окопов. Смирнов попытался оценить обстановку. Зная, что в первой полосе находится теперь не больше десяти боеспособных человек, в основном, офицеров, он пытался подготовить вторую линию обороны.

– Товарищ старший лейтенант, – кричал через противогаз Максим. – Мы собрали шестнадцать человек. Рассредоточить их по секторам?

– Ты кто по должности?

– Командир отделения!

– Почему не сержант? Где твоя оранжевая повязка?

– Не успел получить звание и повязку еще не поменял, две недели как повысили.

– Хорошо, фамилию назови!

– Павлов.

– Значит, так, Павлов: людей рассредоточить, проверить снаряжение и доложить.

– Есть! – бодро отрапортовал тот.

– Что с боеприпасами?

– У всех личное оружие, боеприпасов мало.

– Отправь двоих в оружейную комнату возле землянки Головина, одного – в медицинский пункт.

– В медпункт зачем?

– Нужно узнать, куда раненых и таких вот невменяемых оттаскивать.

– Невменяемых мы к центру оттаскивали, их там больше двух десятков накопилось.

Особи умели не только пробираться в сознание, но и пугать до полусмерти бывалых бойцов. С таким количеством «психологических» потерь среди личного состава Алексей еще не сталкивался. Да и вряд ли кому-либо вообще приходилось…

– Один медик и там нужен. Каждый пришедший в себя солдат будет еще одной боевой единицей в наших рядах.

– В медпункте раненых некуда уложить, там они за жизнь каждого истерзанного особями солдата бьются. Мне кажется, никого отправлять туда не надо.

– Хорошо, медиков отставить, а по боеприпасам приказ в силе!

Шел бой. Над окопами пролетали стрелы, дробь и шальные пули. Дикари выстроились цепями, несмотря на потери, подбираясь все ближе и ближе. Смирнову было плохо видно, что там происходит. Судя по всему, стреляли «мертвые» в упор, шли на «стражей», не пытаясь укрыться. Люди, даже дикие и отчаянные, на такое не способны – особи с их умением управлять на расстоянии оказались даже опаснее, чем мог представить полковник Головин.

Алексей оглядел вторую линию окопов. Трудно было командовать незнакомыми людьми. Каких результатов может добиться несплоченное подразделение, и без того морально подавленное? Необходима была вера в собственные силы, а она приходит только с победой. Нужна была победа – хотя бы небольшая, локальная.

Общевойсковые защитные комплекты с противогазами делали людей абсолютно одинаковыми. Но за окулярами противогазов виднелись испуганные, растерянные или просто остекленевшие глаза. В Республике, чтобы различать друг друга по званиям, на рукавах ОЗК по старинке рисовали погоны. «Стражи» пользовались для этого цветными повязками. Офицеры носили красные, солдаты – зеленые, сержантский состав – оранжевые. И откуда Павлов знал звание Смирнова, оставалось только догадываться.

– Максим! – снова закричал Алексей.

– Я здесь, товарищ старший лейтенант.

– Передай по цепи, чтобы приготовили гранаты. По моей команде будем закидывать первую линию окопов.

– Но там же…

– Я не дам команду, пока не буду уверен, что все наши там мертвы.

– Есть!

Солдат убежал, хлюпая чулками по воде на дне окопа. Только сейчас Смирнов почувствовал, как сильно забился фильтр противогаза. Сменив его на новый, он машинально посмотрел на часы – был полдень. Казалось, за сегодняшний день случилось столько событий, что их хватило бы на неделю, а день-то еще едва добрался до половины! Зато темнота наступит не скоро, и еще можно что-то разглядеть. Хотя глядеть на все это вовсе не хотелось… За спиной послышался гул работающего двигателя боевой машины, усилившаяся плотность огня означала, что Головин пошел на прорыв.

– Только бы получилось, – вырвалось вслух у Алексея, понимающего, что полковник ввязался в смертельную авантюру с малочисленным отрядом на БМП, почти без боеприпасов.

Он увидел, как в первую линию окопов начали падать скошенные пулями защитников «мертвые». Следующие за ними дикари, до поры прикрытые телами соплеменников, уже беспрепятственно, с воплями и криками, прыгали туда же. Немногочисленные оставшиеся в окопах бойцы вступили с ними в рукопашный бой.

Завязалась жестокая схватка, требовалась немедленная контратака, но Смирнов сомневался: не хватало опыта. В таких условиях воевать никто не учил, хотя боевой устав Республики предусматривал различные варианты действий оперативных групп в метро и за его пределами. Как воевали в прошлом целые армии, Алексей только слышал, но не изучал даже на курсах военной истории.

– Павлов, ко мне!

– Я здесь, товарищ старший лейтенант.

– Дай мне несколько человек, я сам выдвигаюсь в первую линию.

– А как же гранаты?

– Будь готов, если стрельба затихнет – забрасывай нас и держи оборону.

– Есть!

Смирнов махнул рукой быстро собравшимся вокруг него пятерым солдатам. И они побежали в одну колонну друг за другом, не высовываясь за пределы земляных стен, туда, где еще шел бой. Было просто необходимо помочь погибающим товарищам. Но не прошли они и десяти метров, как стрельба стихла, и Алексей понял, что защитники первой линии погибли. Развернуть людей обратно он не успел. По путям сообщений навстречу им двигались «мертвые», вооруженные трофеями, взятыми у погибших бойцов «Стража», и оттого еще более опасные. Они подбирались ко второй линии обороны.

Стрелять в них Смирнов даже не пытался, оценив ситуацию как безнадежную. Пуля попала в его бронежилет, пробив защитный костюм и разгрузку. Выстрелом в упор Алексея отбросило к ногам двигающихся за ним солдат. Дальше он видел все, как в замедленном кино. Через запотевшие окуляры противогаза наблюдал расстрел своей группы и разлетающиеся осколки гранат. Почувствовал, как что-то тяжелое придавило его сверху – это было тело убитого бойца. Смирнов потерял счет времени и не сразу осознал, что его куда-то оттаскивают за капюшон защитного комплекта.

– Почему так тихо? – прохрипел он, открутив забитый глиной фильтр противогаза.

– Они отступают, товарищ старший лейтенант, – ответил присевший рядом Павлов. – Бегут к лесу, мы не меньше сотни положили, целую кучу!

– Понятно. Видимо, особи своих марионеток пожалели, всех в бой не бросили.

– Не, тут другое.

– Что?

– БМП огнем поддержала. Я думал, там боеприпасов нет, а из ПКТ на них такой град пуль посыпался, что мы сами мордами в грязь легли. Про пушку вообще молчу. Правда, прорвавшихся в окопы с трудом добили.

– Для прорыва, значит, боеприпасов в машине совсем не осталось…

– Зато мы еще живы! – с детским восторгом произнес Максим. – Вот это техника, я такого еще не видел. Стоило дожить до сегодняшнего дня!

– Какие у нас потери? – пытаясь встать, спросил Алексей.

– Первая линия вся легла, а из второй те, кого вы с собой брали, погибли. Вас уже позже гранатами закидали. Думали сначала, что вы тоже…

– Значит, я не все время в сознании был?

– У вас пуля бронежилет пробила и застряла в груди, ее нужно срочно вытащить.

– Как это знакомо, – произнес Смирнов, вспомнив ранение Дорониной. – Потом вытащим! Прикажи всем фильтры сменить и лишний груз с себя сбросить.

– Зачем это, товарищ старший лейтенант?

– Бежать много придется, не каждый выдержит. Снимай всех с позиций, переходим на южную сторону поселка.

– А как же оборона северной части?

– Атака отбита, «мертвым» нужно время для подготовки новой, а мы пока поможем Головину.

– Откуда вы все это знаете?

– Интуиция! Книжек много читал. И офицер все-таки. «Мертвые» – прежде всего люди, под чьим бы контролем ни были. Понесли потери – нужно перегруппироваться, а это – время. Все, я выдвигаюсь, не задерживайся, следуй за мной с людьми.

Превозмогая боль в груди, Смирнов, перешагивая через убитых, побежал по путям сообщений к южным линиям обороны. Встретив на другой стороне поселка нескольких офицеров и солдат «Стража» во главе с майором Степановым, Алексей спросил:

– Где полковник Головин? Вы же с ним должны быть? Как тут обстановка?

– Вы почему бросили север? – вопросом на вопрос строго ответил Степанов.

– Север отбит, товарищ майор, у меня двенадцать боеспособных человек, сейчас подойдут. У вас как? Слышали шум боя в стороне.

– «Мертвые» отступили. Думаю, что они окружили Головина и добивают. Вместе с вами осталось чуть более двадцати человек. Что же делать с таким войском?!

– Где машина, которая нас спасла? – поинтересовался Смирнов. – На ней нужно прорываться к полковнику.

– Крякнулась машина! – зло отмахнувшись, ответил Степанов.

– То есть как?

– А вот так! – добавил один из стоящих рядом офицеров. – Я механик-водитель БМП, у машины порыв левого трака, движение невозможно!

– Из-за чего порыв? – не унимался Алексей.

– Эти «мертвые» где-то взрывчатки надыбали, старлей. Один из них подорвал себя под машиной. Мы думали, будем уничтожать особей, а столкнулись с армией вполне себе людей! И действуют они, как люди.

– «Мертвыми» особи управляют, так что это одна война, один противник.

– И мы терпим поражение, – подытожил майор, которого только устав и остатки хладнокровия еще удерживали от более крепких и емких выражений.

– У нас мало времени, товарищи офицеры, – начал Смирнов. – Оборона бесполезна, это факт, люди погибли, и эту позицию удерживать незачем. Поэтому единственная возможность выжить остальным – это прорыв к Челябинску.

– Ага, в ОЗК ногами побежим, – усмехнулся водитель БМП.

– Да хоть и бегом, – ответил Алексей. – Сначала прорываемся к Головину, потом, если получится – до следующего опорного пункта. Тут всего семь километров.

– Хорошо, – остановил его Степанов. – Что с ранеными делать и теми, у кого с головой плохо?

– Придется бросить! Иначе все тут ляжем, – хладнокровно ответил Смирнов. – Павлов, возьми людей и прочеши периметр, всех боеспособных и ходячих собери. Первым делом – в медпункт и оружейку, боеприпасы, медикаменты собрать, и самих медиков – сюда.

– Ты что тут командуешь, старлей? – едва пришел в себя от такого приказа майор. – Там же раненых и обезумевших человек тридцать. Как мы можем? Как мы жить-то с этим будем? Может, вас в вашей Республике такому учат, но у нас раненых товарищей не бросают.

– Пойми, майор, – убеждал Алексей. – Нам нужно сохранить остатки второго батальона. Дойдем до укрепленного пункта в поселке Кузнецкое и вернемся за ранеными, если у них техника есть.

– А если нет, тогда что?

– Ты погоди, – вмешался механик-водитель БМП. – Ведь дело же республиканец говорит, может, и выгорит. А с ранеными людей оставим, я могу возглавить оборону.

– Нет, – проговорил Степанов, немного подумав. – Я здесь буду до конца, меня полковник оставил старшим, и за укрепрайон я отвечаю лично. Оборона позиции действительно бессмысленна, а помощи уже ждать неоткуда. Ладно, уходите. Со мной никого не оставляйте, я попытаюсь привести в чувство кого-нибудь из ребят, у кого крыша еще не окончательно поехала. Еще раненых, способных передвигаться, предлагаю тоже сразу вывести. Шансов, что вы вернетесь за нами, похоже, нет. А сейчас идемте в штаб Головина: заберете важные документы и боеприпасы.

– Старшего лейтенанта Смирнова нужно перевязать, – проговорил сквозь противогаз вернувшийся Павлов.

– А что с вами? – оглянулся Степанов на Алексея.

– Да ерунда! – отмахнулся тот, хотя боль в ране меньше не стала.

– У него пуля в груди застряла, – не унимался Павлов. – Может заражение начаться.

– А где медики? – спросил майор. – Огнестрельное оружие у «мертвых», кто бы мог подумать. Недооценили противника.

– Со мной один санитар, остальные скоро будут.

– Тогда все в землянку, там и пулю достанете. Нужно спешить, иначе потеряем мы Головина.

Операция по извлечению пули была проведена за считаные секунды, раздевался Смирнов и то дольше. Пулю калибра 7,62 выдернули плоскогубцами, залив рану просроченным йодом и наспех перевязав бинтом.

– Попрошу меня выслушать! – объявил Степанов, удостоверившись, что люди, собравшиеся в штабе, уже готовы выдвинуться в сторону Челябинска. – Не вижу ни единой возможности долго удерживать занимаемый район. Но в первую очередь ради вас готов прикрыть север от прорыва противника. И не считайте, что я тоже выжил из ума.

– Но север же отбит? – удивился Алексей.

– Там опять «мертвых» видели, – ответил механик-водитель. – Только что доложили, поэтому я тоже остаюсь!

– Не нужно больше смертников! – воскликнул Степанов.

– Так я добровольно, товарищ майор, – возразил механик-водитель. – БМП уже не на ходу, но там еще есть боеприпасы, под прикрытием брони меня оттуда долго не достанут! И если я этого не сделаю, они нас все равно перестреляют, а так у ребят хоть какой-то шанс будет. Из экипажа я один живой остался, никто возражать не будет.

Договорив, механик-водитель вышел из землянки, остальные направились к месту сбора, в южную часть укрепленного района.

– Алексей, – окликнул майор Степанов. – Задержитесь!

– Да, товарищ майор?

– Вы должны передать Головину вот это. – Степанов протянул Смирнову кожаный пакет, похожий на конверт размером с альбомный лист.

– Что это?

– Не спрашивайте, просто поверьте, что это очень важно. И возможно, спасет ему жизнь. Там бумаги, ценность которых сложно даже определить. Он сам еще не знает, что они у меня. Нет времени все объяснять, я нашел их во время одной из вылазок на металлургический завод. Доложи я Головину сразу, он бы дров наломал, тем более этот пакет он сам искал. Не спрашивай, почему я скрыл это тогда… Но сейчас, думаю, он должен обо всем узнать – поэтому передай.

– Хорошо, товарищ майор, я все сделаю. Он настолько ценен, что вы с ним не расставались? – Смирнов был удивлен, ведь в любой момент майора могли убить, и документы исчезли бы вместе с ним. Важные, похоже, документы.

– Я не хотел, чтобы он попал в чужие руки. Думаю, эти бумаги помогут раскрыть тайну особей.

– Пообещайте, что передадите Головину.

– С каких пор вы мне стали доверять? – усмехнулся Алексей.

– У меня нет выбора, вы же человек Головина. – Степанов опустил глаза. – И еще скажи, что для меня было большой честью служить с ним, несмотря на наши разногласия и мои связи в генеральном штабе. А то он всегда считал меня засланным казачком. Подозревал, что я на него компромат собираю.

– Честь имею! – вскинул руку в воинском приветствии Алексей.

– Честь имею! – ответил майор. – Но это еще не все. Возьми вот…

Степанов передал Смирнову полный пакет армейских жетонов.

– Зачем они мне, мы, возможно, и до метро-то не доберемся.

– Возьми, пригодятся, тут почти тысяча и расписки банковские еще на две, все мои сбережения.

– Немало, – удивился Алексей.

– Не все эти сбережения заработаны честным трудом. Но исповедоваться я перед тобой не собираюсь. И облагодетельствовать тебя – тоже, найди Степанову Дашу, это моя приемная дочь, ей семь лет. Она живет со своей мамой – Марией Степановой. Передай им тысячу жетонов, остальное оставь себе.

– Я виноват – бросил их два года назад. Не задалась как-то жизнь, и тогда мне казалось, что плевать на них, начну заново… О работе думал, карьере. Они на Х-2! Ты вроде человек слова, пообещай, что найдешь и прощения попросишь за меня.

– Обещаю, товарищ майор! Лучше поздно, чем никогда.

Степанов помог Смирнову упаковать в рюкзак жетоны и передал свои личные документы.

– Это зачем?

– Мне они тут без надобности, жене и дочке передай, на удостоверении – моя единственная фотография.

– Все готовы? – прокричал Алексей сквозь противогаз, не ожидая ответа. Было и так понятно, что у горстки людей иного выхода, чем прорыв, не осталось.

Посмотрев на стоящих в окопе, Смирнов убедился – пора. За минуту до этого Павлов доложил о готовности подразделения. Алексей насчитал тридцать шесть хорошо вооруженных человек, не считая тринадцати легковооруженных раненых. Никто не сомневался, что оставшиеся не выживут. Перед марш-броском каждый был предупрежден о превосходящих силах противника и риске погибнуть в пути, каждому был предоставлен выбор: остаться или идти на прорыв к ближайшему опорному пункту.

В нескольких километрах южнее поселка Увильды шел бой. Головин, возможно, был еще жив.

– За мной, не отстаем! – крикнул Смирнов и выскочил из окопа. За ним, шурша резиной ОЗК, один за другим выскакивали остатки второго батальона «Стража».

Люди покидали укрепленный район, который они несколько дней отстраивали, расчищая по двенадцать часов в день старые окопы. Из охотников они превратились в жертв.

Уже через несколько сотен метров непрерывного бега Алексей стал задыхаться, окуляры противогаза запотели, видимость ухудшилась. Сердце учащенно билось, рана снова разболелась. Бежали вдоль дороги, держась обочины – по размокшему из-за частых дождей полю передвигаться было бы еще сложнее. Смирнов держался впереди группы, стараясь выглядеть уверенно. Автомат Калашникова висел на правом плече, готовый в любую секунду выпустить порцию свинца. Шум боя приближался, и уже невооруженным глазом были видны спины противников, атакующих опушку леса рядом с дорогой. Там, по всей видимости, закрепились не добравшиеся до поселка Увильды бойцы и прорвавшаяся к ним группа Головина.

Остановившись, дав людям немного отдышаться, Смирнов взмахом руки подал команду к началу наступления.

– Прорываемся сквозь цепи противника! – закричал он. – В этой стороне у «мертвых» – не основные силы, они обошли Головина. За мной!

Рассредоточившись в две цепи, солдаты, свернув с дороги, пошли в атаку. Передвигались шагом из-за наваленных друг на друга сгнивших деревьев, приближаясь к не ожидающим нападения с тыла дикарям, осыпающим стрелами отряд полковника. Раненые держались позади, бежать они не могли, поэтому наступать быстро не представлялось возможным.

– Стрелять по моей команде! – закричал Алексей.

Внезапная атака все же сорвалась, привыкшие к опасности «мертвые» будто почуяли их, к тому же на открытой местности Смирнов и не надеялся на чудо. Он шел вперед, видя перед собой три цепи противника – около пятидесяти или шестидесяти человек, не меньше.

– Вперед! – закричал он, понимая, что начинают сдавать нервы. – Мы лучше вооружены. Огонь!

Вряд ли его кто-то слышал, через резину противогаза трудно было разобрать слова, но старший лейтенант не думал об этом. И первым открыл огонь по противнику, а остальные последовали его примеру. Расстояние до «мертвых» сократилось до трехсот метров, и часть дикарей, быстро развернувшись, открыла стрельбу из луков. Расстояние было слишком велико, короткие легкие стрелы для ближнего боя сносило ветром. Тогда «мертвые» перешли в наступление.

Смирнов присел, стреляя с колена. Никакого страха ни за себя, ни за своих товарищей он уже не испытывал, старался бить прицельно, укладывая «мертвых» одного за другим, как мишени на стрельбище, с полным безразличием к происходящему. Напряжение этого бесконечно долгого дня выжгло все чувства, Алексей снова будто наблюдал все со стороны, придя в себя только после полного уничтожения первой волны атакующих.

– Бегом марш! – скомандовал он и с удовлетворением услышал, как по цепи передают его команду. Смирнов еще раз убедился в хорошей подготовке второго батальона «Стражей».

– Не отставать! Бить прицельно, экономить патроны!

– Товарищ старший лейтенант, – кричал бегущий рядом солдат с оранжевой повязкой на рукаве. Алексей не сразу узнал в нем Павлова.

– Что, Максим?

– Противник с тыла!

Смирнов, сбросив капюшон ОЗК, обернулся. В самом деле, неведомо откуда взявшаяся, их преследовала группа дикарей. Когда они успели обойти?!

– Не останавливаться! Идем на прорыв! – приказал он и открыл огонь по второй цепи «мертвых».

Алексей видел, что враг несет ощутимые потери, но и свои не заметить не мог. Стрелы и дротики теперь летели со всех сторон. До леса, в котором все еще каким-то чудом оборонялся Головин, оставались считаные десятки метров. Группа Смирнова, смяв вторую цепь противника, вступила в бой с третьей.

«Мертвые» сражались отчаянно, выпуская стрелы и дротики с завидной точностью. Ножами они владели не хуже, ловко перерезая горло или нанося точные колющие удары в грудь и живот. В физической силе люди старого мира уступали «мертвым», поэтому старались избегать рукопашной. Но не удавалось.

Из леса на помощь Алексею выскочили оставшиеся в живых бойцы Головина, расстреливая противника в упор. Группа Смирнова с трудом, но прорвалась к лесу, солдаты падали на землю, отстреливаясь от наседающих с тыла врагов.

Алексей не успел прийти в себя, укрывшись за деревом, как увидел прорывающуюся сквозь полусгнившие сухие заросли боевую машину пехоты. «Мертвые» не разбегались в панике, как поступали всегда, значит, их до сих пор кто-то удерживал в бою своей железной волей. Особи продолжали незримо контролировать эту битву извне, не показываясь больше на виду, избегая опасности. Но БМП безразличие дикарей не смущало, гусеницы просто вминали атакующих в грязь. «Мертвые» продолжали стрелять, но против этой брони даже самые прочные наконечники были бессильны.

Сильный взрыв заставил залегших за деревьями бойцов обернуться. Машина вдруг вспыхнула и запылала, как спичка. Трудно было понять, что использовал противник на этот раз, гранатометы или взрывчатку. И все же очередная боевая машина была уничтожена. Несмотря на это, под шквальным огнем второго батальона дикари, неся большие потери, стали отходить.

– Рад видеть тебя! – произнес подползший к Смирнову Головин, давно скинувший мешавшие в бою средства защиты.

– Вы живы, полковник?! Вас не хватало там… Людям вашим не хватало.

– Благодарю за помощь! Без твоей контратаки нас бы уже смяли. Поднимай людей, отходим к поселку.

– К какому? Назад идти нет смысла! Все оставшиеся в живых – со мной. В поселке только майор Степанов с горсткой солдат, потерявших разум после атаки особей, либо тяжелораненых.

– Предлагаешь его бросить? – нахмурился Головин.

– Выстрелы еще слышны… Но если посмотреть правде в глаза, то им уже не помочь. – Смирнов не верил, что даже объединенными силами оставшихся бойцов они смогут что-то изменить. Да просто не успеют.

– Сколько у тебя людей?

– Павлов, ты жив? – громко крикнул Алексей.

– Да, товарищ старший лейтенант! – откликнулся все еще лежавший на земле Максим.

– Слава богу, рад слышать твой голос. Не ранен?

– Я в порядке.

– Отлично! Повязку смотрю, нашел?

– Да. С убитого сержанта снял.

– Пересчитай солдат и доложи полковнику.

– Есть!

– А как у вас с людьми, Дмитрий Владимирович? – обратился Смирнов к Головину.

– Со мной четверо и с южной стороны – еще трое.

– Не густо.

– Зато все – опытные офицеры. Только у нас патронов уже нет.

– Мы захватили с собой кое-какой боезапас. Для прорыва, я думаю, нам хватит.

– Смотря, куда прорываться, – сдержанно улыбнулся полковник.

– Вы еще можете шутить в такой момент? – произнес Смирнов, сняв противогаз, вытирая вспотевшее лицо. – Где машина?

– С южной стороны догорает, как и БМП.

Алексей посмотрел на часы, стрелка показывала четверть пятого.

– Скоро стемнеет.

– Это неплохо!

– Неплохо? – удивился Смирнов. – Ночью вся мутировавшая живность откроет охоту на людей, которые еще и кровью пропахли.

– В этом ты прав, Алеша, но хоть «мертвые» перестанут нас преследовать. Они ночи боятся больше, чем мы. Будем надеяться, что это их последний штурм на сегодня. Им же еще к своему логову вернуться нужно.

– Они под контролем, особи их просто на убой ведут, так что я бы не рассчитывал на их страх перед темнотой. Особям наплевать, сколько этих дикарей погибнет, они и нас считают опухолью планеты, а их – тем более.

– Не думаю, – возразил Головин. – Под гипнозом, как ты говорил, только их вожди. А «мертвых» тоже не бесконечное количество. Ночью мутанты из леса полезут и разорвут многих, и некому потом будет нас уничтожать. Они сегодня понесли большие потери, как и мы. Кстати, хотел спросить тебя.

– О чем?

– Сам-то ты их еще чувствуешь?

О «них» Смирнов даже успел позабыть, и без особей забот хватало.

– Нет!

– Значит, они где-то далеко.

В это время, пригнувшись, чтобы не получить шальную пулю со стороны вроде бы отступивших «мертвых», подскочил тяжело дышащий Павлов.

– Сними противогаз! – приказал Головин. – Тут фон умеренный.

– Разрешите доложить, товарищ полковник? – стянув противогаз, спросил Максим, жадно хватая ртом воздух.

– Докладывай!

– Всего в строю двадцать шесть человек, из них трое раненых, но передвигаться могут. Потери составляют двадцать три человека, если учитывать, что вместе с ранеными с поселка Увильды нас вышло сорок девять человек.

– Ящик с боеприпасами где? – спросил Смирнов.

– Ящик с нами, там патроны к автоматам и около десятка гранат.

– Боеприпасы раздать! – приказал Головин. – Всем передай, чтобы фильтры сменили, если запасные остались.

Павлов убежал. Алексей смотрел на полковника, ожидая дальнейших указаний, но тот будто погрузился в себя.

– Что дальше? – тихо произнес Смирнов.

– Итак, – начал Головин, – нас вместе с моими людьми всего тридцать пять человек. Это неплохо, я тебе скажу, и на ближайшем укрепленном пункте нас будут рады видеть. По всем опорным пунктам около двухсот человек рассредоточено. Так что пора в путь. Будем надеяться, что там еще остались живые.

– И даже если нет никого в живых, не в поле же ночевать?

– Если нет никого в живых, нам еще штурмом придется наш же укрепленный район брать!

– Ну, возьмем, переживем ночь, что дальше?

– Так далеко не загадывай, Алеша. Мы проиграли бой. Исход войны будет зависеть от того, сохраним людей или нет. Тут же лучшие. В метро таких подготовленных нет. Сейчас добежим до поселка Кузнецкого и думать будем. Возьми карту на всякий случай, если погибну, сам людей поведешь. Смотрю на тебя – на глазах меняешься. К нам только попал – приглядывался, присматривался. Не верил я тогда в тебя, а сейчас готов тебе оставшихся людей доверить. Вот как бывает, да?

– Спасибо за доверие, Дмитрий Владимирович! – устало вздохнул Смирнов.

– Да не за что. Я тебе кое о чем сказать хочу. Думаю, ты должен знать: группа Дорониной ушла твою девушку из Республики вытаскивать. Жива она! Ты понимаешь, что лучшая группа за ней ушла? Не хотел сразу говорить, но кто ж знает, может быть, последние часы доживаем.

– Спасибо, товарищ полковник! Это лучшее, что я услышал за этот жуткий день, – оживившись, с неподдельной радостью произнес Смирнов, крепко сжав цевье автомата. – Я знал, точнее, верил! Но как вы узнали, что она жива?

– Не могу всех карт открыть, Алеша, – усмехнулся Головин.

– Начальник станции? Ковальчук? Хотя не может быть, что бы он тут делал?!

– Догадливый!

Новость об Алисе заставила отступить невозможное внутреннее напряжение этого дня, и по щекам офицера потекли слезы.

– Это тебя так от радости, что ли, разрывает? – пошутил Головин. – Давай, приходи в себя, даже скупой слезы перед подчиненными ты показывать не должен.

Смирнов еще раз протер грязными ладонями лицо, отмахнувшись – вроде, он в полном порядке. Затем развернул протянутую полковником карту Челябинской области, обратив внимание на аккуратно обведенные красными кругами укрепленные районы и когда-то существовавшие населенные пункты.

– Так, это Аркаим. Вот тут у нас поселок Увильды! Был… Что в других отмеченных точках? – уточнил он.

– Это опорные пункты, через которые мы должны были выманить особей до Челябинска. Вот, смотри. – Головин начал пальцем водить по карте. – Тут поселок Кузнецкое, куда мы будем прорываться. Следующая цель – поселок Аргаяш, до него четырнадцать километров. Далее – опорный пункт в поселке Касарги, от Аргаяша до него двадцать четыре километра. От поселка Касарги необходимо добраться до поселка Долгодеревенское, это еще двенадцать километров. Ну, и финиш – до Челябинска, правда, плюсом еще километров двадцать пять крюков в обход. В общей сложности, около восьмидесяти километров необходимо преодолеть, по меньшей мере.

– Без техники – нереально!

– Ну, как сказать. Учитывая, что наш боезапас и сменные фильтры пополнять никто не будет, считать себя вполне боеспособным подразделением мы можем еще максимум сутки. А до города идти трое суток, не меньше, да еще накинь непосредственное соприкосновение с противником по пути.

– Какое соприкосновение?

– Ну, то есть, бои! Я смотрю, вы военные термины старого мира совсем не изучали?

– Можно сказать, проходили вскользь, – улыбнувшись, ответил Смирнов. – Ну да ладно. Хочется верить, что все опорные пункты еще существуют, их же получается четыре, если не считать Увильды.

– Пора, – оборвал полковник. – Встаем, уходим! Люди голодные и уставшие.

– Это точно! Сам еще ничего не ел. Правда, об этом даже и не думал.

– Ну, еще бы! Наверное, себя не один раз за день похоронил?

– Да, сам не понимаю, как еще жив.

– Если дотянем до утра, можно считать чудом.

– Согласен, – тяжело поднимаясь на ноги, произнес Алексей.

К поселку подошли тихо. Из-за наступивших сумерек видимость была почти нулевая. Приблизившись вплотную к укреплениям, люди Головина с облегчением услышали грубый окрик:

– Стой! Кто идет?

Отвечали радостно, перебивая приветствия цветистым матом. Солдаты обнимали друг друга, понимая, что сегодня никто больше не умрет. Группа Головина уже и не верила, что укрепленный район в поселке Кузнецкое мог уцелеть. Значит, особи и «мертвые» все-таки не всесильны. После столь эмоциональной встречи уставшие люди валились с ног и падали, обессиленные, где только могли. Были заняты все землянки и блиндажи. Бойцы получили время на отдых, доставали сухой паек, наконец-то почувствовав себя в относительной безопасности.

В штабе укрепрайона расположились немногочисленные оставшиеся в живых офицеры. «Стражи» собрались за столом, сняв ОЗК и налив по кружке горячего чая. Несколько свечей лишь немного разогнали темноту по углам. Из разговора с комендантом объекта капитаном Строковым выяснилось, что гарнизон района сначала насчитывал шестьдесят два человека. В течение дня было отбито восемнадцать атак противника. В живых осталось пятнадцать человек, из них боеспособных – только девять.

– Товарищ полковник, мы уже думали, что жить осталось в лучшем случае до утра, – закончил краткий доклад Строков. – На Увильдах такая канонада слышна была, что и не ожидали вашего прорыва.

– Почему не ушли к следующей заставе? – спросил Головин.

– Так весь день в окружении! Проще было к вам на прорыв идти, но укрепленный район оставить не могли. В середине дня к поселку Увильды разведгруппу на ЗИЛ-131 отправили, но обратно не дождались.

– Легла, к сожалению, вся ваша разведгруппа, – сообщил полковник. – Мы контратакой к ним прорвались, но никого в живых не застали. Я принял решение идти к вам, так как по докладу моего заместителя капитана Смирнова, возвращаться к поселку Увильды не было смысла.

– Капитана? – удивился Алексей.

– Да, сынок, – улыбнувшись, ответил Головин. – Ты заслужил внеочередное звание. Приказ я уже подписал и передал его с Дорониной. Думал уж, посмертно.

– Спасибо за честность. Служу Республике… – Смирнов осекся, увидев удивленные взгляды офицеров и осуждающий – Головина. – Служу «Стражу»!

– Многие, конечно, знают, что ты с Республики, но все равно, не шути с этим, – тихо произнес полковник.

– Извините! Виноват!

– Виноватых бьют! Ладно, продолжим уточнение обстановки, поздравляться потом будем.

– Если выживем, – добавил капитан Строков.

– Выживем, капитан! Верь мне! Докладывай дальше, что у тебя тут еще интересного.

– Товарищ полковник, я с остатками своего подразделения перехожу в ваше распоряжение! – отрапортовал комендант.

– Да, это само собой! За первый батальон я тоже отвечу, – спокойно произнес Головин. – Как у вас с боеприпасами и техникой?

– С боеприпасами пока проблем нет, у нас часть вашего вооружения задержалась – не все боеприпасы переправить успели. Техники, кроме одной ремонтно-механической мастерской, нет.

– Это «ЗИЛ – 131», что ли? – уточнил Смирнов, сделав большой глоток травяного чая из старой алюминиевой кружки.

– Да, он самый, и даже на ходу.

– Хорошо! Утром будем уходить, – произнес Головин. – Машину нужно подготовить, на ней отправим несколько человек для разведки.

– У нас их три было, товарищ полковник, – продолжил комендант. – Одну расстреляли, не успела она и двух сотен метров по дороге отъехать. Вторая ушла на помощь к вам. Воспользоваться последней не рискнули.

– Это наш шанс! – решил Головин. – Алеша, завтра рано утром на ней пойдешь к следующему опорному пункту. Связи у нас совсем никакой, поэтому вернешься и доложишь обстановку. Мы уже в пути будем. «Мертвые» опять начнут преследовать – это неизбежно. Одно преимущество – боеприпасов много, голыми руками не возьмут.

– Четырнадцать километров, товарищ полковник, пешком в защитных комплектах – не сложно будет? – спросил Алексей.

– А что, выбор есть? Всем офицерам приказываю солдат проверить. – Головин оглядел присутствующих и продолжил: – Смирнов, выберешь себе человек десять и в пять утра выдвинешься. А мы следом по дороге марш-бросок устроим. Остальным офицерам: солдат распределить по отделениям, как раз человек по шесть или семь на брата получится. Сейчас мы все перемешались. Многие полностью потеряли подразделения, в которых служили. Задача одна – до утра всех распределить, накормить, дать отдохнуть. Мы должны помнить о том, кто мы. Должны помнить о нашем основном задании и долге перед жителями метро.

– Наша основная задача была – вывести противника к метро, товарищ полковник! – произнес один из офицеров.

– Так точно, – ответил тот. – И мы ее успешно выполняем.

Позже Головин со Смирновым остались наедине в землянке, пытаясь организовать скромный ужин. Алексей не мог уже поддерживать никаких разговоров, чувствуя сильную усталость. Он не стал спрашивать, почему полковник умолчал об изменении стратегии. Было и так понятно, что не вся правда нужна людям, многие из которых даже не увидят следующего рассвета. Если поставить усталым бойцам задачу просто выжить и добраться до метро, поход может превратиться в обычное паническое бегство. А организованное отступление, чтобы оттянуть противника к городу и тем самым выполнить задание, может сплотить остатки подразделения, чтобы они решились дать отпор превосходящему числу «мертвых». И не только.

Что принесет грядущий день, двенадцатое мая, Алексей не знал. Просто выжить – недостаточно, чтобы увидеть родное метро. Оставалось только верить и надеяться. Верить в собственную удачу и надеяться на товарищей. На всех, кто плечом к плечу идет вместе с ним, пытаясь победить в самом кровопролитном сражении «нового мира».

Дорогой читатель!

Я Дмитрий Блинов. Родился в 1980 году в Челябинской области. Имею три высших образования, являюсь членом Российского военно-исторического общества. В настоящее время прохожу службу в Академии ГПС МЧС России.

Также служил в Сибирском военном округе. Заочно окончил Московский педагогический государственный университет по специальности «педагог психолог». Проходил службу в Главном управлении МЧС России по Челябинской области. Окончил с отличием Академию ГПС МЧС России.

С 2016 года проживаю в Москве. Женат, воспитываю сына.

С детства мечтал стать офицером, поэтому прочел много книг о войне. Нравились произведения биографического характера. Позже увлекся изучением военной истории. В 2015 году стал членом Российского военно-исторического общества и приступил к написанию повести «Забытый Урал. 1919», посвященной столетию Челябинского сражения на Урале. Повесть опубликована в августе 2019 года.

Скажу, что это был серьезный творческий опыт. Несколько лет кропотливой работы сопровождались спорами с соавтором, работой с архивными документами. Приходилось равномерно распределять силы на службу, творчество и семью. Но когда держишь в руках повесть собственного сочинения, понимаешь, что все усилия стоили того.

К написанию своего первого фантастического произведения в рамках проекта «Вселенная Метро 2033» я приступил несколько лет назад, но шел к этому с 2010 года, после прочтения романа Дмитрия Глуховского «Метро 2033».

Меня очаровал «новый мир» Москвы. Шли годы, и в серии появлялись города, охваченные ядерной войной, со своими отдельными историями. Ожидая выхода очередной книги, я надеялся увидеть мир своего родного города Челябинска, но так и не дождался. И вот однажды, по долгу службы оказавшись в прогоне челябинского недостроенного метро, между станциями «Комсомольская площадь» и «Площадь Революции», я спросил себя: «А почему бы не рассказать свою историю?»

И я стал создавать «новый мир» для серии. Мне при этом, конечно же, не хватало опыта, но не бывает непреодолимых задач. Челябинская область богата на города с закрытыми сооружениями и прочими подземными объектами, где может укрыться от ядерного удара человек. И сейчас я с удовольствием представляю вашему вниманию свою книгу о постъядерном Южном Урале.

Надеюсь, истории, описанные авторами серии, никогда не станут реальностью. Но кто, как не мы, своими действиями или бездействием в настоящем определяем будущее! Каким будет завтрашний рассвет? Зависит только от нас самих!