Заключение
Вот и подходит к концу наш маленький обзор психологии (пост)советского человека. Десятилетие проходит за десятилетием, но советское «наследие» держит крепко, не отпускает, более того – успешно воспроизводит себя в новых поколениях. Как правильно пел Виктор Цой: «И больше нет ничего, все находится в нас». В нас остаются все те же черты «совка» – отсутствие эмпатии, равнодушие, невероятная пластичность (переходящая в беспринципность), бесконечная приспособляемость, неприхотливость, неспособность к объединению, индивидуализм и одновременно стадность, цинизм и сентиментальность…
Что станет с «совком» в будущем?
Вообще «совка» невозможно поставить в тупик. Власти постоянно пытаются надавить на него – но он горд тем, что всегда ускользает.
«Вы говорите, что в машине теперь всегда надо пристегиваться? А я знаю, как накинуть на себя ремень так, что со стороны будет казаться, как будто он пристегнут!»
«Вы запрещаете курить в аэропортах и в поездах? А я купил машину, буду ездить за рулем и курить. К тому ж так и безопасней!»
«В стране «оптимизируют» услуги здравоохранения – больниц и поликлиник становится меньше, врачей сокращают, медобслуживание переводят на платную основу? Подумаешь, ничего страшного: все врачи из госмедицины – шарлатаны. Вообще госмедицина – обман, медики не умеют лечить и только вымогают деньги. Я буду лечиться травами/гомеопатией/самовнушением/вести ЗОЖ)».
«Падает уровень образования, учителя жалуются на переполненность классов, ЕГЭ неэффективно? Ерунда, ведь школы – это пережиток, я буду учить детей на дому… или вовсе не буду, ведь образование сейчас никому не нужно. Всего можно достичь самообразованием, а школа – это тюрьма для детей!»
«В стране нет демократии, власти обессмыслили выборы, результаты голосования подделывают, независимых кандидатов не допускают, электорат обманывают? Да тоже пустяки, ведь демократия сама по себе обман, выборы – фейк. Только дурак относится к ним всерьез. Меня выборы и все эти депутаты вообще не интересуют, я куплю ружье, ящик тушенки, закроюсь в доме, и меня никто не достанет!»
И т. д.
Это действительно типовая реакция «совка» на любые «новации» властей. Речь практически никогда не идет о возражении, протесте или каком-то, упаси бог, бунте. Пытливый разум постсоветского человека немедленно бросается на поиски способов обойти, проскочить, приспособиться… и, как правило, немедленно их находит. Это никогда не прямое противостояние, а попытка найти альтернативу: чтобы и видимость повиновения соблюсти, и «свой интерес» сохранить. Именно поэтому постсоветское общество – при внешней полной аморфности и податливости для любых, самых отчаянных фантазий начальства – на деле так слабо поддается любому реформированию и в сущности не меняется.
Такова своеобразная «сверхтекучесть» нашего человека. Под любым давлением он не меняет форму, а только растекается, заползает в щели, складки местности, сливается с пейзажем… Хочется сказать: «Вновь обретает форму в другом месте», но в том-то и фишка, что своей формы у «совка», похоже, и нет.
Правда, гордость «совка» тоже не вполне оправданна.
Он не дает властям добиться своих целей напрямую, но достигает этого за счет постоянного снижения собственных стандартов.
По сути, история «постсовка» – это история извилистого отступления и сдачи позиций населения перед лицом «эффективных менеджеров», которые никогда ничего не достигают из заявленного сразу, но при этом неуклонно и методично избавляют вверенное им государство от каких-либо обязательств перед «совком».
Сколько же это будет продолжаться? Некий водораздел, похоже, проложила пенсионная реформа. На прямое и бесхитростное увеличение пенсионного возраста в достаточно бедной стране у «совка» впервые не нашлось, чего возразить в своем прежнем духе. В самом деле, какая может быть «альтернатива» тому, что просто пенсии станут платить на 5 лет позже? Какое тут «зато»? Пенсионная реформа реально поставила население в тупик – поскольку наглядно обозначила исчерпанность привычного «ухода в складки местности».
Можно сказать, что только после 2018 года в стране впервые началась политика. «Совок» понял, что дальше относиться к власти как к безличной погоде за окном не получится.
Однако что делать дальше, наш человек не знает. У него нет на этот счет никаких выработанных поведенческих стереотипов. Объединяться, формулировать свои интересы, отстаивать права, требовать – все это жутко непривычно и пугает. Каким образом общественное сознание начнет обретать форму? Ведь форма делает тебя уязвимым. А главное, что усвоил «совок» из страшной своей истории: если подставиться, то пощады не будет.
В основе самосознания советского человека – страх. Но, похоже, «совок» уже готов попробовать его преодолеть.
* * *
