«Боевые листки»

Есть, однако, и более «веселый» тип прессы – «боевые листки». Или, во всяком случае, был до недавнего времени – пока складывается впечатление, что он вымирает.

Газету по типу «боевого листка» создает, как правило, олигарх или просто предприниматель местного разлива, решивший заняться неблагодарным делом – побороться за то, чтобы пробиться в местную или региональную власть. Вообще-то в русской провинции такие вопросы принято решать полюбовно с «правильными людьми» из администраций, местного криминалитета и «смотрящих» федеральных органов по принципу «ты – мне, я – тебе». Но некоторые особо буйные или несговорчивые деятели порой решают, что от них хотят слишком многого и лучше пробиться самому, благо выборы в стране все-таки еще не отменили до конца.

Вот такие буйные олигархи или криминальные авторитеты – в общем, люди с деньгами – зачастую запускают в провинциальных городах собственные газеты с одной главной задачей: «мочить».

«Мочат» в них руководство местных администраций и сращенный с нею бизнес, обвиняя в коррупции, кумовстве, халатности, разгильдяйстве, некомпетентности и еще куче грехов – причем, что характерно, почти всегда за дело.

Естественно, «боевые листки», в которых «пишут правду», довольно быстро набирают популярность у местных жителей, их начинают охотно читать, пересказывать, передавать друг другу. Нравятся БЛ, впрочем, не всем. Конечно, в первую очередь они не нравятся самим коррумпированным чиновникам и их клевретам из числа «прикормленных» – и те разворачивают с «очернителями» беспощадную борьбу. Но не нравятся они часто и обычным гражданам из числа умеренных и не любящих дрязги – за чересчур резкий стиль, озлобленность и с трудом скрываемую ангажированность.

Да, «боевые листки» часто выходят однобокими: по поводу описания коррупции и всяческого беспредела в них все хорошо, а вот что-нибудь «про жизнь», то есть про все прочие стороны провинциального быта, неинтересные спонсору, «боевые листки» пишут мельком и сквозь зубы – что, конечно, заметно читателю. Как и то, что «боевой листок» часто в упор не видит целые пласты всяческих безобразий – просто потому, что эти безобразия как-то связаны с основным спонсором и могут быть ему неприятны. Это, естественно, тоже не добавляет доверия журналистам «боевого листка».

При всем этом «боевые листки», безусловно, оживляют унылый информационный пейзаж русской провинции. К сожалению, на сегодня суровая реальность в ней настолько сильно перекошена в сторону властей, что сама возможность существования «буйных олигархов», «не согласных с линией партии», становится все более гипотетической. Самой продажной администрации задавить самого денежного местного купца – раз плюнуть. Соответственно, раз уж гибнет спонсор, – не выживает и «боевой листок». Точнее, он загибается первым.

«Боевые листки» в нашей провинции – как полевые цветы: расцветают весной, хиреют осенью. И уж редко какой оказывается способен протянуть более двух лет.

«Ни о чем»

Я вообще поначалу хотел ограничиться двумя вышеперечисленными типажами провинциальных газет – но вовремя вспомнил, что в последнее время мне в провинции все чаще попадаются странные газеты «третьего типа».

Они, как правило, частные, резко чураются, как они это обозначают, «любой политики». Они похожи на «официоз» этакой нарочитой «направленностью на позитив», готовностью печатать официозные новости и брать интервью у «дяденек из кабинетов» – но все-таки не занимают этим 100 % полос. Они похожи и на «боевые листки» – нарочито «отвязным» стилем изложения, куда большей свободой в размещении и подаче материала, инфографикой. Но, в отличие от БЛ, эти газеты абсолютно беззубы. Наконец, склонностью печатать сплетни и городские пейзажи, как бы невзначай состоящие из легко одетых юных фемин, они могли бы напомнить «желтую прессу» – но это «желтизна» стенгазеты продвинутой женской гимназии, не более. Викторианская дева от нее бы не покраснела.

В Поволжье издается целая сеть таких газет, в каждом городе своя, с характерным общим названием «Прогород». Особенно радует в ней то, что эта, по сути, федеральная сеть имеет центр не в Москве, а в Казани. И она коммерчески успешна – что выгодно отличает ее от двух вышеописанных типажей: ведь и «официоз», и «боевые листки» наглухо убыточны.

Характерен отказ такого рода газет от профессиональных журналистов вообще: они стараются как можно больше материалов получать от своих читателей – мелкие происшествия, сценки, приколы, смешные фотографии.

По всей видимости, этот третий тип и есть будущее российской провинциальной прессы. Все внимание мелким происшествиям, никакой политики, чуть-чуть эротики, «отвязный» стиль, никаких обобщений, никаких «золотых перьев», оптимальная длина любого материала – 3–4 абзаца. И много-много фотографий!

Читатели в провинции не любят читать – им больше нравится разглядывать картинки.

Народ и телевизор

Взаимоотношения нашего народонаселения с телевидением настолько сложные и запутанные, что порой их хочется сравнить с онанизмом. Ученые давно выяснили, что онанизмом с той или степенью интенсивности занимается без малого 100 % половозрелого населения планеты – однако вот по опросам цифры оказываются намного скромнее, причем в большей степени наводить тень на плетень склонны женщины.

С телевидением в России та же картина: смотрят все, но признаются в этом неохотно. Только в данном случае большую склонность к лицемерию проявляют, наоборот, мужчины. Тенденция к замалчиванию своей порочной страсти к телевещанию стала особенно заметной в последние годы. Доходит до того, что некоторым, похоже, легче сознаться в адюльтере, чем в том, что время от времени они с интересом просматривают программу «Время».

Странность, в принципе, уже в том, что люди по всей стране с готовностью откликаются на вопросы типа «смотрите ли вы телевизор?» и «нравится ли вам смотреть телевизор». Любые вопросы такого рода мгновенно разделяют население на две большие группы – тех, кто «телевизор смотрит», и тех, кто гневно говорит «фи!», добавляя много различных инвектив и проклятий в адрес «оболванивающего ящика». При этом почему-то мало кто задумывается о том, что телевизор – это всего лишь прибор. Чего на него смотреть? Люди, очевидно, смотрят не телевизор, а телепередачи, которые он демонстрирует, причем эти передачи транслируются по разным каналам, а их производят разные студии, зачастую – из самых разных частей света.

Очевидно, что вопрос «про телевизор» имел бы смысл в советское время, когда весь советский народ имел на «ящике» четыре-пять кнопок, все федеральные каналы принадлежали государству, все телевизионщики были госслужащими и без устали разъясняли «политику партии и правительства». Даже анекдот был соответствующий: «Включает мужик телевизор: на экране трибуна, с трибуны выступает Брежнев. Переключает на другую программу – опять Брежнев. Переключает на третью – снова Брежнев! Еще раз переключил – там сидит майор КГБ и грозит пальцем: «Я тебе попереключаю!»

То есть более-менее понятно неприятие телевизора в советское время: «партия и правительство» не скрывали, что видят в ТВ источник концентрированной пропаганды, этакое «средство промывки мозгов», что-то вроде «башен – излучателей покорности» у Стругацких. И граждане, оберегающие свой мозг от лишней промывки, вполне естественно старались не подвергаться воздействию «голубого экрана».

Но сейчас, казалось бы, все не так! Не только в Москве, но уже и в большинстве районных центров для жителей в их телеприемниках доступны буквально сотни каналов с вещанием на русском языке, причем всяческих – спортивных, музыкальных, образовательных, местных…

Тем не менее мы видим, что по факту телевизор по-прежнему многими воспринимается как источник пропаганды, от которого надо чем-то прикрываться, а еще лучше – вообще от него избавиться.

Люди даже не замечают, что порой рассказывают о своей борьбе с телевизором как с чем-то одушевленным, каким-то коварным врагом, который так и норовит пробраться в дом. Вообще, «жизнь без телевизора» – это уже что-то вроде повода для гордости. Одни рассказывают об этом почти с вызовом, другие уважают их силу воли. И это редкость: по нашим опросам, проводимым в разных городах страны, обычно – более чем в 80 % случаев – российские провинциалы имеют в доме не один, а два-три телевизора – по одному в каждой комнате и еще на кухне.

Но откуда все ж этот парадокс? Почему, несмотря на огромное, особенно по сравнению с советским периодом, количество новых каналов, телевидение все равно воспринимается как источник пропаганды?

Можно выделить две основные причины. Первая заключается в том, что население, до сих пор воспринимающее реальность через призму советского опыта, просто не рассматривает специализированные каналы – спортивные, образовательные или транслирующие классическую музыку – как собственно телевидение. Средний обыватель считает их «чем-то на любителя», относится снисходительно и уж конечно не собирается смотреть сам.

С точки зрения современного провинциала, телевидение – это все-таки то, что каким-то образом привязано к текущей реальности. Телевидение должно как-то отражать насущный момент. Попросту говоря, «телевидение – это то, где есть новости», как мне однажды это сформулировал в беседе житель Самары. К этой же категории, однако, обыватель, как правило, относит и развлекательные каналы, на которых как раз новостей никогда не бывает. Тем не менее наши люди склонны подозревать, что их безудержная развлекательность – это своего рода «антиновости», способ заставить зрителя новости НЕ смотреть.

Актуализации канала, то есть превращению его в «телевидение», с точки зрения рядового жителя страны, служат, конечно, не только новости. Это могут быть также различные ток-шоу, «беседы в студии» и прочие передачи, направленные на освещение и обсуждение текущих событий.

Очевидно, что именно наличие новостей и такого рода передач, собственно, и служит для рядового зрителя маркером «телевидения». И тогда понятно, что многие «абстрактные» специализированные телеканалы, существующие в некоем своем вневременном пространстве и не имеющие собственных новостных служб, обывателем просто не рассматриваются.

Ну, а вторая причина, почему в массах налицо растущее раздражение оставшимися «новостными» каналами, совсем проста: дело в том, что на них с советских времен мало что изменилось. Да, их стало больше, но суть сегодня такая же, как и тогда: они очень густо начинены пропагандой, причем одного и того же толка.

Как и при СССР, практически все телеканалы, хоть как-то освещающие текущий момент, находятся под плотным контролем властей и заняты непрерывной агитацией и пропагандой в их пользу.

Телевидение было и остается самым мощным средством воздействия на широкие слои населения в русской провинции. Энтузиасты интернета давно высказывают прогнозы, что «время телевидения ушло» и его заменили или вот-вот заменят социальные сети с Ютубом. Однако годы идут, а роль интернета в провинции остается ничтожной. Провинциалы не спешат отказываться от телепрограмм в пользу блогов и новостных сайтов.

В то же время в городах падает роль газет и вообще печатного слова. Несколько раз в начале «нулевых» мне на выборах приходилось бороться с конкурентами, в чьем распоряжении был свой кабельный телеканал. Из этих схваток я вынес горькое убеждение: даже самая лучшая газета чаще всего бессильна против вполне среднего телеканала. И понятно, почему: видеокартинка намного нагляднее, проще для восприятия и убедительнее, чем самый зажигательный и острый текст.

Думается, что при нормальном развитии в наших городах директор местечковой телестудии должен был бы со временем занять место в городской элите наряду с начальником городской полиции, прокурором, владельцем рынка, судьей и прочими «уважаемыми людьми». Вытеснив при этом из элиты главреда городской газеты. Так как люди в целом больше склонны смотреть и слушать, чем читать, королем информационного поля становится телевизионщик, а не газетчик. Однако все пошло не так. Главред газеты действительно выпал из элиты в «обслуживающий персонал», но и телевизионщики на смену не пришли.

Мощь местного телевидения в провинции довольно быстро оценили чиновники – и постарались сделать все, чтобы подмять самые популярные телеканалы в городах и областях под себя, а всех нелояльных – просто закрыть. Началось все, как мы помним, с тотальной «зачистки» вольницы федеральных каналов – разгрома НТВ, перехвата управления ОРТ и закрытия ТВ-6. Точно такие же процессы, просто меньшие по масштабам, происходили буквально во всех городах и областях России с местными телеканалами. В результате на сегодня независимого (от властей) телевещания в России практически не существует. Федеральные каналы «дисциплинированно» начинают все новости с показа Путина, потом переходят на Медведева, потом – на заседание правительства, потом на Думу и новые порывы депутатов позаботиться о населении. Местные каналы, в свою очередь, программы новостей начинают с показа губернатора, переходят на мэра и далее рассказывают последовательно обо всех деяниях тех или иных чиновников «на благо народа».

При этом на региональных и городских телеканалах по России царит цензура, очень напоминающая те самые времена СССР.

Прямые эфиры везде практически исключены, «живые» ток-шоу с «непричесанными» вопросами и «неподготовленными» участниками категорически не приветствуются, любая критика в адрес тех или иных чиновников обычно воспринимается как «покушение на устои». Собственно, картина с городскими телеканалами очень похожа на ситуацию с городскими газетами: та же задавленность, та же боязнь сделать «шаг влево, шаг вправо», то же засилье немолодых и косноязычных «людей из администрации» в качестве ньюсмейкеров на все случаи жизни.

В 2012 году в одном небольшом городе я взялся делать ток-шоу с участием рядовых жителей на местном ТВ, посвященное обсуждению актуальных городских проблем – к примеру, тому, как надо развивать в городе молодежный досуг. Сама идея произвела фурор, поначалу многие не верили, что такое шоу вообще возможно. Потом, правда, вспомнили, что еще в 90-е на этом же ТВ что-то подобное уже делали, и передача имела большой успех. Почему же перестали делать? Люди в ответ удрученно пожимали плечами: «Больше не разрешали…»

Плотный цензурный намордник на местных телеканалах не дает им развиваться и в коммерческом смысле: из-за однообразия и пустоты содержания их смотрят неохотно, соответственно они получают мало рекламы и мало доходов, не в силах вовремя обновлять оборудование и платить достойные зарплаты сотрудникам. Видя вопиющую «бедность картинки» на своих местных телеканалах, зрители с еще большим рвением переключаются на «богатую картинку» федеральных.

Парадоксальным образом ситуация в России с местным телевидением напоминает самые серые и застойные брежневские годы: все локальные каналы, казалось бы, по определению наиболее близкие к зрителю и его насущным проблемам, – как будто черно-белые. Они унылы, однообразны, робки в обозначении язв и чересчур рептильны в отношении властей предержащих.

Неудивительно, что люди все чаще и чаще с гордостью отвечают интервьюерам: «Я телевизор не смотрю!» Мы смотрим на них с уважением, хотя и догадываемся, что человек просто хочет казаться лучше, чем он есть.