Условия труда

Толоконникова в своем нашумевшем письме из мордовской колонии описывала жуткие условия работы в производственных помещениях исправительного учреждения. В так называемой «промке» – холод, устаревшие и часто ломающиеся станки, давление надзирателей, требующих выполнять немыслимо высокие нормы, постоянные переработки. Москвичам и петербуржцам, конечно, сложно воспринимать такие откровения бывшей «Русси». Ведь для них даже сломавшаяся в офисе кофемашина – это ужас и произвол работодателя и повод жаловаться в ООН. Им кажется, что узница ведет рассказ о каком-то ином измерении и иной, намного более дикой и первобытной жизни.

Самые искренние и ранимые столичные жители были просто потрясены до глубины души – они решили, что мордовская ИК-14 есть филиал ада на земле, немыслимый выброс сил зла на грешную российскую землю, но тем не менее, все описанное, конечно, «нетипично».

Однако так ли воспримет то же самое обычный рабочий из провинции (если, конечно, найдет время прочитать)?

Холод

Начнем с холода в цехах. На самом деле это стандартная жалоба практически всех работающих на производственных предприятиях по всей России, независимо от отрасли. Цеха огромны, а зимы в России и затяжные, и порой – особенно в Сибири – морозные. Естественно, их полноценное отопление влетает в копеечку, и поэтому владельцы предприятий всячески стремятся на этом как-нибудь сэкономить. Положение усугубляет крайняя изношенность самих производственных зданий: в стенах щели, оконные рамы рассохлись, даже разбитые ненароком стекла заменяют далеко не сразу ввиду повсеместного сокращения вспомогательных служб (чтобы что-то заменить и вызвать людей, начальнику цеха приходится вступать в длительную «деловую переписку»).

Был пару лет назад на Урале, на машиностроительном предприятии, входящем в один из крупнейших производственных холдингов страны: там ввиду общей ветхости здания летом ураганом сорвало крышу. Крышу кое-как подлатали своими силами – и всю зиму работали при –8 °C на рабочем месте.

На многих предприятиях в целях «оптимизации» котельные, отапливающие здания, отданы на аутсорсинг» частным или дочерним предприятиям. В этих условиях начальники цехов сами постоянно делают отопление «поменьше» – чтобы меньше средств уходило с баланса цеха.

Таким образом, на вполне «цивильных», вовсе не тюремных производствах зачастую зимой в цехах поддерживается температура около +1 °C. Рабочие вынуждены утепляться как только можно. Ситуацию усугубляет низкое качество спецодежды, которая, как правило, или плохо греет, или, если греет хорошо, громоздка и стесняет движения.

Жара

Впрочем, проблемы рабочим создает не только холод зимой. Почему-то забывают, что во многих регионах страны в летний период устанавливается немыслимая жара. Например, на юге России – Волгоград, Астрахань, Ростов и т. п. – температура летом может подниматься до +50 °C, причем такая погода устанавливается не на пару дней, а на месяцы. Однако речь может идти не только о юге, но и о городах, расположенных в «сердце континента», в Сибири. В той же Чите летом бывает и +40 °C, и +50 °C. Это и есть резко-континентальный климат: зимой до –50 °C, летом – до +50 °C.

Как это отражается на климате в производственных цехах?

Естественно, помещения превращаются в ад – учитывая, что свой вклад в общую температуру вносят и работающие агрегаты.

Температура доходит до +60 °C и выше – то есть цеха превращаются в сауну. Здесь опять пару «незлых тихих» стоит сказать о спецодежде: стандартны и повсеместны жалобы на то, что «спецуху» почему-то всегда заказывают самую дешевую, из синтетики, которая «не дышит» и тем самым усугубляет эффект жары.

С жарой предприятия борются еще менее эффективно, чем с холодом. Кондиционеры если и устанавливаются, то только в кабинетах самого высокого начальства. Если кондиционер когда-то установили в производственном помещении, его обычно не обслуживают – то есть после первой же поломки он выходит из строя навсегда.

Но чаще всего никаких кондиционеров вообще нет. Максимум, на что иногда идет руководство предприятия, – это выдача вентиляторов самым страдающим работникам (например, цеховым крановщикам, которые работают под крышей и зачастую им вообще нечем дышать: крыша раскалена солнцем, а теплый воздух, как известно, поднимается вверх).

На фокус-группах с работниками южных предприятий я часто наивно спрашивал – а почему, мол, не делать что-то вроде сиесты в такие не просто жаркие, а очевидно опасные для здоровья часы? На меня смотрели с непониманием. Сиеста – это для Италии и Испании, а мы же, мол, в России… На самом деле, конечно, дело не в этом, а в том, что руководство элементарно не желает нарушать производственный процесс – это негативно отразится на выполнении плана.

Поэтому на предприятиях летом случаются обмороки и сердечные приступы – хотя и не так часто, как простудные заболевания зимой.

Вредность

Вредных для здоровья факторов на подавляющем большинстве российских предприятий (опять же не важно, какой отрасли) хоть отбавляй – это сразу становится очевидным любому, кто совершит по ним хотя бы 5-минутную экскурсию. Чаще всего это обусловлено физическим и моральным устареванием установленного оборудования и самих фабричных стен.

Одна из очень частых проблем – вентиляция. Она или давно сломалась, или, что тоже очень часто бывает, установлена неправильно – то есть дует не туда и воздух не освежает. На одном из крупнейших машиностроительных предприятий страны тяжба вокруг переделки вентиляционной системы идет уже много лет: рабочие, поддержанные мастерами и даже начальниками цехов, пишут «наверх», уже чуть ли не сами разработали правильную схему… С их расчетами никто не спорит, но руководство холдинга денег не выделяет. Рабочие прекрасно понимают почему: ведь исправление вентиляции никак не влияет на выпуск, то есть на выполнение плана.

Такая и подобные ей ситуации типичны.

На ряде производств используются вредные для здоровья вещества, такие как, например, фенол. Они попадают в воздух, которым постоянно дышит весь персонал предприятия.

В некоторых случаях заботливое руководство даже обязывает рабочих постоянно ходить в респираторах и включает это как требование к технике безопасности.

Однако рабочие при первой возможности от респиратора отказываются и дышат ртом.

Я спрашивал их – почему? Вы же знаете, что это очень вредно? Мои собеседники виновато разводили руками: да мы знаем – но попробуйте вы поработать 12-часовую смену в респираторе! Очевидно, авторы правил техники безопасности не учитывают, что труд рабочего является физическим и весьма интенсивным, и для этого он ДОЛЖЕН дышать полной грудью.

В результате рабочих без респираторов постоянно ловят бдительные инженеры по ТБ – и лишают их премии, то есть фактически штрафуют.

Помимо запыленности и загазованности воздуха вредными веществами, чрезмерной жары и чрезмерного холода, почти на всех предприятиях есть, конечно, и такие вредные факторы, как шум и вибрация. Причем из шумов особенно опасны низкие, то есть инфразвуки, «от которых у нас стаканы на столах постоянно трясутся», как говорят рабочие.

При этом самое интересное, что работодатели по всей стране крайне неохотно, с огромным скрипом идут на то, чтобы признавать вредность на своих производствах. Технология отработана: в первый год я удивлялся – а потом, когда в четвертом городе на предприятии совсем другой отрасли мне описали ту же самую схему, привык.

Для того чтобы производство признали «вредным», должны быть произведены определенные замеры соответствующими государственными службами, следящими за экологической обстановкой на предприятиях. Делается это всегда стандартно: перед приездом комиссии все работы останавливаются, помещения проветриваются.

Приехавшие тетеньки из госструктур, не моргнув глазом, замеряют уровень вибрации и шума, а также загрязнения воздуха при неработающих станках – и, кто бы мог подумать, приходят-таки к выводу, что все показатели в норме и оснований для признания вредности нет. О чем и пишут красивые заключения, которыми потом администрация предприятий тычет в нос слишком склочным рабочим, жалующимся на эффекты типа такого: «распухают губы, как у негра; лопаются. Язык как пчела укусила…» и т. д. (цитата из реальной фокус-группы).

Почему работодатели стоят насмерть в вопросах вредности, порой вплоть до бунтов?

Я имел дело с рабочими, которым вредность все-таки оплачивали. Отметим, что, как правило, это ничтожные суммы в размере 300–400 руб. в месяц, т. е. порядка 2–3 % от зарплаты. Казалось бы – о чем тут говорить?

Дело в том, что признание производства вредным влечет для работодателя, помимо повышения выплат, еще и кучу других последствий по ТК. Среди них главное – более ранний выход на пенсию и увеличение продолжительности отпусков. Ввиду постоянных «оптимизаций» и сокращений персонала сами по себе отпуска для всех работодателей – нож острый, «работать некому!». А тут еще и их продолжительность увеличивать… Нет, уж лучше «поработать» с комиссиями Ростехнадзора и прочих служб!