Глава 12. Судьба идеи, или в поддержку гению. Сломаем стереотипы?

Не было ещё гения без некоторой доли безумия.

Сенека

Посредственность обыкновенно осуждает всё, что выше её понимания.

Ларошфуко

Белых ворон немного, а если они появляются, то их клюют. Люди мыслят привычными категориями. Поступают по шаблону, часто отличаются стереотипным поведением. При этом очень ценят себя, любимых.

Помните нашумевший фильм “Титаник”? Полторы тысячи человек оказались в ледяной воде. На плаву было двадцать наполовину заполненных лодок. Лишь одна из них вернулась забрать шестерых, не успевших замёрзнуть. Если девятнадцать оставшихся – не стадо, в смысле количества и поведения, то я не знаю, как их ещё назвать. Стадо всегда отличает типичность поведения, предсказуемость, банальность. И это самое стадо, это большинство пытается навязать “выскочкам” свои правила игры. Это касается любого коллектива, смелых идей в науке, которые ленивая прозябающая толпа считает безумными. Люди живут по привычным представлениям, и тот, кто посмеет отличиться не на словах, а на деле, немедленно получит в свой адрес агрессивную реакцию. Видимо, люди подсознательно чувствуют свою неправоту, неэффективность и пример человека, который своей жизнью демонстрирует эту неправоту, слишком раздражает.

Белл подарил человечеству возможность общаться на расстоянии – телефонную связь. Газеты же того времени яростно называли его шарлатаном. “Разве можно передавать человеческий голос по проводам?.. Какая чушь!”, – возмущалась почтенная публика. – “Мы не дадим себя одурачить!” Да, не зря говорил Гёте: “Бойтесь большинства”.

Штампы здорово помогают держаться на плаву, а главное – быть как все и, уж во всяком случае, не хуже других. Так удобно! Если бы не гениальные идеи, то Эйнштейну самое место было бы в психиатрической лечебнице. Ну чем он, спрашивается, думал, когда выпиливал в двери для кошки и котят дырки – каждому отдельную? Неужели одной бы не хватило?.. Если б не гениальность, его окрестили бы сумасшедшим, а так – большинство снисходительно делает уступку и говорит, что он был странным человеком. Ну конечно, странным, не как все!

Спокойнее жить, если и вы – такой же, как все: на рожон не лезете, предложениями не утомляете. И потом – если ваше предложение вдруг окажется и в самом деле рациональным, то придётся завидовать, ухудшится сон у коллег. Жили – горя не знали! А теперь что же это получается? Все эти долгие годы мы зря трудились, как проклятые, таская пригоршнями воду на вершину горы? Он, видите ли, насос поставил! А нам теперь что – на пенсию? Да пропади он пропадом, этот насос, и желательно вместе с изобретателем.

Сколько крови выпили у бедного Эйфеля; дескать, безумная идея, да и вид города башня явно испортит. И без неё хорошо жилось на белом свете. Вот что вас ждёт, если вы посмеете поплыть против течения, отобьётесь от стада, станете белой вороной:

1). Сначала поинтересуются, не заболели ли вы.

2). Затем посмеются. Обычно за глаза. Когда же это примет массовый характер – можно смеяться открыто.

3). Зачем-то вспомнят не самое благородное происхождение.

4). Чтобы окончательно деморализовать, припомнят прошлые неудачи.

5). Выдвинут все возможные резоны, чтобы убедить в никчёмности и ничтожности нового начинания.

6). Выскажут твёрдую убеждённость, что вы проиграете. Всё равно, дескать, ничего хорошего не выйдет. Откажись, пока не поздно, а то попросту время потеряете и силы.

Спасибо, проявили заботу…

Самым желанным исходом для толпы будет случившаяся с вами истерика, но если вы хотя бы впадаете в депрессию и у вас опустятся руки – тоже неплохо. Вы будете вместе со всеми дальше тихонько плыть по течению, и вам лишь иногда будут напоминать – в виде снисходительной шутки – об одной вашей гениальной идее, которая оказалась пустой, что и требовалось доказать.

Но, предположим, вы упёрлись, продолжаете настаивать и, чтобы не считать себя шизофреником, в сердцах шлёте подальше всех доброжелателей и утверждаетесь в своей правоте. Тогда наступает следующая стадия: вам открыто выражают презрение и непонимание. Это может реализоваться как травля, либо от вас отвернутся, назовут странным и признают негодным к общению. Увы! Такова судьба любого предложения, если оно ново, тем паче необычно, и требует изменения устоявшегося образа жизни. Хочешь не хочешь, придётся работать в одиночестве или при помощи тех немногих, кто искренне увлечён вашей идеей. Тяжелее всего переносить груз непонимания и насмешек. Одиночество в деле частенько помогает, так как не мешают инакомыслящие, а вот одиночество в душе… Оставим сентименты, но, в общем, вы меня понимаете.

Итак, если попытки угомонить разбушевавшегося гения не принесли стаду желаемого успеха, то остаётся лишь отвернуться от белой вороны, которая всем мозолит глаза. А что дальше?.. Дальше белая ворона начинает действовать. И, надо сказать, муза может выпить все соки, а успеха не гарантирует. Ван-Гог, к примеру, лишь в год своей смерти продал одну из картин за приличные деньги. Он был измождён неприятием окружающих. Превратившись в душевнобольного, он пытался привлечь внимание любимой женщины тем, что отрезал себе ухо и послал ей в письме.

В Осло есть круглосуточный Вигеланд-парк площадью двести гектаров. Это самый посещаемый туристами аттракцион и любимое место отдыха горожан. Шестьсот пятьдесят скульптур, планировка аллей и газонов – плод сорокалетней творческой жизни. В 1990 году Густав Вигеланд смоделировал гигантов, несущих чашу, и предложил городским властям найти место для их установки. Не получив ответа, он семь долгих лет работал над скульптурой. Денег хватило только на то, чтобы сделать их величиной лишь в пятую часть от задуманного. Признали, наконец, что стоит делать во весь рост. Густав продолжал работать, но одна и та же модель повторялась сызнова. Так, Городской Совет в 1921 году принялся думать над его проектом о соединении скульптурного и городского парков; наконец, в 1924 году – спустя три года – проект наконец одобрили…

Станешь тут и странным, и одиноким, и эгоцентричным, когда ни в ком не находишь понимания, будучи убеждённым в своей правоте до мозга костей. Толпа не признаёт гения, если общественность заглянула в его троечный аттестат. Тем паче, если его образование ниже среднего. Я здесь не троечникам оды пою, если кто-то так подумал. Нет. Просто Бог наделяет талантом и гениальностью явно не тех, кто нравится толпе, любящей себе подобных. Помните основной принцип химии – подобное растворяется в подобном? Чтобы не раствориться в толпе, от неё нужно отличаться, а это уже риск. Не потому ли породе белых ворон свойственна повышенная агрессивность? В психологическом смысле она просто необходима для выживания идеи. Люди с нулевым уровнем агрессивности предпочитают держать своё мнение при себе. Мирное небо над головой им дороже любой идеи. Из страха они даже будут поддакивать там, где не согласны. Та грань агрессивности, о которой идёт речь, проявляется в следующем. Один более агрессивный человек может противопоставить своё убеждение мнению многих людей, и его нисколько не смущает их количество. В данном случае, агрессивность – это противовес общественному осуждению. Не будь у гениев агрессивности, они бы не злились на тупость толпы, а бились дома в истерике от осуждения и одиночества. Не будь Жанна д`Арк агрессивна и упряма, она не преодолела бы насмешек – грязная крестьянская девчонка! Ей важна была лишь её убежденность в миссии освобождения родного народа. Думаете, легко было женщине того времени сесть верхом на лошадь, носить мужскую стрижку и командовать войском? Инквизиция оставила нам протоколы о том, как это было легко.

В высшей степени агрессивен был и везунчик в науке Луи Пастер, подаривший миру вакцину против бешенства и методику убиения окаянных микробов пастеризацией – нагреванием до семидесяти градусов по цельсию. Между прочим, он успел заложить основы асептики и стереохимии. Так вот, Пастер был на редкость склочен. Это хорошо иллюстрирует один случай.

Пастер присутствовал на заседании хирургов, где почтенный врач преклонных лет делал доклад о родильной горячке. С точки зрения Пастера, звучала устаревшая чепуха. Недолго думая, наш герой выбежал к кафедре и, нимало не смущаясь, нарисовал на доске микроба – виновника горячки. Затем объяснил оппоненту его отсталость (умственную в том числе). Разгорелась перепалка. Пастер сыпал оскорблениями и был вызван на дуэль. От дуэли он отказался и решил попросить прощения, мотивировав это огромной ценой своей жизни… Я отнюдь не пытаюсь вызвать симпатию к такому поведению или сказать, что гениям всё дозволено. Но им действительно дозволено многое. Их не повесишь в рамку на стене.

Весьма агрессивным был Иоганн Себастьян Бах. Он вечно скандалил с начальством, его чуть ли не каждые полгода увольняли. Он был любителем писать жалобы о недоплаченных гонорарах и однажды подрался на улице со своим учеником.

Заядлый холеричный дуэлянт, Пушкин вырабатывал твёрдость кистей рук, таская за собой повсюду тяжеленную металлическую трость. Видимо, чтобы лучше удерживать потом пистолеты, которые известно до чего его довели. Агрессивная саркастичность его натуры проявляется и в злобных эпиграммах.

Вот, к примеру, на Каченовского:

 

Бессмертною рукой затравленный зоил,

Позорного клейма ты вновь не заслужил!

Бесчестью твоему нужна ли перемена?

Наш Тацит на тебя захочет ли взглянуть?

Уймись. И прежним ты стихом доволен будь,

Плюгавый выползок из гузна Дефонтена!

 

К Тургеневу он несколько добрее:

 

Тургенев, верный покровитель

Попов, евреев и скопцов,

Но слишком счастливый гонитель

И езуитов, и глупцов (…)

Один лишь ты, любовник страстный

И Соломирской, и креста,

То ночью прыгаешь с прекрасной,

То проповедуешь Христа.

 

А вот и дневник Блока, 1911 год, десятое ноября. “Приходит Г. – с похвалами “Ночным часам”. Несколько слов, выражений лица – и меня начинает бить дрожь. Я его почти выгнал, трясясь от омерзения и брезгливости. Может быть, это грех”. В “Дневнике” и “Воспоминаниях современников” несколько раз упоминается девушка, жившая одно время по соседству с Блоком. В её адрес он высказывал такие суждения:

“Слышите, там за стеной барышня играет? Совсем её не знаю. Я её ненавижу. В голосе этой барышни за стеной – какая тупость, какая скука. Когда она наконец ожеребится? Ходит же туда какой-то корнет. Ожеребится эта – другая падаль поселится за переборкой и точно так же будет выть в ожидании уланского жеребца”. А вот другие строки той же руки:

“Тычь, тычь в карту, рвань немецкая, подлый буржуй. Артачься, Англия и Франция. Мы свою историческую миссию выполним… А на морду вашу мы взглянем нашим косящим, быстрым, лукавым взглядом, мы скинемся азиатами и на вас прольётся Восток. Ваши шкуры пойдут на китайские тамбурины. Мы – варвары? Хорошо же. Мы и покажем вам, что такое варвары. И наш жестокий ответ будет единственно достойным человека”.

Но разве травля, холод, злобная зависть и осуждение не перевесят всех недостатков и эгоцентричности гениев? Их ведь всё-таки единицы.

Странность, так же как и агрессивность, частенько помогает гению гнуть свою линию. Суворов стариком прыгал по дворцу на одной ноге, дразнил мальчишек на улицах. Притворялся глухим, когда получал не нравившийся ему указ. Дурачества Суворова создавали ему славу чудака, помогали избегать наказания за неповиновение глупым приказам из Петербурга.

У странности, как и у всякой медали, есть две стороны: одна – это нестандартность, на почве которой работает творческое воображение. Шиллера вдохновлял запах гниющих яблок, которые он специально клал в стол для прикорма Музы. Другая сторона – это неудовлетворённость, возникающая при контакте с нормальными.

Чайковский плакал десять раз на дню – по причинам и без; боялся оставаться один в квартире, с детства у него была привычка жевать бумагу. Однажды в министерстве юстиции он, задумавшись, съел важный документ.

У Пушкина без странностей тоже не обошлось. Ну не странность ли – пугать дам после бала, раздевшись догола и накинув что-то вроде рыболовной сетки? Кстати. В двери к своим бесчисленным пассиям он скрёбся специально отрощенным для этого длиннющим ногтем на мизинце.

Иммануил Кант не мог завтракать, если кофейник и чашка были поставлены на стол чуть в сторону от обычного их местоположения. Он хотел было жениться, да испугался, что вдруг жена переставит на другое место его тапочки…

Паганини имел обыкновение репетировать среди могил, а Бальзак работал, стоя босиком на холодном полу.

Не странным ли было и то, что Кекуле, пытаясь объяснить строение бензола, увидел во сне ответ на вопрос, какова же форма связей в злополучной молекуле. Ему приснилась змея, проглотившая собственный хвост, так что учёный удачно обозначил кольцом связи в бензоле. Такая структура многое объясняла и оказалась самым рациональным предложением.

Старик Сократ мог сутками стоять неподвижно, о чём-то крепко задумавшись, но издёвки прохожих не выводили его из оцепенения. Ещё ему нравилось приставать к кому-нибудь с дискуссиями в людных местах, так что его нередко поколачивали. Думаю, что склонность к странностям – всего лишь оборотная сторона врождённой ненависти гениев к стереотипу.

Говоря о природе гения, не могу опустить тщеславие. Пастер открыто говорил, что все свои открытия он сделал их зависти к славе других. Возможно, это была странная шутка или пренебрежение общественным мнением. В любом случае, без тщеславия тут не обошлось. Не зря говорят: тщеславие – двигатель прогресса.

Болезненно тщеславным был Бунин. Он трижды подавал кандидатуру на Нобелевскую. Третий раз успешно. Есть и такие, которым с десятого раза “повезло”.

Гением движет жажда оставить след в истории и памяти людской. Да, в них есть тщеславие, гордость, самовлюблённость прямо-таки трепетная:

 

Солнцем жилки налиты – не кровью

На руке, коричневой уже.

Я одна с моей большой любовью

К собственной моей душе.

 

М. Цветаева

И снова Пушкин. Народная тропа и в самом деле не заросла к нерукотворному памятнику Александра Сергеевича, как он сам себе и напророчил. Это говорит и о тщеславии огромном, но и о том, что под ним есть достаточные основания.

Болезненное тщеславие может проявиться и так: Есенин и Мариенгоф в послереволюционной Москве меняли таблички с названиями улиц. Тверскую они переименовали в Есенинскую.

Отношение общественности – гиря на ногах гения. В качестве оружия ему даны в противовес агрессивность, нестандартность, доходящая до странности и граничащая с безумием, и тщеславие – вечный двигатель. Виноват ли гений в этих пороках или они – часть его жизненного креста? Думаю, последнее. Всё, чем мы пользуемся, изобрели белые вороны; они не захотели, как все, есть лёжа и сидеть на корточках. Теперь у нас есть, благодаря им, стол и стулья.

Как-то Бернард Шоу сказал, что разумный человек пытается приспособиться к миру, а неразумный меняет мир под себя, а поэтому прогресс общества целиком зависит от людей неразумных. Агрессивность, странность и тщеславие, на мой взгляд, – своеобразная плата за выживание гениальных идей, и платит по счетам их автор, ведь великие идеи не гарантируют, к сожалению, великого воплощения.

Как бы там ни было, с колченогостью стереотипа далеко не уйдёшь, так что ищите свежие решения, не действуйте и не говорите по шаблону. Конечно, поиск новых форм не стоит делать самоцелью, но отказ от стереотипа может привести и в самом деле к грандиозным результатам. Помните сказку-бестселлер “Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции”? Сельма Лагерлёф написала эту книгу в качестве… учебника по национальной географии для шведских школьников. С этой целью Сельма прочитала множество книг по ботанике, зоологии и географии, а затем описала в “Путешествии Нильса” практически все интересные и полезные сведения о родной стране. Шведские дети могут их получить, читая волшебную сказку! Животные и птицы, наделённые человеческими чертами, говорят с Нильсом и между собой. Они сохранили все природные особенности и научные характеристики. Города и сёла, над которыми пролетала стая гусей, дают детям детальное представление об этих местах.

Австрийский изобретатель Жорж де Мёстраль как-то прогуливался с собакой. Она собрала весь репейник на свою шерсть. Подумаешь, эка невидаль! Но Жорж стал не просто чистить шерсть собаки, когда вернулся домой, а принялся разглядывать, как цепляется к шерсти репейник. Он увидел крохотные крючочки и изобрёл ткань-липучку из двух слоёв. Один – слой ворса, а другой – маленьких петелек, точь-в-точь как на репейнике. Он умел мечтать и был далёк от стереотипов. Кстати, нож для фигурной резки овощей – тоже его рук дело. Невозможно быть продуктивным, цепляясь за стереотип. Ну как, убедила?.. Тогда двигаемся дальше.