Глава 21. Плюс на минус даёт… Минус!

В один посёлок направили группу психологов, чтобы выяснить, почему в нём такое множество самоубийств. При общении с жителями ничего особенного найти не удалось. Условия жизни были вполне нормальными, ничего странного в поведении погибших не припоминали. Большинство жителей работало на заводе, расположенном за посёлком. Специалисты прибыли туда, но и там – ничего подозрительного. Условия вполне сносные, оплата высокая, кандидатов в рабочие хоть отбавляй. Даже текучесть кадров минимальная… Ну прямо волшебство какое-то! Разочарованные неудачными поисками эксперты возвращались вечером в посёлок. Тропинка шла по живописному месту вдоль склона холма и на одном участке ныряла в освещённый тоннель. Примерно посередине его, по правой стороне стены, была огромная замурованная дверь с красной, бросающейся в глаза надписью: “ВЫХОДА НЕТ!” Люди, пришедшие в поисках ответа, остановились как по команде. Ответ был перед ними. Каждый, казалось, представлял в тот момент, как из года в год, каждый день встречались с этой надписью глаза погибших… Конечно, причины, вызывающие в человеке тоску и депрессию, могут быть самыми разными: от банальных, типа ссоры или гриппа, до чего-нибудь посерьёзнее. Но дело-то в том, что на каком-нибудь мрачном эмоциональном фоне зловещая фраза “ВЫХОДА НЕТ!” могла стать, что называется, последнею каплей. Табличку сняли, и проблема ушла вместе с ней. Неужели, скажете вы, два формальных слова могли стать чьим-то приговором?.. В Лондонском метро, знаете ли, тоже об этом думали и заменили все таблички “НЕТ ВЫХОДА” на “ВЫХОД РЯДОМ”, чтобы не провоцировать отчаяния обездоленных людей. А кто из нас, скажите, не чувствует себя порой обездоленным?

Мне пришлось как-то корректировать письмо, где университетская команда клуба весёлых и находчивых просила потенциальных меценатов сами догадываетесь о чём. Среди прочего в письме была фраза, на которую составители возлагали основную надежду: “Мы надеемся, что вы не откажете нам в помощи…”, – и далее излагалось, почему. Каждый год около сотни таких писем рассылал университет, и только один или два спонсора соглашались помочь после длительных переговоров. Во всех письмах я изменила лишь одну эту фразу на “Мы надеемся, что вы поможете нам”. Вместо обычного одного-двух откликнулись пятнадцать (!) меценатов – и это при том же самом количестве писем. Во фразе “вы не откажете” частица “не” не в силах перевесить глагола “откажете”, который так и настраивает отказать. А вот надежду на помощь куда труднее перешагнуть, и надежда эта явно действует на подсознание во фразе “мы надеемся, что вы поможете нам”.

Пытаясь примириться, один человек говорил другому: “Я не хочу, чтобы наши отношения были испорченными…” По его тону и мимике, по тому как умоляюще он смотрел, очевидно было, что говорит он искренне. “Я не хочу, чтобы наши отношения были испорченными”. Эта часть фразы обведена мной намеренно. Какое-то жалкое “не” перед ней – как жест утопающего. Разве в силах это “не” перевесить весь негативизм, так и выпирающий вслед за этим? Не лучше ли было сказать что-то вроде “Я хочу восстановить наши отношения”, как вы считаете?

По радио звучала реклама туристического агенства, которое очень заманчиво расписывало прелести курортного городка, высокий сервис обслуживания и великолепную погоду. Меню ресторана, казалось, тоже не знало равных в целом свете. Заключительным аккордом рекламы была фраза: “Акулы к берегу не подплывают”. Ну как, хочется туда поехать? Пожалуй, – на акул поохотиться.

Во время очередной предвыборной кампании из своего почтового ящика я регулярно выгребала ворох листовок кандидатов; они имеют обыкновение вспоминать о жителях района за несколько дней до схватки друг с другом и затем дружно предавать забвению тех, за чей голос боролись. Листовки эти в большинстве случаев меня огорчали тем, как бездарно они были составлены и сколько в них было грамматических ошибок. Если не хватает сообразительности и образования даже на то, чтобы на бумаге глупостью не светиться, то куда уж страной-то управлять. Эти эмоции были для меня не новы, но две листовки особенно удивили меня откровенной бездарностью авторов. На одной была фотография обаятельной женщины средних лет, проработавшей депутатом уже два срока и претендующей задержаться на третий. О своём существовании она напоминала лишь в горячую пору выборов, распространяя календари с изображением своего и в самом деле обаятельного лица. Так вот, над этим самым лицом на листовке красовалась надпись: “Я знаю, что потеряю, если…” а под фотографией фраза продолжалась тремя огроменными словами “…МЕНЯ НЕ ВЫБЕРУТ”. Итак, кандидатка попыталась вызвать сострадание у избирателей: посочувствуйте мне, я знаю, что потеряю… Но вряд ли они разделят её страхи и переживания. Это бы ещё ничего, может сойти за недальновидность, а вот слова “МЕНЯ НЕ ВЫБЕРУТ” – это и предчувствие (так она выдала свою неуверенность), и негативная установка, которая станет, скорее всего, её последней печатной продукцией.

Вторая листовка и вовсе вызывала неприятные эмоции. На ней были фотографии разваливающихся домов, рядом – снимок автора с гневно вопрошающим взглядом и три вопроса к депутату:

1). ГДЕ ДЕНЬГИ? (похоже на бандитские выяснения отношений)

2). ЧТО СДЕЛАЛИ вы ДЛЯ РАЗРЕШЕНИЯ ЭТОЙ ДИКОЙ СИТУАЦИИ?

3). В большинстве домов района уже который год перебои с подачей горячей воды и отопления. Вы ПРИЗНАЁТЕ, ЧТО, КАК ДЕПУТАТ, НЕСЁТЕ ЗА ЭТО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ?

Воззвание явно рассчитано на раздражение обывателя, который измождён неустройством быта и находит удовольствие, злословя власть. Но для человека думающего такой текст является свидетельством ненасытимой жажды власти, при которой в ход идут все средства, именуемые чёрным пиаром (лишить конкурента доброго имени – ещё детские шалости). Соперница депутата не учла, что любая негативная информация неизбежно бросает тень и на её поставщика. Любая дурная весть ассоциируется с тем, кто её принёс. Например, сплетник – со своею сплетней.

Для врача, который сообщает о смерти больного его родным, проблема чаще всего не в признании своего бессилия или профессиональной неудачи, но в том, что извещать о смерти – всё равно что быть её гонцом. Даже если врач был дежурным и не курировал больного, а застал уже в критическом состоянии, то и тогда смерть словно отбрасывает на него тень – в виде чувства вины перед родственниками. Чувство горя и безысходности в их памяти всегда будет рядом с образом врача, принесшего печальную весть.

Вообще наше сознание склонно объединять те вещи и понятия, которые стоят рядом друг с другом. Так, недоброжелательность экзаменатора в сознании многих провалившихся абитуриентов искренне воспринимается ими как главная причина неудачи, а виновником казни сознание может ложно считать палача. Даже слово палач используют, чтобы подчеркнуть чью-то изощрённую жестокость, хотя оно было призвано всего лишь обозначать исполнителя приговора.

Как вы думаете, обидится ли некто Иванов, увидев в свой адрес надпись: ИВАНОВ – НЕ СВОЛОЧЬ? С точки зрения формальной грамматики, он не оскорблён, но на деле его имя поставлено рядом с оскорбительным словом. Такой сарказм призван вызвать злобную ухмылку, и, скорее всего, вызовет.

Головной мозг человека устроен таким образом, что он более чувствителен к негативной информации, в силу многократного численного преобладания центров тревоги, боли и неудовольствия над центрами наслаждения и радости. Именно поэтому люди доверяют негативной информации больше, и чем позитивной. Вызвать у человека агрессию или обидеть куда проще, чем рассмешить его. По этому поводу в книге М.С. Норбекова “Опыт дурака или ключ к прозрению. Как избавиться от очков” приведён такой жёсткий пример. Цитирую: “Когда я говорю, что вы изначально являетесь алмазом, вы это воспримите так, что я искусственно поднимаю ваше настроение, делаю комплимент и т. д., и вы будете сомневаться, не верить. А когда я назову вас дерьмом собачьим, реагируете мгновенно, и на сомнения у вас просто не остаётся времени!” В самом деле, оскорбления мы воспринимаем куда более бурно, чем похвалы.

Вышесказанное призвано показать силу всего негативного, и даже арифметика с юмором согласится, что минусы всегда берут над плюсами верх. Минусы даже и в скобках не утрачивают своего яда, а их разрушительная сила поистине грандиозна.