Глава двадцать четвертая

Вообще можно было отваливать домой прямо сейчас. Я узнал все, что хотел, вернее – все, во что меня сочли нужным посвятить. Дайяна ни разу не обратилась в ретранслятор Игроков, как случалось раньше. Это могло служить подтверждением того, что Сашка действительно отсек нас от Сети, а могло и нет, с тем же успехом. Например, если Валгалла по ряду причин осталась вне того Узла. Или – еще не пришло время.

На заданный впрямую вопрос, со ссылкой на наши с ней «дружеские» беседы на катере «Ермак Тимофеевич», не чувствует ли она присутствия поблизости Игроков или Держателей, не случались ли у нее с ними за последнее время какие-нибудь контакты, она ответила отрицательно. Ничего подобного с момента того «прощания» с ней не случалось. Все, что она делала, включая встречу с Шульгиным и Лихаревым в нашем форте и авантюру по захвату «реальности-2005/06», творилось по ее собственному желанию и разумению. Она сама думала, что неплохо бы посоветоваться со всемогущими и всезнающими демиургами, но – увы. Они, пожалуй, действительно утратили интерес к человеческим делам. Как и обещали…

Ну и не надо. Очень возможно, что общая Игра на самом деле закончилась и теперь – каждый за себя. К окончательному выводу я пришел, и формулировался он крайне просто, пусть и не очень деликатно: «А катитесь вы все!»

В чем был смысл предыдущих Сашкиных похождений здесь – тоже понятно. «Демоверсия» компьютерной игры, сработанная Игроками, чтобы заинтересовать, привлечь внимание. Получилось. Мы купились, немного развлеклись, немного поучаствовали в развитии интриги, показали, что шашки еще не заржавели и в случае необходимости способны, как те «немногие», доставить крупные неприятности «очень многим» .

Но теперь – точка. Существуют до сих пор высшие по отношению к нам силы в обозримой Вселенной, нет – не важно. Уйдем, если выпустят, и начнем заниматься только собственными делами.

В первом часу ночи, наговорившись с Дайяной и придя к определенным соглашениям, я выразил желание направиться в отведенную мне спальню. Поддержание внешнего спокойствия, рассудительности, прекрасного самочувствия далось мне неимоверно тяжело. Как Штирлицу, находящемуся на грани провала, у которого вдобавок разболелись сразу все тридцать два зуба, обострилась язва желудка и сердце жмет стенокардия, пришлось бы небрежно беседовать с Шелленбергом, разыгрывая очередную остроумную комбинацию.

Сашка и Олег ушли к себе намного раньше. Каждый – в сопровождении своей «стюардессы».

Дайяна мне сказала: «Зачем ты удивляешься или ревнуешь? Эти девушки продолжают обучение. У нас большие сложности с практическими занятиями, а сейчас есть случай поработать с реальными объектами. Пусть попробуют…»

– Мы с тобой не попробуем? – из последних сил осведомился я, одновременно прикидывая, каким образом и способом стану отыгрывать назад, если она вдруг согласится. Деликатным или унизительным – вот в чем вопрос.

Самое лучшее в любых похожих обстоятельствах – изображать из себя смертельно пьяного. Люди, прежде всего женщины, ужасно легко ловятся на такой примитивный прием. Резко, неконтролируемо теряешь ориентацию в пространстве, плетешь непослушным языком незнамо что, выпучиваешь глаза, неспособные сосредоточиться на цели… Про остальное не говорю.

Эти дамочки, жрицы партеногенеза, в глубине души презирали мужиков настолько, что проглатывали простейшую наживку. Не требовалось быть Смоктуновским или Михаилом Чеховым, чтобы сыграть то, чего они в глубине души ждут. Даже с точки зрения Дайяны человек, выхрюкавший литр-полтора смеси всего со всем, должен выглядеть именно так. Если не хуже. Я хоть на ногах держался.

– Не сегодня, хорошо? – ответила Дайяна, глядя, как я пытаюсь сохранить равновесие, цепляясь за дверные косяки. – Тебя проводят. День был очень трудный, я понимаю. Почти бесконечный. Выспись как следует…

Кроме будущей царевны Насти, проводить меня было некому. Не хозяйке же! Я крепко вцепился в ее локоть, и мы побрели. Причем привела она меня совсем не в ту комнату, что я наметил себе в час прибытия. Думают – забыл? Ну и ладно.

Пришлось, спотыкаясь, забраться по крутой лестнице в мансарду, тоже уютно обставленную.

Опираясь на руку и талию девушки, я чувствовал мощную упругость ее мышц. Сам изображая вялость и слабость. С первых дней близкого знакомства с Ириной я отметил такое же свойство моей подружки. Сначала не понял, думал, просто классная спортсменка. Были у меня знакомые мастерши спорта, которых за задницу хрен ущипнешь!

Потом разобрался, узнал, что у аггрианских антропоморфов мышцы, как у представителей вида кошачьих. При одинаковой массе – эффективность каждого волокна вчетверо выше.

– Настя? Да, Настя, я помню, – сев на пуфик рядом с койкой, заплетающимся языком вымолвил я. Начал стаскивать тесные туфли, прилагавшиеся к смокингу. – Ты, Настюша, кофейку спроворь, коньячку стакан, на утро приготовь минералочки, раздень, ублажи и спать уложи…

Как здорово действуют не предусмотренные программой формулы! Настя точно не успела в курсе обучения дойти до не канонического фольклора. Канонический тоже изучить не успела. Троечница или второгодница? Но красива, чертовка, до остолбенения.

Насчет кофе и коньяка она управилась мигом – линии доставки здесь действовали не хуже, чем в Замке. Вышла в коридор и тут же вернулась с запрошенным. Отказывать гостю в просьбах инструкции наверняка запрещали, и все же она спросила, по доброте душевной:

– Стакан – не много ли будет?

– Как будто я его пить собираюсь, – перешел я на жесткий и совершенно трезвый тон. – Присядь-ка вот сюда. – Я указал на край кровати, перед столиком, куда она поставила мельхиоровый поднос. – Выпей сама. – И протянул ей хрустальный стакан с коньяком.

– Да что вы, Андрей Дмитриевич? – Это сработала предыдущая программа. Повинуясь следующей, она сделала два неуверенных глотка. Я сунул ей в руку чашку действительно хорошо заваренной «робусты».

Ее светло-каштановые прямые волосы до плеч, спереди падающие на лоб, почти закрывающие большие грустные глаза, вытянутые до середины ковра изящные, длинные, идеальных пропорций ножки должны были привести меня в должный настрой. Но зачем это Дайяне? Неужели действительно производственная практика для курсантки? Не шантажировать же она меня собралась? Ирине фотографии или видеозапись предъявить? Начальства надо мной нет, общественное мнение Югороссии таким образом возмутить тоже не удастся, личность я там давно уже неофициальная, широкими слоями населения практически забытая. Что еще? Попытаться выведать у меня в постели некие тайны? Глупость. Дайяна знает, что я не по зубам даже ей самой, куда там девчонке недоученной…

Конечно, не терзай меня сейчас изнутри огненные когти, я, наверное, не стал бы корчить из себя невинность. Что такого? Ирине я не изменял и не изменил бы. Всерьез. А слегка развлечься после смертного боя – ничуть не хуже, чем эротический фильм посмотреть. Или просто пофантазировать насчет чужой жены…

Уловив мой взгляд, Настя, будто бы смутившись, встала и отошла к окну. Сзади она смотрелась еще лучше.

Опять же, подобное в моей жизни уже было. Очень, очень давно. Девушка в облегающем костюме, ноги в золотистых чулках, туфельки на десятисантиметровых шпильках… Она, помнится, на вечеринке в чужой квартире, на пятнадцатом этаже дома на Котельнической, опершись о подоконник, выглянула в окно, чтобы полюбоваться Москвой с птичьего полета. Ей – огни ночного города, а мне приоткрылись кружевные оборочки трусиков и незагорелая кожа между ними и краями чулок. Ох, как это взволновало тогда!

Нет, у Анастасии ничего такого видно не было. Только натянувшаяся на тугих полушариях юбка и ноги, приоткрывшиеся чуть выше подколенных ямок.

Ураган завывал и встряхивал коттедж. Завтра, если он утихнет, девчатам, как нормальным солдатам-первогодкам, придется брать фанерные лопаты, расчищать линейку, дорожки и плац. Весьма оздоровительная процедура.

– Настасья, тебе что было приказано? – спросил я командирским голосом, изгнав из организма последнюю молекулу алкоголя. Мне было просто интересно, как вымуштрованы девушки Дайяны.

– Свет – потушите… – услышал я едва ли не шепот.

– Свободно…

Дернул за шнурок – торшер погас. Однако в окно проникало достаточно света уличных фонарей, пробивавшегося сквозь вьюжную круговерть.

Настя, не оборачиваясь, сняла жакет, бросила его на пол. За ним – форменную блузку. На этом замялась. Зябко повела плечами, перечеркнутыми узкими бретельками.

Это мы тоже понимаем, схема – «гимназистка». Эмансипированная девушка вроде и пришла к мужчине в комнату, решилась отринуть предрассудки, а они не пускают. Хочется ей познать неведомое и манящее, о чем так заманчиво пишут Гиппиус и Арцыбашев, а в то же время и стыдно раздеваться, как в бане, и страшит предстоящее, окончательное…

Интересно, а сколько у нее других «подпрограмм» в запасе, почему избрала именно эту? Или так в задании записано?

Наконец преодолела себя, повернулась, по-прежнему смущаясь, отворачивая лицо и неловко прикрывая маленькую грудь под полупрозрачным розовым бюстгальтером, неуверенными шагами подошла, остановилась в трех шагах, расстегнула пряжку поясе, переступила через упавшую юбку.

Все правильно, Дайяна знает, как стажерок перед зачетом одевать. Колготки – не комильфо. Чулки, ажурный поясок и пристойного покроя трусики.

Вздохнула, присела на пуфик возле тумбочки, сжав колени. Надеясь, что остальное сделаю сам.

– А если я скажу тебе – уходи? Думаешь, я таких девчонок не видел? Собирай свои шмотки и уходи. Ты мне в дочки годишься…

А что? Мне, по последним расчетам, около тридцати восьми, ей – ну, не знаю. Девятнадцать, двадцать. Теоретически допустимо.

Она вдруг подалась вперед, опустившись на колени, одной рукой обняла меня за плечо, прижалась мягкими и жаркими губами к щеке.

– Уйти? Уйду, прямо сейчас. Вам все равно? Вы жесткий, хитрый человек, изображали пьяного, а сами совсем трезвый. Зачем? Хозяйку обмануть? Вам трудно поучить девушку? Я именно девушка. Все зачеты я сдала, а практики нет. Не с кем. Вам что, трудно помочь? Иначе меня на Землю не пустят…

Ни хрена себе теория и практика! Ирину тоже так тренировали?

Мелькнула мысль, а вдруг мне это – поможет? Бурная ночь с юной красавицей, взрыв положительных эмоций оборвет вливающийся в мою душу поток черной энергии?

Увы, нет. Я настолько раздавлен, что ничего не смогу. Поведение девушки, вид ее полуобнаженного тела вызывают не вожделение, а неприязнь. Сашка рассказывал, нечто подобное с ним случилось в институте во время прохождения курса гинекологии.

Я слегка отстранился, указав глазами, чтобы села, где сидела. Анастасия повиновалась, только колени больше не сжимала. Наоборот.

Взял сигарету, она тут же поднесла зажигалку. Теперь можно и самому сделать глоток: совсем чуть-чуть, но помогает.

– Если вопрос только в этом… А тебе самой действительно этого хочется? Бывает, в таких делах не стоит торопиться. Мне ничего не стоит сделать так, чтобы и Дайяна и ты сама остались в полной уверенности, что все произошло, как надо. Ложись лучше, спи, кровать широкая. На Землю ты попадешь в числе лучших выпускниц, золотых медалисток. Запомни код, по которому сможешь меня отыскать. Я с гораздо большим удовольствием приму на себя роль доброго дядюшки-покровителя, чем престарелого любовника. Ей-богу…

Мне показалось, невзирая на полумрак, что глаза ее блеснули благодарностью. Но вполне мог и ошибиться, откуда мне знать, по каким принципам Дайяна их воспитывала? С тем же успехом я мог нанести сейчас девушке глубокое оскорбление. Да нет, не должно, она ведь олицетворяет русский типаж… Бедная Лиза, княжна Мэри, Маша и Дубровский… Ирина, по крайней мере, к осознанному и добровольному выбору подошла почти через полтора года романтических отношений…

– Вам, конечно, виднее, Андрей Дмитриевич, – спокойным мягким голосом ответила Настя. Не вставая, отщелкнула застежки пояса, стянула его вместе с чулками, бросила поверх юбки. – Если сможете сделать так, чтобы мадам поверила, – пожалуйста. Хотя все же интересно было бы узнать, что при этом чувствуешь…

– Успеешь, – повторил я. – Ложись, и давай поговорим просто так…

Как только девушка начала раздеваться, я поставил вокруг комнаты ментальный блок, по рецепту Удолина. Даже если здесь установлены оптические камеры слежения, Дайяна не увидит и не услышит ничего. Только, если сумеет, прочтет адресованное лично ей послание о том, что я в порнофильмах не снимался и сниматься не собираюсь.

Крайне осторожно я расспрашивал Настю о том, как им здесь живется, чему учат, какие обещают перспективы жизни и карьерного роста. Пожалуй, Дайяна меня не обманывала. Даже используя все известные мне методики растормаживания личности, я не смог вытянуть из курсантки ничего, касающегося возможного участия в программах разведывательно-диверсионной деятельности.

В пределах ее неокортекса содержались сведения, необходимые для успешной адаптации на Земле, причем действительно в районе две тысячи пятых годов (обеих реальностей), довольно приличный информационный блок нескольких университетских курсов, свободное владение языками романо-германской группы, не считая славянских, конечно. С такой подготовкой девушка свободно могла за несколько лет достичь вершин в почти любой избранной профессии или стать незаменимой помощницей и добрым гением стремящегося в высшим государственным постам мужа.

Ни малейших намеков на нелояльность будущей Родине или ориентацию координатора, подобного Ирине или Сильвии.

Конечно, Дайяна с тем же успехом могла подчистить сознание и подсознание девушки перед тем, как отправить ее в мою постель, но это вряд ли. Слишком глубокий процесс, тем более что она не могла быть уверена, что я выберу именно эту.

Из книжек и общения с Константином Васильевичем, Сильвией, Антоном я знал, что теоретически есть способы внедрять сверхзащищенные, многослойно прикрытые установки, срабатывающие через годы автоматически или по особому сигналу, но это такая экзотика, на грани легенд… Как использование участковым Анискиным полиграфа и пентоталовой сыворотки при расследовании кражи аккордеона из сельского клуба.

Зато я, кандидат в Держатели, подкрепленный некоторыми антинаучными методиками Удолина, умел делать с психикой не готовых к такой внезапной агрессии людей нечто такое, что и Дайяне не под силу. Там, где она действовала, грубо говоря, ломом, я обходился отмычкой из дамской шпильки.

Настю я перевербовал, не коснувшись сути ее личности. Если нам доведется когда-нибудь встретиться на Земле, она будет меня слушаться, как любящая дочка обожаемого папу. Дайяна же останется деспотичной теткой, почитать которую необходимо, но лишь до поры… Ни в коем случае не демонстрируя непокорности и неприязни.

Это я сделал. Потом навеял сладкий сон. Что может быть лучше – заснуть в мягкой постели, под вой и рев сотрясающего дом урагана, в полной уверенности, что стены надежны и печь тепла, а рядом человек, способный защитить от любой мыслимой опасности. Я аккуратно поправил ей одеяло, спел колыбельную, пусть и мысленно. Ушел по узкой деревянной лестнице наверх, в совсем маленькую комнатку, с косыми скатами потолка, где распрямиться в рост можно только под центральной балкой, зато окошки – на все четыре стороны света.

Ох и пурга, ох и ветер. Не знаю, сам по себе он пришел или напустил кто, но моментами возникало сомнение – выдержит ли дом. Кажется, при ста метрах в секунду никакие строения, кроме каменных замков, устоять не могут. Вспомним азиатские тайфуны и американские торнадо. Тем интереснее…

Курил не знаю какую по счету сигарету, с огромным уважением к себе думал, что остаюсь приличным человеком, «шестидесятником» в советском варианте, «аристократом духа» по понятиям «серебряного века». Какой молодец, а? Не набросился на восхитительную девушку, поддавшись гнусным инстинктам. Сделал все наоборот…

Тут же вспомнился давнишний роман, где такому вот благородному герою вроде меня слишком поздно стало известно, что, «пожалев» предлагавшую ему любовь юную девушку, он обрек ее на унизительную смерть. Слишком уж в нашем мире множества цивилизаций и этик несовпадающих понятий. А в не нашем, нечеловеческом?

Вернулся и еще раз, преодолевая огромную усталость, послал крепко спящей Насте роскошный эротический сон. Самый настоящий. Утром она будет абсолютна уверена, что я ее разбудил и мы с ней творили такое…

Пусть верит. И Дайяна не сможет не поверить… Пусть только попробует! Моя мыслеформа и ее достанет.

А теперь и сам постараюсь заснуть. Очередным волевым усилием, пусть воли оставалось совсем ничего. Заснуть, как смертнику перед казнью…

Это мне удалось, хотя спал я отвратительно. Снились громадные ватные шары, катящиеся со всех сторон, наваливающиеся, душащие. Всю ночь я отталкивал их от себя непослушными, невероятно распухшими и уродливыми руками. Какой-то тифозный бред…

Настасья разбудила меня своим шуршанием в комнате. Вновь одетая по полной форме, свеженькая, она смотрела на меня с обожанием и, упаси бог, с любовью. А что еще нужно молодой девушке, впервые испытавшей… Во сне или наяву – невелика разница. Скажи я сейчас – пойдет за мной на край света. Наверное…

Очень неприятное, должен отметить, ощущение, тоже следствие ничуть не ослабевшей за ночь депрессии. Интересно, а обычной земной химией, препаратами из Сашкиной аптечки вылечиться можно?

Я поцеловал девушку в щечку, погладил по руке и попросил «отбыть в место расположения». Одеваться, бриться и так далее я люблю в одиночестве. Ей же следует доложиться по начальству. Когда будет нужно, мы встретимся…

Завтракали вчетвером. Мы и Дайяна. Лихарев не появился. Спрашивать о причине не стали. Значит, так нужно.

Ураган немного поутих, но оставался достаточно сильным, чтобы желания выйти на улицу не возникало. Разрушений он не принес, однако действительно засыпал поселок снегом по окна вторых этажей.

После ночи, проведенной с курсантками, и вряд ли столь целомудренно, как вышло у меня, Олег выглядел слегка смущенно, Сашка, напротив, весело.

– Одним словом, уважаемая, – сказал я хозяйке, – свою миссию считаем выполненной. И готовы откланяться. Как только сочтешь, что у тебя все готово, перебирайся на Землю. Устроиться поможем в меру возможностей. Даже лично представим новому Государю. Ты на него произведешь неизгладимое впечатление, а уж как этим воспользуешься… Он насчет дамских прелестей полный аналог державного предка Александра Второго. Был бы мусульманином, всех твоих девчат в гарем взял. А так – изредка и по одной будешь ему предлагать. Каждая получит мужа, титул и имения… Если сумеет соответствовать державным вкусам.

– А вы что решили?

– Не имеет абсолютно никакого значения…

Это я вспомнил давнюю историю с Воронцовым. Тогда он, опасаясь, что мы можем попасть в плен к агграм, заправил мне такую изящную дезу насчет своих планов, что я проглотил «крючок без наживки». Поверил и если не возненавидел бравого капитана, то проникся к нему снисходительным презрением. Но прав оказался он, а не я. Мы действительно оказались в плену, вот у этой самой Дайяны, и ничего, кроме эмоций плюс легенды она из меня вытащить не смогла. Что и помогло нашему последующему спасению.

Вот теперь и Дайяне не нужно знать ничего лишнего.

– Вернемся домой, в Югороссию-25. Обустроишься в окрестностях Машука и Бештау, заходи в гости. Ждем-с. Подумаем насчет отражения агрессии дуггуров, если таковое последует. Догадаешься, как организовать контртеррористическую операцию, – обсудим. Пугнем врага на его территории…

– Ну, вы разошлись, ребята, – с простецкой, мало соответствующей ее облику улыбкой ответила Дайяна. Впрочем, сегодня она явилась не в сари, а в нормальном джинсовом костюме, с невысокими разрезами по бокам юбки.

– Да что же нам, дорогая, остается? – спросил Шульгин, пропустивший большую часть вчерашнего ночного разговора, однако легко встроившийся в тему.

– Возможно, и ничего, – вздохнула она. – Я послала Валентина и еще несколько девушек, чтобы они перегнали сюда танки с гравипушками, другую пригодную для обороны технику. После того перепуга, что вы агрессорам устроили, сразу они не полезут. До нужного момента мы продержимся.

Что она считает «нужным моментом», я спрашивать не стал. Наверное – выпускные экзамены.

– Вот и хорошо. Ответь еще на один вопрос, перед тем как распрощаться, – почему у тебя остались одни девушки? Раньше были ведь и мужики, мы сами видели. Тот же и Лихарев…

– Не стоит касаться этой темы, – поморщилась Дайяна. – Деталей вам все равно не понять…

– Как же, как же, – шутовски ухмыльнулся и развел руками Сашка. – Биологию не учили. Только тема эта нам неинтересна. Сейчас. Скажи спасибо, что мы транспортную «медузу» грохнули. Ты уверена, что она была первая и последняя?

– Уверена, – напряглась Дайяна.

– Вот и хорошо. А то бы они ваши контейнеры с зародышами плюс обучающие программы к себе вывезли, и получили б мы все через некоторое время инвазию хорошо обученной человекоподобной агентуры. Лови их потом по всему свету, будто у нас своих дел мало…

– Вы знали?.. – Дайяна выглядела ошеломленной. А с чего бы?

– Подумаешь, бином Ньютона! В Пятигорске встретимся – расскажу. Давай прощаться.

Для эвакуации нам нужна была отдельная комната с хорошо запирающейся дверью, чтобы случайно никто не помешал настройке.

Входя в нее последним, я придержал Дайяну за локоть.

– Ты Настасью больше никому не предлагай. У меня на нее свои планы. Договорились?

– Понравилась? – улыбнулась Дайяна.

– Очень. Я из нее сделаю человека. Но ты – просто имей в виду… Тебе ведь особого труда не составит? – Я постарался, чтобы слова мои прозвучали не иначе как просьба, но такая, в которой отказать – себе дороже выйдет.

– Обещаю…

– Тогда – до скорого свидания…

Оставшись втроем, мы приготовились к медитации. И вдруг Сашка спросил:

– Ребята, а с Сехметом – как же? Опять исчезнем, как без вести пропавшие? Нехорошо.

– Что предлагаешь? – осведомился Левашова, которого эта коллизия не слишком интересовала. – Снова туда лететь? По-моему, наигрались под завязку…

Я тоже так считал. В другом состоянии я бы непременно полетел, объяснил кое-что, свозил в форт, снабдил оружием, но сейчас – сил не было никаких.

– Жил без нас и еще проживет. Мы ему сказали, что запасами нашими он может пользоваться и что в нужное время опять вернемся. Будет у парня надежда в жизни. Как у евреев на пришествие мессии…

Шульгин засмеялся.

– Ты чего?

– Анекдот вспомнил. На эту же тему. Мессия, наконец, явился в Иерусалим. Все собрались на торжественную встречу. Одного Рабиновича нет. Послали за ним. Тот бухгалтерские книги в порядок приводит. Говорит: «Скоро буду». Опять ждут – нету. Мессия не выдержал, сам пошел. «Ну, сколько же тебя можно ждать?» Рабинович всплеснул руками: «Ах, кто бы говорил!»

Может, и смешно, но не мне и не сейчас.

– Поехали домой. Олег прав – наигрались…