-6-
Прошло шесть недель.
Шесть недель Кобб сидел в горах и просто ждал. Глир, Барлоу и Нулан ждали вместе с ним, хотя Барлоу и предложил героически прорываться через снег, занёсший проход и заперший их у подножья вершины.
Никто его не поддержал. По крайней мере, пока.
Пока они ещё недостаточно отчаялись.
Но отчаяние уже приближалось; Кобб видел это по их обветренным, потрескавшимся лицам, обожжённым морозными ветрами и минусовыми температурами. В их глазах плескалась горечь, злость и беспокойство, грозившие выплеснуться наружу.
Всю прошлую неделю внутри каждого из мужчин бушевало это ядовитое варево, кипящее на дне бездонных ям души. Варево, которое с каждым днём всё быстрее просачивалось на поверхность.
В тесной деревянной лачуге, занесённой снегом, оно вскоре стало практически осязаемым.
За последние три дня никто из них не произнес ни слова. Они достигли того момента, когда выбор был сделан за них. Природой. Господом Богом. Той жестокой силой, которая заточила их в горах, не оставив ни единой надежды на спасение.
И, естественно, напряжение усиливалось из-за всеобщей ненависти к Коббу. Хоть никто и не произносил это вслух, мужчины винили Джеймса Ли в своём затруднительном положении. Ведь именно он настоял на том, чтобы отправиться в эту чёртову шахту в январе, и теперь, когда их занесло, им оставалось только сидеть... и ждать.
Ждать и сходить с ума.
Да, им всем были знакомы понятия этики и морали, но эти слова умерли в этой безбожной, нечестивой пустоши.
Глир отвечал за ловушки.
Барлоу каждое утро выходил с винтовкой на охоту.
Кобб и Нулан рубили хворост для костра.
Но еды не было, а пламени очага и горячей воды не хватало, чтобы убить голод.
Мужчины похудели и напоминали скелеты, обтянутые пергаментной кожей. Глаза запали в глазницы. Щёки втянулись, обтягивая челюсти. Зубы расшатались, а костлявые пальцы превратились в скрюченные лапы.
Они уже съели лошадей. Даже сварили суп из копыт.
Барлоу посасывал свой кожаный ремень, а Глир жевал ножны из оленьей шкуры.
Существовавшее в этих стенах безумие зародилось из голода.
Из одиночества.
Из отчаяния и безысходности.
Дичи не было, а тех нескольких кроликов, что поймал Глир на прошлой неделе, еле хватило, чтобы отогнать муки голода на несколько часов.
Им нужно было мясо. Настоящее мясо.
Их животы молили об этом, а зубы разочарованно скрежетали. Их языки облизывали потрескавшиеся губы, мечтая о бифштексах из оленины и говяжьих голенях. О непрожаренных стейках с кровью.
Из всех них только Кобб воспринял заточение спокойно.
Что-то внутри него радовалось тяжёлому положению остальных. Он наслаждался тем, как они медленно превращались в живые скелеты, отвратительные фигуры, которые выглядели бы совершенно естественно - или неестественно - бредущие от ворот кладбища, беспокоясь о своих собственных саванах.
По мере того, как рос их голод, социальные и нравственные устои рушились один за другим.
Мысли их были только о мясе. Сны - о нём же.
В этой продуваемой всеми ветрами преисподней с заснеженными вершинами, завывающими ветрами и ревущими метелями существовал только один способ добыть мясо.
Один последний, немыслимый способ.
Кобб его ждал.
Он уже видел это в мёртвых озерах их глаз. Видел, какие взгляды они бросали на него и друг на друга.
Желание выжить разрушило любые существовавшие между ними узы.
Мужчины понимали своим воспалённым, безумным мозгом, что весной из этой хижины выйдет лишь один.
Ими владел голод. Запретная жажда плоти себе подобных. Она явственно ощущалась в тесном, замкнутом помещении хижины... Её тяжёлый, кислый, мерзкий запах, отравляющий сам воздух.
Может, всё дело было в голоде. Может, именно он вызывал эти жуткие мысли в их головах. А может, это было что-то иное...
Может, это было то, что они нашли в пещерах.
Или то, что нашло их.
* * *
Первым это выяснил Барлоу.
Он был на охоте с Нуланом. Они оба ввалились в хижину, продрогшие и измученные, с широко распахнутыми от страха глазами. Они стояли на пороге, обутые в снегоступы, сжимая в руках винтовки и не закрывая двери, и за ними на улице бушевала метель и завывала смерть.
- Что такое? - рыкнул на них Кобб. - Ради бога, хватит стоять столбом! Что вы нашли?
Возможно, глубоко внутри он надеялся, что они нашли шахту... Но сам в это не верил. Потому что то, что он видел в их глазах, не предвещало ничего хорошего. Даже если бы на них напал полк индейских мертвецов, они бы не выглядели такими мрачными и напуганными.
- Идём с нами, - произнёс Нулан. - Просто идём с нами...
И вот, закутанные в буйволиные шубы и медвежьи шапки, спелёнутые, как младенцы, со всем своим снаряжением, они пробивались сквозь сугробы и ветра, которые пытались сбросить их с узких тропинок вдоль зубчатого утёса.
Мир вокруг был белым, огромным и измученным.
Серое предгрозовое небо нависало прямо над скалами, и сложно было сказать, где заканчивалось одно и начиналось другое.
Нулан подвёл их к небольшому входу в пещеру, расположенному в основании известнякового утеса со скалистыми стенами и выступающим навесом, который, казалось, мог упасть и раздавить их в любой момент.
Кобб заметил ведущие вдаль следы от снегоступов. Они выглядели так, словно их обладатели старались как можно быстрее оказаться подальше от входа в пещеру.
- Ну, и что за хрень? - выдохнул Кобб облачко пара, которое тотчас зависло в воздухе. - Вы наткнулись на золотую жилу или на самого Дьявола во плоти?
- Просто войди внутрь, - прошептал Барлоу.
Кобб пошёл первым, за ним по пятам следовал Глир. Оба фыркали и пыхтели, пытаясь пролезть по-пластунски очередной метр. Шахта была настолько узкой, что другого способа передвижения не находилось. В тяжёлых шубах и меховых штанах сложно было передвигаться быстро, поэтому путь до центральной шахты занял какое-то время.
Они словно очутились внутри бутылки, заткнутой грязной тряпкой.
Там было темно, хоть глаз выколи.
Кобб окликнул Глира, и его голос эхом отразился от высоких сводов.
У Глира был фонарь. Он чиркнул спичкой о стену пещеры и поднес её к фитилю, регулируя пламя.
Пещера была большой, тут рядом могли поместиться два грузовых фургона. Пологий, усыпанной галькой склон вёл в другую, такую же тёмную каверну.
Кобб огляделся и рассмотрел кучи гранита и гравия и огромные массы скальных пород, упавших с потолка много лет назад. Больше ничего примечательного не было.
И всё же... Всё же здесь что-то ощущалось. Что-то необычное.
Он чувствовал это так же, как обычный человек чувствует свою кожу или яйца, болтающиеся между ног.
Здесь было нечто. Нечто важное. Нечто тайное.
Глир поднял вверх фонарь, и по стенам заскакали причудливые фигуры из теней. Или поднимались и опускались, ныряли вниз и подпрыгивали вверх.
Кобб облизал пересохшие губы.
Внутри было теплее, чем на улице, и льдинки в его бороде начали таять, а вода закапала на куртку.
- Ну и какого хрена вы здесь нашли? - поинтересовался он. - Здесь только грязь и камни, и больше ни хера.
Но они оба знали, что это не так; оба чувствовали, что здесь что-то есть, но боялись облечь свои мысли в слова. Мужчины застыли в ожидании, с беспокойством вглядываясь в темноту. Как человек, который сидит возле палатки и чувствует, что кто-то кружит вокруг костра.
Кто-то большой. Кто-то жуткий. Кто-то дикий и зубастый.
Кобб не чувствовал страха. Он всегда говорил себе, что страх - это его вдохновение, а не беспокойство. Возможно, это была чистая правда, а возможно - полная хрень, но в эту секунду он действительно не боялся. Потому что голос его голове шептал: "Да, да! Это именно то, что ты искал!"
Где-то в этой пещере и коридорах Кобба ждало откровение.
- Здесь ничего нет, - надтреснутым голосом произнёс Глир. - Так что давай...
- Нет, есть... ты был прав, - Кобб посмотрел на Глира; пылинки кружили вокруг него, как мошки. - Разве ты не чувствуешь?
- Да... Да, думаю, чувствую.
Коббу он напоминал запах разложения. Сладкий аромат гниения, похожий на мусорное ведро, наполненное испорченной картошкой, или на раздутый мухами труп, выброшенный на берег реки. Влажный, резкий запах, которому не место в этом сухом, обезвоженном месте, где даже воздух пах пылью и сухостью.
Глир тяжело сглотнул.
- Мне это совсем не нравится. Давай выбираться отсюда к чёртовой матери.
- Идём за мной, - произнёс Кобб.
Он последовал за запахом, как за восхитительном ароматом, позволяя ему привести себя в сердце этого места, в его "кухню", где томятся и кипят на огне вкусности.
Он двинулся вверх по склону, осторожно обходя острые выступы скал и перешагивая через плоские обвалившиеся камни. Вместе с Глиром они двинулись вверх по узкому извилистому коридору, задевая меховыми шапками потолок.
И в следующей пещере они увидели...
Они увидели кости. Некоторые принадлежали животным, но в основном кости были человеческими.
Посреди помещения в полу находилась выдолбленная кирками и лопатами яма глубиной пять-шесть метров, заполненная костями. Словно гигантская кремационная урна. Погребальная яма для бедренных и лучевых костей, для позвонков и рёбер. И черепов...
Господь милосердный, там были сотни черепов. И взрослых, и детских.
И единственное, что у всех этих костей было общего, это то, что они обуглились... как будто их поджарили.
Почерневшие черепа уставились на них пустыми глазницами, намекая на омерзительные тайны, которые они не хотели раскрывать.
Внезапно одна из лопаток пошатнулась и вызвала обвал наваленных сверху плечевых и бедренных костей. Череп с отсутствующей нижней челюстью упал со своего места и ухмыльнулся Коббу с Глиром.
- Оно движется, - Глир, как завороженный смотрел на яму. - Матерь божья, заступница Мария... Там что-то движется!
Ему хотелось выхватить свои револьверы и опустошить весь барабан в то, чему он не ведал имени.
Он был из тех, кто сражался с неизвестным голыми руками, топорами и пистолетами. А тому, что лезло из глубин, он не мог найти определения.
- Они уже давно мертвы, - произнёс Кобб. - Просто пошатнулись и обвалились. Если бы на месте костей были обычные камни, ты же не испугался бы, так?
Глир сделал глубокий вдох и взял себя в руки.
- Думаю, нет.
- Вот видишь? А эти кости причинят тебе не больше вреда, чем камни.
Но вслух он хотел сказать, что у него было странное, необъяснимое чувство, что то, что было в пещере, что скрывалось и шепталось вокруг них, могло заставить эти кости сдвинуться с места.
И могло принести им кучу неприятностей.
А может... Чёрт побери, может, оно могло заставить эти скелеты встать и пойти!
Кобб и Глир обошли эту пещеру и нашли вход в третью. Она была такая же, как и предыдущая.
Кости повсюду. Кучи, кучи костей.
Их владельцы были уже давным-давно мертвы.
В каменную плиту высоко наверху были ввинчены какие-то металлические кольца. С них свисали куски старой пеньковой верёвки, напоминавшие мёртвых змей. На некоторых из них болтались потемневшие мумифицированные конечности. Как будто людей подвесили и оставили умирать, а потом их тела гнили и распадались, пока не остались висеть только руки, привязанные к верёвкам.
Кобб коснулся одной из верёвок, и она начала разваливаться прямо у него в пальцах.
- Это место чертовски старое, - произнёс Глир с придыханием, не сводя глаз в канатов почти в религиозном экстазе. - Очень, очень старое. Ты только посмотри сюда, Джимми! Думаю, эти пещеры вырублены индейцами прямо из гор.
Кобб изучил грубо вытесанные стены: они действительно были выбиты из цельного камня. Естественной из всех трёх пещер была лишь первая; в двух других явственно читалась работа инструментов.
Глир издал странный звук - что-то среднее между рвотным позывом и смешком.
Он осветил фонариком стены. На них были изображены примитивные рисунки и гравюры. В основном это были изображения медведей, горных львов и буйволов. Кобб видел подобные изображения и в других пещерах на юго-западе. И иногда даже на севере, в Монтане или Дакоте. Стада животных. Фигурки людей, охотящихся на них. Танцы у костра. Основные моменты жизни племени.
Но Глир, мать которого была наполовину чикасо, казалось, был ими очарован. Он переходил от одной картинки к другой, изучал их, хихикал и бормотал что-то себе под нос.
- Смотри! Смотри! - говорил он. - Вот здесь, внизу, изображения самые старые. Они уже выцвели, истёрлись... Чёрт, да им сотни и сотни лет, если не больше! Может и тысячи...
Он начал тяжело дышать и облизывать губы, следуя за рисунками на стенах и освещая их фонарём.
- Иди сюда, Джимми Ли. Иди сюда, и ты сможешь лучше их рассмотреть. Здесь, повыше, картинки уже не такие старые. Но всё равно, им уже много, много, много лет...
Но Кобб по-прежнему не был впечатлён. Обычные художества индейцев. И что с того?
Но Глир был другого мнения. Он подробно объяснил, что всё это значит; что рассказывает им скала, и как она протянулась сквозь века, решив поведать им историю жизни, давно ушедшей с этих холмов.
Охота. Рыбная ловля. Битвы с врагами. Рождение. Смерть. Религиозные обряды. Браки. Похороны.
Глир сказал, что это настоящая книга о жизни, если уметь её читать - а это было, с его слов, проще простого.
- Вот это, похоже, деревня, - прошептал Глир, указывая на скопление домиков. - Интересно, что за чертовщина с ними произошла?
- Наверно, они остались там, в низине, засыпанные снегом. Точнее, то, что осталось от поселения, - продолжал Глир, идя вдоль стены. - Видишь? Видишь это?
Кобб видел. Он достал сигару и прикурил, начиная понимать, что это не простое глупое индейское первобытное искусство.
- Они... они работали в горах. Прокладывали тоннели. Возможно, даже эти...
Кобб рассмотрел нарисованных человечков за работой. С помощью примитивных кирок, лопат и корзин они выдалбливали из камня пещеры. Фигурки людей были повсюду и напоминали копошащихся в муравейнике муравьёв.
Глир был по-настоящему возбуждён.
- А вот здесь... Джимми, смотри, вот прям здесь что-то случилось! - сказал он, тыча в стену грязным указательным пальцем.
- Что?
Глир сказал, что всё дело в страшном, злом колдовстве. На это указывали все знаки и символы ведьмовства.
Кобб рассмотрел нечто похожее на другую пещеру. Она напоминала яму с зазубренными краями, из которой выползали клубы то ли дыма, то ли тумана.
- Катастрофа, - произнёс Глир. - Видишь? Все фигуры лежат на земле. Мёртвые.
- Наверно, газ. Они докопали до залежей газа.
- Нет... Нет, думаю, всё намного хуже.
Он тяжело дышал, сметая пыль и песок со стен. Он чувствовал, что приближается к чему-то, но пока не мог осознать, к чему именно...
- Вот здесь... Это не газ... Что-то другое... Они выкопали что-то из земли, что-то ужасное...
Теперь и Кобб стал пристально изучать картинки.
Рядом было ещё одно изображение: всё та же яма с изъеденными краями и выползающим наружу туманом. Только теперь можно было различить, что туман сгустился над живыми и мёртвыми, как грозовая туча. Грозовая туча из черепов и дьявольских ликов.
Рисунки продолжались: облако выползло из пещеры и остановилось над деревней.
- Оно добралось и до них, - прошептал Глир, широко раскрыв глаза. Фонарь раскачивался в его дрожащей руке, а испещрённое морщинами лицо посерело. - Оно добралось до них, Джимми! Разве ты не видишь? Не видишь?
В этом месте рисунки резко обрывались, и новых не было.
Кобб не мог разобраться, что с ним происходит. Что-то ползало и скручивалось у него в животе, как черви, и от этого у него кружилась голова. Родимое пятно на спине горело и пульсировало.
Что-то с ним происходило, но он не понимал причины. Пока не понимал.
Индейцы что-то копали и добывали. Они прорубились глубоко в горну, отыскали пещеру и вломились в неё... И тогда что-то вышло наружу.
То, что убило многих из них.
Нечто действительно жуткое вышло из-под земли.
Глир почти тронулся умом. Он бегал вокруг, держа в руках кости и черепа, размахивая бедренными и большеберцовыми костями. Затем он поставил фонарь на край ямы и нырнул во все эти кости, как безумный пловец в могильное море. Он грёб и расшвыривал, искал и сортировал их. Он водил пальцами по гладким черепам, заглядывал в глазницы, постукивал по пожелтевшим зубам в изъеденных временем челюстях. Он гладил рёбра и сочленения грудины и смотрел на почерневшую тазовую кость, будто она принадлежала ему.
- Вылезай оттуда! - крикнул Кобб. - Чёрт, да ты сходишь с ума!
Глир выкарабкался наружу; кости падали за ним с сухим треском.
Кобб схватил его за шиворот и повалил на пол.
- Я не сошёл с ума, Джимми! Просто... Чёрт, теперь я знаю! Я понимаю! - он начал хихикать, и слюна струйкой потекла из уголка его рта, а всё тело начало трястись. - Эти кости... Ты только взгляни на них! Ближе, ближе!
Кобб посмотрел. И понял.
Все кости, лежащие в яме, были испещрены крохотными зарубками, порезами и царапинами. Кто-то резал и рубил их владельцев. А может, и хуже ... потому что он обнаружил на них следы зубов.
- Каннибалы, - тихо сказал Кобб. - Совсем как на островах в Тихом океане, о которых я читал в детстве. Людоеды…
- Совершенно верно, сэр, совершенно верно! - Глир всё ещё смеялся, но на глазах у него выступили слёзы. - Но они сделали это не сами, Джимми Ли, нет, сэр! То, что они выкопали из земли ... что бы это ни было ... это изменило их, завладело их дикими языческими умами и превратило их в монстров…
Кобб схватил Глира и потащил вон из пещеры.
Тот бредил не переставая.
И, возможно, всё дело было в воображении Кобба, но ему казалось, что удушливый, едкий запах в пещере стал ещё сильнее. Ещё отвратительнее.
Будто он спал много лет, а сейчас, когда его потревожили, вновь начал разлагаться.
* * *
Кобб вытащил Глира наружу, и с помощью двух других мужчин потащил его обратно в хижину.
Глиру было совсем худо. Им пришлось приковать его к стене цепями, сорванными с бобровых ловушек, и прибить цепи к брёвнам. Он трясся и бормотал, как сумасшедший; слышал, как снаружи скребутся какие-то существа, которых никто, кроме него, не мог услышать. Он разговаривал с людьми, которых не было рядом. Говорил, что вернётся к корням своей матери, и просил защиты у Великого Духа.
Мужчинам ничего не оставалось, как оставить его на неделю в кандалах - изгаженного, визжащего и пускающего слюни.
- Думаете, я сошёл с ума, да? Думаете, я растратил последние крупицы разума, не так ли? - бормотал он одним ненастным вечером, когда порывистый ветер сотрясал стены хижины. - Но я не безумен. Потому что я знаю, что там было... Я чувствовал это тогда и чувствую сейчас. Может, ты, Кобб, или ты, Барлоу... Может, вы и не понимаете, о чём я говорю. Но Нулан... Не знаю, Нулан... Оно должно было коснуться и тебя, как коснулось тех индейцев. Я не говорю, что это было ... но он добрался до одного из нас, потому что я чувствую его запах! Слышишь? Я чувствую его запах. Один из вас. Да, сэр, вы знаете, о чём я говорю, потому что вы просто ждёте, когда погаснет свет, чтобы можно было сожрать других. Я знаю это! Я знаю это! О да... Ха, Боже мой, мой дорогой Господь Иисус, эти индейцы, эти индейцы. Жарят младенцев, высасывают мозги из черепов и жуют плоть детей... жрут, жрут. Отдают своих дочерей в жертву тому, кто вышел прямиком из преисподней...
- Заткнись, мать твою! - в конце концов, не выдержал Барлоу. - Закрой пасть, или я тебя грохну. Клянусь Богом, я тебя грохну!
К этому времени Глир сидел в печёнках уже у всех. Даже у Кобба. Но по холодной усмешке на его лице об этом было сложно догадаться.
Нулан успокоил Барлоу и вывел его на улицу подышать свежим воздухом, поскольку это было единственное, чего у них было достаточно.
Когда они вышли, в хижине остались лишь Кобб и Глир.
В очаге потрескивали дрова. В воздухе стоял густой запах дыма, обугленных поленьев и немытого тела. Единственное, чем не пахло в этой хижине - это едой.
- Ты должен взять себя в руки, Глир, - сказал ему Кобб, - если ты станешь продолжать в том же духе, один из парней тебя застрелит.
Глир кивнул, играя со сковывающими его цепями и пропуская звенья сквозь пальцы.
- Знаю, знаю... но мне страшно, Джимми Ли. Мне чертовски страшно. Я думаю... думаю, что один из нас просто не тот, кем кажется. Это "нечто" вошло в него... внутрь него... и этот человек теперь монстр…
Кобб на мгновение задумался и пожал плечами.
- Возможно, ты прав, - кивнул он. - Возможно, нам с тобой нужно присматривать за этими двумя.
* * *
Со временем Глир пришёл в себя.
Барлоу удалось убить нескольких волков. Конечно, звери были тощими - кожа да кости, но неделями не видевший мяса желудок был рад и такому.
Нулан приготовил сытный суп из крови и жира, и хоть вкус у него был отвратительный, свою функцию он выполнил.
Съев суп и мясо, Глир пришёл в себя.
С него сняли кандалы. Но продолжали следить. По сути, каждый следил за каждым. Они старались держаться все вместе, вчетвером. Словно боялись остаться вдвоём, наедине с кем-то вторым. А если один мужчина натыкался на другого в лесу или в горах... Что ж, лучше было крикнуть и предупредить о своём приближении заблаговременно.
Ибо в этих тёмных и мрачных лесах только виновные крались тихо и старались остаться незамеченными.
* * *
Неделю спустя после освобождения Глира дела пошли ещё хуже.
Ветер непрерывно тряс хижину. Он поднимал снежные пласты с земли и вновь расшвыривал их по всей округе. Видимость снаружи уменьшилась до двух-трёх метров. Воздух был неестественно холодным. Иногда ветер приносил с собой странные звуки, похожие на плач или крик. Голоса поющих вдалеке детей.
Глухой ночью тоже раздавались жуткие звуки... словно кто-то поднимался по крыше или скрёбся в закрытые ставнями окна. Стучал в стены.
Снаружи, на снегу, по утру мужчины находили странные, искажённые следы. Они внезапно начинались и так же внезапно заканчивались... Словно оставившее их "нечто" спускалось сверху, с холодных звёзд, а потом запрыгивало туда обратно.
По ночам было слышно, как Нулан и Барлоу молятся шёпотом.
Глир просто молча прятался под лосиными шкурами.
А Кобб... Кобб просто ухмылялся, склоняя голову к плечу, словно прислушиваясь к чему-то. Ведь у него были от других секреты.
Остальные не знали, что он ускользнул в ту ночь, когда они нашли пещеру. Не знали, что он ползал там холодной, тёмной ночью; бродил с фонарём среди костей. Они и не подозревали, каково ему было, когда от дрожащего сердца горы поднимался густой зловонный запах и окутывал его, как трепещущее вонючее одеяло. Как оно удерживало его, соединяя с чем-то, что уже давным-давно скрывалось глубоко внутри него.
С тем, что было посеяно в его душу, как мерзкое семя, его жутким отцом.
Кобб нашёл то, другое, спящее в пещере, и стал с ним единым целым.
Ибо Глир был прав - среди них жил монстр.
И он становился всё более голодным.
* * *
Прошло три недели с тех пор, как они отыскали пещеру.
Две недели с тех пор, как они съели суп и последние куски волчьего мяса.
С тех пор их животы были совершенно пусты, и что-то в каждом человеке подгнивало с ужасающей скоростью.
Кроме Кобба.
То, что было в нём, уже давным-давно сгнило и превратилось в падаль.
* * *
Кобб был в хижине один. Ну, почти...
Нулан и Барлоу сбежали несколько часов назад.
Они сбежали после того, как, вернувшись с охоты, застали Кобба разделывающим труп Глира; он с улыбкой на лице сортировал куски мяса - одни лучше подойдут на бифштексы, а другие - на жарк?е.
- Проголодались, парни?- спросил он; кровь капала у него изо рта, потому что, чёрт возьми, трудно было делать такую работу, не чувствуя вкуса на языке. - Присаживайтесь и посмотрите, на что способен старый Джимми Ли, когда у него есть всё необходимое.
Барлоу и Нулан замерли в дверях, сжимая в руках винтовки и не отрываясь глядя на Кобба.
Один из них - Кобб не был уверен, кто именно, - испустил пронзительный вопль, и они вместе выбежали под снег. Чёртовы дураки даже оставили дверь открытой, будто оба родились в проклятом сарае.
Это было три или четыре часа назад.
Но Кобб знал, что они вернутся. Если только они не решили перезимовать в пещерах, но это им явно не понравится.
Одно дело зайти в пещеры на насколько часов, тепло укутанным и с горящим фонарём... Но когда фонарь гаснет и тебя окутывают тени; когда тебя словно поглощает чёрное первобытное море - вот это совсем другая песня, друг мой.
Кобб уже давно закончил с разделкой Глира.
Тот только успел заснуть, как Кобб скользнул к нему, вытягивая на ходу арканзасский нож и бормоча голосами давно умерших индейцев. Джимми Ли перерезал ему горло от уха до уха, и Глир и пикнуть не успел.
Теперь о нём не напоминало ничего, кроме груды окровавленных костей.
Его кожа, тщательно просоленная, сохла на подставке перед огнём.
Внутренние органы были тщательно уложены в чёрную кастрюлю и залиты солёной водой; Глир готовил рагу, которого ему хватит на много-много недель.
Мясо с ягодиц, груди и живота было аккуратно срезано и спрятано под снегом, чтобы дольше оставалось свежим и сладким.
Кровь была слита в ведро для бульона и супа.
Даже жир был сохранён для дела, а связки и сухожилья сохли для нитей и струн.
И сейчас Кобб слушал, как ветер завывает и кудахчет в трубе, и перемалывал мышцы и паренхиматозные органы, чтобы засунуть их в кишечник и сделать колбасу.
Голова Глира лежала напротив. Глаза помутнели, а чёрный язык вывалился из потрескавшихся и посеревших губ. Медвежья шапка всё ещё сидела у него на голове. Несколько жирных прядей волос упали на бледное, забрызганное кровью лицо.
Если бы Кобб очень сильно сосредоточился, то смог бы даже заставить его говорить.
Когда он закончил набивать колбасы, насвистывая какую-то старую индейскую погребальную песню, которую он никогда в жизни не слышал, он откусил кусочек мяса с готовящейся на огне кости.
Одну из ног Глира, тщательно приправленную, он повесил жариться над очагом. Она красиво золотилась и темнела, а капельки жира падали с неё в пламя и шипели.
Насыщенный, мясной запах заполнил хижину и поднялся к дымоходу.
Кобб знал, что запах мяса приведёт остальных домой. У них не будет другого выбора. И он их с радостью примет обратно.
Кобб прикинул, что ещё два убийства - и у него будет более чем достаточно мяса, чтобы продержаться до весны, если он научится правильно консервировать. Если будет держать себя в руках и есть понемногу.
Но он же не дикарь. Он пригласит Барлоу и Нулана преломить с ним хлеб. Он угостит их вкуснейшим мясом, прежде чем разделать на фарш.
Это было по-христиански.
Так что Кобб сидел и ждал, и в его глазах мерцал странный огонёк.
Он вспоминал ту ночь, когда прокрался обратно в пещеру, и что-то подсказывало ему, что это правильно. То, что было там; что скрывалось в трещинах и расщелинах, а может быть, и в костях, - оно и было той самой причиной, по которой он пришёл.
Не золото. А... нечто. Чем бы оно ни было.
То, что индейцы выкопали из земли.
Он помнил, что всё началось с этого странного запаха. Это был отвратительный аромат; ужасные сладкие миазмы непогребённых трупов и гнилостных могил.
Они коснулись его. Буквально. Он почти физически ощущал их действие. Эта сущность крепко сжимала его в своих объятиях, убаюкивала, как ребёнка, и подсказала, что ему дальше делать. Она шептала, как долго его ждала. Она рассказывала, что он должен жить, не взирая на глупые социальные табу.
Но Кобб пока не слушал её. Не слушал.
Он думал об этом, но пока не был готов.
И эта сущность вдавила его в себя, сжала так, что ему показалось, будто его кости вот-вот выскочат изо рта. Она сказал Коббу, что у него нет другого выбора.
Если он хотел власти... А он ведь хотел, не так ли? Тогда у него был лишь один способ овладеть людьми. Такой же, как и с животными - поедая их. Пожирая их плоть и поглощая всё, чем они были и чем могли бы стать.
Это, по словам сущности, и был путь к несокрушимости и бессмертию.
Но Кобб никак не мог решиться, поэтому это создание решило немного подсластить пилюлю. Оно разговаривало с ним, как со старым другом. Оно не пыталось угрожать или напугать его, оно просто говорило с Джеймсом Ли, легко и естественно.
И, что самое смешное, у него был насыщенный южный, деревенский акцент, как и у родственников Кобба из Миссури. По крайней мере, так Коббу казалось... Или он сам придумал акцент этому шипящему голосу в своей голове?
"Я тебе кое-что расскажу, Джимми Ли. Просто слушай меня и слушайся, ясно? А теперь помолчи, это очень важно.
Когда-то здесь, на этих холмах, жили индейцы. Просто обычные дикари. Это были какие-то дальние родственники шошонов, которые называли себя Макабро.
В общем, милый мой, эти Макабро со временем начали рыться в земле, как черви в гнилом мясе, и выкопали то, что вообще не должны были находить.Оно выскочило, сказало им: "Здрасте, как дела?" и накрыло с головой, как Иисус своими проповедями.
И теперь это существо здесь, влезло им под кожу.
Они пытались убежать, как перепуганные янки под Джорджией. Думаю, ты помнишь? Ты же не забыл то жуткое создание, встречавшееся тебе дома в Миссури?
Это существо было таким же.
Эта тварь была не лучшим соседом.
Она глубоко пустила когти в сердца индейцев. Макабро принадлежит ей - в этом я уверен, как и в том, что Христос умер на кресте.
А теперь, милый мой, я расскажу тебе ещё кое-что...
Эти индейцы начали питаться человеческим мясом и приносить своих первенцев в жертву. Шаман проводил ритуалы над ещё живыми, плачущими, вырывающимися младенцами.
Да, милый мой, над собственными детьми. Но и над взрослыми тоже. Над кем угодно. И над девственницами, да... Хе, этот сукин сын из-под земли очень любил молодых девочек.
А Макабро всегда сражались с другими племенами - то с одними, то с другими. Когда они ловили кого-нибудь из врагов, они приносили их в жертву: прибивали их к столбам вниз головой и либо предавали огню, либо оставляли гнить там до скончания веков.
Подожди, подожди, милый мой... Это ещё не всё.
Видишь ли, эти Макабро ... они начали выкапывать своих мертвецов и мертвецов всех, кого могли найти. Начали поклоняться костям и черепам. Сделали из них алтари и вытворяли такое, о чём ты даже слышать не захочешь.
Эти индейцы были больными на всю голову.
И у них была куча шаманов. Или жрецов - как правильно назвать это мерзкое отродье, убивающее детей?
Их слово решало всё.
А грязная толпа с жирными, сальными жгутами волос, похожими на змей, скакала вокруг них и впитывала каждое слово. Они пели богохульные, нечестивые песенки, носили маски из черепов и рвали зубами сырое мясо, да...
Эти шаманы контролировали всё и вся.
На их телах были вытатуированы змеи, символы и знаки ведьмовства - то, что они называли "Кожным лекарством". Какие-то заклинания и магические формулы, написанные прямо на теле. Поговаривали, что с помощью "Кожного лекарства" эти краснокожие дьяволы могли управлять духами умерших и превращаться в зверей-людоедов в любое время, когда им заблагорассудится.
Теперь глубоко в ночи при полной луне жрецы Макабро разводили большие костры, и индейцы танцевали голыми на снегу, пока шаманы зачитывали заклинания с собственной кожи.
Индейцы, захваченные у других племен, будут убиты, а их плоть съедена, и снег окрасится в багровый цвет от их пролитой крови.
А если кому-то из индейцев Макабро удастся пленить молодого юнца из вражеского племени, они с удовольствием съедят этого жирненького, упитанного агнца, запеченного прямо на костре.
Ну вот, милый мой, ты и понял всю суть.
Эти индейцы были сумасшедшими, да; но они были наполовину правы в том, что заставляли другие народы поглощать всё, что у них было.
Все Макабры до единого были уничтожены племенем юта ещё две сотни лет назад, но то, что ты нашёл в этой пещере - это их наследие, да, милый мой.
Тех индейцев, что не были убиты на поле боя, племя юта загнало в пещеры и сожгло заживо, засыпав их костями выдолбленные ямы.
Да, в пещере... Думаю, это было вполне уместно, ведь именно в ней прежде проводилось большинство жертвоприношений…
Теперь ты понимаешь, малыш Джимми? Понимаешь? Понимаешь?"
Кобб мало что помнил о произошедшим. Но он понимал, что больше не был прежним.
Иногда он был самим собой, иногда - частью того, что оплодотворило его мать, а иногда - частью той безумной сущности из пещеры.
А иногда - все трое были едины.
* * *
На следующий день и все последующие дни Кобб просто сидел, ждал и строил планы, как получит ещё больше крови, мяса и костей.
Вот как всё произошло.
Кобб запихнул в рот кусок мяса и подошёл к вертелу, чтобы перевернуть жарившуюся ногу Глира. Он ткнул в неё вилкой, и из мяса потёк горячий прозрачный сок. Значит, всё готово.
В животе у Кобба заурчало. И тут он услышал какой-то шорох за стенами хижины.
Он ухмыльнулся, и глаза его вспыхнули адским огнём.
Это были Барлоу и Нулан. Они старались подкрасться тихо и незаметно, как краснокожие дикари. И они неплохо справлялись, но Кобб их всё равно услышал.
Услышал звук их шагов, ломающих снежный наст. Рёв крови в их венах. Биение их сердец. Но сильнее всего он слышал запах их страха, и для него этот аромат был настолько опьяняющим, как только что откупоренный односолодовый виски.
Кобб принялся накрывать на стол.
Они ворвались оба в хижину, пока Джимми Ли стоял к спиной к двери. Они наставили на него пистолеты дрожащими от холода руками, а грязные уставшие лица были перекошены от ужаса.
- Ты просто безумный, грёбаный сукин сын, Кобб, - произнёс Барлоу. - А теперь очень медленно и осторожно вытащи свой пистолет из-за пояса... левой рукой... и брось его на землю...
Но Кобб только хихикнул.
- Прекрати эти разговоры, друг мой. Я просто накрываю на стол. Я хочу, чтобы вы оба посидели со мной и хорошо поели. Вы знаете, чего хотите, так зачем бороться с этим? Мы поедим и обсудим всё, как мужчины.
Барлоу и Нулан застыли в замешательстве. Кобб, конечно, сумасшедший, но почему он так чертовски спокоен? И что за странный свет отражается в его глазах? Во всём этом было что-то очень неправильное, и дело было не только в каннибализме.
- Лучше мы его просто застрелим, - прошептал Нулан.
- Это будет не очень-то дружелюбно, милый мой, - ответил Кобб.
- Видишь? Видишь?! Он сумасшедший! Следи за ним, следи очень внимательно, потому что Джеймс Ли Кобб очень быстро управляется со своим кольтом, - забормотал Нулан. - Он может вытащить его так быстро, что ты...
- Брось оружие на пол, - произнёс Барлоу.
Кобб вздохнул, пожал плечами и потянулся к револьверу правой рукой. Он почти успел вытащить его, когда две пули разорвали его живот. Но он лишь рассмеялся, когда его кровь закапала на пол. Он сунул палец в дырку на рубашке, как будто обмакнул перо в чернильницу. Вытащил его обратно, облизал...
Его бледное лицо с заострёнными скулами напоминало обтянутый кожей череп, на котором яркими светлячками горели глаза.
Кобб выхватил кольт и, коротко хохотнув, всадил Барлоу пулю прямо промеж глаз, и тот рухнул замертво на пороге хижины.
- А теперь, - повернулся он к Нулану, - почему бы тебе не присоединиться ко мне за ужином? Что скажешь?
Пистолет выпал из ослабевших рук Нулана, и мужчина начал всхлипывать. То, что горело в глазах Кобба, заставило его подчиниться.
Спотыкаясь, он побрёл к столу, глядя перед собой остановившимся взглядом, полным слёз. Он сел и молча наблюдал, как Кобб снял ногу с вертела и начал её нарезать.
А затем они приступили к трапезе.
Нулан бездумно тыкал вилкой, жевал челюстями, сглатывал, но мозг его превратился в желе. Он ел и ел, а Кобб наблюдал за ним, держа перед собой за волосы голову Глира. И самое ужасное было то, что Глир говорил. Это белое сморщенное лицо говорило...
Глаза вращались в глазницах, а чёрный язык то и дело облизывал губы.
Кобб задавал ему вопросы, и он отвечал сухим, свистящим голосом, рассказывая, каково было внизу, в этой черной смертельной яме, и как все родственники Нулана горели там вместе с ним.
А некоторое время спустя, когда голова Глира закричала, а хижина наполнилась поющими и скандирующими голосами индейцев, Кобб перерезал Нулану горло и выпотрошил его.
* * *
Весной Кобб пешком спустился с гор, и его парфлеш был по-прежнему до отказа набит вяленым человеческим мясом.
После этих событий большинство его путешествий остались неизвестными. Известно лишь, что он собрал команду кровожадных убийц с такими же наклонностями и вкусами, как у него самого. Что они сопровождали его обратно в Миссури, где ему нужно было кое-что забрать.
А позже Кобб отправился к шошонам, теперь уже точно зная, что у него с ними есть кое-что общее.
И где-то по пути он услышал о шамане Змеев по имени Дух Луны...
