Как экстраверсия стала культурным идеалом

Изначально США были агрокультурным обществом. Жизнь людей размеренно проходила на уединенных фермах и в мелких городках, среди тех, кого они знали с детства. В начале двадцатого века картину изменили три фактора: взрывной рост предпринимательства, быстрая урбанизация и приток большого количества иммигрантов.

● Я предпочитаю беседы тет-а-тет взаимодействию с группами людей.

● Мне лучше удается выражать свои мысли письменно.

● Я нахожу удовольствие в одиночестве.

● Я думаю, что богатство, знаменитость и социальный статус интересуют меня меньше, чем моих ровесников.

● Не люблю болтать по пустякам, но наслаждаюсь глубокими дискуссиями об интересных мне вещах.

● Мне часто говорят, что я хороший слушатель.

● Я не люблю сильно рисковать.

● Мне нравится погрузиться в работу, и я не терплю, когда меня прерывают.

● Я предпочитаю отмечать свой день рождения с несколькими близкими друзьями или родственниками.

● Меня считают спокойным и мягким в общении человеком.

● Я не люблю обсуждать свои дела до их завершения.

● Мне не по душе конфликты.

● Лучше всего мне удается работать в одиночку.

● Обычно я обдумываю свои слова перед тем, как высказаться.

● Я чувствую истощение от длительного пребывания на всевозможных мероприятиях, даже в комфортной атмосфере.

● Я часто не отвечаю на звонки, предоставляя шанс пообщаться автоответчику.

● Я предпочел бы ничего не делать в уик-энд, чем активно проводить время в эти дни.

● Мне не нравится выполнять много задач одновременно.

● Я без труда могу сосредоточиться.

● В учебе я предпочитаю лекции семинарам.

Если вы ответили «верно» на большинство вопросов – вы интроверт, если «неверно» – экстраверт. Если же ответов «верно» и «неверно» примерно поровну – вы амбиверт.

Со становлением индустриальной Америки, когда в США формировалась принципиально новая модель экономики, оказался востребованным новый тип работника – постоянно улыбающийся человек с уверенным рукопожатием и хорошо подвешенным языком, который одновременно и пытается обойти, опередить своих коллег, и способен с ними уживаться.

Если в предыдущие века (в терминологии историка культуры Уоррена Сасмена – время «культуры характера») от идеального человека требовались серьезность, дисциплинированность и честность и при оценке его учитывалось не столько то впечатление, которое он производит на окружающих, сколько его поведение в частной жизни, то с наступлением времени «культуры личности» стали востребованы и чувство юмора, и определенная дерзость, и умение быть в некотором смысле актером.

Дейл Карнеги в своей книге «Ораторское искусство и оказание влияния на деловых партнеров» писал: «В дни, когда ванная и пианино считались роскошью, красноречие считали даром чудаков, способным пригодиться разве что адвокату, священнослужителю или чиновнику. Сегодня мы понимаем, что это незаменимое орудие для тех, кто желает добиться успеха в бизнесе».

Важное изменение состояло в том, что вместо хорошо знакомых соседей пришлось работать преимущественно с незнакомыми людьми. Если раньше надо было долго и упорно работать на создание репутации, то с изменением экономической ситуации (при работе с теми, с кем можно было встретиться всего раз в жизни) оказалось крайне важным создание первого впечатления.

Еще одно значимое изменение: если во времена «культуры характера» добродетель должна была стремиться быть незаметной для окружающих, то во времена «культуры личности» акцент сместился на внешний шарм. Притягательность, привлекательность, харизматичность, умение повелевать, энергичность заменили собой ценившиеся раньше целостность, честь, достойные манеры.

Кроме того, рекламная индустрия начала давать советы, как себя вести – и формировала образ покупателей как своеобразных актеров, находящихся в центре общественного внимания и боящихся его. Для преодоления этого страха (сформированного рекламой же!) и был предназначен рекламируемый продукт.

Аналогичные процессы происходили и в сфере личных взаимоотношений, в первую очередь – взаимоотношений между полами. До начала двадцатого века бытовали довольно строгие нормы: женщин, любивших привлекать к себе внимание, осуждали, а мужчинам предписывались самоконтроль и власть над проявлением своих чувств. С изменением общей ситуации откровенность стала нормой; те же, кто был «излишне» застенчив, могли быть стигматизированы – им угрожали ярлыки «фригидна» (для женщин) и «гомосексуалист» (для мужчин). В итоге новая цивилизация стала предпочитать агрессивных людей, способных без лишней рефлексии пойти и сделать то, что надо.

Естественно, не все люди смогли соответствовать новым требованиям. Более того, изменяющиеся обстоятельства многих изрядно невротизировали. Соответственно, потребовался инструментарий для работы с этими проблемами. Удачной находкой для этого оказался описанный Альфредом Адлером в 1920-х годах комплекс неполноценности, объединивший в себе многие фобии и волнения. Согласно воззрениям тех времен, именно он и виделся главным препятствием для личной успешности в мире возрастающей конкуренции.

Исходя из этих предпосылок, застенчивые дети начали восприниматься как «дезадаптивные» и «потенциально трудные личности». Предполагалось, что застенчивость может привести к печальным последствиям – от алкоголизма до суицида. Таким детям нередко запрещали проводить время в одиночестве или заниматься чем-то вроде классической музыки. Детей начали отправлять в школы во все более раннем возрасте, важным элементом обучения стали навыки социализации по экстравертивному образцу.

В 1940-х годах ректор Гарвардского университета Пол Бак провозгласил: Гарварду стоит отказаться от зачисления «чувствительных, нервозных, склонных зацикливаться на интеллектуальной работе» абитуриентов в пользу «здоровых и экстравертированных». В 1950-м президент Йельского университета Альфред Грисвольд сказал: «Лучше искать учеников с богатой историей внеклассной активной деятельности. Одаренные интроверты нам ни к чему».

Элементы такого мировоззрения наблюдаются до сих пор. О том, насколько травмирующей психику оказалась эта ситуация, свидетельствует рост продаж успокоительных и седативных средств.

Успокоительное средство Miltown стало самым быстропродаваемым продуктом в американской истории. Через год каждый двадцатый американец хотя бы раз применял это лекарство, через четыре года его основное действующее вещество входило в треть врачебных рецептов.

Надо сказать, что ярко выраженное предпочтение, отдаваемое экстраверсии перед интроверсией, – нередкий случай в истории. Так было, например, в Древней Греции и Древнем Риме.