9
«– Тридцать лет я плавал по морям, – сказал он. – Видел и плохое и хорошее, и штили, и штормы, и голод, и поножовщину, и мало ли что еще, но поверь мне: ни разу не видел я, чтобы добродетель приносила человеку хоть какую-нибудь пользу. Прав тот, кто ударит первый. Мертвые не кусаются. Вот и вся моя вера. Аминь!»
Р. Л. Стивенсон. «Остров Сокровищ»
Годы Боевой Семинарии
Продолжение
Не хочу показаться занудой, но раз уж я принялся в самом начале книги излагать историю возникновения нашего мира от Каменного Дождя, то глупо было бы бросать ее на полдороге, не доведя непосредственно до сегодняшних дней. Все это задумано мной не праздного любопытства ради (хотя, каюсь, что и не без этого), а исключительно с целью показать, как вообще могла появиться на свет та кровавая химера, тот карательный механизм на службе «Светлых Сил Добра и Справедливости», шестерней которого мне довелось когда-то быть. Само собой, я имею в виду Инквизиционный корпус.
А в защиту «новой истории по Хенриксону» могу сказать лишь то, что идет она даже не от меня, а от тех документальных источников, хранимых в недоступных простому смертному библиотечных залах Главного магистрата, которые мне посчастливилось проштудировать во времена любознательной кадетской молодости. И, как я уже упоминал, это не потребовало от меня совершать кражу со взломом, а стоило лишь половины ежемесячной стипендии, регулярно жертвуемой смотрителю кадетского зала Ватиканской библиотеки дьякону Захарию. Не знаю, что стало впоследствии с этим стариком – погорел ли он на своих подпольно-коммерческих махинациях или жил себе безбедно за счет таких же, как я, до самой смерти, – но на тот момент оба мы были весьма довольны столь плодотворными и для него, и для меня деловыми отношениями.
Век Хаоса – век тотального безвластия и кровавых междоусобиц – сменяла новая эпоха, в которой вечные надежды человечества на божественную справедливость и долгожданный порядок наконец должны были исполниться.
Так зарождался современный мир.
Так наступала Эпоха Стального Креста.
Обретя новых хозяев, Ватикан, он же Центр Мира и Божественная Цитадель, стал разрастаться. Со всех концов старой Европы тянулись к нему обездоленные люди, желая быть как можно ближе к объявившим себя святыми стенам. Присылались ходоки за достоверными сведениями об этом явлении мирового масштаба, прибывали различные пророки рангом помельче, стараясь узаконить свой статус благословлением более пронырливого собрата. Естественно, за ними следовала и их верная паства, потому постепенно временные пристанища этих пришлых толп превращались в постоянные, загромождая все новые и новые территории Ватикана трущобами и неизбежными при подобной перенаселенности помойками.
Центр Мира стал задыхаться от отходов человеческой жизнедеятельности. По его улицам слонялись толпы безработных, наравне со всеми хотевших и пить, и есть. Немыслимо возросла преступность, процветало воровство и вымогательство. Маркус Крюгер, прощенный Пророком Витторио грабитель и мародер, а ныне лидер Братства Защитников Веры, хоть и увеличил контингент своих бойцов в три раза, все равно не успевал карать убийц и насильников. Престиж Божественной Цитадели находился под угрозой...
Тогда-то и прозвучал Великий Призыв Пророка Витторио, ознаменовавший начало Нового Исхода.
Пророк, принимавший у себя послов из различных регионов, имел представление об обстановке, царившей на староевропейских просторах: народ раздроблен, запуган и как никогда нуждается в объединении. Заблаговременно собрав до Призыва всех лидеров новоявленных городских группировок, он четко обрисовал им сложившуюся в Ватикане ситуацию, а затем вынес свой вердикт. Пригрозив проклятием тому, кто ослушается (а проклинать Витторио умел как никто другой, тем более имея за плечами верные отряды из Защитников Веры), Пророк вышел на следующий день к подножию Креста, страстно затряс руками и возвысил свой голос, распаляя душевный энтузиазм молившейся на него паствы. Говорил он о вновь сошедшей на него божественной воле; о том, что Господь раскрыл ему глаза, дав узреть в полной мере те необъятные просторы, где люди вопиют от отчаяния, а потому горячо желают перейти под власть Бога Единого, разумеется, в лице самого Пророка и других повелителей Центра Мира.
«На вас, братия по Вере, через уста мои возлагает он миссию великую, дланью своей освященную! Ибо суждено вам совершить Новый Исход, но уже не в поисках Земли Обетованной, а, наоборот – привести к ней всех заблудших рабов Отца нашего, указать им, слепцам, власть истинную, а посему вечную и незыблемую! Так внемлите же: ты, брат Роланд, и ты, брат Жан-Луи, ведете паству свою в земли былой Франции; ты, брат Петр, и ты, брат Яцек, – на земли города Варшавы; ты, брат Хосе, и ты, брат Рамиро...»
Пророк Витторио распределял миссии до тех пор, пока не объял отеческой заботой все известные ему территории, а они заканчивались для него на север, запад и юг морями, а на восток – берегами реки Днепр. Из-за них почему-то ни гонцов, ни пророков не появлялось, что выразительно указывало на то, в каком невежестве проживают там русские племена и как стремятся они выйти из мрака к Источнику Истинного Света – к Ватикану.
Через неделю улицы Ватикана вздохнули облегченно – свежеиспеченные моисеи увели за собой три четверти пришлого населения, но что самое интересное – с ними отправилась и немалая часть коренных граждан города, до глубины души вдохновленная прогрессивными целями Нового Исхода.
В последующие несколько лет Европа опять потеряла покой. Орды вооруженных чем попало пилигримов входили в города, брали под свой контроль власть, ремесленные предприятия, продовольственные и топливные склады, электростанции и средства транспорта. Надо заметить, что вся эта вакханалия протекала практически бескровно – перед лицом столь грозной, да еще и имеющей благие цели силы, большая часть населенных пунктов капитулировала вообще без боя, признавая над собой власть Пророка и Апостолов «на веки вечные». «Разумеется, так будет только лучше!» – говорили уставшие от убийств и погромов люди.
Непокорные же города, кои все-таки имелись в наличии, брались в осаду, однако не штурмовались, дабы доказать всем заперевшимся за городскими стенами подлинную миролюбивость новых хозяев (безусловно, подобное решение сыграло репутации Пророка Витторио исключительно на пользу). В общем, так или иначе, но ключи от этих строптивых поселений оказывались в руках пророческих миссионеров. И текли посланники со всех краев Европы к Центру Мира с сообщениями об успехах богоугодного мероприятия, окрещенного Пророком Новым Исходом.
Потерпели фиаско лишь две миссии, забравшиеся дальше остальных. Дьякон Захарий, питавший мои литературно-исторические аппетиты, долго колебался по поводу, казалось, бы невзрачных серых брошюрок с копиями отчетов о них. Совесть дьякона тяготили красные оттиски на каждой из брошюр: «Карается с особой строгостью за обнародование!» Эта загвоздка и лишала его желания продолжать взаимовыгодное для нас обоих сотрудничество. Но в итоге Желтый Дьявол в образе звенящих монет как всегда одержал победу, и всего лишь на одну ночь я стал обладателем ценнейших документов, речь в которых шла о событиях, большинству граждан Святой Европы неизвестных.
Первая миссия, ведомая датчанином братом Ларсом, попыталась на конфискованных у рыбаков моторных суденышках перебраться через пролив Каттегат к берегам нелюдимой Скандинавии. Но миссионеры не только не ступили на берег – им не дали даже причалить. Гордые потомки кровожадных викингов еще на подходе расстреляли утлые скорлупки из неизвестно где добытых артиллерийских орудий. Уцелеть смогли только те, кто не пылал особой страстью приобщить Властелинов Севера к новым религиозным порядкам и держался в хвосте десанта. Непонятно почему, но среди них оказался и лидер миссии брат Ларс. Так что Глас Господень не слышен в этих краях и по сию пору.
Вторая группа новоисходцев, одиссее которых была посвящена следующая брошюра, переправилась через Днепр и затерялась на просторах Среднерусской возвышенности – территории, подвластной русским князьям. Выйдя одним прекрасным утром к небольшому, но хорошо укрепленному городу Воронеж, полторы тысячи желающих только добра миссионеров были вероломно атакованы ревущей громче труб Иерихона стальной птицей. Спикировав, птица плюнула огнем, и треть слуг Пророка просто-напросто испарилась, оставив после себя огромную дымящуюся воронку. Остальные в испуге попадали ниц, хотя кое-кто пытался сбить адскую тварь из дробовиков.
Птица совершила еще заход, снова плюнула, однако, к всеобщей радости, промахнулась. Прижатые к земле божьи люди решили больше не искушать судьбу и применили самое могучее оружие, которое только имели в запасе – святую молитву Господню. И поди ж ты – подействовало! Услыхав ее сквозь собственный рев, чудовище покачало крыльями и улетело за горизонт. Радости выживших не было предела, однако, как показало время, все произошедшее являлось лишь прелюдией.
Ликуя и славя Господа за то, что он поспособствовал им в изгнании жуткой твари, миссионеры даже не заметили, как оказались в окружении нескольких сотен бородатых и мрачных русских, компенсирующих свое отставание в живой силе наличием бронетехники. Калибр установленных на бронированных монстрах орудий во много раз превышал калибр дробовиков божьего воинства, а их длинные стволы в упор смотрели в лица пришельцев. Чем-чем, но гостеприимством – одной из основных черт славянского характера – здесь и не пахло.
У брата Александра, духовного лидера пилигримов, забрезжила было слабая надежда на то, что русские прислушаются к его «Господним требованиям», когда он увидел на шее вышедшего к нему крепыша золотой крест на солидной, в два пальца толщиной, золотой цепи. Однако крепыш почему-то вместо приветствия послал посланцев к их матери, а также в некоторые малопривлекательные места человеческого организма.
Брат Александр все же сумел настоять на том, чтобы его выслушали. Но аргументы лидера миссии на фоне пушек воронежцев звучали как-то неубедительно, а потому никакой реакции, кроме зевоты, у воронежского князя (носитель золотого креста именно им и оказался) не вызвали.
«Вот что, скоморох, – ответил князь Александру. – Усвой-ка раз и навсегда и передай это своему Пророку: кто с крестом к нам придет, тот крестом и получит! У вас своя Вера, а у нас своя, вот пусть так и остается... А посему вали отсюда со своей кодлой подобру-поздорову: мы хоть люди мирные, но для вас можем сделать исключение...»
Оплеванным с ног до головы миссионерам ничего не оставалось, как сложить оружие и форсировать Днепр обратно. Милейшие люди русские гостеприимно проводили их до реки, показав более короткую дорогу и обеспечивая безопасность гостей стаями свирепых сторожевых волкодавов.
Расстроенный этими неудачами, Витторио сразу же бросился на укрепление северных и восточных границ, объявив свои приграничные города «зонами особого статуса», а жителей их приравнял к Защитникам Веры, тем самым обязав зорко следить за рубежами в обмен на значительное уменьшение налогов.
В будущем и со Скандинавией, и с Россией были установлены в меру дружеские дипломатические и торговые отношения. Святая Европа даже принимала к себе на жительство верующих эмигрантов этих стран, которых не устраивали внутренние порядки собственных отечеств. Наивные, они и вправду надеялись обрести у нас Землю Обетованную! Именно из-за этого очутились здесь мой отец и отец Михаила. Моему повезло – он женился на пасторской дочери и сумел пробиться в люди. Разочаровавшемуся же отцу русского, как, впрочем, и многим другим, вернуться на родину не позволили. По мнению Пророка и Апостолов, это подрывало авторитет святоевропейского института власти...
Окончательное закрепление границ произошло в прибалтийском Таллине – одним из последних занятым ватиканскими миссионерами. Собравшиеся там представители Российских Княжеств, Скандинавии и наших объединенных земель после острых дискуссий на грани открытых угроз все-таки смогли выработать устраивающие всех договоренности. Завизированный трехсторонний итоговый документ стал именоваться Таллинской Пограничной Конвенцией. Именно на его незыблемых постулатах и основываются современные международные отношения.
Четко обозначив границы подчинившихся территорий, Пророк и Апостолы придумали новому государству название – Святая Европа. В него также вступили в свое время изрядно потрепанные Дождем Великобритания и Ирландия.
Мне следует поподробней остановиться на самой пограничной линии, поскольку в дальнейшем я буду часто о ней упоминать. Половины старой Дании и острова Зеландия, описанных Бертуччи, больше нет, и там, через расширившийся пролив Каттегат и далее по Балтийскому морю вплоть до выхода из Финского залива пролегает морская граница со Скандинавией. Затем на юг по Чудскому озеру, реке Фисон (у русских – Великая), Днепру и заканчиваясь на берегах Черного моря находятся святоевропейско-российские рубежи. По правде говоря, от Черного моря сейчас осталось одно название, так как представляет оно собой лишь северную оконечность Средиземного. Виноваты в этом вулканы Малой Азии, одновременно разбуженные Каменным Дождем. Некогда довольно узкие проливы Босфор и Дарданеллы имеют ширину в шестьсот с лишним километров. Восточный их берег непроходим и безлюден, как, впрочем, и далее побережье всего Средиземного моря по Ближнему Востоку (исторической родины современной Веры) и Африки аж до самого Гибралтара, тоже сильно расширившегося и похоронившего свои знаменитые Геркулесовы Столбы под толщей океанской воды.
И все же абсолютно безлюдными эти земли назвать нельзя. Несмотря на их бесплодие, там обитают редкие кочевые племена арабов и еще более редкие племена уроженцев африканских песков – чернокожих дикарей-идолопоклонников. О дикарях я осведомлен скупо, но об арабах «Хроники Паоло Бертуччи» содержали некоторую информацию. Отважные воины и великие завоеватели прошлого, арабы-кочевники уже не представляли той грозной силы, как в первом тысячелетии Нашей Эры, так что безопасность Святой Европы на южных направлениях обеспечивали лишь небольшая флотилия патрульных ботов да несколько поселений Защитников Веры, занимавшие не сгинувшие в пучине крупные острова.
Все попытки заново открыть Новый Свет так ни к чему и не привели. Изредка собранные по винтику корабли, до краев загруженные топливом и провиантом, уходили на запад и больше их никто никогда не видел. Восстановленная радиостанция Ватикана и ее филиалы в крупнейших городах прощупывали эфир на предмет хоть какого-нибудь намека на присутствие за Атлантическим океаном жизни, но, увы – Америка хранила молчание. Грандиозный, судя по книгам, материк представлял и представляет собой величайшую загадку современности...
Наконец смута Нового Исхода поутихла, и Витторио со своими Апостолами взялся за организацию института управления молодым государством. Схема его была довольно простой. Господь Бог венчал пирамиду власти, озвучивая голосом Пророка свои требования, которые Глас Божий обязан был обстоятельно формулировать стоящим на ступеньку ниже этой неразлучной парочки Апостолам. У каждого из двенадцати Апостолов имелась в подчинении какая-либо отрасль государственной жизнедеятельности и каждый отвечал за нее непосредственно перед самим Пророком. Именовались они также под стать личным обязанностям: Апостол Налогов, Апостол Науки, Апостол Защитников Веры, Апостол Святого Писания и так далее.
Дабы облегчить себе бремя централизованного правления, Витторио разделил Святую Европу на несколько епархий, приблизительно по границам некогда входящих в Европейское Сообщество стран. Посадив в столицу каждой из них по персонально отобранному архиепископу, Пророк доверил тем назначить по их усмотрению епископов в города поменьше, бывшие уже столицами входящих в епархию округов. Епископы же, в свою очередь, определили представителей власти в общинах и в деревнях – пасторов. И всем этим великим и малым ставленникам Гласа Божия придавался в услужение огромный штат помощников, советников и секретарей, именуемых по-простому дьяконами, а также приведенные к присяге группы местных жителей – так называемые Добровольцы Креста. Они олицетворяли собой охрану, силовую поддержку и при необходимости судебных приставов при правящем и вершившем гражданский и уголовный суды субъекте.
А уже непосредственная обязанность блюсти Закон легла на плечи разросшегося до умопомрачительных размеров Братства Маркуса Крюгера – Защитников Веры. В их подчинение входило все: функции жандармерии, функции госбезопасности (шпионаж и контршпионаж) и как основное – функции регулярных войсковых подразделений. Отныне бывший разоритель городов держал в своем кулаке не отдельную мелкую область, а целую, раскинувшуюся от Атлантики до Российских Княжеств и от Средиземного моря до Балтийского, страну. Небось раньше такое не снилось Маркусу и в самом фантастическом сне.
Спорно утверждение летописцев о том, что ему же принадлежит и проект тотального контроля над огнестрельным оружием. Да, он являлся непосредственным исполнителем сей инициативы, но шла она скорее всего от самого Пророка, ибо, как показывает анализ деятельности правителей той поры, подавляющее большинство перспективно-грамотных указов сошло с пера именно Гласа Божия. Тем не менее указ этот помог предотвратить достаточно крупные и мелкие кровопролития, а следовательно, сберечь государству множество необходимых ему жизней потенциальных налогоплательщиков.
В кратчайшие сроки со дня опубликования данного указа все огнестрельное оружие было изъято у нижних и средних классов нашего общества, кроме Добровольцев Креста. Банды, отказывающиеся следовать примеру покаявшегося Крюгера, уничтожались тем с хладнокровной безжалостностью. Правда, совсем уж впадать в крайность Маркус не стал и на холодное оружие, к безумной радости народных кустарей-оружейников, мораторий введен не был. Самым востребованным изделием, выпускаемым этой категорией лиц, являлись арбалеты из стальных рессор автомобилей Древних, – гниющих остовов машин было навалом во всех концах Святой Европы. Арбалеты отличались друг от друга по мощности, дальнобойности и размеру и, представляя собой довольно недорогой вид самозащиты, имелись почти в каждой семье ремесленника, крестьянина либо искателя.
И страна зашагала вперед, топча свою персональную тропинку на густо заросшем травой общей неопределенности поле Новой Истории.
Великий Пророк Витторио умер тихо и без страданий через двадцать с небольшим лет после образования своего любимого детища. Само собой, он был вознесен на небо, где и занял одно из почетных мест одесную Создателя. Процедура передачи власти тоже прошла без каких-либо эксцессов. Во время закрытого молебна Апостолам, по их утверждениям, вновь было явлено Великое Знамение и Господь указал следующего Пророка из их числа. Не забыл он напомнить и о том, кто займет освободившуюся в рядах Святой Дюжины вакансию. Счастливчиком оказался наиболее лояльный во всех отношениях архиепископ, который незамедлительно был представлен пред ликом Господа и вскоре появился на людях, сверкая еще не зарубцевавшимся крестообразным ожогом посреди лба. Система управления государством со столь нетипичной для мировой истории властью функционировала как надо...
Святая Европа просуществовала до массового отступничества около ста двадцати лет. Наверное, эти годы следует считать самыми счастливыми за всю ее пост-Дождливую историю. Несмотря на тотальное религиозно-идеологическое давление верхами низов, было открыто множество Академий, где наиболее образованные представители правящих кругов пытались воссоздать при помощи дьяконов-инженеров некоторые технологии старого мира. Перетрясались тонны извлеченных из-под развалин чертежей; разбирались и изучались тысячи механизмов, которые так или иначе могли пролить свет на тайны ХХ–ХХI веков. Курировались Академии Апостолом Науки, ежегодно докладывавшим об успехах головастых дьяконов Пророку. А успехи действительно были.
Благодаря активной научно-исследовательской деятельности в нижних слоях общества родился абсолютно новый класс – искатели. Эти люди зарабатывали на жизнь раскопками старинных заводов, лабораторий, средств транспорта и других интересных с точки зрения науки объектов. Епископаты скупали у них по дешевке более или менее ценные экземпляры, тем самым не давая умереть с голоду искательским семьям. Сами же епископы перепродавали находки Академиям в три-четыре раза дороже. Молчаливое попустительство этому безобразию Пророка, а следовательно и Всевышнего, только поощряло епископов на сем поприще.
Одним из наиболее востребованных объектов поиска оставалась и остается пластмасса. Ее, практически не подверженную разложению, верхние слои почвы хранят в таком количестве, что проще считается переплавлять найденное, чем пытаться получить свежее сырье.
Величайшее богатство нашей эпохи – электричество. Приравнять его производство к объемам Древних пока не удалось. Сложнейшие, требующие огромного количества дорогостоящих деталей технологии до сих пор нам не по зубам. Большие города продолжают питаться от архаичных водяных электростанций; периферия пользуется топливными генераторами для зданий власть имущих и аккумуляторами для всех остальных. Стоят аккумуляторные батареи баснословно дорого, дорога и их перезарядка – епископаты дерут за эту услугу семь шкур. Поэтому большинство крестьянских лачуг и в наши дни излучают тусклое мерцание свечей и жировых светильников.
С топливом дела обстоят ничуть не лучше. Оно объявлено Пророком стратегическим сырьем, а значит, все немногочисленные нефтедобывающие скважины и перегонные предприятия принадлежат Ватикану. Апостол Топлива чутко следит за функционированием данной индустрии. В принципе и бензин, и керосин, и солярку можно приобрести свободно, но литр этих продуктов равен по цене ста литрам молока, а потому, несмотря на наличие у многих фермеров исправной сельхозтехники, поля Святой Европы обрабатываются преимущественно гужевым способом. Тем же способом осуществляются и товароперевозки мелких торговцев.
В Век Подъема (не помню, кто из историков первым применил это название для данного отрезка времени) появились первые автомобили, собранные в ремесленных цехах Транспортной Академии. Выходили оттуда поначалу лишь внедорожники да грузовики для нужд управляющих структур и Защитников Веры. Вся сборка и доводка техники до ума осуществлялись в отличие от полностью механизированных предприятий Древних исключительно вручную. На первых порах автомобили кроили из всего, что только ни попадалось под руку искателям-транспортникам, но потом, выработав с годами некую концепцию производства, дьяконы Транспортной Академии научились создавать похожие друг на друга формой и содержанием модели. В их арсенале имелись как универсальные разновидности («сант-ровер» – стандартный внедорожник для неограниченного применения), так и специализированные образцы («самсон» – сконструированный специально для установки в кузове крупного стрелкового вооружения полуджип-полугрузовик, а попросту – монстромобиль).
Выпускает Транспортная Академия и единственную модель мотоцикла. Древние, у которых похожая двухколесная техника относилась к классу «эндуро», нарекли ее ничего не говорящим людям нашей эпохи именем «хонда». Вероятнее всего, это и было оригинальное название байка, но дьяконы Транспортной Академии посчитали, что первые буквы из него просто-напросто утеряны, и переименовали «хонду» в более соответствующее святоевропейской эстетике «иерихонду». Трудно поддающаяся на первых порах укрощению «иерихонда» однако покорилась, прижилась и стала исправно служить своим хозяевам – Защитникам Веры и Почтовому Департаменту, в особенности снискав себе славу на доставке различного рода курьерской корреспонденции.
Топливо для поддержания своего автопарка в дееспособном состоянии государство выделяло без ограничений.
Но особым расположением Пророков тех лет пользовалась все же не Транспортная Академия, а Оружейная. Все найденное искателями огнестрельное оружие под страхом смертной казни сдавалось в ее филиалы при епископатах (позднее Ватикан организовал искательские группы из наиболее опытных представителей этого сословия, которые специализировались только на поисках данного вида военной продукции прошлого). Далее происходила его сортировка: изношенные или истлевшие от времени образцы либо уничтожались, либо разбирались на запчасти; остальное так или иначе годное к эксплуатации вооружение тщательно доводилось до кондиции и пополняло арсеналы государственных силовых структур. Вершиной прогресса в этой отрасли на данный момент считается восстановление производства всех разновидностей патронов: от малокалиберных пистолетных до крупнокалиберных для больших станковых пулеметов.
Наиболее секретные исследования велись в области реставрации старой боевой техники и орудий огневого обеспечения: скорострельные автоматические пушки, гранатометы, минометы, легкая артиллерия. Здесь результаты были не ахти какие. Хотя разрытые арсеналы Древних хранили в своих недрах достаточное количество подобного добра, Ее Величество Коррозия добралась до них раньше академических искателей. Так что из всего вышеперечисленного восстанавливались лишь единицы, а боекомплекты к ним ценились едва ли не на вес золота.
Надо думать, к огромной радости русских, напрочь провалились все попытки поднять в воздух обнаруженные кое-где в ангарах летающие боевые машины. Запущенный с грехом пополам колоссально оборотистый двигатель одной из них потоком воздуха размазал о скалу зазевавшегося дьякона, после чего заглох, спалив за одну минуту столько чистого бензина, сколько курьерская служба Почтового Департамента расходует за неделю. Восточные соседи информацией делиться отказались, свято храня секреты самого мощного козыря своей независимости. Мало того – специфический славянский юмор заставлял их издеваться над нами, периодически запугивая наши пограничные поселения низколетящими и ревущими валькириями со звездами на крыльях. И только крайнее миролюбие россиян удерживало этот народ от желания поспорить за право называться Центром Мира. Да, именно то снисходительное миролюбие, которое они могли себе позволить, имея такую дубину под полой своего национального тулупа...
Хоть это время и было названо Веком Подъема, но рождаемость святоевропейцев оставляла желать лучшего и приблизительно равнялась смертности. Выходцы из Медицинской Академии – дьяконы-медики – худо-бедно поддерживали этот баланс, заново изобретая некоторые виды лекарств, а также проводя элементарные хирургические операции, половина из которых, правда, заканчивалась летальным исходом.
Жизнь сама собой вошла в спокойное русло, бежала с постоянной скоростью и легко поддавалась прогнозам. Нельзя было и предположить, что беда придет оттуда, откуда ее никто не ожидал...
Многие ремесленники, ученые, врачи, педагоги и даже некоторые продвинутые крестьяне хоть на словах и верили в Бога и Пророка, склад ума имели пытливый. Постоянно навязываемая сверху идея о Господе как о Повелителе всего сущего, всех наших помыслов и деяний, не давала покоя кипящему разуму этих энергичных личностей. Наконец настала пора и Святому Писанию пройти проверку спорами.
Сначала в приватных, а затем и в открытых дискуссиях стали зарождаться быстро созревающие плоды сомнений в непогрешимости божественных истин. Стоя на площадях, новоиспеченные философы с пеной у рта били друг друга аргументами «за» и «против», приводя разумные и не очень доводы в защиту своих позиций. Когда словесные аргументы заканчивались, в ход шло все, что только имелось под рукой: палки, камни, ножи, топоры, арбалеты... Начались первые столкновения на религиозной почве, кое-где переросшие даже в локальные конфликты.
Местами вспыхивающие подобно пороху новые, а потому притягивающие к себе множество сторонников идеи отступничества принимали совсем жуткие формы. Из глубин прошлого были извлечены изрядно поблекшие, но довольно зловещие фигуры: Сатана, демоны, ведьмы, божки альтернативных мистических верований. Отдельные группы и вовсе вернулись к глухому язычеству, выстругивая себе деревянных идолов и совершая кровавые, иногда даже человеческие жертвоприношения, чередующиеся с безумными оргиями вокруг огромных ритуальных костров.
Бедного миролюбивого мученика Иисуса Христа интерпретировали кто во что горазд. Несостоявшемуся плотнику стало приписываться авторство даже того, до чего он при всем желании никогда бы не додумался. Секты под символом Распятия плодились словно грибы и, конечно же, стремились уничтожить друг друга в конкурентной борьбе.
Самая радикально настроенная часть отступников, недовольная политикой Пророка и Апостолов как таковой, организовывала разнообразные протестантские движения наподобие средневекового лютеранства. Лидеры этих группировок, имея языки, подвешенные не хуже, чем у самого Пророка, баламутили граждан призывами к насильному свержению существующей власти.
На фоне этого тотального безумия появление на дорогах «рожденных быть свободными» байкеров смотрелось как безобидное детское увлечение. Байкеры, возводившие в ранг иконы не идолов и святых, а вполне конкретное механическое существо – Стального Жеребца или попросту мотоцикл, – ненавидели и протестантов, и сектантов, и сатанистов, и тем более надоевшую до изжоги государственную религию. Но данный подвид отступничества помимо ярко выраженного бунтарства имел характер все же более материалистический, скорее даже созидательный. Свободолюбивое сообщество байкеров выпестовало в своих рядах таких технарей-уникумов, каких не воспитывала даже Транспортная Академия. Собранные ими мотоциклы на порядок превосходили по качеству грохочущую и недолговечную «иерихонду», что лишний раз доказывало, насколько чтят они сотворенных себе стальных кумиров.
Никто не мог здраво объяснить, что происходит в благополучной на первый взгляд стране. А истерия с каждым днем нарастала. Разброд затронул даже ряды Добровольцев Креста, усугубляемый находящимся у них на руках большим количеством огнестрельного оружия.
Защитники Веры просто не успевали вмешиваться в религиозно-мировоззренческие распри, охватившие страну после стольких лет мирного существования. И хотя вооруженные до зубов головорезы Защитников весьма сурово усмиряли противостоящие стороны, после их ухода конфликты обычно вспыхивали вновь. Пророческо-апостольский авторитет норовил вот-вот рухнуть.
Новый Хаос опять дышал в лицо Святой Европе смрадным гнилым дыханием...
Бывший на тот момент ответственным за науку Апостол Хоаким первым сделал инъекцию, разбудившую Монстра. Как человек, который обязан много читать, он откопал в древних книгах информацию о подобных, уже имевших место в истории европейского континента, проблемах. В том же источнике описывался и рецепт их «хирургического» уничтожения. Со своими наработками Хоаким ознакомил главу государства той поры Пророка Андрония.
Андроний, уже уставший взывать к Господу об успокоении мятежных душ своих подданных, загорелся этой идеей с энтузиазмом молодого кадета Боевой Семинарии, впервые получившего в руки настоящее оружие и теперь торопящего наставника к вожделенному стрельбищу.
Вскоре все епископы и архиепископы, кто умел поддерживать закон и порядок у себя в епархиях, были срочно вызваны Ватиканом. А поскольку им сразу же назначалась постоянная замена, они догадались, что назад уже не вернутся. Так и случилось.
Одновременно на пограничных землях развернулись стихийные военные лагеря, куда рекрутировались наиболее развитые идеологически, морально и физически дети пасторов, дьяконов и прочих граждан среднего сословия. Минимальный возраст для рекрутов составлял двадцать лет. Все они стали проходить ускоренную боевую подготовку у лучших бойцов Защитников Веры, произведенных по такому случаю в инструкторов военного дела.
По прошествии отведенного срока окрепших духом и телом рекрутов привезли в Ватикан, где новоявленные братья только что образованного боевого Братства принесли присягу на Святом Писании перед лицом самого Пророка Андрония. После этой церемонии их представили людям, одетым в одинаковые серые балахоны наподобие тех, что когда-то носили члены Доминиканского и Францисканского орденов. Люди эти являлись членами нового Ордена и именовались магистрами ордена Инквизиции Святой Европы. В лицах магистров многие присягнувшие на Писании братья узнали некогда бывших своих епископов и архиепископов.
Отныне все они – и члены Братства, и магистры Ордена, – составляли Инквизиционный корпус – единый отлаженный механизм, пришедший на смену хаотичной и зачастую безрезультатной тактике борьбы с отступничеством, практикуемой Защитниками Веры. Курировал Корпус занимающий нововведенную должность Апостол Инквизиции. Нет, конечно, Апостолов после этого не стала «чертова дюжина» и ни один тысячелетний канон не был попран. Просто ради такой эпохальной реформы, как образование Инквизиционного корпуса, Пророк Андроний устранил должность Апостола Культуры, заведовавшего до сего дня народными театрами, картинной галереей, музеем Пути Святой Веры и Ватиканской библиотекой. Какая горькая ирония!
В столицах епархий спешно создавались магистраты, укомплектованные несколькими магистрами и одним вверенным им отрядом Братства Охотников, ставшего таковым с легкой руки Пророка: «...Нарекаю братьев сих Ловцами Душ Заблудших, отважными Охотниками за подручными Нечистого...» Охотники взяли на себя обязанности своих средневековых прообразов – фамильяров и альгвасилов, – осуществлявших доставку инквизиторской клиентуры до места назначения и оберегавших самого инквизитора. Главный же Магистрат размещался в Ватикане и имел помимо широкого штата высшего магистерского руководства подразделение, состоявшее из двадцати одного отряда Охотников, возглавляемых работающими по сменному графику полевыми магистрами – основной действующей силой Корпуса. Охотники и полевые магистры Главного магистрата совершали рейды по Святой Европе, занимаясь делами государственного масштаба, к каким относилось всякое зафиксированное массовое либо кровавое отступничество.
Магистр – и полевой, и обычный – являлся одновременно дознавателем, судьей и палачом (здесь фантазии Апостола Хоакима превзошли скупое воображение его средневековых единомышленников, опасавшихся лично карать еретиков из-за нежелания быть замаранными в грехе смертоубийства и предоставлявшими это право светским властям). Инквизитор проводил разбор ситуации (где-то дотошно, а где-то довольно поверхностно – все зависело от весомости дела), обязательный допрос, включавший в себя помимо методов пристрастного дознания также предложение о покаянии, а уж затем решал, насколько испытуемый правдив и искренен. Когда же в подобном возникали хоть малейшие сомнения, магистр применял к лицемеру последнее средство – Очищение Огнем, так называемое аутодафе, – запирая того в тесной железной клетке, где можно было находиться лишь стоя, и сжигая отступника из огнемета быстрым – щадящим – или медленным – самым мучительным – пламенем. Однако и этому имелась альтернатива – обреченному на смерть еретику могли заменить сожжение повешением – за какую-либо ценную информацию и активное сотрудничество с Корпусом.
Но вся эта система возврата Господу его беглых рабов была абсолютно неприменима, когда в руки членов Ордена попадал не простой, совершивший грех отступничества по глупости ремесленник или крестьянин, а пропитанный жесточайшей ересью до мозга костей махровый богохульник (к примеру, кровавый изверг Люцифер; ярый адепт секты Пожирателей Святой Плоти Грегори де Граншан; взбаламутивший некогда половину пограничной общины в Киеве чернокнижник Тарас Максюта; протестант-ортодокс Серджио Стефанини; Апостол-отступник Жан-Пьер де Люка, наконец). В подобных случаях его участь была известна заранее, и как бы ни клялся кто-либо из них на Троне Еретика в том, что он «прозрел и готов пасть на колени перед Пророком, моля того о полном прощении», огненная клеть в финале его жизненного пути висела с неотвратимостью Дамоклова меча. Но прежде чем переступить ее порог, все предшествующие Очищению Огнем коллизии – Трон, кровопускание, прижигание, пытка водой, скальпирование и тому подобное – монстр богоотступничества проходил в двойном, а иногда и в тройном объеме. И неудивительно, что не менее жестокое, но зато уж окончательное аутодафе эти посетители Комнаты Правды, бывало, ждали словно манны небесной.
В истории Инквизиционного корпуса остались слова первого Апостола Инквизиции Альваро Чавеса, которые он произнес, отвечая на вопрос «А не будет ли накладно для казны тратить столь драгоценное топливо еще и на оступившихся рабов Божиих?». «А что же вы предлагаете? – ответил тогда Апостол Альваро. – Вкапывать столб, изыскивать у населения дрова, подгадывать погоду, а потом все это убирай, подметай? Полноте! Да так ведь, как у нас, проще, быстрее, а главное – экономичнее! Мы же с вами цивилизованные люди и должны поступать по-цивилизованному, так что зачем нам все эти средневековые пережитки, правильно?»
Наконец Защитники Веры вздохнули облегченно, сбросив с плеч такую гору проблем, и вернулись обратно к своим непосредственным обязанностям – поддержанию внешней и внутренней государственной безопасности. А по всей территории Святой Европы уже ревели мощные моторы автомобилей Инквизиционного корпуса, грохотали выстрелы инквизиторских фамильяров-Охотников и неудержимо рвалось вверх очистительное пламя, зажигаемое Божественными Судьями-Экзекуторами. Повелители анклава Господа на Земле отсекали инквизиционным скальпелем от рядов своих подданных больные наросты богохульства, инакомыслия, сектантства, протестантства, идолопоклонничества, сатанизма и колдовства. Возродившаяся из руин и пепла Каменного Дождя цивилизация выходила на очередной, как она считала – прогрессивный, – этап своего развития...