Сегодня нередко можно услышать мнение, что Хемингуэй страдал биполярным расстройством – я не употребляла этот термин в тексте именно из-за подобной опасности, а также потому, что во времена Хемингуэя он вообще не использовался.

Еще одна дочь Хэнкока, Шарлотта, умерла за год до того, как семья эмигрировала.

Почему-то принято считать, что Ансон Хемингуэй занялся недвижимостью только после работы в Ассоциации молодых христиан. Однако на самом деле он открыл контору по торговле недвижимости в 1870 году.

Уже во время Первой мировой войны розовый цвет считался более «сильным», чем голубой, и, следовательно, более подходящим для мальчиков. Если не считать описаний самой Грейс в детских альбомах, какие цвета носили ее дети, мы, конечно, не можем сказать по черно-белым фотографиям, какие цвета носили Марселина и Эрнест.

Других девочек Хемингуэев тоже не пустили в школу в тот год, хотя все мальчики прилежно посещали учебное заведение. Марк Спилка в книге «Спор Хемингуэя с андрогинностью» утверждает, что эта практика основывалась на представлении менархе у девушек.

Нужно иметь в виду, что все утверждения Эрнеста о том, что мать доминировала над его отцом, следует воспринимать скептически.

Биографы Хемингуэя вслед за Бейкером утвеждают, что на вокзале Эрнеста встретил Тайлер Хемингуэй, однако в письме от 17 октября Эрнест пишет семье: «В первый же вечер, когда я приехал, меня встретил Карл Эдгар».

Мэй Марш родилась 9 ноября 1894 года. Первая жена Эрнеста, Хэдли, родилась 9 ноября 1891 года.

Пятнадцати процентам из всех пытавшихся вступить в вооруженные силы в Первую мировую войну было отказано из-за проблем с «органами чувств». Конечно, невозможно сказать, скольким из них было отказано из-за плохого зрения или, с другой стороны, какому количеству человек удалось обмануть врачей, потому что они попросту помнили таблицу проверки зрения.

В этот момент Мэй Марш фактически полностью исчезает из жизни Эрнеста. В 1966 году Уилсон дозвонился до Мэй Марш, которая в то время жила в Хермоса-Бич в штате Калифорния. Когда он задал ей вопрос об Эрнесте Хемингуэе, она ответила, что никогда не встречалась с ним, но «хотела бы». Она сообщила, что в сентябре 1918 года вышла замуж за Ли Армса в Нью-Йорке и по-прежнему оставалась замужем за ним. Биографы, как правило, считают историю с Мэй Марш шуткой Эрнеста, однако письмо к Марселине, написанное около 12.02.1918 г. и недавно обнаруженное в Пенсильванском университете, содержит более подробную информацию об их встрече. В целом, большое количество подробностей, которые Эрнест сообщил нескольким разным людям за несколько месяцев, не позволяет нам считать эту дружбу целиком выдуманной; однако вопрос, был ли между ними любовный роман, остается открытым.

Из неустановленной газетной вырезки (Пенсильванский университет). В этой заметке сказано, что Эрнест получил тридцать две пули 45-го калибра в свои конечности.

В свете последствий позднейших черепно-мозговых травм Хемингуэя, интересно заметить, что недавние данные свидетельствуют о том, что так называемые травмы от ударной волны, возникающие, если человек находится вблизи от взрыва, могут напоминать и/или быть связанными с ХТЭ, или хронической травматической энцефалопатией, т. е. деменцией, возникающей в результате повторных сотрясений. Некоторые симптомы ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) могут фактически включать органические повреждения головного мозга.

По-видимому, Рут или ее сестра предоставили исследователю Элизабет Бернс Корд рукопись с информацией об их связях с Грейс Хемингуэй, в том числе сведения о том, что Рут ухаживала за оставшимися детьми, когда Грейс уезжала с одним из них в Нантакет. Кажется, Корд обратила внимание на несомненно смешанные чувства девочек Арнольд к доктору Хемингуэю. В 1920-е годы Элизабет Арнольд боролась с тяжелой формой туберкулеза, и доктор Хемингуэй объявил ее случай безнадежным. Семья отправила Элизабет в санаторий, где она выздоровела. Элизабет Бернс Корд считала, как и другие члены семьи, что отношения Рут с Грейс Хемингуэй были платоническими.

Кэрол Хемингуэй Гарднер не знала или не захотела рассказать интервьюеру, что после смерти мужа Рут Арнольд жила с ее матерью.

Через много лет Грейс написала своему сыну о том, что его родственники по ее линии умели талантливо писать письма: «Твоя мать, как и Абба Холл, всегда умела мастерски написать письмо, когда того требовало дело». Маловероятно, чтобы Эрнесту требовалось напоминание о способностях матери в этом смысле.

Фентон отмечает, что, хотя товарищи Эрнеста по квартире и поддразнивали Андерсона насчет, например, вызывающей одежды, Эрнест всегда был к нему почтительным.

Точная дата не установлена. Марселина вспоминала, что Эрнест показывал ей напечатанное стихотворение в чикагской квартире, однако «В конце концов» было напечатано в «Лицемере» только в 1922 году.

Муж Фонни, Роланд Ашер, не присутствовал на свадьбе, потому что недолюбливал Эрнеста, и это могло усилить чувство Хэдли, поскольку теперь она была вне сферы влияния своей сестры. С другой стороны, приглашение на свадьбу было направлено в адрес «Мистера и миссис Роланд Ашер».

Джуст утверждает, что Паунд впервые увиделся с Хемингуэем в лавке Сильвии Бич «Шекспир и компания». Паунд сказал, что первой репликой Эрнеста была: «Я проехал четыре тысячи миль, чтобы встретиться с вами».

Брайхер была незаконнорожденной: сэр Джон Эллерман женился на Ханне Гловер только после рождения дочери; их младший сын родился в браке.

Почти все биографы Хемингуэя обращают внимание на бисексуальность Макалмона в этом контексте. Кеннет Линн, например, задавался вопросом, мог ли Макалмон раздражать Эрнеста своим вниманием к гомосексуалистам, которых они встречали на улицах испанских городов.

Одри Ханнеман в своей библиографии Эрнеста Хемингуэя отмечает, что это были первые публикации в американском журнале после публикаций в школьном литературном журнале.

Когда Дос Пассос заметил, что, возможно, Эрнесту повезло, что он не поступил в колледж, Хемингуэй рассмеялся и согласился, что это могло бы «погубить» его.

В 1920-е годы Шипмен был связан с Эрнестом тесными узами, но впоследствии держался от него на расстоянии и, таким образом, стал одним из немногих друзей, которым удалось уклониться от гневных нападок Хемингуэя и в целом избежать разрыва отношений. Эрнест был достаточно близок к Шипмену в 1920-е и посвятил ему сборник рассказов в 1927 году. В дальнейшем Шипмен стал внештатным журналистом, экспертом по скачкам, и сыграл важную роль в борьбе лоялистов в годы гражданской войны в Испании – вся эта деятельность стала общей точкой соприкосновения между ними.

В 1928 году Брикеру будет предъявлено обвинение в растрате 25 000 долларов от имени его банка. Хелен Брикер позже приедет в Париж с детьми и будет зарабатывать на жизнь фотографом.

Один исследователь творчества Хемингуэя обратил внимание на резкое увеличение его веса в 1924 году, что, по его мнению, соответствовало маниакальному циклу биполярного расстройства Эрнеста. На фотографии, сделанной между февралем и апрелем 1924 года мы видим усатого Эрнеста с отвисшими щеками, в костюме, который, кажется, ему маловат. На фотографиях в период с декабря 1923 года по январь 1924-го, как указывает Хейс, Эрнест выглядит более здоровым, подтянутым и худым. Хейс менее убедительно пытается показать, что до и после этого периода в 1924 году Эрнест страдал от депрессии.

Следствием стали сомнительные истории, которые кажутся очевидно надуманными – так, Скотт Дональдсон сообщал, что в Канзас-Сити (в возрасте семнадцати лет) Эрнеста «знали в каждом публичном доме». Эрнест любил хвастаться и любил писать письма, поэтому отсутствие упоминаний в письмах приятелям о том, что он ходил в этот период в публичные дома, говорит не в пользу этой истории. Можно добавить, что даже если Эрнест и посещал такие места, маловероятно, чтобы за те шесть месяцев, что он находился в Канзас-Сити, он настолько часто бывал во «всех» публичных домах, чтобы стать «известным». В-третьих, похоже, Эрнест не посещал бордели в другие периоды своей жизни (хотя и называл нескольких проституток в числе своих знакомых, особенно на Кубе), так что даже если сделать скидку на подростковую похоть, скорее всего едва ли его «знали в каждом публичном доме в городе».

По словам друга Эрнеста А. Э. Хотчнера, Хемингуэй объяснял, какой орган Джейка Барнса он намеревался уничтожить на войне. «Яички остались невредимы. Это все, что у него было, но из-за этого он ощущал все, что ощущает нормальный человек, и при этом ничего не мог сделать» (Хотчнер. «Папа Хемингуэй»).

Чартерс рассказал, что Пэт Гатри умер вскоре после этого лета от передозировки сонного «порошка» во время попойки.

В позднейшем интервью Джеральд вспоминал, что Хемингуэй использовал фразу «достоинство в трудной ситуации» в связи с этим случаем. Возможно, он неправильно запомнил, но на самом деле с большой вероятностью можно считать, что Хемингуэй впервые произнес знаменитую фразу именно тогда; в печати он употребит ее в первый раз через месяц.

Неясно, откуда Гриффин, который уже умер, получил информацию. Дилиберто, биограф Хэдли Хемингуэй, пишет, что однажды утром Полин забралась в постель к Эрнесту и Хэдли, когда Мари Кокотт принесла завтрак, чтобы позавтракать с ними вместе. Она не указала источник, однако, возможно, это и был неподтвержденный рассказ Гриффина.

В этом письме Полин говорила Эрнесту, что он может даже сообщить Хэдли, что они спят вместе, если это поможет Хэдли все понять.

Зельда тогда записывала краткий конспект о своей жизни со Скоттом, отчасти в терапевтических целях. Скотт использует это письмо в романе «Ночь нежна» (1934), в котором частично отразилась история его собственного брака.

Заявление Ады, похоже, противоречит тому факту, что Маклиши устраивали свадебный завтрак.

Почти в тот же период эмигрантская газета «Бульвардье» опубликовала язвительную сатирическую статью Эрнеста об испанцах, в которой он целился в Бромфилда.

Хотя у Эрнеста было плохое зрение и ему были нужны очки (которые он редко носил), не существует доказательств того, что у него был больной глаз.

В предыдущих биографических исследованиях «Орита» называлась пароходом Королевской почты Великобритании, но среди судов Королевской почты не было парохода с таким названием. Однако одноименное судно принадлежало британской судоходной компании «Пасифик стрим» («Пасифик лайн»), которое курсировало между Ла-Рошелью и Гаваной.

Эта телеграмма была обнаружена недавно; предполагалось, что Эрнест случайно встретил родителей на пристани Ки-Уэста – маловероятное совпадение.

Откуда появились эти фотографии – загадка. Фотограф (или фотографы) был профессионалом высокого уровня, о чем свидетельствуют снимки, сделанные с близкого расстояния в весьма рискованной обстановке. Хемингуэй (или Гас Пфайффер?) собрал эти фотографии, не зная фотографа(—ов), и если да, то как? Но если он нашел фотографа(—ов), который сделал снимки под его руководством, то возникают другие вопросы.

Кросби не закончила публикацию этого текста.

«Парамаунт» выпустила фильм со счастливым концом для американских зрителей, а европейская киноверсия соответсвовала книге. И тем не менее та версия, которую время от времени транслируют по американскому телевидению, заканчивается так, как Хемингуэй и предусматривал.

Грейс Хемингуэй получила письмо от Этель Гарднер, в котором та сообщала, что пригласила на свадьбу девяносто человек. Мать Джека спрашивала: «Возможно, мистер Хемингуэй не отказался бы дать им необходимое столовое серебро?» Сведений об этой свадьбе не сохранилось.

Мэрилл сообщает, что 100 000 экземпляров первого номера были направлены в магазины мужской одежды и 5000 – в газетные киоски.

Мэрилл говорит о маловероятности того факта, чтобы второй номер журнала вышел тиражом 400 000 экземпляров.

Вполне возможно, что Эрнест довольно точно перечислил свои обязанности, хотя это маловероятно. Его школьные годы весьма хорошо изучены, а кроме того, Эрнест больше никогда не упоминал об этих обязанностях каким-либо другим корреспондентам.

Стратер утверждал, что Хемингуэй пользовался обрезом, а не пулеметом.

«Как я уже сказал, – добавил он, – я неизменно осмотрителен, если нужно сказать какую-нибудь грязь, когда она влетает в одно ухо и вылетает из моего рта».

Даже Кэролайн Мурхед, официальный биограф Геллхорн и одна из немногих, кто получил ограниченный доступ к документам Геллхорн в Бостонском университете, не видела этих писем, как и биограф Хемингуэя Майкл Рейнольдс.

Мейерс («Хемингуэй») утверждает, что общая стоимость фильма составила 13 000 долларов, из которых Эрнест заплатил около четверти. Вопрос суммы, оплаченной Хемингуэем, скорее запутывается, а не проясняется в результате последовавшей ссоры с Маклишем из-за погашения некоторых сумм и переписки между Хемингуэем и Маклишем.

Этот фанатичный рассказ раскрывает неизвестные ранее детали об этом периоде и действующих лицах; однако он скомпрометирован тем фактом, что Кох несколько раз присочинял диалоги.

Рейнольдс сообщает, не раскрывая источников, что меха ей подарил отряд Авраама Линкольна, что маловероятно, если только они не спросили Эрнеста, что она хочет в подарок. Но почему на первом месте подарок, если они так отчаянно нуждались в средствах?

Шутс сообщает, что текст Хемингуэя был записан лишь через несколько недель, после того как фильм показали в Калифорнии.

Лиллиан Хеллман сообщила о напряженности между Скоттом и Эрнестом на банкете после показа фильма; как указывает Мид, Хеллман еще не встречалась с Хемингуэем. Барт Пол писал, что Сидни Франклин отправил Эрнесту телеграмму в Калифорнию, которая завершалась словами «SALUD ПОЛИН ОТ ЙОРИСА», что говорило о том, будто бы Полин тоже приехала на показ, однако Франклин мог просто не знать о том, что она передумала ехать в последнюю минуту.

Марселина попросила мать не рассказывать братьям и сестрам, потому что «они только посмеются».

Незадолго до смерти Гас Пфайффер сошел с ума, и Эрнесту пришлось иметь дело с представлявшим интересы Гаса комитетом, когда он попытался заполучить рукопись. Добыть рукопись оказалось нелегко, и Эрнест стал плести параноидальные фантазии о членах комитета и их тактике. «Кое-кто из них и вправду жуткий», – рассказывал он своему сыну Грегори и заметил, что во всем этом участвует самозванец, прибывший на Кубу, который сам себя называл Гасом Пфайффером. Сегодняшняя цена рукописи запредельно высока.

Неясно, почему Хемингуэй отказался ходить на лыжах. Согласно Ллойду Арнольду, «Папа даже не надел пару лыжных ботинок в Айдахо».

Фрэнсису Скотту Фицджеральду он сказал, что книга показалась ему «подростковой».

Аростегуй умерла в 1944 году в возрасте тридцати девяти лет из-за болезни почек.

См. Джон Эрл Хейнс, Харви Клер и Александр Васильев «Шпионы: взлет и падение КГБ в Америке». Бывший агент КГБ, Васильев делал записи о сталинских файлах.

Кроме того, Патрик сообщил [исследователю] Керту, что, по его мнению, Эрнест больше боялся умереть на войне, чем Марта, – это утверждение доказать невозможно, и потому оно представляется несколько маловероятным.

Это в некоторой степени догадка. Бернис Керт, которая провела с Мартой Геллхорн подробное интервью для книги «Женщины Хемингуэя», обращает внимание, что Эрнест занимал номер в «безопасном углу», когда Марта приехала к нему в «Дорчестер». Керт могла узнать о расположении номера только в том случае, если ей рассказала об этом сама Марта.

Капа сообщал, что на рану наложили сорок восемь швов. Бейкер («Эрнест Хемингуэй») говорит о пятидесяти семи швах.

Хотя об этой травме во всех отчетах и письмах Эрнеста Хемингуэя сообщается как о сотрясении мозга, неизвестно, встречался ли он с врачом по этому поводу. Термин «синдром повторного сотрясения» был введен в 1984 году для обозначения таких травм, которые следовали за первой травмой до устранения ее последствий.

Что досадно, Майерс приписывает эту историю и Энди Руни; как я и утверждала, для подобных историй типична путаница.

Эти слова принадлежат советскому военному корреспонденту полковнику Краминову.

Бейкер утверждает, что Хемингуэй поставил фотографию на бачок унитаза, прежде чем выстрелить, но кажется маловероятным, чтобы Эрнест не воспользовался таким символом и не опустил бы фотографию в чашу унитаза.

Климан говорит, что Сэлинджер «раскрыл» подробности о состоянии яичек Эрнесту в разговоре, а не посредством демонстрации.

В том же письме он ссылается на слова де Бовуар, которые напоминают дневниковую запись, что едва ли возможно. Она сказала или написала, согласно письму Эрнеста: «Faut coucher avec Hem avant qu’il parte une autre fois au front. Peut-être tué». В приблизительном переводе это звучит так: «Должна переспать с Хемом, пока он снова не уехал на фронт. Могут убить».

Еще один рассказ Хемингуэя, похоже, требует в этой связи комментария. Сюжет «Счастливых праздников, джентльмены!», появившегося в сборнике 1933 года «Победитель не получает ничего», взят из избранных писем канзасского доктора Логана Кленденинга. Эрнест познакомился с этими письмами в 1932 году, когда находился в городе в связи с рождением Грегори. По сюжету один доктор рассказывает другому о мальчике, которого он видел за день до Рождества и который попросил кастрировать его, потому что он не может прекратить «грешить». В рождественское утро мальчик оказывается в приемном покое – он ампутировал свой пенис бритвой. Следует отметить, что другой рассказ, «Пишет читательница», который Эрнест тоже написал после прочтения одного из писем Кленденинга, также был весьма живописно жестоким; в письме женщина спрашивает доктора, что ей делать с сексуальными отношениями с мужем, который заразился сифилисом во время пребывания в Шанхае.

Любопытно, что трансгендерные вопросы поднял один из первых друзей Эрнеста во Франции в интервью с Карлосом Бейкером. «Может быть, – спрашивал Льюис Галантье, – была в Хемингуэе какая-то склонность, и он мог бы стать более удовлетворенным, если б был женщиной? Была ли его тщательно культивируемая безрассудная маскулинность средством сокрытия от других и, возможно, от самого себя, внутреннего желания быть – или, возможно, знать, каково это – быть женщиной?».

По подсчетам биографа Мурхед, у Марты было четыре аборта, один она сделала в браке с Эрнестом Хемингуэем. Эрнест не знал правды до тех пор, пока спустя несколько лет Чарли Скрибнер не рассказал ему об этом. Эрнест был в ярости.

Хотчнер утверждает, что Дон Андрес получил прозвище, сражаясь на стороне Республики в Испании и по этой причине на Кубе за ним был закреплен беднейший приход («Папа Хемингуэй»).

Статья Малколма Коули «Портрет мистера Папы», в которой упоминались собаки и кошки в «Финке», появилась в журнале «Лайф» в январе 1948 года. В письме от 25–26 августа 1949 года, полном преувеличений, Эрнест рассказывал Чарли Скрибнеру, что у него было тридцать четыре кошки и одиннадцать собак.

Эксперты, похоже, до сих пор не пришли к единому мнению, умрет ли черепаха, если оставить ее лежать на спине.

Эрнест также говорил, что в нем есть индейская кровь – это ложь – и что он говорил на «языке индейцев».

Рене Вильярреал утверждал, что вызвался зайти в клетку с Эрнестом и что тот втирал в свое тело львиное сало. Эрнест сказал мальчику, что не может позволить ему зайти с ним в клетку.

Письмо Эрнеста Хемингуэя Слим Хейворд, 26.12.1952 г. Эрнест сообщил ей, что собирается подойти к животному, не раздражая его. Он был уверен, что слон не сделает ничего, что не сделал бы Эрнест.

Кристофер Мартин, психиатр из Бейлорского университета, считает, что Хемингуэй страдал от биполярного расстройства. Кроме того, Мартин обнаружил, что Эрнест страдал от алкогольной зависимости, травматического повреждения головного мозга и возможных пограничных и нарциссических личностных особенностей.

Эрнест заявил, что не присутствовал на свадьбе потому, что он «сноб». Это фрагмент письма, который, вероятно, не вошел в отправленное сообщение.

В том же письме Эрнест отчитал Скрибнера за нарушение этикета: ошибочное обращение к «мистеру Эрнесту Хемингуэю», тогда как следовало обращаться к «мистеру и миссис Хемингуэй».

Эрнест сравнивал детей Хемингуэев с потомками Иванчичей, на что, вероятно, также повлиял его новорожденный снобизм.

Активными компонентами виколя были холин и инозитол, липотропные вещества, способствующие расщеплению жира в печени. Виколь больше не производится; холин и инозитол нередко включаются в комплексные добавки витамина В.

Эрнест дал понять, что в особенности злится из-за того, что вынужден писать это письмо в день своего рождения.

Позднее Хемингуэй написал Бернарду Беренсону, что не может доверять женщине, которая не рожала ребенка.

Эрнест пообещал, что роман не будут издавать в Италии в течение двух лет.

Грейс Хемингуэй указывала на фирменном бланке такой адрес: № 551, Кейстоун-авеню, Ривер-Форест, штат Иллинойс. Марселина Хемингуэй, в письме к Эрнесту от 16.07.1951 г., упоминала, что Рут «потеряет свой дом под № 551 на Кейстоун в возрасте 60 лет». Грейс переписала дом на имя Марселины в 1939 году. Если Рут потеряла дом, то, похоже, по причине того, что Марселина выселила ее.

Маловероятно, чтобы Грег потребовал или получил отчет о вскрытии. Такой отчет обычно предоставляется по просьбе одного из членов семьи. В том маловероятном случае, если бы один из членов семьи Хемингуэев попросил отчет, он или она увидели бы его вскоре после смерти Полин в 1951 году. Грег, должно быть, имел в виду свидетельство о смерти матери, в котором прямой причиной смерти называлось «кровоизлияние в надпочечники». По-видимому, этой информации для Грега, имеющего медицинскую подготовку, было достаточно, чтобы признать у Полин опухоль надпочечников.

Уилер, владевший многими синдикатами, опубликовал эту историю в нескольких газетах. В годы гражданской войны в Испании Уилер заключил с Хемингуэем договоры на репортажи для НАНА.

Джонсон считает, что эта история должна была стать первой страницей романа о Мичигане.

По этой записи и нескольким откровенным вымышленным сценам из «Райского сада» можно сделать заключение, что Мэри каким-то образом проникала в Эрнеста анально, когда они играли в сексуальные игры со сменой гендерных ролей.

В защиту Эрнеста следует сказать, что, вероятно, он имел в виду тему, которую неоднократно затрагивал в «африканской» книге: невероятное обоняние камба, которые могли идентифицировать этническую принадлежность человека, его национальность или принадлежность к племени по одному только запаху тела.

Бюджет фильма составлял 2 миллиона долларов, но в итоге он обошелся в 5 миллионов долларов. Спенсер Трейси за эту роль будет номинирован на «Оскар».

Мэри жаловалась, что он годится только для домашней работы и «избавления тебя от сексуальных обязанностей, которые уже почти полностью стали механическими».

Как ни странно, Монье говорит Эрнесту в этом письме не задерживаться на результатах анализов печени; Эрнест, должно быть, написал ему тревожное письмо.

«В 1957 году фармацевтическая компания «Сиба» начала продажи метилфенидата под торговым названием «Риталина» для лечения хронической усталости, депрессии, психоза, связанного с депрессией, нарколепсии и для снижения седативного эффекта других лекарственных средств». Пятнадцатого августа, до того как Эрнест отправился в свою поездку в Испанию 1956 года, доктор Мануэль Инфиста Багес передал ему справку, которую Хемингуэй должен был взять с собой в дорогу; в ней говорилось, что ему назначены секонал, экванил, виколь и меонин.

Позднее Грег рассказал Полу Хендриксону, что история о слонах была выдуманной.

В том году Эрнест написал, показывая глубокую проницательность, что в нынешнем политическом климате на освобождение нельзя надеяться и что на самом деле Эзру можно признать вменяемым и попытаться еще раз. Кроме того, Паунда не могли, как американского гражданина, депортировать в Италию, и эту возможность Эрнест тоже поддержал.

Беруэлл сообщает, что летом 1959 года Эрнест Хемингуэй оставил чек у Билла Дэвиса в Испании для того, чтобы Паунд смог переехать из Италии в Испанию. Паунд так и не уехал из страны, поэтому неясно, получил ли он чек.

Несмотря на то что Фрост воспользовался своими связями и ходатайствовал по делу Эзры перед президентом Эйзенхауэром, Маклиш привлек к делу Фроста в первую очередь и использовал свои важные связи более эффективно, чем Фрост. Тайтелл полагает, что Фрост был знаком с более значительными персонами, чем Арчибальд Маклиш, но признает, что именно Маклиш «устроил и организовал» кампанию.

Исследователи указывали, что существует много разных историй об этих чемоданах и их содержимом; некоторые утверждают, что чемоданы никогда не существовали. Леонард Лайонс, друг Эрнеста и обозреватель колонки сплетен, сообщил об обнаружении Эрнестом рукописей в своей колонке в «Нью-Йорк пост» в 1957 году.

Как представляется, Эрнест считал, что ему нужно извиниться перед Хэдли, во‑первых, потому, что он писал об их частной жизни; во‑вторых, потому что описал историю о том, как она потеряла его рукописи, о чем Хэдли сильно горевала. В-третьих, Хэдли, далеко не глупая женщина, узнала бы о том, что сделал Эрнест: намеренно изобразил годы жизни, прожитые ими вместе, как идиллически простые. Возможно также, что Эрнест хотел извиниться потому, что полагал, будто ее муж, Пол Морер, станет возражать, хотя это было совершенно не в характере Морера.

В цокольном этаже дома был гараж на три машины, а также домик для гостей из шлакоблоков.

Согласно многочисленным сообщениям, Билл Дэвис работал в ЦРУ, однако подтвердить эту информацию никто не мог. Тео Дэвис считает эту историю весьма вероятной. Дэвис упоминал ЦРУ в письме к Эрнесту Хемингуэю от 08.06.1950 г.

Мег Тестерман, очень внимательно изучивший фотографии, сделанные тем летом, считает, что Хемингуэй использовал пневматический пистолет. Ордоньес рассказал Джеффри Мейерсу, что на вечеринке, когда он выстрелил в сигарету, Эрнест использовал травматическое оружие, но что «позднее, в Эскориале за пределами Мадрида, он выбивал у меня изо рта сигареты настоящими пулями». Валери Хемингуэй сообщала, что «к ужасу и удовольствию зрителей» Эрнест пользовался 22-м калибром.

По словам Хотчнера («Папа Хемингуэй»), Эрнест сказал Селзнику, что если его фильм, главная роль в котором досталась 41-летней Джонс, принесет ему столько прибыли, то Селзнику нужно разменять эти деньги на пятицентовые монеты и засовывать их себе в задницу до тех пор, пока они не начнут вылезать из ушей.

Мэри сделала это наблюдение в Памплоне.

Список лекарств, которые он должен был брать в собой в поездки, был подготовлен Хосе Луисом Эррерой. В предыдущем апреле Эррера внес в список серпазил, риталин, дориден, комбекс, секонал, экванил, диурил, виколь и афаксин (популярное глазное средство). Диурил назначался от высокого кровяного давления, следовательно, можно предполагать, что Эрнест принимал серпазил (резерпин) для лечения психического заболевания, а не как гипотензивное средство.

Писатель Уильям Стайрон, также страдавший от алкоголизма в тяжелой степени и депрессии, описывал в романе «Зримая тьма» (1990) наступление затяжной депрессии, в начале которой у него появилось отвращение к алкоголю, что беспокоило его точно так же, как и любой другой симптом. Его опыт весьма сходен с тем, что переживал Эрнест Хемингуэй.

Мэри позднее объясняла, почему она оставила ключи от запертой кладовой на подоконнике, где Эрнест смог легко их найти: «Я думала о том, чтобы спрятать ключи, но решила, что никто не имеет права лишать человека доступа к его имуществу», – это заявление побудило по крайней мере одного биографа задаться вопросом относительно ее мотивов. Джеффри Майерс писал: «Кажется… [Мэри] повела себя с классической неопределенностью: заперла оружие в подвале, но оставила ключи на кухне». Это кажется несправедливым; Мэри продолжала: «Кроме того, я предполагала, что Эрнест не вспомнит о кладовой». Нужно придать соответствующий вес ее заявлению из-за недавних проблем Эрнеста с кратковременной памятью; другими словами, она считала, что он забудет, где хранятся ключи.

Хотчнер называл Форреста (Дюка) Макмаллена товарищем Эрнеста по охоте и его Пятницей [преданный слуга, по имени персонажа «Робинзона Крузо». – Прим. пер.] Пока неясно, что он имел в виду. Похоже, что часть окружавших Эрнеста в последние дни, вроде Джорджа Брауна, были наемными работниками Хемингуэев, однако этому нет достоверных свидетельств.

Хотчнер (в книге «Папа Хемингуэй») упоминал врача под псевдонимом: Доктор Авторитет, однако Бернис Керт и Мэри Хемингуэй назвали его настоящее имя.