Глава 2

«Территориальный суверенитет» Российского правительства.

Перемены в управлении Северной областью после признания верховенства власти Российского правительства

«Территория, на которую фактически распространяется суверенитет Российского правительства, – такими словами профессор В. А. Рязановский определял статус белой власти, – территория Сибири и часть Европейской России, находящаяся под охраной ее военной силы… Но юридически суверенитет Российского правительства значительно шире… По признанию областных русских правительств, существующих на территории Государства Российского, – Российское Правительство в г. Омске является Верховным Представителем Государства Российского. Теперь оно имеет основание претендовать на статус Всероссийского» (1). Исключительная важность создания единого общероссийского центра Белого движения была очевидна для большинства военных и политиков еще с середины 1918 г. Как замечал глава Временного Правительства Северной Области Чайковский, отсутствие единого, признанного всеми белыми правительствами и мировым сообществом всероссийского центра вызывало значительные трудности и с точки зрения координации военных действий, и, главное, с точки зрения выработки общего курса внутренней и внешней политики Белого движения, международного суверенитета (2).

Как уже отмечалось, признание Российского правительства со стороны белых правительств Востока России, за исключением атамана Семенова и политических деятелей Башкирии, прошло без особых затруднений. Особенно важным было признание Российского правительства со стороны региональных центров Белого движения на Севере, Северо-Западе и Юге России. Первым из них официально заявило ВПСО (см. приложение № 22), что стало основанием для разработки системы руководства-подчинения, определившей военно-политический статус власти на Белом Севере России началось летом 1918 г., с заявлений о намерении организации Всероссийского центра при опоре на Мурманск, Архангельск, Вологду, а 27 октября 1918 г. ВПСО все же декларировало свое подчинение Уфимской Директории (3). Омский переворот 18 ноября 1918 г., можно считать, лишь приостановил процесс вхождения белого Севера в общий антибольшевистский фронт Белого движения. На одном из заседаний ВПСО в конце марта 1919 г. обсуждался вопрос о необходимости установления «непосредственных отношений» с белой Сибирью и с формировавшимся Северо-Западным фронтом. Признавалась особенно важной «совместность действий в области финансовой и в военных делах». Было решено направить в Омск управляющего отделом финансов князя И. А. Куракина, а в Гельсингфорс генерала Марушевского.

Еще более очевидной необходимость координации военно-политических усилий стала после произошедшего весной 1919 г. объединения Северного и Восточного фронтов в районе верховьев р. Печоры. В четких нормах военной субординации последовало определение статуса генерала Миллера: указом Верховного правителя от 10 июня 1919 г. он получил полномочия Командующего Северным фронтом с определением его прав и обязанностей согласно статей 90—100 «Положения о полевом управлении войск в военное время» (см. приложения № 20). Подобный акт, в принципе, позволял генералу Миллеру игнорировать ВПСО как равноправную структуру, поскольку выводил военную власть из-под контроля гражданской. Однако не считаться с правительством, достаточно лояльно настроенным по отношению к новому Командующему фронтом, Миллер не мог. Да и сам акт признания верховенства Колчака обставлялся со стороны ВПСО условием «свободы действий для урегулирования текущих дел до того момента, пока не произойдет действительное слияние». 17 апреля 1919 г. в Париж из Архангельска была отправлена телеграмма, извещавшая Чайковского (работавшего в это время в составе Русского Политического Совещания) и российского посла В. А. Маклакова о соединении фронтов и возможности объединения структур управления. Зубов и Миллер считали нужным «сохранить суверенитет ВПСО, пока соединение не произойдет настолько тесное, чтобы управление Областью из общего центра не встречало бы затруднений». Не дожидаясь, однако, полного соединения, военно-политическое руководство белого Севера было готово «заблаговременно точно выяснить те взаимоотношения нашего и Омского правительств, которые должны установиться с минуты уничтожения большевистской чересполосицы и восстановления прямого телеграфного и железнодорожного сообщений». Руководство белого Севера полагало, что с учетом «второстепенного значения Северной области по сравнению с территорией, на которую распространяется непосредственно власть Омского правительства с его военными и экономическими силами», нужно было бы допустить «слияние правительств… с переходом гражданских властей и войска Северной области в подчинение Омскому правительству». Чайковский принципиально согласился с предложениями Миллера, но предлагал сохранить «известную автономность за Областным управлением Севера в отраслях права, законодательной инициативы, созыва областных совещаний, самообложения, контроля над местными органами власти». Одним из способов укрепления взаимодействия между Омском и Архангельском Зубов и Миллер считали также вступление Чайковского в состав Российского правительства, однако сам Николай Васильевич отданного предложения «решительно отказался» (4) (см. приложения № 21, 22).

30 апреля последовало признание ВПСО «объединяющей и главенствующей властью ныне действующее Правительство в Омске, как Временное Всероссийское Национальное Правительство». При этом «сохранялась требуемая обстоятельствами самостоятельность в области практических действий впредь до непосредственного соединения» белых фронтов Севера и Сибири». ВПСО оговаривало, что впредь до получения полных и исчерпывающих директив от Всероссийского Правительства и согласования уже изданных Сибирским Правительством и Правительством Северной области основных законоположений» оно будет «продолжать свою деятельность на прежних основаниях». Таким образом, возникла потребность в разработке особого Положения для Северной области. Об этом, в частности, говорил на заседании омского Совета министров посланник ВПСО князь И. А. Куракин (5). Для реализации данного Положения Совет министров создал специальную структуру с довольно претенциозным названием – Комиссия по выработке законопроекта о распространении законов Российского правительства на остальной территории Европейской России и в Северной области. Куракин вошел в ее состав в качестве официального Представителя Правительства Северной области (он был также введен в 1-й Департамент Правительствующего Сената), а возглавил Комиссию советник министерства юстиции А. Н. Быховский. И хотя за месяц работы (с 12 июня по 14 июля 1919 г.) не было разработано окончательного варианта нового Положения, призванного урегулировать правовые отношения между Омском и региональными центрами, сам факт создания такой Комиссии и ее работа свидетельствуют о важности разработки единого политического курса для Белого движения (6).

Конечным результатом работы Комиссии было Временное Положение об управлении Северным Краем. По оценке Гинса этот проект представлял собой обычный бюрократический вариант «генерал-губернаторства с особым советом при генерал-губернаторе» (7). Сам князь Куракин считал, что подобная схема в разработке Положения исходила как раз от омских политиков. Но, как бы то ни было, «Временное Положение» утверждало генерала Миллера как Главного Начальника Северного Края, непосредственно подчиненного Верховному Правителю. Его права и обязанности не отличались от принятых в Российской Империи полномочий губернского управления, определенных во 2-м томе Свода законов Российской Империи, к которым и апеллировало «Положение» (см. приложение № 25, 26). ВПСО как бы получало статус Совета при Главном Начальнике Края, а назначаемый также Верховным Правителем Помощник Главного Начальника по гражданской части обладал статусом главы правительства. При этом функции высшей судебной власти и право определения финансовой политики принадлежало омским Правительствующему Сенату и Государственному банку (8).

Не были забыты и структуры представительной власти и местного самоуправления. Земства и городские думы не изменяли своего статуса, а функции законосовещательного органа по вопросам «хозяйственной жизни края» передавались утвержденному еще 11 октября 1918 г. Финансово-экономическому Совету при ВПСО. В Омске считали данную структуру аналогичной по полномочиям и компетенции с ГЭС. Действительно, система делегирования от общественных, коммерческих организаций, структур местного самоуправления, а также сфера компетенции строилась на тех же основаниях и в Сибири, и на Севере (9). Члены ВПСО обратили также внимание на сходство основных положений присланного из Омска Временного Положения об управлении Краем с полученным ранее текстом Временного Положения о Верховном Уполномоченном Временного Правительства на Дальнем Востоке от 28 октября 1918 г. Сходство усматривалось в предлагаемых структурах и полномочиях Начальника Края и Совета. «Северяне» признавали «совершенно недостаточными» права Начальника, предлагали также расширить полномочия членов Совета (вплоть до «права опротестования» решений Начальника Края перед Российским правительством). Говорилось и о необходимости разработки «подробного положения об управлении гражданской частью», где четко определялись бы полномочия управляющих отделами (бывших министров ВПСО) и самого Начальника. Необходимо отметить также взаимодействие Омска и Архангельска в сфере организации судебной власти. Проводилось согласование позиций в области правоприменительной практики, уголовного и гражданского судопроизводства. Важно отметить подчинение судебных установлений Северной области Омской судебной палате с июня 1919 г. Официозная пресса отмечала по этому поводу: «Соединение Северной области в государственном отношении с Всероссийским правительством в Сибири начинает, по-видимому, становиться реальным фактом… Так начинает постепенно возрождаться Русское Государство, идет собирание Руси» (10).

Учреждение должности Начальника Края было не единственным заимствованием белым Севером из элементов политической модели Сибири. После того, как 13 июня 1919 г. в Архангельске была получена телеграмма из Омска, в которой Российское правительство признавало за ВПСО «вызываемую чрезвычайными обстоятельствами самостоятельность в конкретных, практических мероприятиях», 12 июля ВПСО сочло возможным самораспуститься, с условием передачи «полноты власти» генерал-губернатору Миллеру, признанному Колчаком. Однако столь радикальный шаг «северяне» не довели до конца, и попытки создания новой власти, на основе пожеланий Омска и реалий Архангельска, продолжались.

Приказом № 221 от 10 августа 1919 г. генерал Миллер провел реорганизацию исполнительной власти, опираясь как на указания Российского правительства, так и на консультации с представителями земско-городского самоуправления. Должность губернатора упразднялась, будучи заменена должностью Главнокомандующего фронта по приказу Колчака. Таким образом, власть генерала Миллера становилась практически единоличной. Вводилась новая должность инспектора труда в статусе министра, назначение на которую предполагалось после согласования с профсоюзами. Одновременно признавалось целесообразным сформировать новое правительство на основе консультаций с «общественностью» (для чего ускорили созыв Земского-Городского Совещания (подробнее о его работе в разделе 3.3)). В обязательном порядке в состав ВПСО должен был войти представитель городского самоуправления, выборный от Архангельской думы и от земства (11).

Разработанное в Омске Временное Положение ставило своей основной целью создание прецедента подчинения региональных центров всероссийскому при сохранении определенной их автономии. В какой-то степени данную модель можно было бы считать проектом для других областей России. Принципиально важным считалось сочетание элементов централизма (вертикаль исполнительно-распорядительной власти губернатора и подчиненного ему аппарата, ориентированных на указания из Омска) и общественного представительства (через Финансово-экономическое совещание или через реорганизованное по образцу ГЭС – Земско-Городское Совещание). Предложенная Омском политическая модель, тем не менее, вызвала возражения со стороны ВПСО и генерала Миллера, обоснованно считавших преждевременным введение Временного Положения. Между Омском и Архангельском началась интенсивная телеграфная переписка, благодаря наличию в распоражении ВПСО мощного радиотелеграфа, заменившего к осени 1919 г. кабельный телеграф через Печору и позволявшего рассылать сообщения не только в Омск, но и в Париж и Лондон.

Не отказываясь от факта признания верховенства Российского правительства, ВПСО на своем заседании 6 октября 1919 г. признало нецелесообразным принимать Положение в том виде, как это диктовалось из Омска. Фактический глава ВПСО на время отсутствия Чайковского П.Ю. Зубов отмечал, что власть в области «должна покоиться на коллегиальном принципе». Говорилось также о «надобности в особом правительстве» – при слишком большой оторванности Омска от текущей политики архангельского правительства (в частности, в финансовых вопросах) (12). Нельзя, однако, считать, что возражения со стороны членов ВПСО носили характер непримиримых разногласий с Омском и свидетельствовали о возврате к «регионализму» со стороны «северян». Напротив, необходимость «составления совершенно нового положения» отрицалась, и речь шла только о «дополнении и видоизменении» Временного Положения «в соответствии с обособленным положением Края». Члены ВПСО не исключали возможности перехода от статуса правительства к статусу Управления при Начальнике Края (с прежними министерскими полномочиями), что позволило бы и выполнять предписания Омска, и сохранить работоспособность сложившегося аппарата управления.

В конце концов Омск принял часть предлагаемых Архангельском поправок. В телеграммах 27 и 28 октября 1919 г. Колчак по-прежнему настаивал на «немедленном введении в действие» Временного Положения, так как «создавшееся в Северном Крае положение требовало сильной решительной центральной власти», хотя в тех же телеграммах «разрешались» и «необходимые отступления от действующих узаконений», но под контролем Начальника Края. Наконец, в начале ноября 1919 г. Совет министров Российского правительства принял Постановление, корректирующее предложенное ранее Временное Положение. «Ввиду отсутствия в настоящее время правильных и устойчивых средств сообщения, обеспечивающих во всех отношениях связь Северной области с Всероссийским правительством», Омск сохранял за Архангельском права «самостоятельного бюджета» (областной банк не ставился в зависимость от Государственного), а Начальник Края – генерал Миллер – получал право утверждения собственных смет, «необходимых учреждений и заведений» и соответствующих штатов. Кроме того, за Миллером закреплялось право законодательной власти, благодаря чему он мог «издавать постановления местного значения» как в соответствии с «законами Всероссийского правительства», так и «в изменение, отмену и дополнение действующих в Северной области правительственных постановлений и законов». При этом все подобные законодательные инициативы следовало «обязательно предварительно обсуждать» с Советом управляющих, а впоследствии – «доносить» о них Верховному Правителю и Правительствующему Сенату. Состав Совета при Главном Начальнике Северного Края включал в себя его помощника по гражданской части, управляющих отделами: финансов, торговли и промышленности, внутренних дел и продовольствия, труда, земледелия, народного образования, путей сообщения, юстиции, государственного контролера. В Совет входили также начальник штаба Главкома Северного фронта, командующий морскими силами и главный командир портов. Органы местного самоуправления были представлены председателем Финансово-экономического совещания, председателем Архангельской губернской земской управы и городским головой Архангельска (13).

Немаловажное значение для развития взаимодействия белого Севера и Сибири имело освоение Северного морского пути. Совет министров и сам адмирал Колчак были заинтересованы в развитии торгово-промышленных и военных контактов с Архангельском. Постановлением Совета министров от 25 апреля 1919 г. был образован Комитет Северного морского пути при Министерстве торговли и промышленности Российского правительства. Комитет стал еще одним представительным органом, созданным в Сибири в 1919 г. В его состав вошли представители военного, морского министерств, финансов, торговли и промышленности, путей сообщения, земледелия, снабжения и продовольствия, иностранных дел, а также – Государственного контроля. Представители Комитета по внешней торговле, Совета съездов торговли и промышленности, кооперации, земств и городов выражали мнение общественности, заинтересованной в развитии этой важной транспортной артерии. Комитет в августе – сентябре 1919 г. возглавлял профессор С. В. Востротин – полярный исследователь, областник, бывший товарищ министра земледелия во Временном правительстве и министр торговли и промышленности в Деловом кабинете генерала Хорвата, член ГЭС. Со стороны Северной Области организацией отправки судов руководил известный ученый-гидрограф капитан 1-го ранга (с октября – контр-адмирал) Б. А. Вилькицкий.

Работу Комитета лично курировал Колчак. Предполагалось наладить снабжение Севера сибирским хлебом, сливочным маслом и пушниной в обмен на часть военного снаряжения, получаемого от союзников, импортные сельскохозяйственные машины, автомобили и мануфактуру. По оценке Куракина «было доказано, что в течение лета обмен товаров может свободно происходить, путь Северным Ледовитым океаном мимо Новой Земли и дешевле, и проще… обмен Архангельской губернии с северной Сибирью совершенно возможен, и Печорский край от этого может только выиграть». Началось строительство Усть-Енисейского порта для морских грузов, а образованная в декабре 1918 г. Дирекция маяков и лоции Северного морского пути во главе с известным гидрографом, полковником Д. Ф. Котельниковым, отправила два экспедиционных отряда в Обскую губу для установки маяков. В устье Оби и Енисея на специальных судах были установлены радиотелеграфные станции (14). В октябре 1919 г., с окончанием навигации по Иртышу и Оби, проекты широкомасштабного снабжения Северного фронта из Сибири остались нереализованными. Однако в течение лета – начала осени рейсы между Архангельском и Омском состоялись, что можно считать еще одним непосредственным контактом между белой Сибирью и Севером, «новым окном в Европу». Так, через Карское море к устью Оби за два месяца приплыл в Омск управляющий отделом внутренних дел ВПСО В. И. Игнатьев, заявивший в интервью сибирским газетам о «большом будущем» Северного морского пути. Отправленные в Архангельск пароходы повезли с собой из Омска хлеб и валенки для солдат. В обмен в Сибирь отправилась партия винтовок. Но систематическое освоение Северного морского пути продолжилось уже в Советской России (15).

* * *

1. Правительственный вестник, Омск, № 232, 11 сентября 1919 г.

2. ГА РФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 487. Лл. 2-10.

3. ГА РФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 1. Л. 58.

4. ГА РФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 16. Л. 1; Ф. 5881. Оп. 2. Д. 441. Лл. 13 об. – 14; Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. Указ, соч., с. 211–212.

5. ГА РФ. Ф. 3679. Оп. 1. Д. 1. Лл. 23–25.

6. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 441. Лл. 29–30.

7. Гинс Г. К. Указ, соч., с. 320–321.

8. ГА РФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 21. Лл. 33–34.

9. ГА РФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 23. Лл. 51–56 об.; Правительственный вестник, Омск, № 225, 3 сентября 1919 г.; Вестник Временного правительства Северной области, № 28, 13 ноября 1918 г.

10. ГА РФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 21. Лл. 48–49; Русская жизнь, Гельсингфорс, № 95, 30 июня 1919 г.; № 97, 2 июля 1919 г.

11. ГА РФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 49. Лл. 1–5; Собрание узаконений и распоряжений Временного правительства Северной области // № 24/6, 1 ноября 1919 г., с. 2; Там же, № 20/2, 1 сентября 1919 г.; Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. Указ, соч., с. 218–220.

12. ГА РФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 12. Л. 34; Д. 88. Лл. 44, 49.

13. ГА РФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 21. Лл. 36–37, 52–53.

14. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 441. Л. 28 об.; Путь деревни, Ачинск, № 17, 25 мая 1919 г.; Заря, Омск, б/н., 22 июня 1919 г.

15. Русское дело, Омск, № 13, 21 октября 1919 г.; ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 441. Л. 29 об.