59

Пыль и гравий, взвихряясь, досаждали действующему шерифу округа Калаверас Грегу Брейдеру, который сейчас наблюдал за поочередным снижением четырех вертолетов. Рубашка на спине топорщилась и сердито хлопала складками.

Сегодня у Брейдера был выходной. Он как раз занимался у себя дома покраской гаража, когда жена (вот досада) позвала его к телефону. На проводе был диспетчер с сообщением, что к нему в Сан-Андреас в экстренном порядке вылетают полиция и ФБР, так как его округ, вероятно, связан с похищениями в зоне Залива. На общую подготовку у Брейдера оставалось меньше часа.

Какой-нибудь коп из мелкого городка, возможно, и струхнул бы при появлении больших шишек у себя на территории, но только не Брейдер. До переезда в округ восемь лет назад он двенадцать лет проработал в полиции Лос-Анджелеса, причем шесть из них в убойном отделе. Так что, не переодевая порванных джинсов и запачканной рубахи, он поцеловал жену и сел в свой «Субурбан» со служебными номерами. В дороге он давал указания по рации и по сотовому, держа путь прямиком на Вест-Пойнт, сонную деревню в сорока минутах езды.

По приезде Брейдер с двумя помощниками огородили ромб бейсбольной площадки с прилегающей парковкой, превратив их в посадочную зону для новенького «Макдоннелл-дугласа» и более крупного фэбээровского «Хьюи», который нес из Сан-Франциско команду полицейского спецназа. Сидовски, Тарджен и еще несколько человек из опергруппы приземлились рядом с двумя «чинуками».

Функции руководства осуществляли Мерл Раст и Уолт Сидовски, а спецназом командовал фэбээровец Лэнгфорд Шоу.

Брейдер, перекрикивая шум винтов, представился по имени и званию.

– Вы, ребята, садитесь лучше ко мне! А мои парни повезут остальных!

Рядом с площадкой, по указанию Брейдера, уже ждал школьный автобус, в который загрузился спецназ со своими причиндалами. Члены опергруппы распределились по помощникам Брейдера, и весь этот кортеж в сопровождении трех полицейских машин и микроавтобуса выдвинулся в путь.

– Будем на месте минут через двадцать, – сообщил Брейдер, связавшись по рации со своими замами на участке. – С момента вашего звонка возле дома у меня дежурят двое.

– Что известно? – спросил Раст.

– Пикап, как вы знаете, зарегистрирован на имя Уоррена Урлиха. Шестьдесят восемь лет, живет нелюдимо на пенсии. Подрабатывает ремонтом машин, заодно ими и приторговывает. Соседи говорят, он никогда ни с кем не разговаривает, а двор у него так забит железной рухлядью, что никто и не знает, когда он дома, а когда нет.

– Что слышно насчет детей?

– Как я уже говорил вам перед вылетом, ближняя соседка Урлиха полагает, что видела там двоих детей, которые, по всей видимости, появились там недавно. Маленький мальчик и девочка. С достоверностью она могла лишь сказать, что раньше они там не проживали.

Раст и Сидовски со значением переглянулись.

Мимо мелькали размытые скоростью полосы сосен, кедров и секвой. Машина летела, сглатывая змеистую мощеную дорогу. Окрестности Сьерры округа Кавалерас. Именно сюда во времена золотой лихорадки 1849 года стекались со всех краев старатели. Родина знаменитой поскакушки Твена, край чистых озер, ручьев, спокойствия и людей, тянущихся к житейскому покою.

Легковушки и пикапы всех мастей, возрастов и стадий разобранности; хлам, гавкающий на длинной сворке пес и зыбкие надворные постройки – вот что представлял собой участок Уоррена Урлиха в три акра холмистой земли с неопрятными деревьями. Посередине торчала лачуга, больше напоминающая своим видом сарай.

Команда спецназа установила вокруг этой развалюхи периметр, на внешней границе которого расположилась опергруппа с помощниками шерифа.

«Субурбан» Брейдера и микроавтобус, припаркованные вне поля зрения за сотню метров от дома, стали импровизированным командным пунктом.

В бинокль Брейдера Сидовски с капота машины попробовал оглядеть притихший двор. На переднем плане в окулярах проплыли сломанный унитаз и питбуль с кровавой кроличьей тушкой в пасти. Сидовски сжевал таблетку тамса (вторую с момента приземления) и изготовился к худшему. Налицо была опасность еще одной смертельной перестрелки, примерно такой же, как с Шуком. Оставалось молиться, что дети еще живы, хотя в этой гиблой дыре шанс на то, что они уцелеют, не больше одного процента из ста.

Он передал бинокль Тарджен. Та чуть повращала колесико фокусировки и, закусив губу, плавно повела биноклем, после чего вернула его Брейдеру.

Сидовски изучающе на нее поглядел.

В микроавтобусе командир спецназа Шоу связывался по рации со своими людьми. Все были на местах. Фред Уилер, переговорщик по заложникам, по спутниковому телефону ФБР сделал звонок в дом.

Там взяли трубку.

– Мистер Уоррен Урлих?

– Ну.

– Мистер Урлих, я Фред Уилер. Агент Федерального бюро расследований. Мы бы хотели с вами поговорить. Ваш дом окружен вооруженными людьми, прошедшими спецподготовку. И мы бы хотели, чтобы вы медленно вышли через переднюю дверь, с поднятыми руками.

Трубка молчала.

– Мистер Урлих? Уоррен?

Тишина.

– Вы меня слышите?

– Слышу. Только просто не верю. Это что, шутка? Розыгрыш?

– А вот мы вам включим полицейскую сирену.

Уилер кивнул Шоу, и тот подал сигнал Брейдеру. На крыше «Субурбана» взвыла сирена.

– О чем вы хотите говорить?

– Мы все обсудим, когда вы выйдете.

Пока Урлих разговаривал с Уилером, к дому успели подобраться спецназовцы и сейчас зондировали окна миниатюрными зеркальцами. Возле задней двери играла с куклой девочка лет семи-восьми. В мгновение ока один из бойцов схватил ее, зажал ей рот и умыкнул к наружному периметру.

Сидящий в наушниках Шоу кивнул и прошептал Уилеру:

– Девочка дислоцирована в безопасное место. По ее словам, в доме сейчас только мужчина и мальчик, а у мужчины много ружей и пуль.

По телефону Урлих, не подозревающий о пропаже девочки, идти на сотрудничество с Уилером не решался.

– Что-то мне напряжно, – признался он. – Мы не можем просто поговорить по телефону? Если вы о детишках, то я ничего сказать не могу. Ими занимается Норм, а я тут вообще не при делах.

– Будет гораздо лучше, Уоррен, если мы сможем поговорить глаза в глаза.

У Шоу появился довесок к информации:

– Девочка говорит, что их с мальчиком привезли сюда пару недель назад.

Мало-помалу терпение Урлиха истощалось.

– Я же сказал: ничего я не знаю.

– Мы и не говорим, что вы знаете. Нам просто нужно поговорить – может, вы окажете нам помощь в серьезном деле. Возможно, это все просто недоразумение. Пожалуйста, выйдите наружу. Помогите нам все прояснить, чтобы мы могли продолжить поиск.

После нескольких напряженных секунд Урлих упавшим голосом произнес:

– Ладно, выхожу.

Уилер передал это Шоу, и тот подал сигнал. На переднюю дверь Урлиха уставилась добрая дюжина фэбээровских стволов. Дверь робко отворилась. Оттуда осторожно, сантиметр за сантиметром, выпростался длинный, похожий на ружейный ствол предмет.

На поверку предмет оказался шваброй с привязанной к ней наволочкой. Следом наружу показался облезлый мужик на седьмом десятке, в промасленном комбезе.

– Пожалуйста, Уоррен, опустите предмет, – приказал ему громкоговоритель.

Тот повиновался, недоуменно озираясь на звук, в то время как питбуль сипло подвывал, подпрыгивая на своей сворке в тщетной попытке предупредить хозяина о появлении чужака-спецназовца, который, напрыгнув с угла, сбил Урлиха на колени, обыскал и надел наручники, после чего препроводил его в командный пункт.

Здесь Урлиха поставили в сторонке, чтобы он был лучше виден. Тот с угрюмой растерянностью оглядывал высокое начальство. Раст и Сидовски повели перекрестный допрос. Урлих исправно отвечал, и вскоре стало ясно, что они находятся на верном пути, хотя и по неправильному адресу. Дети – пятилетний мальчик и его семилетняя сестренка – были внуками Урлиха и детьми его сына Нормана. В прошлом месяце Норман проиграл схватку за опеку, после чего недолго думая выкрал ребятишек у своей бывшей жены в Дейтоне, штат Огайо, и перевез сюда.

– Для этого, что ли, все это шапито?

В лачуге нашлись два детских абонемента видеотеки шопинг-молла в Дейтоне и два читательских билета в детскую библиотеку там же. Звонки в магазин, библиотеку и полицию Дейтона еще раз подтвердили факт родительского похищения вопреки постановлению суда об опеке. А значит, дети подлежали немедленному возврату маме в Огайо.

Тем временем вернулись два агента, которые проверяли на территории скопище драндулетов.

– Пикапа нигде нет, сэр, – доложил один из агентов Расту.

Тот повернулся к Урлиху:

– По данным Калифорнийского департамента автотранспорта, на вас оформлен «Форд»-пикап семьдесят восьмого года выпуска, лицензия «В754T3». Где он?

Раст поднес к лицу задержанного лист регистрации. Урлих со скованными за спиной руками подался вперед и прищурился на распечатку.

– Ничего не вижу. Очки в нагрудном кармане.

Урлиха освободили от наручников. Он надел очки и стал изучать страницу.

– Хм. Эту колымагу я несколько месяцев назад продал одному парню из Сан-Франциско. За нал. Купчая в доме.

– Почему же грузовик до сих пор зарегистрирован на вас? – спросил Сидовски.

– Получается, потому, что этот тип мудлон и не переоформил машину на себя, как мы договаривались.

– А как звали того покупателя? – осведомился Раст.

– Я же говорю, бумага у меня дома, в кабинете.

«Офисом» Урлиха оказался старый письменный стол, погребенный под залежами автожурналов, газет, буклетов, рекламных проспектов, ведомостей и телефонных книг. Удивительно, но из этой кучи он довольно быстро выудил листок, испачканный машинным маслом. Купчая на пикап.

Раст посмотрел на него, ругнулся и передал бумагу Сидовски.

Покупателем пикапа издевательски значился «Джон Смит».

– Здесь указано, что он также купил у вас катер и прицеп.

– Лодку-то? Ну да. «Норткрафт» с двумя мощными движками. Выложил за все про все девять кусков.

– Он сказал, что он из Сан-Франциско? – Сидовски проворно помечал в блокноте.

– Ну да.

– Зачем же ему было ехать сюда, чтобы купить грузовик и лодку?

Урлих пожал плечами.

– Я давал объявление только про грузовик. А уж ехать или нет, это не мне решать.

– Логично. Так вы дали объявление? Где же?

Урлих снова полез в кипу и извлек оттуда журнал купли-продажи машин.

– Я все свое добро выставляю здесь. – Он облизал палец, небрежно пролистывая страницы с фотографиями легковушек и грузовиков, все с сопутствующей информацией. – По всей Северной Калифорнии расходится. Ага, вот оно. – Урлих ткнул пальцем в фотку.

Раст и Сидовски во все глаза смотрели на фотографию пикапа «Форд», на котором с детской площадки было совершено похищение Габриэлы Нанн.

– У вас есть фотографии той лодки и прицепа? – спросил Сидовски.

Урлих кивком указал на кипу бумаг:

– Где-то там.

– Кстати, у вас что-то осталось из тех девяти тысяч, которые он вам дал? – поинтересовался Раст.

– Да, а что? – насторожился Урлих.

– Можно взглянуть?

Урлих вынул из кармана комбеза цепочку со звякнувшими ключами, отпер ими ящик стола, а затем металлическую коробку, где лежало несколько конвертов с наличкой.

– Здесь где оплата, где залоги, – пояснил Урлих.

Он протянул Расту конверт с несколькими пятидесяти- и стодолларовыми купюрами – свеженькими, будто только что из-под печатного станка. На них могли быть отпечатки пальцев подозреваемого. А люди из спецслужб и Казначейства могли дать задание пунктам оборота наличности.

– Вы помните, как выглядел тот человек? – спросил Сидовски.

Урлих задумчиво почесал подбородок.

– Может, какие-нибудь особые приметы – шрамы, татуировки, запоминающиеся обороты речи?

– Да нет, – сказал Урлих и дал какое-то безликое, бесполезное описание.

– Он приходил один или с кем-нибудь?

Урлих покачал головой.

– Вообще сказал, что он здесь автостопом.

– Автостопом? – Сидовски сделал пометку. – А есть какие-нибудь предположения, где он мог жить, работать? Может, номер телефона?

Урлих покачал головой:

– Нет. У меня вообще много народа мелькает, да и давненько это было.

– Ну а было в нем что-нибудь такое, что засело вам в память? – задала вопрос Тарджен.

Урлих ничего такого припомнить не мог.

– Он вообще сказал, зачем ему грузовик? – поинтересовался Дитмайр.

– Не-а.

– Ну а лодка? – продолжал допытываться Сидовски. – О ней он что-нибудь говорил? А то вдруг пришел за грузовиком, а уехал еще и с лодкой на прицепе.

– Вы вот сейчас спросили, а я вспомнил: про лодку он говорил как какой-нибудь святой. Не то мессия, не то мученик.

– Святой? – подивился Дитмайр.

– Ну да. Вот так, приехал за грузовиком, а втюрился вдруг в лодку. Сказал, что это судьба. Что он нашел такую лодку.

– Судьба?

– Типа судьба или участь, точно не упомню.

– В каком таком смысле? – не отступал Сидовски.

– Ну в общем, лодку я никогда не рекламировал. Она тут просто стояла, как бы и не для продажи, а он ее увидел, подошел и начал нести какую-то библейскую ахинею.

– Даже так? А вы что-нибудь из нее помните?

– Да что-то там о жизни, о смерти, о воскрешении.

– Воскрешении? – переспросил Сидовски. – Он видел эту лодку и говорил о воскрешении?

– Думаю, это было как-то связано с тем, для чего она ему понадобилась. Та лодка.

– Он сказал, для чего ему она? – уточнил Раст.

– Ну… После этого он типа спохватился. Как будто разговаривал сам с собой и вдруг вспомнил, что я здесь.

– Так он сказал, зачем ему понадобилась лодка? – напирал Сидовски.

Урлих оглядел его, Раста и остальных, смешливо дивясь своей памятливости.

– Сказал, она ему нужна, чтобы найти своих детей.

Детей? Найти его детей?

Служители закона в смятении уставились друг на друга.

В ходе обратного перелета в Сан-Франциско с борта было сделано несколько срочных звонков во Дворец правосудия и на авеню «Золотых ворот». Через полтора часа был назначен общий сбор группы расследования.